Вениамин Элькин “Вначале было Слово” стихотворения
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва
Вениамин Элькин
ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО
стихотворения
Элькин Вениамин Абрамович родился 3 декабря 1931 года в Москве. Срочная служба в ВМС СССР, Балтфлот (1951-1954), окончил Московский городской вечерний редакционно-издательский техникум и Московский полиграфический институт по специальности журналистика (редактирование массовой литературы) 1960-1966гг. Работа: рабочий на Полиграфической фабрике; внештатный корреспондент многотиражки ЗИЛа; внештатный корреспондент газеты Моск. комсомолец ( 1963); Государств. издательство художественной литературы: корректор (1964), редактор (1963), ст. редактор (1964 - 1991); журнал "Согласие"- внешт. ред., кор-ор ; одновременно внешт. корр-ор, редактор в разных моск. изд-вах. (1992-1994); с мая 1994 по июнь 2002 штатный корректор, автор ряда публикаций в "Общей газете". Общий трудовой стаж около 44 лет. Публиковался: поэтические переводы-в издательствах "Худож. литература", "Советский писатель"," Современник", журналах "Огонёк", "Неман", "Киргизия", еженедельнике "Литературная Россия". Переводы художественной прозы - издательства "Художественная литература", "Советский писатель", журнал "Урал". Рецензии: газета "Книжное обозрение", журналы: "Знамя", "Слово", "Север". Автор диафильмов "Карл Маркс", "Узники Петропавловской крепости" и ещё нескольких, по заказу Всесоюзной студии диафильмов. С 1972 г. по сию пору - член Союза журналистов Москвы.
В "Нашей улице” публикуется с №253 (12) декабрь
2020.
.
***
Позия - это эмоции.
Но это и стихосложение.
Одно без другого немыслимо -
в таком они положении.
В стихе, обращённом к любимой,
эмоция неотвратима,
иначе он не к любимой,
но это иная картина.
В стихе, посвящённом памяти,
должно быть скорбное чувство
и безусловная искренность
в передаче её искусством.
В стихе, посвящённом трагедии,
зритель должен увидеть
увиденное Верещагиным поле
в его "Панихиде"*.
________________
*Имеется ввиду картина В.В.Верещагина
"Побеждённые. Панихида по убитым" (1878 - 1879)..
Экспонируется в Москве, в Третьяковской галерее.
***
Памяти Аллы Беляковой,
прозаика, поэтессы, художника
"На полотне у Аллы Беляковой,
где тёмный сад немного бестолковый,
где из окна, дразня и завораживая,
выплёскивается пятно оранжевое,
где всё имеет первозданный вид
и ветви как зелёная оправа,
где кто-то бодрствует, а кто-то спит
в том домике, изображённом справа,
там я бываю запросто в гостях,
и надобности нет о новостях
выстраивать дотошно и лукаво".
Булат Окуджава
"Алла Белякова была сама естественность...
Таковы и её стихи: абсолютная подлинность чувства...
поэзия в самом ощущении жизни,
сутью которой были любовь, доброта".
Елена Аксельрод
"Я покой ваших душ не нарушу,
Не одна умерла я на свете,
Просто тихий берёзовый ветер
Моё имя прошепчет вам в уши".
Алла Белякова
Ставшая посмертной, книга "Весть"
потрясла меня своим лиризмом".
В ней такие грусть и горечь есть
обречённого злой волей организма -
организма женщины талантливой,
женщины, живущей лишь искусством,
для которой рок несправедливо
сделал жизнь её такою грустной.
Памяти эпохи Второой мировой
Ничтожество строк посвящая Эпохе
и вспоминая нередко о ней,
не лицемеря, рыдает беззвучно
один из "обласканных" ею "детей".
Не с тридцать ли третьего года*
эпоха Второй мировой
с улыбкой кривой наползала
на Мир ядовитой змеёй?
В поход отправляется вермахт -
усилием бравых парней
шлагбаум** отброшен: попёрли
на встречу со смертью своей...
Финал этой драмы известен,
но рекомендуется знать,
что прошлое, внешне меняясь,
способно опять оживать.
Сразят нас сегодня не пули -
чудовище сверхзвуковое
от нас и следа не оставит
в полях предстоящего боя.
Так пусть по хорошей погоде
и зла на людей не держа,
гуляет из демонов демон***,
"благою лишь вестью**** дыша.
России, врага опрокинувшей,
да так, что подняться не смог,
в сад, возле Кремля находящийся,
снести не забудьте венок.
__________________
*В 1933 году канцлером в Германии стал Гитлер..
**Шлагбаум на границе с Польшей.
***В Библии: злой дух, Асмодей.
****Весть Деве Марии о рождении у неё в будущем сына -
Иисуса Христа.
На полях былых сражений
***
Туристов возит "Гиммлер"*,
а Геббельс** пишет музыку...
Адольф ли, Генрих, Йозеф -
ну что в них? Имена...
Но что они, носители простых фамилий, сделали?!
Давно истлели кости их, но в памяти - Война!
Не только у России -
всем, всем, кто жил в Европе
(хотя она легла под них ),
всем смерть несла она.
И ныне чтит не Гитлера, а Шоллей*** их страна.
___________________
*Название фирмы.
**Фамилия композитора.
*** Антифашисты - немецкие студенты Софи Шолль, Ганс Шолль,
Александр Шморель, Вильгельм Граф, Кристоф Пробст,
профессор мюнхенского университета Курт Хуберт -
составляли костяк группы "Белая роза" (1942 - 1943).
Гильотинированные нацистами, в сегодняшней Германии
они - символ сопротивления режиму, царившему
в Германии времён Гитлера. Имя Софи и Ганса Шоллей носят
сейчас улицы, площади, учебные заведения их родины.
Память о них увековечена в фильмах, телепроектах, почтовых марках, монетах.
Чуть-чуть о Венгрии
Кружит в голове моей череда воспоминаний -
как мадьярку молодую в танце я держу за талию,
как любили нас мадьяры, радуясь уходу нашему,
как вином нас угощали цвета нашей крови крашенным,
как нам блюда подавали - все за счёт их ресторана,
как мадьярка молодая на меня смотрела странно...
Было это в центре Венгрии. Не было давно войны.
В тот же день одной Германией стали две её страны.
Чардашем нас провожали скрипачи самозабвенно.
Бравшая их штурмом армия уходила постепенно.
А мадьярка молодая, что со мною танцевала,
всё смотрела и смотрела - взгляд от нас не отрывала...
***
Что я вижу - вся в пуху поляна:
одуванчикам пришла ожить пора.
Брэдбери* явил бы нам умение
превратить их в речку из вина.
Что ж мы были так нелюбопытны -
положились на родимое "авось"?..
Дескать, обойдёмся и без Брэдбери,
немца победили, а вино...
Стоит лишь попрыгать по поляне,
будет нам то самое оно!
Только фиг нам... Если б не ленились,
посвятил бы Брэдбери в секрет -
за бутылочкой вина из одуванчиков
нам поведал бы: секрета-то и нет.
___________________
*Рей Дуглас Брэдбери (1920 - ?) - американский писатель,
его проза - классика научной фантастики.
Приключение лошади
По сообщению международных информационных агентств,
в Тель-Авиве, в лифте одного из домов, обнаружена лошадь.
Как она там оказалась, лошадь объяснить не смогла.
По рассказу одного из жильцов дома
"Лошадь в лифте! В небоскрёбе!
Ну, скажу я вам, дела!
Тут война, а чья-то лошадь - как? откуда? - приплыла?!
Не из Трои ли лошадка, а внутри неё враги -
подослали их арабы?.. Вот какие пироги!"
Нет чтоб лошадь по-хорошему успокоить, накормить,
чтоб не дать ей, кем-то брошенной, на евреев всё свалить...
Судьба - индейка, а жизнь - копейка
Лубок (в картинках)
ОН был военным лётчиком.
ОНА - его женой.
Подбили самолёт его
на Первой мировой.
Разбился самолёт его,
а он остался цел,
и счастлива жена его,
что был он так умел.
Но мир был хрупок очень -
на новую войну
отправился наш лётчик
беречь свою страну.
Опять его подбили,
но, пламенем охваченный,
решил защитник Родины
смерть нанести захватчикам.
Захватчики погибли,
и снова цел пилот,
и вновь, но награждённым,
отправился в полёт.
Жене его, однако, всё это надоело,
героя ждать не стала -
другого заимела.
Но, вняв стихотворению
с названьем "Жди меня",
прожить смогла недолго
и жизнь свою кляня.
А он, найдя разрушенным
очаг семейный свой,
вновь попросил начальство
отправить его в бой.
Но сколько бы ни выпало
на долю его войн,
он оставался брошенным
неверною женой...
Н-да...
Убили Александра Меня.
Да, было и такое время...
Убийство это прозвучало
началом некого Начала.
Убить такого человека -
убийство, почитай что, века!..
За что, и как, и почему
такое выпало ему -
понять тогда народ не смог.
Решили просто - это Рок.
Тогда мы так и не узнали.
Но кто-то всё же это знал
и, дело сделав, как пропал.
Пытался некто подсказать -
не КГБ ли... Что гадать?..
Зачем такое Комитету -
урон лишь только пиетету.
А детективное начало
меж тем крепчало и крепчало,
и Путч случился через год.
Кто помнит, тот меня поймёт.
Я не остался в стороне:
был в самой гуще тех событий,
был среди тех, кто под дождём
спросил: "Вы чаю не хотите?"
И, самовар из-под полы достав,
налил мне кипяточку
и фразу странную сказал:
"Вот здесь мы и поставим точку..."
Где эта "точка" я не знаю...
Застряли в памяти моей
лишь ночь и цвета крови строчка
трассирующей пули в ней...
***
Ангелы-хранители не фейки -
есть они.
Не просто есть -
летают.
В Дни рожденья
крыльями своими
нас, людей,
неслышно осеняют.
Разумом они наделены.
Кем? Конечно, Богом,
всё могущим
и бывающим подчас настолько сущим,
что вы будете весьма удивлены.
От грехов, несчастий и от Зла
нас оберегающий духовно,
символ нефальшивого Добра,
Ангел, нами понимаемый условно.
Милый друг мой, Ванечка Казанский*,
ты не верил в это, а зазря -
белый ангел и в злопамятные годы
бескорыстно охранял тебя.
Вот и дочь мою в конце июля
белый ангел осеняет каждый год.
Белый ангел, верю -
и сегодня суть твоя
ей счастье принесёт.
_____________________
*Иван Виссарионович Казанский (1933 - 2015) -
одна из самых заметных фигур радиолюбительской
журналистики 70-х - 80-х годов ХХ века.
Мой школьный товарищ, дружба с которым была
неизменна в течение всей его жизни.
Размышления в зоопарке
Что общего у старого слона
со старым, но при этом человеком?
Я умный, он по-своему умён,
и мы живём в одном и том же веке.
В одном и том же социуме мы
одной и той же дорогой для нас страны.
Он недоволен, но не знает, чем,
и я бываю чем-то недоволен,
по мелочам, а иногда и тем,
что вход куда-то мне Природой не позволен.
Не знаю, чем слону быть недовольным,
но мне быть недовольным просто стыд -
жена заботлива, умна, собой прекрасна,
мне - 90, до каких ещё обид?
И всё же про слона... Он - Голиаф,
такой нескладный и миролюбивый.
Ему, наверно, грезится саванна,
тень от невесть откуда взявшейся оливы.
и он, раскинувшись под нею, размышляет
о взгляде молодой, ещё игривой,
слонихи, норовящей лечь с ним рядом ,
поговорить о жизни, о слонятах,
которые, полив себя из лужи,
самозабвенно хороводы кружат.
Его зовут обедать - он идёт,
А мысль пчелой над ухом его вьётся,
обедом насладиться не даёт.
Послеобеденный слону не нужен сон.
он нехотя глядит на человека,
что за оградой тоже: "Кто же он?
Ног только две, глаза бы не глядели,
и рост всего-то... Видно, что не слон..."
Но тут заходит солнце - это вечер.
И слон готов за молодость отдать
клыки свои стоящему напротив...
...А человеку нечего сказать -
ему бы тоже годы сбросить с плеч.
и он, слона по хоботу похлопав,
промолвил только: "Что ж, до новых встреч..."
***
Одинокая цапля в пруду на опушке
проливала слезу от тоски по лягушкам.
Мир пустой, без лягушек, непонятен был птице:
без лягушечьих лапок - куда он годится?
Так во взгляде на жизнь ограниченность цапли
соразмерна была с клюва капнувшей капле.
Ей природа дала ограниченность взгляда,
полагая, что цапле шире взгляда не надо.
***
А кто крадётся, рыжая, а то и чёрнобурая,
не опасаясь бурого медведя, по лесам?
Вы угадали: это же конечно же лиса.
Лиса, лисичка хитрая, хитрей вороны умной,
которая, заслушавшись лисицы хитрой лесть,
сыр выронила. Лисонька сыр этот подхватила -
теперь лисичке-умнице уж будет что поесть.
Крылов Иван Андреевич таким устроил образом -
лисица похитрей.
Но несмотря на это -
вы, девочки и мальчики,
любите и страну свою, и всех её зверей.
***
Не мычит, не телится -
значит, не корова?
Но рога имеются -
погадаем снова.
Что у нас имеется -
не мычит, не телится...
Стоп! Да это овцебык -
в ареал коров проник.
И мычит, и есть рога,
но не телится... Пока.
Только с молоком проблема...
Тоже будет - дайте время,
будет всё, но потерпите.
Римом на кресте распятый,
кто терпел и нам велел,
до сих пор дожить сумел?
Кто, целованный Иудой,
страшной смерти предан стал?
Да, молился, но не предал
выстраданный идеал?..
***
Все верблюды хороши в африканском стиле,
молоком своим как-то угостили.
Человек, узнав о них, приручил верблюда,
и забыл теперь верблюд, кто он и откуда.
В зоопарке он грустит о родной пустыне...
Побывай, пока он там терпит заточение
и раздумывает, как прекратить мучения.
Памяти издательства "Художественная литература"
(Москва, Ново-Басманная улица, 19)
Вначале было слово
Ещё звучали отголоски Времён несправедливых кар,
ещё в мемориальных досках отсвечивал былой пожар,
ещё бесчисленных ранений следы зияли на телах
нас породивших поколений, ещё не выветрился страх.
Но всё же, всё же отпустило: пахнуло Оттепелью - я,
ведь, что бы там ни говорили, был тоже внуком Октября.
Ну наконец-то! Изначально
Желалось мне попасть туда,
где я причастен буду тайнам
литературного труда.
Я молод был - весенних окон
я прелести не замечал,
я лишь хотел каким-то боком
постичь начало всех начал.
Инстинкт необычайно точно
привёл меня к нему, и я
стал работягою бессрочно
в весенний день календаря.
Чернорабочим стал у Слова.
Совпало всё - эпоха, день,
и я у древа рокового
ступаю робко в его тень.
Когда среди сотрудников "Худлита"
я замерцал как малая звезда,
тогда ещё была его палитра
столь красочна, как больше никогда.
Весь мир был отражён в его изданьях.
А просьб издаться был поток таков,
что превышал оставшийся в преданьях
подъём воды у невских берегов.
Капстраны и соцстраны шли на приступ
одной издаться жаждущей толпой -
плечом к плечу стояли коммунисты
и те, кто был формации другой.
Попробуем пройти по этажам...
На верхнем - русских классиков когорта.
Здесь что ни книга - россыпи Стожар,
что ни редактор - светоч первосортный.
Здесь новый курс издатель продвигал -
жизнь обретал страницу за страницей
цветаевский двухтомник, Мандельштам
спешил вослед великой авторице.
Здесь Блок, "предвечным ужасом" объят,
прекрасный лик дарит его любовью,
и сквозь метель торопится отряд,
Христом ведомый к рекам, полным кровью.
Здесь вспомнил "время золотое"
и Фёдор Тютчев - для него
воскресло всё его былое,
"и сердцу стало так тепло"...
И, мстя за тех, кто полегли
на дно бутырского оврага,
здесь Пастернак читал стихи,
назвавшись именем Живаго.
Десятитомник рукописей древних
историю Руси собой венчал,
и "Мастер" здесь, под твёрдым переплётом,
впервые "Маргариту" повстречал.
В редакции "Советской" убедитесь -
расчищены завалы тех времён,
когда редактор "ласково" цензурой
был от Литературы отрешён.
Проходим дальше - здесь уже Европа
и весь американский контингент,
вся Азия и остальные, скопом,
стараются расхваливать свой бренд.
По жизни конкурируя, однако,
когда у них взмывал "сигналов" рой,
позабывались мелочные драки,
и явствен был культур великих слой.
На третьем, дань отдав гигантомании,
с названьем "БВЛ" воздвигли здание.
Был этот труд громаден. Архитектор -
глава его, Грибанов, русский Гектор.
И примечательный редакторский состав,
трудившийся годами, не устав.
Редакция соцстран - поляки, венгры,
балканцы, чехи - всех не обоймёшь.
Досталось этим "братьям" на орехи,
когда был СССР, всеобщий вождь.
А вот и всевозможные "Народы" -
невечного содружества пример.
Редактором я коротал здесь годы
в заботах о державе СССР.
А кто с критическим пером
к писателю нагрянет в дом?
Кто он, настырный душевед, -
прольёт на всё, что в книге, свет,
а то и ложку дёгтя в мёд
аналитически вольёт?
Он не писатель, не политик,
его, как всех нас, больше нет
в системе рыночных примет -
он литературовед и критик.
Директора... Валерий Косолапов -
достоин нашей памяти и слов.
И Пузиков А.И., наш главный ред.
Ему бы тоже я послал привет.
Последним был при мне Анджапаридзе,
умён и образован, но и он
был нестабильным Временем сметён.
При нём был путч, агония "Худлита".
И воцарилась новая "элита".
Нет, не скажите, всё же в каждой драме
горшки должны быть обжигаемы богами...
Не охватил всего, конечно, -
со мною множество имён,
но рвущийся наружу стон
сдержу, сжав зубы.
Надев очки, смотрю в зенит
и вижу там библиотеку.
О чём она мне говорит?
О аура библиотеки... Внимание и теплота,
лиц женщин милых выражение,
каким бы ни был день - всегда.
Следов в Культуре глубже нет,
чем в почве Родины наш след.
***
Молчанье - золото, когда необходимо.
Оно ничто, когда оно вредит.
На трагедию в Казани
Этот "брейвик"* из Казани...
Хладнокровен. И вменяем.
Органический убийца.
И таких, увы, не счесть -
широка страна родная...
Негодяй, в себя влюблённый.
Пусть живёт.
Но после смерти**.
Я читал - такая есть.
____________________
*Речь о мерзавце, несколько лет назад
расстрелявшем молодёжную тусовку
(более 70-ти человек). Присуждён
к "высшей мере", которая по законам
Норвегии, где произошло убийство, - 21 год.
Поступил в высшее учебное заведение -
преподаватели приходят в тюрьму.
Разгул "гуманизма".
**Имею ввиду расстрел.
***
Я проснулся, когда одеяло сползло
и легло на полу неприкаянно,
а по телу прошло, проползло, пронесло
холодком, ощутимо и тайно.
И, глаза протерев, был не в силах понять,
почему я заснул и проснулся,
почему я во сне мог на локте привстать
и кому-то чуть-чуть улыбнулся,
но кому - ведь вокруг никого кроме сна...
Но во тьме чьи-то тонкие губы
прошептали: "Засни, потому что кровав
этот год, наступающий, будет".
Я вскочил, но во сне, я зашёлся от крика
и бежал, и, какие-то двери открыв,
я куда-то ворвался и что же я вижу -
я на самом краю, подо мною обрыв,
а внизу, далеко, извивается речка,
а по речке плывёт нерастаявший лёд,
тут как будто спустили курок и... осечка,
просыпаюсь - как вовремя... Солнце встаёт,
освещает ко мне устремлённые лица,
что со стен на меня по-родному глядят.
В дверь звонят - это кто-то из рано проснувшейся
ребятни, пробегая, нажал на звонок.
Разгорается день. Я вхожу в него радостно,
в этот щедро подаренный кем-то урок.
***
Я рад быть пользой для журнала -
быть "Нашей улице" под стать,
вниманью Вашему по-прежнему
стихи на суд Ваш предлагать.
Я рад своим быть для журнала,
но мне пока не 90,
и мне ещё достигнуть надо
достойного журнала роста.
Вы так мой путь устлали розами,
что я, шипов не замечая,
жалею лишь: не слишком поздно ли
Вас на пути своём встречаю...
Но если верить поговорке,
что лучше поздно, чем... то да -
я верю: злых "народовольцев"
минуют наши поезда.
Архитектору и строителю «Нашей улицы»
Велели вы не тормозить,
но торможу не я - бывает,
что тормозит, как заболит,
моя головушка седая.
Она, как пушкинский Руслан, -
притормозит меня, смиряя,
нарушив стихотворный план,
мол, время обгоняю зря я.
Я жизнь свою зарифмовал.
Издать её никто не брался,
и кто-то даже испугался,
когда издать я предлагал.
Но вот случилось как случилось -
на горизонте тот возник,
кого привлёк мой еле слышный,
отчаяньем рождённый крик.
"Наша улица” №261 (8) август 2021
Охраняется законом РФ об авторском праве