Александр Кирнос “Запасной аэродром" два рассказа
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Александр Ефимович Кирнос родился 7 августа 1941 года в городе Козловка Чувашской СССР. Окончил Ленинградскую Военно-Медицинскую Академию в 1964 году. В армии и после демобилизации до 2000 года работал врачом-хирургом. Печатался в журналах и альманахах России и Израиля, в 1993 году вышел сборник стихов "Дорога к Храму". Автор «Нашей улицы». В 2012 году в издательстве «Зебра Е» вышла книга повестей и рассказов «Тыча». В "Нашей улице" публикуется с № 98 (1) январь 2008

вернуться
на главную страницу

Александр Кирнос

ЗАПАСНОЙ АЭРОДРОМ

два рассказа

САГА О ЧУЛОЧКАХ

В 1964 году я начал службу врачом авиационного транспортного полка. Летчики были взрослыми людьми, многие из них прихватили войну, но в любви к байкам, анекдотам, розыгрышам не уступали нам, «цуцынятам». Тогда же я услышал рассказ о чулочках, относящийся к 1951 году, и познакомился с героями этого рассказа.
Вот этот рассказ, такой, как я его запомнил.
Транспортная эскадрилья базировалась в Люберцах под Москвой, в хвойном лесу. В класс предполетной подготовки ворвался Жора Славуцкий, невысокий юркий брюнет. У Жоры жена Раечка и двое дочерей.
- Командир, - кричит он сухощавому флегматичному Мише Егоршину, - ты знаешь, куда мы летим?
- Ну? - говорит Миша.
- В Берлин!
- В Берлин, так в Берлин.
- Готовиться же надо! - в голосе Жоры необычная значительность.
- Ты штурман, ты и готовься. Прокладывай маршрут и вообще…
- Командир, ты что, не понимаешь ничего?
Привлеченные шумом, подтягиваются остальные члены экипажа: добродушный верзила борт-техник Боря Васнецов с неизменной раздутой фляжкой разведенного спирта «массандры» (Спирт, ректификат, наполовину разведенный водой) в кармане, маленький кривоногий борт-радист Саня Песочин.
- Нет, он не понимает, - размахивает руками Жора. - А вы, что, тоже ни бум-бум?
- Заболел, - шепчет Саня и крутит пальцем у виска.
- Мы же в Берлин летим! - отчаянно кричит Жора. - А там что? Там американцы! А у них что? У них чулочки! Капроновые! Сколько они здесь стоят? А сколько там?! Я уже с ребятами в Берлине созвонился, - Жора торжествующе смотрит на озадаченный экипаж.
- Так готовиться надо или нет? - задает он риторический вопрос. - Собираем деньги, покупаем сигареты, там их меняем на чулочки, привозим сюда и…
- Погоди, - морщится Миша, - у нас промежуточная посадка вЛегнице (Аэродром в Польше), а там контрики (Офицеры контрразведки)…
- Командир, - задыхается Жора, - я все продумал. Ты без щитков-закрылков взлететь и сесть сможешь?
- Наверное, смогу; полоса и там, и у нас длинная; а на хрена?
- А мы чулоки под закрылки запихнем, и порядок.
Вся эскадрилья приняла участие в операции. Были собраны деньги, определена доля каждого в грядущих доходах, куплены и загружены сигареты «Прима», и через день самолет ушел на Берлин.
Все прошло штатно. Сигареты были обменены на чулки, чулки погружены под закрылки, сели в Легнице без проблем. Досмотра не было. Взлетели, и только тогда расслабились. Все, кроме командира, приняли из Бориной фляжки. Радист отстучал на базу, чтобы встречали, всё в порядке
К Люберцам подлетали в сумерках. Был конец декабря. На елях лежали снежные шапки. Сделали, как положено, коробочку, вышли на привод, где борт-техник должен был выпускать щитки-закрылки. Борис сидел, подрёмывал. Неугомонный Жора хлопнул его по плечу:
- Боря, ты про закрылки не забыл?
- Что, я первый раз летаю? - пробасил Борис и потянул ручку.
- Ё… - дружно выдохнул экипаж.
Борис мгновенно вдавил ручку обратно. Но было поздно. Воздушным потоком уже вымело чулки. За самолетом потянулся серебристый след.
Сели, бросились к руководителю посадки.
- Что там у вас, ребята, маслопровод пробило? - спросил он.
- Какой к … маслопровод! Дай студебеккер, надо сгонять на привод, потом все объясним.
До ночи, матерясь, бродили по глубокому снегу.
Новый год офицеры эскадрильи традиционно вместе с семьями встречали в лётной столовой. Последним пришел Жора. Бережно поддерживая беременную жену под локоть, он вёл ее между столиками.
- Раечка, Раечка, осторожней! Чулочки не зацепи, ты знаешь, сколько они стоят? - частил он.
Зал взорвался от хохота.

ЗАПАСНОЙ АЭРОДРОМ

Дело было под Котласом. Места там глухие, тайга, бездорожье, можно долго лететь и не то, чтобы деревеньку, прогалину в лесу не увидишь. Вот там и был аэродром, построенный в послевоенные годы, когда запирали московское небо на замок, выстраивали вокруг столицы братство кольца. Пленные фрицы проложили в пятидесяти километрах от неё кольцевую бетонку для частей ЗРВ, а на расстоянии трёхсот - четырёхсот километров планировалось построить аэродромы для истребительной авиации и рядом с ними внешнее кольцо зенитно-ракетных войск.
Вот и в этом забытом богом уголке зэки вырубили лес, потом прибыл инжбат, трелёвочными тракторами выдернули пни, бульдозерами зачистили площадку, по реке доставили щебень и песок, грейдерами разровняли, катками придавили, сверху на взлётно-посадочную полосу и рулёжки металлические плиты уложили, вокруг финские домики понаставили, палку металлическую высокую с длинной колбасой-конусом воткнули, чтобы лётчики, заходя на посадку, могли самостоятельно определиться с направлением и силой ветра.
Скоро сказка сказывается, да и дело вроде бы дело делалось недолго, всего года три инжбат там прокантовался, построил, что предписано было, и исчез, будто его и не было, а лётчики не прилетели, планы у верхнего командования изменились, и решили сделать аэродром запасным, оставили комендатуру: офицера да взвод солдат, чтобы поддерживали ВПП в порядке, расчищали зимой от снега, да не давали бы прижиться на ней берёзкам и осинкам, самосевом пытающимся её освоить,
Борты туда залетали редко, на Жориной памяти из их эскадрильи последний раз там был кто-то года три назад, говорили, что там и ближний привод уже появился, но когда их экипаж получил задание в начале мая забрать оттуда какой-то груз, Жора долго чертыхался, уж больно не хотелось лететь, да и садиться без привычного дальнего привода было несподручно.
- Командир, - пошел он в класс предполётной подготовки к капитану Егоршину, - поговори с комэска, что мы туда потащимся, может, кто на Ан-2 сгоняет, им попроще на эту полянку сесть.
Егоршин молча посмотрел на него. Жора вспомнил, на какие площадки приходилось им садиться во время войны, вздохнул и пошёл к метеорологам. Весна в этом году была необычно ранней, аэродром словно мазнули нежной зелёной акварелью, а за капонирами Жора заметил стайку скворцов, остановился и, не веря своим глазам, долго смотрел на них.
Борттехник Борис Васнецов лежал на траве перед самолётом на правом боку, голова его покоилась на ладони правой руки, взгляд был отрешённо устремлён куда-то вдаль, в левой руке была длинная соломинка, которой, как показалось бы несведущему наблюдателю, он безмятежно помахивал.
Обычно такое ублаготворённое выражение лица появлялось у Васнецова после того, как он наполовину опорожнял свою «пляжку» с массандрой, и Жора знал, что в минуты такого покоя Бориса лучше не трогать, но сейчас Борис работал. Борт-механик Саня Владышев сидел в высоко задранной к небу кабине самолёта и занимался регулировкой двигателей, а Борис, подымая или опуская соломинку, показывал Сене, чтобы он добавлял или убавлял обороты.
Двигатели ревели, Васнецов дирижировал, по рулёжке катился бензозаправщик, невесомые прозрачные облака плыли над аэродромом, вылету ничто не препятствовало.
На запасной аэродром вышли без проблем, самолёт в фирменном Егоршинском стиле впритирку скользнул над кромкой леса, слегка подпрыгивая, покатился по взлётной полосе и остановился у обвисшей колбасы. Штиль был, ни один листочек не шевелился, нежная майская листва лёгкой воздушной дымкой оттеняла суровую тёмную зелень елей, но когда Жора первым выскочил на полосу, тонкий назойливый звон буквально оглушил его и через секунду тысячи игл вонзились в лицо и незащищённые кисти рук.
- Ёлочки точёные, - выдохнул он, и почему-то пригибаясь и петляя, как при артобстреле, побежал к ближайшему домику, оказавшемуся вагончиком техсостава.
На продавленном замасленном топчане подрёмывал одетый не по сезону в наглухо застёгнутый комбинезон солдат из роты аэродромного обслуживания. Жора плотно закрыл дверь и с облегчением выдохнул. В крохотной комнатке тоже попискивали комарики, но это были единичные бойцы из огромной лесной армии и Жора подошёл к окну и погрозил кулаком райскому виду за ним.
- Надо же было так лопухнуться, - подумал он. Уже ни один год они летали по таким лесным аэродромам, и Жора хорошо знал сроки массового выплода комаров, но чтобы столько, да ещё так рано…
Из самолёта вышли Васнецов и Владышев. Борис расправил плечи, потянулся. Жора с нескрываемым любопытством и затаённым злорадством смотрел на него. Ну, ну, же, - с нетерпением ожидал он. Но Васнецов осмотрелся вокруг, отцепил от пояса свою «пляшку», не торопясь, отвинтил колпачок, приложил «пляшку» к губам, сделал глоток и передал Владышеву. Тот тоже отхлебнул, оба сняли фуражки и небрежно обмахиваясь ими, не торопясь, пошли к вагончику.
Жора сел на табурет и не мог отвести глаза от этой парочки.
- Вылитые Дон-Кихот и Санчо-Панса, вот, только Дон-Кихот у нас толстый, а Санчо-Панса худенький - подумал он.
Васнецов вальяжно шествовал к вагончику, на ходу отхлёбывая из фляжки. А маленький Саня, боготворивший Васнецова, на тонких кривых ножках семенил за ним следом и, размахивая руками, что-то говорил, пытаясь поравняться. Так они и вошли в вагончик.
- Дверь закройте, - вскинулся Жора.
- Ты чего? - удивился Борис.
- Да комары же…
- А что нам комар, мы на него ху, - выдохнул Борис, - он и лапки кверху.
В вагончике пахнуло свежим спиртом-ректификатом, а комары, действительно, куда то делись.
- Эй, боец, - растолкал Жора спящего солдата, - командир то где?
Солдат сел на топчане и непонимающе уставился на лётчиков. Все были в кожанках без знаков различия и солдат решив, что старшим является самый представительный из прибывших, встал и обратился к Васнецову, - товарищ капитан…
- Вот, командир, смотри: поднять бойца, подняли, а разбудить забыли, рассмеялся Владышев.
Дверь скрипнула, в комнату пригибаясь, вошёл высокий худощавый капитан.
- Быстро вы, а мы вас только к вечеру ждали, - сказал он и, поднеся руку к козырьку фуражки, представился, - Комендант аэродрома, капитан Серёгин. Ну, что, заночуете или заберёте пару бухт кабеля и назад?
- Зачем ночевать, - ответил подошедший Егоршин, - пообедаем и домой.
- Как же вы полетите после обеда, - с сомнением спросил Серёгин, покосившись на фляжку Васнецова. - Кстати, вы по какой норме питаетесь?
- Мы ректификатчики, - гордо пробасил Васнецов.
- Да всё нормально, - разрядил ситуацию Жора, - командир у нас не употребляет совсем, а мы свою норму знаем.
Пока обедали, солдаты успели загрузить катушки с кабелем. За пять минут до вылета экипаж уже занял свои места в кабине, и только Жора куда то исчез.
- Ну, всё, - возмутился Егоршин, - ждём ещё пять минут, а потом взлетаем, а Раечке скажу, что он её на чалдонку променял.
- Да, вон он бежит, - прильнул к иллюминатору Владышев. Действительно, на краю леса появилась маленькая фигурка Славуцкого. Только он не бежал, а как-то странно пятился. Скоро все увидели, что он тянул за собой упирающегося телёнка.
Экипаж спустился на полосу.
- Что стоите, как в столбняке, - обернувшись, крикнул Жора, - Помогайте!
Постепенно недоумевающие друзья поняли, что Жора случайно натолкнулся на телёнка на краю леса, куда его привлекло непонятное мычанье. Он опросил солдат комендатуры и выяснил, что телёнок приблудный, вышел на полосу неделю назад и капитан Сорокин приказал пасти его до выяснения принадлежности. Жора нашёл Сорокина и договорился об обмене: Сорокину - канистра спирта, экипажу телёнок.
- Представляете, - возбуждённо размахивал он руками, - за канистру спирта годовалого бычка. - Давай, Семён, оттащи Серёгину канистру. Командир, ну что ты смотришь на меня, как солдат на вошь, мы этого спирта ещё сэкономим не одну канистру, да, вон сейчас назад пойдём, нарисуется по дороге грозовой фронт, а там и обледенение, вот, десять литров и уйдут. А мясо на дороге не валяется.
- Ну, да, только на аэродромах, - хмыкнул Владышев.
- Да тут минимум килограмм по двадцать на брата. Ну, что вы все? Что я для себя, что ли, стараюсь? Сами-то в лётной столовой отовариваемся, а жёны, дети?
Все вместе затащили упирающегося телёнка в самолёт,
- Семён, - занимая своё место в кабине, обернулся к Владышеву Васнецов, проверь груз и держи посылку как следует.
- Обижаешь, командир, - откликнулся Владышев.
Он привязал телёнка верёвкой к трёхсоткилограммовой катушке кабеля в центре грузового отсека, сел рядом на боковое сиденье и ласково погладил его. Самолёт начал разбег, телёнок ошалело мотнул головой и внезапно боднул Владышева. Владышев от неожиданности вскочил с сиденья, споткнулся о катушку и упал за неё. Телёнок рванулся за ним, верёвка оборвалась, он сбил с ног начавшего подниматься Владышева и они вместе покатились к хвосту. Из-за смещённого центра тяжести центровка самолёта нарушилась, и он начал отрываться от земли на явно недостаточной скорости. Егоршин сразу понял в чём дело, он также понимал, что если самолёт взлетит, то ему не удастся удержать его и они рухнут на лес. Решение он принял мгновенно, прекращать взлёт было поздно, полосы могло не хватить. Он отжал побелевшими пальцами штурвал, удерживая самолёт на полосе и отдал короткую команду. Понимавший его с полуслова Васнецов мгновенно перевёл РУДы (рукоятка управления двигателем) на максимум, двигатели взревели, указатель скорости, наконец, добрался до спасительной черты, самолёт оторвался от полосы у самого её края и, едва не чиркнув шасси о верхушки деревьев, ушёл в небо.
- Ассы, - покачал головой провожавший их Серёгин и пошёл к вагончику.
Пока Егоршин и правый лётчик из-за всех сил отжимали штурвал, Жора выскочил в грузовой отсек, схватил телёнка за задние ноги и потащил его к кабине. Владышеву, наконец, удалось подняться на ноги и он кинулся помогать ему. Вдвоём им удалось втащить телёнка в центр грузового отсека и надёжно привязать его тросом к стопорному кольцу. Центровка восстановилась, Егоршин легонько взял штурвал на себя, тяжело гружёный самолёт стал набирать высоту. Когда добрались до своего эшелона, Егоршин оторвал затёкшие руки от штурвала и повернулся к экипажу. Лицо его было мертвенно бледно, он посмотрел на Жору и невнятно выматерился. Жора и Владышев молчали, да и что тут можно было сказать, даже телёнок и тот стоял смирно, опустив голову вниз.
Постепенно все успокоились, выкурили по сигарете, радист установил связь с диспетчером, и Жора запросил подтверждение маршрута.
- Всё в порядке, командир, набирай эшелон, идём домой, сказал он.
Однако расслабились рано. Не прошло и пяти минут, как радист получил новое сообщение и растерянно посмотрел на Славуцкого.
- Чего хотят? - бодро спросил Жора.
- Да вот, диспетчер передаёт сообщение, чтобы мы назад возвращались.
- Ё-моё, - выдохнул Жора. - Неужели заложили? Да кто же успел настучать? Неужто, Серёгин?
- Не, - пробасил Васнецов, - Серёгин, мужик правильный, я лично проверил, - и он тряхнул пустой фляжкой.
- Да какая разница, - взмахнул рукой Егоршин - делать то что?
- Спокойно, командир, спокойно, - вышел из ступора Славуцкий, - требуют вернуться, значит вернёмся.
- Ага, с телёнком - сдавленно хохотнул Владышев.
- Да нет никакого телёнка, нет и не было, всем понятно, -взорвался Жора.
- Перегрелся, - вздохнул Васнецов.
- Так, зато вы сильно охладились, сейчас согреетесь, - Жора прошёл в салон. - Телёнка, жалко, конечно, но придётся его выбросить.
- Как это выбросить? Кого выбросить? - щуплый Владышев подскочил к Славуцкому и схватил его за отвороты куртки, - я тебя сейчас выброшу, понял!
- Да успокойся ты, - устало стряхнул его руки Славуцкий, - мы для чего его везли: на выставку или на шашлык? Забыл, что ли?
Все трое сели на откидные сиденья в салоне, Васнецов достал сигарету, рассеянно поднёс её ко рту, затем скомкал, размял в своих железных пальцах, опять поднёс ко рту, машинально стал разжёвывать, удивлённо сплюнул, встал и как сомнамбула, покачиваясь, зачем то прошёл в хвост самолёта, потом вернулся и мрачно посмотрел на Славуцкого.
- Ну, и как мы его будем выбрасывать, - погладил он телёнка, который доверчиво ткнулся ему в живот, - мы его втроём с трудом затащили, а уж выбросить…. Он, может, и телёнок, но не идиот же, вряд ли его даже к открытой двери подтащить удастся.
- Борь, - виновато кашлянул Славуцкий, - а может его по кумполу чем-нибудь оглоушить, а потом уж и…
Васнецов мрачно посмотрел на него.
- Не, не пойдёт, пусть летит с нами. Ну, что мы в самом деле, не убили же никого… Прилетим, если хозяин нашёлся, договоримся как-нибудь, - и он похлопал по фляжке.
До точки летели молча, так же молча сели. Славуцкий выскочил на разведку, вернулся весёлый, - майора из полка ЗРВ надо прихватить, всего и делов то, - подхохатывая сообщил он экипажу. Друзья прореагировали на его слова странно, Васнецов и Владышев отвязали телёнка и молча, не глядя на Славуцкого, спустили его на землю. Потом Владышев отвёл телёнка к кромке леса, привязал к берёзке, достал из кармана кусочек сахара, дал ему. Когда он вернулся к самолёту, пассажир уже был в салоне. Владышев поднялся, молча убрал трап, так же молча махнул рукой. Взлетели штатно, молча долетели до своего аэродрома. И всё вроде бы было в порядке, но Егоршин вскоре после этого полёта демобилизовался, Славуцкого на очередной ВЛК списали с лётной работы, и он стал сменным руководителем посадки.
Да, а майор этот потом рассказывал, что более мрачного экипажа он в жизни своей не встречал и говорит, что нисколько не удивился, когда узнал, что их в конце концов расформировали.

"Наша улица” №262 (9) сентябрь 2021