Александр Кирнос “Плюсквамперфект” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Александр Ефимович Кирнос родился 7 августа 1941 года в городе Козловка Чувашской СССР. Окончил Ленинградскую Военно-Медицинскую Академию в 1964 году. В армии и после демобилизации до 2000 года работал врачом-хирургом. Печатался в журналах и альманахах России и Израиля, в 1993 году вышел сборник стихов "Дорога к Храму". Автор «Нашей улицы». В 2012 году в издательстве «Зебра Е» вышла книга повестей и рассказов «Тыча». В "Нашей улице" публикуется с № 98 (1) январь 2008

вернуться
на главную страницу

Александр Кирнос

ПЛЮСКВАМПЕРФЕКТ

рассказ

(неактуальная старина, объект ностальгии)

- Доктор, доктор идет, - шустрый, как электровеник, ефрейтор Яша Кац ворвался в варочный цех, на ходу отвесив увесистый шлепок по аппетитному заду поварихи Нюры Антоновой.
Нюра, раскатывавшая тесто для пельменей, замахнулась на него скалкой и Яшка с притворным ужасом отпрыгнул в сторону и чуть не врезался в объемный живот шеф-повара Мухаметшина. 
- Куда ти так торопися? Не надо торописа, никогда не надо, - старшина сверхсрочной службы Мухаметшин пухлыми руками бережно как арбуз, поймавший круглую коротко стриженную Яшину голову, аккуратно повёрнул его к себе, - Вот в сорок первом под Можайском варил я кашу для наших ребят, а вокруг не разбери поймес, что делаится, кто стриляит, куда, мине кричат биги, Михалыч, а как биги, каша здесь, ребята там, вернутся, миня нет, каша остыла. На кухне торописа нильзя, никогда нильзя.
- А что потом было то, товарищ старшина, - вывернулся из его рук Яша.
- А нисего, пириехал гинерал, говорит, есть хочу, покормишь? Я ему котелок с верхом дал, поел он, хороший каша говорит, молодец. 
В столовой все уже не один раз слышали историю о том, как Александр Михайлович кормил самого маршала Жукова. И кто-бы посмел в этом усомниться, попробовав хотя бы раз котлеты, которые по четвергам готовил старшина. На эти котлеты в солдатскую столовую съезжалось все районное начальство, приходил даже сам командир полка, пренебрегая командирским залом в летной столовой и вызывая ревность у её заведующей. Сонин тоже уже несколько раз слышал эту историю, он не сомневался в том, что старшина ее не выдумал, но вторую часть считал некоторым преувеличением, поскольку полководец в сорок первом еще маршалом не был.
- Александр Михайлович, завтра приезжает специалист из СЭО, надо подготовиться, - халаты чистые оденьте и полотенца смените, а то совсем засаленные. И все остальное в порядок приведите. Ну, что это такое, в самом деле, здесь же варочный цех, а у вас на столах доски для масла и сыра, - Сонин как-то неуверенно махнул рукой и вышел из столовой.
Последнее время он ощущал постоянную неловкость, встречаясь с преданным, любящим взглядом Мухаметшина.
По долгу службы Сонин должен был снимать пробу пищи в солдатской столовой и следить за ее санитарно-гигиеническим состоянием. Это было довольно нудным и, как казалось Сонину, бесполезным занятием, поскольку добиться чистоты и соблюдения правил гигиены Сонину не удавалось. Правда, кишечных инфекций в части не было, что очень удивляло доктора. Но в один прекрасный день в часть с проверкой нагрянул старший эпидемиолог округа подполковник Авербург и после доверительной беседы с ним Сонин как-то охладел к этой части своих обязанностей. Авербург провел его по столовой, наглядно показывая, что заражение кишечными инфекциями зависит от качества термической обработки пищи. На глазах Сонина он взял кусочек кала из нужника, смешал его с мясным фаршем и предложил Мухаметшину приготовить котлеты.
Авербург был грозой пищеблока, круглолицый, полный, подвижный, как ртуть, он внезапно исчезал во время проверок и так же неожиданно появлялся, выныривая из какой-то подсобки.
- Ты мыла руки после туалета? - грозно нависал он над Антоновой. - Ну, протяни же мне свои ладони, проверим, жить тебе иль умереть.
Сонин, не знакомый до этого с манерой общения подполковника с персоналом, с трудом удерживал серьезно-почтительное выражение лица. Ему впервые довелось услышать микст из «ты перед сном молилась, Дездемона» и «к Птибурдукову ты уходишь от меня»
Авербург доставал ватную палочку из пробирки с фиолетовым раствором среды Кесслера, и Нюра, послушно вытянувшая вперед руки ладошками кверху, замирала в священном ужасе. Сцена достигала высот шекспировской трагедии. Авербург протирал тупфером взмокшие Нюрины ладони, зачем-то поднимал его вверх и внимательно рассматривал, затем загадочно хмыкал, вкладывал в пробирку и передавал Сонину. Все это время Нюра старалась не дышать, ее пунцовые лицо и шея медленно бледнели.
- Учти Антонова, тебе я доверяю, не обмани доверья моего, - завершал мизансцену Авербург, - иди, трудись и будь благоразумна. 
Не меняя интонации, он обернулся к Сонину - Единственное, что тебе надо контролировать, лейтенант, наличие кишечной палочки и соблюдение технологии, всё остальное – фуфло.
Александр Михайлович, внешне невозмутимый, с лицом медитирующего Будды, непрерывно перебирал сомнительной свежести полотенце, висящее на его плече. 
Кишечная палочка постоянно высевалась с рук персонала кухни, с фартуков и полотенец, у всех, кроме старшины Мухаметшина, хотя и полотенце, и фартук были засалены у него больше, чем у других, и для Сонина эта загадка казалась неразрешимой.
- Михалыч, а что ты стоишь, как не родной, помнишь, как мы под Ясиноватой вошебойку развернули, а твою кухню прямым попаданием накрыло, и ты ко мне прибежал, просил разрешения кашу в автоклавах сварить. А что, и вошь, и микробы одинаково жары не любят, - расхохотался Авербург.
- Пойми, лейтенант, дерьмом, если оно приготовлено по правилам, отравиться нельзя, - втолковывал подполковник Сонину, повязывая салфетку вокруг кителя и тщательно протирая вилку и нож. Мухаметшин подавал котлеты и жареную картошку, приготовленные лично им, жарить котлеты он не доверял никому. 
- Сынок, - после стопки водки и пары котлет подполковник стал менее официальным, - ты себе не представляешь, сколько пищевых токсикоинфекций я видел, и везде одно и то же: нарушение технологии. Скучная материя. Такие, как Александр Михайлович - редкость, бриллиант, его и контролировать не надо, у поваров, как и у хирургов, и у летчиков врожденный талант. Он ведь со всеми продуктами, прошедшими термическую обработку, работает, как первоклассный хирург, аподактильно, не касаясь их руками, да и ножи у него острее скальпеля. Запомни сынок, сырые продукты травмировать не надо, а готовые не надо лапать. 
Сонин обратил внимание с какой нежностью смотрел Мухаметшин на Авербурга. От кого-то из сослуживцев он слышал о давней фронтовой дружбе, связывавшей грозного эпидемиолога и шеф-повара, говорили, что они были в окружении, вместе выходили, кто-то кого-то нес на себе. 
Вот только одного не мог понять Сонин, почему же не к Авербургу, а к нему пришел с просьбой о помощи Мухаметшин. Сонин тогда и врачом то был всего без недели год, в болезнях, правда, уже кое-что понимал, но об отношениях между людьми знал мало и уж совсем не был готов к тому, с чем к нему обратился Мухаметшин.
Однажды утром дверь лазарета, где был кабинет Сонина, приоткрылась и послышалось осторожное покашливание. Сонин встал, открыл дверь, и в комнату бочком протиснулся старшина Мухаметшин. Он неловко топтался у стола, а когда Сонин чуть не силой усадил его на стул, достал платок и протер обильно вспотевшую лысину. Разговорить старшину Сонину удалось с большим трудом. В конце концов, выяснилось, что Александра Михайловича беспокоила мужская несостоятельность. Сонин понимающе кивал головой, ему казалось вполне естественным, что у полного, да что там полного, страдавшего ожирением и одышкой пожилого человека возникли проблемы такого рода. Он уже готов был со всей возможной деликатностью поделиться со страждущим старшиной знаниями, почерпнутыми им в монографии Кона о сексопатологии, в которой постепенное возрастное угасания половой функции представлялось делом вполне обыденным и нормальным, но решил уточнить некоторые детали.
Процесс уточнения принес столь ошеломительные результаты, что Сонин долго не мог поверить в то, что услышал. Оказывается, угасанием функции, сидящий перед ним сильно пожилой (как представлялось тогда возмутительно юному доктору) человек с оплывшим лицом, обвислым животом и колышущейся грудью считал еженощную трех-черырехкратную близость и больше всего страдал из-за того, что жена, с которой он прожил почти тридцать лет и вырастил трех детей, из-за этого изменила к нему свое отношение. Какой была интимная близость до угасания Сонин спросить не решался, но разговорившийся Александр Михайлович сообщил ему, что сейчас он исполняет супружеские обязанности вдвое хуже прежнего и, как он думает, его жена именно из-за этого стала себя плохо чувствовать. Ради себя он бы ни за что не решился беспокоить доктора, он же мужчина и как-нибудь сам бы справился со своей бедой. Но вот жена… Собственно, только ради жены он и решился прийти.
- А было семь-восемь раз за ночь? - изумился Сонин. - И каждый день, то-есть, простите, ночь?
Александр Михайлович опустил голову и ничего не ответил. Сонин попросил у старшины разрешения перед началом лечения побеседовать с его женой и на следующий день в его кабинет вошла худенькая невысокая женщина с измученным лицом и запавшими глазами. 
Очень скоро Сонин понял, что Фатима Зухриевна элементарно не высыпалась, оттого и вид имела такой несчастный.
Когда Сонин участливо попросил ее рассказать о причинах плохого самочувствия, Фатима Зухриевна, не поднимая головы сказала, – Устала я доктор, на мне ведь хозяйство, огород, куры, печь. А ведь нада всё делать, как нада, а то Аллах накажет. - Сонин непонимающе смотрел на неё, - к вечеру устаю совсем, а ночью вставать надо три-четыре раза, воду кипятить.
Сонин с большим трудом успел проглотить недоуменное: зачем?, готовое сорваться с его языка. – Для омовений? – полуутвердительно сказал он. – Ну да, - облегченно сказала женщина, - омовения нада, молитва надо, потом снова спать ложиться нада.
Сонин пригласил в кабинет Александра Михайловича, переживавшего за дверью, сообщил ему, что он не обнаружил никаких серьезных заболеваний у его жены и, как ему кажется, проблема в том, что она просто не высыпается. И для того, чтобы восстановить здоровье жены супругам следует спать раздельно и желательно в разных комнатах, ну, разве что раз в неделю можно спать вместе.
Через две недели помолодевшие и посвежевшие, как после санатория, супруги угощали Сонина соленьями и фирменными котлетами.

Ничего не знал тогда Сонин о системе предписаний и запретов, существующих в мусульманских семьях, а если бы знал, то, возможно, никогда бы не решился дать совет такого рода. И только гораздо позже он понял, как мучительно стыдно было обращаться к нему пожилому человеку по такому поводу, и какую роль сыграла в этой решимости борьба Сонина за чистоту на солдатской кухне и волшебные свойства среды Кесслера, наглядно демонстрировавшей изменением цвета с сиреневого на розовый телесную нечистоту.
Прошло еще много лет и как-то совсем по другому поводу Сонину вспомнилось начало его военной службы, и он впервые задумался о смысле оброненного Авербургом замечания об аподактильности работы шеф-повара. К тому времени он уже знал о запрете употребления свинины в двух монотеистических религиях, читал о запрете для правоверного мусульманина даже прикасаться к свинье, а ведь в солдатской столовой говядины не было, кормили солдат минтаем и сальной свининой, и как же тогда мог Мухаметшин работать на кухне. Возможно, именно тогда он придумал способы приготовления блюд, без соприкосновения с запрещенными для мусульманина продуктами и, скорее всего, благодаря этому в его бытность шеф-поваром в части не было эпидемий кишечных инфекций.
Тот же принцип аподактильности позволил Сонину избегать нагноений в хирургической практике, не говоря уже о том, что расширение области применения этого принципа - не прикасаться к нечистому, на всю сложную сеть человеческих отношений позволило избежать многих недоразумений и конфликтов.
И уже подводя итоги, Сонин пришел к выводу, что это был самый удачный случай эффективной помощи у больных сексопатологией в его почти полувековой врачебной практике.

"Наша улица” №259 (6) июнь 2021