Ирина Оснач “Молодой огонь” короткие истории
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Ирина Оснач родилась 24 ноября 1965 года на севере Камчатки, где долгая зима, короткое лето, сопки и тундра. Родители Ирины - из поколения советских романтиков, приехавших осваивать Дальний Восток. Ирина Оснач училась на семинаре прозы А. Е. Рекемчука в Литинституте. Потом на перекрестке (остаться в Москве или вернуться на Камчатку) выбрала «вернуться на Камчатку». Работала в областной газете, много писала и была одним из известных журналистов Камчатки. Теперь живет в Подмосковном Красногорске. Автор повестей и рассказов, которые публиковались в альманахе «Камчатка», журналах  «Юность» и «Дальний Восток», антологии камчатской современной литературы «Земля над океаном», альманахе «Пятью пять», журнале «Наша молодёжь», международном литературном альманахе «Особняк», «Независимой газете». Рассказы Ирины переводились на болгарский язык, вошли в лонг-листы международного Волошинского конкурса и литературной премии им. О. Генри «Дары волхвов». В сентябре 2018 года стала дипломантом XVI Международного литературного Волошинского Конкурса.
В "Нашей улице" публикуется с №226 (9) сентябрь 2018.

вернуться
на главную
страницу

Ирина Оснач

МОЛОДОЙ ОГОНЬ

короткие истории

ТЁМНЫЕ ДНИ

Поздняя осень. Тёмные дни. Утром всё дольше оттаивает изморозь. Чёрные стволы деревьев, голые и угрюмые. Острые почки в смоле, как пики. Самая пора возжигать молодой, живой огонь, как его называли в старину.
Сначала гасили огонь везде в доме, даже в божницах. Потом терли куски дуба, липы, можжевельника, подставляя под искры ветошку, березовую кору, деревянные стружки или высушенный гриб трутовик.
Новый огонь разносили по дворам. Он считался целебным: дымом такого огня окуривали скот, чтобы не было мора. С молодым огнем и ведьму можно опознать: как увидит пламя, затрясется вся, застонет…
Поздняя осень. Тёмные дни: новый огонь возжигать и писать-завязывать слова в текст.

И ВОСПАРИЛ

Приехали на дачу, растопили печь, перекусили оладьями, сыром, вышли на улицу. Дел было предостаточно - запечь на углях мясо, рыбу и свеклу, укрыть розы, убрать летние стулья и столик из беседки, перекопать вилами грядки, присыпать землей компостник.
Мой приятель Прохор, Дорожный Ангел, покрутился, посмотрел на серое небо, нагнулся к ледяным бутонам розы Ностальджи, вздохнул и исчез. Нашли его, когда зашли погреться в дом. Он храпел на диванчике возле печки.
Мы убрали мебель из беседки, перекопали грядки, сходили в лес за еловым лапником, пригнули к земле розы и укрыли их еловыми ветками.
Сидели у мангала, пили чай - заварили крепкий, в термосе. На запах чая появился Дорожный Ангел, выпил полторы кружки со сливовым вареньем, и воспарил на берёзу, где трещали, нас обсуждая, сороки.
До отъезда ещё было минут сорок, я сидела у огня и писала в блокноте о том, как хорошо, что этот день без дождя, а в берёзовой роще свистит ветер, и листья шелестят, опускаясь на землю, и скрипят тяжелые, снежные облака, проползая по небу.
Прохор, вволю наболтавшись с сороками, слетел с берёзы и полюбопытствовал, вытащив откуда-то из перьев очки и водрузив их на нос:
- Пишешь?
- Пишу!
- О чем пишешь?
- Обо всем, что вокруг. О розах, например. Они ещё живы, в них летние соки, и бутоны на молодых побегах с зелёными листьями. Розы тянутся к небу и ждут, и верят, что вот-вот станет тепло, и вернётся лето, и будет жара… и тут на них обрушивается ветер, снег, вселенский холод.
Приезжаем мы. Я хожу вокруг роз, смотрю на каждую, уговариваю их и себя: нужно смириться с тем, что снег и холод.
Мы пригибаем розы к земле, а они сопротивляются, норовят оцарапать в кровь руки и вырваться.
Я говорю им, что будет зима, а потом и весна. И молчу про то, что не все проснутся весной: и розы, и люди. Одна-две розы так и останутся в зимнем сне. А люди… про людей мы и так знаем.
- Ну-ну! Сочиняй! - многозначительно сказал Прохор.

НОЧЬ

В двух шагах от крыльца - ночь. Густая, чернильная, в которой не видно ни леса неподалёку, ни забора... Одна луна, в облаках, какая-то нерешительная: то ли светить, то ли нет...
Потоптаться возле крыльца, послушать ночные деревенские звуки, ещё раз глянуть на луну, и быстро - в тепло и свет.
Заниматься неторопливыми дачными делами, иногда прислушиваясь, как за окнами ворочается и вздыхает огромная, густая и чернильная ночь.

ЯБЛОКО

Я знаю про блики на этой фотографии, недостатки объектива, и то, что я не фотограф… Но я вижу это утро и это яблоко именно так - в солнечных бликах, скачущих по окну, а потом и по стенам, в лазури неба и пушисто-желтой берёзе возле подъезда, которая не спешит ронять листву.

«НУ-У…»

- Тоска, настроение ниже плинтуса, и как ты можешь говорить про свежий ветер, золотые деньки осени и энергию? - почти возмущается приятельница. - Гулять побольше? Ну-у, не знаю, есть у нас парк неподалеку, но какой-то несимпатичный... Да я была там только раз...
- А пойти присмотреться, вдруг на этот раз парк тебе глянется?
Молчание и вздохи.
- Рисовать пробовала? Говоришь ведь, что хочешь рисовать.
- Ой, хочу! Надо будет курсы посмотреть, где учат рисовать...
- А просто, без курсов - краски, бумага?
- Ну-у, я подумаю...
Я это называю - «надо купить спортивный костюм». Именно так говорила знакомая, которая собиралась бегать по утрам во дворе. Она провела маркетинговое исследование кроссовок для бега, спортивных костюмов, шагомеров... Меж тем закончилось лето,  уходила осень и выпал снег, пришла пора «надо купить лыжи».

ХВОЯ

Вчера на даче - снег, снег, снег.
От мокрого снега сосна у забора ещё острее пахнет хвоей

ЛЮБИШЬ ЛИ ТЫ ОКЕАН?

Вспоминали, как на Камчатке отмечали День рыбака: уезжали к океану, варили уху, пили чай и слушали рассказы моего мужа о том, как он ходил в море, рыбачил в Охотском, Беринговом море, Тихом океане. О его морских-океанских хождениях я потом написала рассказ «Моя мечта Аделаида», он был напечатан в сборнике «КОВЧЕГ Лит» в издательстве «Городец».
А про наше сиденье у океана я написала коротенький текст:
ЖИЗНЬ ЗАКРУЧЕНА СПИРАЛЬЮ
Любишь ли ты океан, как его люблю я? Камчатка, Халактырский пляж, чёрный вулканический песок, Тихий океан, прибой, жёлтая солёная пена, бутылка пива «Витус Беринг», сочная рыба на углях, яркое солнце.
Сколько лет прошло? Десять, пятнадцать? Сколько воды утекло? И сколько её ещё будет - солёной, пенной... Камчатка, Халактырский пляж, чёрный вулканический песок, Тихий океан, прибой, жёлтая солёная пена, сочная рыба на углях, яркое солнце. А тёмное пиво «Витус Беринг» уже не производят.
Времени нет, есть Халактырский пляж…

ДЕНЬ ВЕТРА

Этот длинный-длинный день на даче был днем ветра.
Ветер шумел в деревьях, хлопал тентом.
К вечеру он выдохся, теперь дует на огонь и крутит кольцами дым.
Чай с дымом ещё вкуснее.
Небесный перламутр из серо-жемчужного скоро станет серо-чернильным.
Потом на небесной раковине засияет жемчужина… или не засияет и ночь защёлкнет огромную створку.

ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ПРОЩЕ И МУДРЕЕ

Вроде бы ничего такого в этой фотографии нет: июнь, суббота, к нам на дачу приехала дочь. Мы достали раскладушку, поставили возле дома, пусть дочка отдохнёт, позагорает. Вот эту раскладушку я и сфотографировала. Самая что ни на есть обычная раскладушка, на ней спальник, чтобы дочери было удобно. На спальнике тарелка с клубникой. И солнце, солнце!
У этого дня был запах луговых цветов, сосен. Ветра с реки. Скошенной травы. Чая с мятой, сначала растёртой в ладони, а потом уже щедро залитой кипятком.
Мы распахнули все окна в доме - пусть проветривается, - а потом сели на крыльце запивать чаем бутерброды с сыром.
И пошли гулять к реке и в сосновый лес. Бояться здесь некого. До ближайшего города далеко, в деревне все свои, а если и приезжают в гости, то на реку редко кто выбирается, а в сосновый лес возле реки и того реже. Загорать и возле дома можно, а речной берег крутой, и даже если спустишься к воде, то не поплаваешь: течение сильное, река холодная.
Сидели на берегу, смотрели на воду, пошли в лес. Небо здесь, у реки, было высоким. Бесконечное синее небо, на которое я потом поглядывала в лесу сквозь сосновые иголки.
В соснах гулял ветер.
Мне казалось, что я попала в другое измерение. От свежего воздуха немного побаливала голова, а когда мы вышли на луг, налетел ветер, и чуть не унес нас с собой куда-то за реку. Лет триста-пятьсот назад по реке ходили челны, которые волоком притащили с другой реки, северной, и тогда ветру было чем заняться - он надувал паруса, подталкивая челны - «Быстрее! Быстрее!».
Ветер надул тучи, и мы побежали домой, набирая в туфли горячий песок. По дороге не встретили ни души. Разве что несколько коз.
Медленные капли дождя, слабый ветер, который едва шевелил верхушки берёзок в ближней роще...
Мы опять пили чай, потом я замесила тесто для пирожков и долго раскатывала его на столе скалкой. Пирожки получились удивительными - тончайшее тесто, начинка из листьев одуванчиков, щавеля, крапивы, зеленого лука...
Что может быть проще и мудрее, чем это летний неторопливый день?

Я смотрю на эту фотографию, вспоминаю июньский субботний день, смех дочери, запах клубники, влажный нос нашей собаки Никольки, дым от костра... и улыбаюсь, хотя пишу сейчас очень даже серьёзный текст.

РИСУНОК УГЛЁМ

Лето закончилось. Прошла и осень. Ветер и дождь сорвали, слизали, оторвали, унесли все краски. Осталась чёрно-белая графика, рисунок карандашом, углём из дачной печи. Чёрные стволы деревьев, голые и угрюмые. Острые почки в смоле, как пики. Тёмные дни. Время молодого огня.

“Наша улица” №265 (12) декабрь 2021