Татьяна Озерова “Подождать до утра” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Татьяна Васильевна Озерова родилась 31 декабря 1946 года в Воронеже. С 1965 года проживает во Владимире. Окончила исторический факультет Владимирского государственного педагогического института, кандидат педагогических наук, «Почетный работник высшего профессионального образования Российской федерации». Автор книг: «Рисунки» (2000), «Дорога к дому» (2004), «Одноклассники», «Простые люди», (2016). Публикуется в  литературно-художественных и краеведческих альманах, газетах  Владимира.

вернуться
на главную
страницу

Татьяна Озерова

ПОДОЖДАТЬ ДО УТРА

рассказ

Николай Иванович, красивый и крепкий семидесятилетний мужчина десять лет назад потерял любимую жену. Жил он все это время один в своем доме, ездил к сыновьям и внукам, собирал всю семью на праздники и дни рождения, брал к себе внучат, если было надо кому-то из старших уехать в отпуск или по делам. Но внутри его души горячей, творческой, эмоциональной вдруг поселился холод, он начал быстро стареть, засыпать сидя перед телевизором, забывать выключать чайник или поставленную на плиту кастрюлю и с удивлением наблюдая за собой всегда легким на ногу, спортивным и подтянутым почувствовал вдруг усталость и одиночество. У детей и внуков была своя жизнь, со своими интересами, работой и учебой, своими ритмами и проблемами, а он оставался один на один с чувствами и переживаниями своей, казалось уже никому не нужной жизни.
И вдруг появилась Лена, с которой они когда-то учились вместе в одной школе, только она была младше его на три года. Бывают такие женщины, которые всю жизнь внешне напоминают девочек, как будто надолго остаются в этом возрасте: тонкая хрупкая фигурка, светлые пушистые волосы со стрижкой «каре», джинсики, футболочки, платочки - все из юности, которая у них может длиться всю жизнь. Такой предстала перед Николаем его школьная подружка - Елена Сергеевна. Она тоже пережила потерю близкого человека. Ее муж в автомобильной аварии повредил спину и семь лет передвигался в коляске, а потом тромб закупорил сердечный сосуд и смерть.
К этой потере она долго не могла привыкнуть и каждый день мысленно разговаривала с ушедшим. Она «слышала» его недовольный голос, когда что-то делала неправильно, себе во вред, одевалась ли легко при морозе, ела ли много сладкого, теряла ключи, волновалась ли у врача - все время его голос сопровождал ее, успокаивал и внушал, что все будет хорошо.
Особенно его не хватало по вечерам, когда она усаживалась перед телевизором и смотрела какой-нибудь старый фильм. Она помнила все его реплики, комментарии и восклицания, особенно, когда это касалось неточного перевода с немецкого или английского языка, какими он владел в совершенстве. Все знали, как он любил свою Леночку, как гордился ее талантами, как ревновал и нежно ухаживал за ней.
Встреча с Николаем произошла так, как поётся в песне «встретились два одиночества», случайно в одном экскурсионном автобусе, пообщались, поговорили, наметили еще одну уже самостоятельную поездку в город Александров в музей к сестрам Цветаевым Анастасии и Марине, так как оба любили поэзию. Это небольшое путешествие сблизило их, и они стали запросто заходить друг к другу в гости, и снова женская рука стала видна в его доме. Опять на окнах зацвели фиалки в горшках, в кухне появилась красивая занавеска, а во дворе расцвели душистые белые и алые флоксы с яркой декоративной дорожкой по краю клумбы из оранжевых бархатцев. Ему и ей было хорошо вдвоем, общая юность сближает людей, они одинаково реагируют на события, погоду, старые, но любимые фильмы, музыку их молодости, стихи и прозу. По вечерам они ставили пластинки на, памятную для всех шестидесятников, «Ригонду» и слушали любимый джаз, Муслима Магомаева, Анну Герман, Валерия Ободзинского, а на магнитофоне - записи Владмира Высоцкого, Юрия Визбора, Булата Окуджавы.
У Лены была большая библиотека, собранная за всю жизнь еще со студенческих времен, когда хорошую книжку было очень трудно достать. Она дорожила полками, заполненными голубыми журналами «Нового мира»  и пестрыми «Иностранной литературы», журналами, за которыми в их время стояли очереди в библиотеках. Отдельный шкаф заполняли любимые томики стихов с уже пожелтевшими от времени страницами, но тогда и сейчас такие бесценные для души, ежегодные сборники «Дни поэзии», в которых можно было открыть хоть по одному или нескольким стихотворениям новые имена Ксении Некрасовой, Марии Петровых, Павла Васильева, Леонида Мартынова, Ярослава Смелякова. Поэзия еще больше сблизила их, и, казалось, вернула их души на прежнее место. Ей хотелось именно для него сделать красивую прическу, купить новую блузочку, а он выпрямился, внутренне помолодел и тоже не хотел отставать от нее.  
Душа её раскрывалась для него постепенно: в какой-то народной песне тихо и неспешно спетой вечером на веранде в саду, в строчке стиха, которой она озвучила краски заката, в собранном букете полевых цветов, в тщательно отутюженной его рубашке, в заваренном чае с душистыми травами, каком-то удивительно нужном для него подарке, о котором он долго мечтал и не подозревал, что она запомнила и исполнила его желание. Ведь так было раньше только в детстве - загадай и исполнится, все чего только не пожелаешь…
В любой работе, даже при копании земли, он был красив, все движения, как у спортсмена, были отточены, легки и естественны. Лена любовалась им, когда он чем-то занимался в саду, так умело и красиво все у него получалось: подрезал ли он деревья или кусты, ставил ли новую удобную лавочку в тенистом уголке, выкладывал ли плиткой, новую дорожку к кустам роз - все было точно выверено и безукоризненно исполнено. Друзьям потом только и оставалось восхищаться и восклицать:
- Ну, Николай, ты мастер, настоящий мастер на все руки!
Ему по душе был мир ее дома с удивительно гармоничной атмосферой комфорта и простоты, интересными картинами на стенах, народными игрушками, грубой керамикой и тонким фарфором. Все это не выпячивалось, не кричало, а дополняло друг друга, оттеняло и подчеркивало достоинство каждой вещи, словно все предметы договорились дружить с хозяйкой и даже каждый цветок в горшке желал рассказать о ней свою историю.
Когда-то давно в журнале «Юность» Лена прочитала роман Владимира Орлова «Соленый арбуз». Главный герой носил трогательное прозвище - «Букварь», и был родом из древнего города Суздаля. Лена и не думала,  что несколько лет спустя будет жить недалеко от этого города, сама будет ходить по его тихим, сказочным улицам, любоваться его храмами, изящными шатровыми колокольнями, земляными валами и мощными  монастырскими стенами. Сколько красоты было разлито в каждом названии: речка Каменка, Михали, Ильинский луг, в спокойных лицах горожан, в неторопливом ритме шагов и говоре прохожих.
Зимой, снег укрывал время, и казалось, что сейчас, на твоих глазах промчится на лошадях посыльный поезд  Петра до Покровского монастыря к сосланной жене Евдокии, выйдут на дорогу богатые торговые люди из каменных рядов, пройдет батюшка на вечернюю службу, звонарь озвучит небеса щемящей музыкой колокольных перезвонов.
Лена и Николай часто приезжали в Суздаль просто погулять, побродить вместе по улочкам, заглянуть в антикварную лавку, посмотреть на работы местных мастеров керамики и художников кисти и резца.
Была тихая поздняя осень в серо-коричневых тонах, листья на деревьях почти все уже облетели и только на вершинах тополей сохранились их остатки и при легком дуновении ветра они шуршали над их головой как картонные. Похолодало, но они никуда не торопились и с удовольствием рассматривали тонкие, прозрачные акварели, выставленные на улице у музея деревянного зодчества. Наиболее часто на картинах изображалась церковь Покрова на Нерли, которую раскупали туристы на память о владимирском крае. Пожилая женщина - продавец, заговорщицки наклонилась к ним и почему-то шепотом спросила:
- Пирожков с картошкой не желаете?
Это было так неожиданно среди выставленных на продажу картин получить еще и горячую выпечку в придачу. Они рассмеялись, купили по пирожку и с веселым настроением продолжили свою прогулку.
Николаю и Елене было так хорошо друг с другом, после всего тяжелого пережитого ими в жизни, вдруг такое единение и понимание. Он ласкового притягивал ее к себе и, глядя в глаза, говорил: «Почему ты мне не встретилась в те года юные?..» Она нежно обнимала его, гладила его седые вихры и улыбалась, улыбалась, улыбалась чему-то самому потаенному и заветному. Замечали, что влюбленный человек наполняется особым светом и, окружающие тебя люди это сразу замечают, потому что он сразу преображается и отражает этот свет на других.
Но его дети не приняли новых отношений отца. Они ревновали Николая Ивановича к этой женщине, избегали с ней встречаться, они помнили и любили мать и постоянно сравнивали с ней Елену. Их раздражала ее молодежная одежда, перемены в доме и обстановке, в которой они выросли и привыкли, страсть к путешествиям.  Отец по-прежнему во всем помогал им, возился с внуками, устраивал праздники, делал подарки, но трещина в отношениях с детьми не заполнялась ни его, ни ее стараниями. Холодное отношение к ней переходило на него, и он ничего с этим не мог поделать.
Так и продолжалась их жизнь, они ходили друг к другу в гости, готовили общие обеды или ужины, каждый из них в этом деле был мастак, и мог мастерски приготовить то или иное блюдо: она пироги и торты, а он был «профи» по мясу и рыбе. Они могли  неделями и даже месяцами жить вдвоем, уезжали вместе отдыхать за границу, часто бывали с друзьями на концертах и спектаклях, но так и не съезжались для совместного проживания… 
Но однажды она не пришла к назначенному им ужину, он встревожился, так как на его звонки она не отвечала. Приехав к ней, и открыв дверь своим ключом, он увидел, что она неподвижно лежит посередине комнаты на полу. Вызвал скорую помощь и сразу понял: случилось страшное - инсульт. Ее парализовало за исключением правой руки. Лена все слышала, понимала, но говорить не могла. В таком положении прошло полгода. Он каждый день навещал ее сначала в больнице, а потом в частной клинике, где врачи и медсестры оказывали ей необходимую помощь. Единственная дочь Елены проживала в Америке и написала, что приехать в данное время к матери  не может.
Елена Сергеевна не могла сама принимать пищу, кормили ее через трубку, и жить уже не хотелось, и думалось только об одном: поскорей бы все кончилось. Да и кому еще она была нужна на этом свете? А вот, Николаю она была нужна, нужны были ее глаза, руки, и он, как только мог, скрашивал ей тяжелые дни, болезненные процедуры и мучительную неподвижность. Она отказывалась от еды и питья, ее душа и тело так устали от боли, но приходил Коленька, и глаза начинали светиться. Он говорил ей ласковые, ободряющие слова, гладил руки, поправлял волосы, бодался лбом об ее голову, и она оживала и вновь воскресала надежда.
Однажды она не выдержала унизительной процедуры и расплакалась. Слезы текли по лицу, и она ничего не могла с этим поделать.
- Елена Сергеевна, голубушка, успокойтесь, не надо так отчаиваться,- торопливо  говорила ей медсестра, думайте о чем-то хорошем, посмотрите, какой чудесный букет принес Вам Николай Иванович!
Ей бы очень хотелось вспомнить что-то хорошее, но, казалось, всю голову заполняла боль и усталость от неподвижного тела. В долгие бессонные ночи она вспоминала прожитую или лучше сказать промелькнувшую жизнь.
Жаркий день лета, старшая группа детского сада гуляет на площадке, их воспитательница зачем-то отлучилась по своим делам и Витька пальцем показывает Ленке на колонку, которая стоит за тонким забором:
- А, слабо? Сбегаем, попьем водички? И они решаются на этот поступок, отважно выбегают за калитку, подбегают к водонапорной колонке.
Витька виснет на рычаге, чтобы потекла вода, она подставляет  открытый рот, и ее голова с тонкими косичками, бантиками, платьице, носочки и сандалии вмиг промокают, она захлебывается в сильной струе воды и ладонью старается ее закрыть, но все напрасно, вода веером плещет на Витьку, и он в свою очередь промокает насквозь. Они забыли обо всем на свете, хохочут, брызгаются и орут от счастья на всю улицу. Другие дети подбегают к забору и с ужасом смотрят на эту картину, и вот уже к ним бежит их воспитательница София Александровна и тащит их за руки, отрывает от безумного праздника купания. Теперь они сидят в раздевалке мокрые и нахохленные, как воробьи после дождя.  Нянечка переодевает их в «сухое» и ставит в разные углы. Они наказаны, но когда тихонько оборачиваются и смотрят друг на друга, широкие улыбки гуляют по их лицам и этот день они уже не забудут никогда в своей жизни!
Римма Козакова написала в одном своем стихотворении, что: « В детстве мне не хватало товарища, чтоб провожал, чтоб в подъезде за варежку подержал…» А ей  вспоминается ее товарищ - крепкий, невысокий мальчишка с редким именем для того времени - Роберт, в школьном варианте - Робик или Робка. У него красивый голос и руководитель хора предлагает им вдвоем спеть песню из кинофильма «Верные друзья» : «Шел ли дальней стороною, плыл ли морем я…» У них - первый успех на сцене, зал просит на «бис» исполнить песню опять и опять, они поют уже другую песню о веселом барабанщике и опять успех… А потом началось, седьмой класс, записочки, свист под окном, чтобы вышла погулять, пропадание на катке до позднего вечера, отповеди учителей и родителей, а им «верным друзьям» было все равно, а потом все прошло, как и не бывало, нет, все-таки осталась в душе мелодия той песни и еще чего-то недосказанное.
В студенческие годы ей нравился один парень, чем- то похожий на молодого Марка Бернеса. Он знал об этом сходстве и иногда какой-нибудь фразой из популярного фильма копировал артиста. К Лене он часто обращался со словами из песни: «Вы «интэрэсная» чудачка, но дело видите ли, в том…», - и просил занять ему рубль. Она не понимала, у кого надо занять, когда она сама может одолжить ему эту сумму. Они учились на одном курсе факультета, жили на одном этаже в общежитии, делились чаем, хлебом, конспектами лекций, они вместе катались на лыжах, ходили в туристические походы, но он любил другую девушку, а Лена втайне мечтала о нем.
В ее памяти хранилась всего одна поездка их студенческой группы на картошку, когда он в автобусе случайно сел с ней рядом, положил по- дружески руку на плечо, да так и проехал  до колхозного поля, балагуря и горланя песни. Но вот эта рука, обнимающая ее как крыло, его тепло, его улыбка, обращенная к ней, не забылись и долго волновали. Рядом с ней он был безмятежно спокоен, а ей хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась...
Наступил Новый год. Вечером, некоторых больных пересадили в кресла-каталки и вывезли в холл к большому телевизору послушать концерт и поздравления президента. Здесь стояла украшенная елка с горящими огоньками и несколько накрытых столов.
В новогодний вечер разрешалось приходить родственникам и друзьям, но у всех были свои заботы - семьи и дети. Из приглашенных посетителей, как это было ни грустно, Николай Иванович оказался  единственным. У него был термос с кофе, маленькая бутылочка коньяка и торт для персонала. Он с улыбкой предложил отпраздновать Новый год и дал по глоточку пригубить напитки своей Леночке, которой категорически все это запрещалось. Он и она смотрели друг на друга, и это было стимулом продолжения их жизни, стимулом учиться жить в новых для них условиях. Теперь его дни отличались друг от друга только тем, как она себя чувствовала: радовалась ли его приходу или неподвижно смотрела в потолок, «воевала» ли с медсестрами или покорно принимала процедуры.
А потом заболел он и, когда медсестра увидела, с каким трудом Николай выходил из машины, то вывезла для него коляску, усадила и привезла к ней в палату. И опять их жизни до последнего боролись с болезнью и немощью. Вечером, уходя от нее, он ласково шептал ей на ушко:
- Леночка, дождись меня, дождись меня! Я утром приеду к тебе! И она терпеливо ждала…
Но однажды сам до утра он не дотянул и первым ушел в иной мир.
Что же им было надо друг от друга? Старому беспомощному мужчине и неподвижно лежащей женщине? Каждый человек, когда-нибудь испытает эти чувства на себе, и поймет, что до последнего часа, последней минуты, секунды нам нужны любовь и сострадание…

Владимир

"Наша улица” №258 (5) май 2021