Нина Краснова "Боков, Краснова и Есенинские праздники" эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин
Нина Петровна Краснова родилась 15 марта 1950 года в Рязани. Окончила Литературный институт им. М. Горького (семинар Евгения Долматовского). Автор многих поэтических сборников, выходивших в издательствах «Советский писатель», «Современник», «Молодая гвардия» и др. Печаталась в журналах «Время и мы», «Москва», «Юность», «Новый мир» и др. В «Нашей улице» публикуется с пилотного № 1-1999. Принцесса поэзии «МК-95». В 2003 году в издательстве «Книжный сад» вышла большая книга стихов и прозы «Цветы запоздалые» под редакцией и с предисловием Юрия Кувалдина. Член Союза писателей СССР с 1982 года. К 60-летию Нины Красновой в 2010 году Юрий Кувалдин издал еще две её книги: "В небесной сфере" и "Имя".
Нина Краснова
БОКОВ, КРАСНОВА И ЕСЕНИНСКИЕ ПРАЗДНИКИ
эссе
1.
Когда я выступаю на вечерах, посвященных памяти русского народного поэта Виктора Бокова, я всегда говорю, что познакомилась с ним в 1984 году, в Рязани, на Есенинском празднике. И это так и есть. Но вообще-то я впервые встретилась с ним не в 1984, а в 1970 году, тоже в Рязани, тоже на Есенинском празднике, на который попала первый раз в жизни, не как участница, а как гостья праздника, за компанию с участниками, с главными рязанскими поэтами того времени Анатолием Сениным, Александром Архиповым и Евгением Маркиным, которые уже считались «маститыми», и со своей старшей сестрой Татьяной, с которой мы обе тогда были молодыми поэтессами из литобъединения «Рязанские родники». Мне было 20 годочков, а ей 24. Я работала литсотрудником в районной газете «Ленинский путь», в отделе искусства, культуры, быта, спорта и происшествий, оформляла четвертую полосу, помещала там свои статьи и информации. А иногда и свои графические рисунки, и свои стихи, а также и стихи своей сестры.
Праздник проходил на родине Есенина, в Константинове, на свежем воздухе. И все участники и гости этого славного праздника, приглашённые туда Союзом писателей, собрались утром 3 октября в центре Рязани, на площади Ленина, около гостиницы «Москва», около парадных дверей, и общались друг с другом и ждали специальный автобус, который должен был отвезти нас всех в Константиново. Погода стояла солнечная, теплая, бабьелетняя. Я была без куртки, в коротком мини-платьице салатового цвета, с тесьмовой аппликацией на груди, такая девочка-посевочка, и с распущенными волосами, которые тогда были у меня золотые, под цвет осенней листвы.
Анатолий Сенин (Есенин без буквы «Е», или как говорил с юмором сам Сенин про свою фамилию, «Есенин с обрезанием») подвёл меня к седому, солидному, пожилому гостю из Москвы, и представил меня ему:
- Виктор Фёдорович, вот наша юная поэтесса, Нина Краснова. У неё есть стихи про Есенина…
- Да? - Виктор Фёдорович Боков, а это и был он, с интересом и приветливостью посмотрел на меня своими проницательными «глазками карими, с кариночкой». А Сенин предложил мне:
- Нина, прочитай Виктору Фёдоровичу Бокову свои стихи про Есенина.
Я вся заволновалась, но не струсила и прочитала их с выражением и «с чувством, с толком, с расстановкой»:
Нина Краснова
ЕСЕНИНУ
Они его и сгубили…
Мать Сергея Есенина о женщинах.
Они, пожалуй, больше всех скорбили
И плакали, не взвидя белый свет.
О женщины! Они тебя любили,
Они молились на тебя, поэт.
Но кто, как не они, тебя сгубили?
Кладу к надгробью скромные цветы.
На сердце камнем - боль твоя былая.
Зачем я не жила, когда и ты?
Зачем с тобою рядом не была я,
Когда ты был у гибельной черты?
Пускай кажусь невероятно слабой
И тем, кто крепче с виду, не под стать,
Мне кажется, Сергей, что я смогла бы
Из женщин тою самой стать,
Которая тебя спасла бы.
1969 г., Рязань
- Волнуешься ты красиво, - произнёс Боков. – А глагол «скорбили» у тебя неправильный. Надо говорить: скорбели.
Я тогда даже не знала, что Боков автор песни «Оренбургский пуховый платок». То есть песню-то знала, вся страна знала эту песню, которую Людмила Зыкина поёт, а что автор стихов «Оренбургского пухового платка» - Боков, не знала. А там поётся:
Чтобы ты в эту ночь не скорбела,
Прогоню от окошка пургу…
Вот почему он обратил особое внимание на мой глагол «скорбили», который покоробил его ухо. Я потом проанализировала про себя всё, что сказал мне Боков, и подумала: «А у нас в Рязани говорят «скорбить», а не «скорбеть», «скорбят», а не «скорбеют», «скорблю», а не «скорбею», и «скорбили», а не «скорбели». А позже я залезла в словарь Даля и увидела, что существуют два варианта этого глагола, и мой рязанский вариант – тоже правильный, только более старинный, и по нормам рязанской простонародной речи - более удобный для языка, более привычный и даже более правильный.
И, кстати сказать, в рязанской простонародной речи употребляется прилагательное «пуховОй» платок, а не «пухОвый», «пуховАя» перина, а не «пухОвая»… и рязанский вариант этого прилагательного тоже более старинный, и даже устаревший, но для рязанского простонародного языка – он более удобный, более привычный.
Ещё Боков сказал мне тогда:
- Я очень помог одной поэтессе. Она стала очень известной. (Лариса Васильева…)
И ещё Боков сказал мне тогда:
- Вообще-то стихи нельзя читать вот так, на улице, в толпе, в суматохе. Стихи надо читать в особой обстановке.
Особой обстановки для этого на Есенинском празднике у меня не было. И с Боковым я в тот день больше нигде не увиделась и не пообщалась.
Честно сказать, я и поэзию его тогда совсем не знала. А песни на его стихи знала и любила и пела, «Не растет трава зимою», «В чистом небе ясный месяц легкой лодочкой плывет», «Я назову тебя зоренькой», «На побывку едет молодой моряк», но не знала, что они все - на стихи Бокова.
2.
А потом я встретилась с Боковым уже через 14 лет, в 1984 году, опять в Рязани, опять на Есенинском празднике, куда он приехал с поэтом Александром Бобровым, а Александр Бобров прихватил с собой свою жену Галину.
Я к тому времени уже окончила в Москве Литературный институт (семинар Евгения Долматовского), выпустила тиражами 20 и 20 тыс. экземпляров две книги стихов, «Разбег» в «Советском писателе» (1979) и «Такие красные цветы» в «Молодой гвардии» (1984), вступила (с одной первой книгой) в Союз писателей СССР (1980), получила в Рязани двухкомнатную квартиру (с дополнительной, площадью 20 кв. метров под архивы и библиотеку), активно печаталась в альманахе «Поэзия», в журналах «Москва» и «Юность», в коллективных сборниках и антологиях… И была уже не гостьей, а участницей Есенинских праздников. И в Константинове оказалась на одной эстрадной площадке с Боковым и Бобровым… но слегка в стороне, на отшибе от них, сбоку-припёку. А Боков увидел меня своим боковым зрением и поставил меня рядом с собой около микрофона. И я прочитала своё стихотворение о Есенине, напечатанное в моей книге «Такие красные цветы»:
Нина Краснова
ЕСЕНИНУ
Я хотела, Есенин, спасти тебя
(Всю любовь, все старания употребя)
От врагов друговидных, от гнуса и тли,
От тоски, от вина, от петли.
Я из детства к тебе в «Англетер» рвалась,
Я жалела, что поздно на свет родилась,
Что к тебе, погибающему от тоски,
Не доставит меня никакое такси.
И, читая – сквозь слёзный в глазах туман –
Твой (не чей-то!) «роман без вранья»,
Я считала ошибкой, что, скажем, Дункан
Повстречалась тебе на пути, а не я.
Я, наверно, была глупее осла,
Я, наверное, наивна была, прости,
Я тебя не смогла бы, Есенин, спасти,
Как ещё никого, никого не спасла
Из товарищей очень мне дорогих.
Мне по пальцам не счесть потерь.
Я теперь поняла, осознала теперь:
Я ничуть не сильнее других.
1980 г., Рязань
И когда я прочитала это стихотворение, Боков сорвал с вазона петунью с двумя сиреневыми цветочками на одном стебельке и преподнёс мне её при всём честнОм народе, отметил меня своей метой. И потом похвалил меня и за всё стихотворение, и за мой эпитет «друговидные», за этот мой неологизм. Чему я очень обрадовалась.
А вечером в Рязани, в ресторане гостиницы «Ловеч» был прощальный ужин, банкет на сто персон, где Боков обнял и поцеловал меня.
А на следующий день я со своей сестрой и со всей рязанской братией провожала группу москвичей в Москву и подарила Бокову свою книгу «Такие красные цветы» и расписную касимовскую чашку (миску).
И спустя время получила от Бокова открытку, которую он, поскольку мы не обменялись с ним адресами, послал в Рязань на адрес Анатолия Сенина, своего младшего, а моего старшего товарища по перу, а Сенин передал ее мне, эту самую первую почтовую ласточку от Бокова:
«31.Х-84 г.
Нина!
Поздравляю Вас с праздником Октября.
Ваш подарок (расписная деревянная касимовская чашка. – Н. К.) украшает мой праздничный стол. Читаю Вашу книгу («Такие красные цветы»). Очень нравится о любви, много живого русского слова и хорошей откровенности. Вы – молодцом! Привет сестре!
До встреч!
Виктор Боков»
А до этого я послала Бокову (на адрес «Литературной России», где он состоял в редколлегии) две газеты - «Приокская правда» и «Рязанский комсомолец» со статьями о Есенинском празднике и свой экспромт в форме частушек:
Нина Краснова
ПЕТУНЬИ
Виктору Бокову
От большого, от глубокого
От поэта, ой, от Бокова
У меня, стихописуньи,
Есть на память две петуньи.
Я цветочки засушила,
На картоночку нашила.
Буду помнить Бокова,
Большого, глубокого.
3 октября 1984 г., Рязань
И в ответ на это получила от Бокова вот такое вот письмо:
«19.ХП-84 г.
Добрейшая, душа моя! Нина!
Я только сегодня на даче получил твой щедрый пакет с газетами и открыточку от 3.Х-1984 г. Спасибище тебе, кровиночка трепетная, русалочка окская, рязаночка светлая. Две твоих строки:
У меня, стихописуньи,
Есть на память две петуньи!
Как это прелестно! Стихописунья! Дивно! Целую за одно слово тысячу раз! Я их пою, как страданье.
(…)
Ну, что еще тебе сказать, Нина?
Я тебя полюбил за кольчужную, рыцарскую нежность стиха, за верность поэзии.
Будь благословенна в жизни и в стихах!
С новым годом тебя, пусть в твоем колчане хранятся и защитные, и нападающие стрелы! Побеждай!
Привет сестрице Тане!
Да святится имя твое!
Виктор Боков»
И завязалась у нас с Боковым горячая дружба и активная литературно-художественная переписка. Он присылал мне свои книги, я ему – свои. Он посвящал мне свои стихи, я ему – свои. Мы вдохновляли друг друга на творчество. И наши письма были частью этого творчества. И вот одно из стихотворений Бокова о моих письмах:
Виктор Боков
НИНЕ КРАСНОВОЙ
Для писем твоих закажу ларец,
Поставлю его под лампаду стеклянную.
Твои «инциалы» прибью в торец,
Под крышкою грамоту спрячу охранную.
И буду ларец золотой открывать
И ждать твоих искренних писем-новинок,
И письма твои, как молитвы, читать,
Твой самый возвышенный, верящий инок!
9 февраля 86 г.,
на даче, 4 часа дня, Переделкино
3.
В 1989 году Виктор Боков – с группой поэтов из Москвы, с Валентином Сорокиным и с есениноведом Юрием Прокушевым, опять приехал в Рязань на Есенинский праздник. И мы выступали в Константинове, на крутом берегу Оки, на большой дощатой сцене, перед тысячами зрителей. И я прочитала своё стихотворение о том, как я в детстве читала книгу Есенина, о котором сестра говорила мне, что я еще мала читать его.
Нина Краснова
О ЕСЕНИНЕ
Сестре Тане
Мне сестра читать Есенина
Запрещала, не со зла,
Говорила: до Есенина
Я ещё не доросла.
Я брала его украдкою
И – действительно, мала –
В сенцах пряталась за кадкою
И читала, как могла,
И писала под Есенина,
Стиль стараясь обрести,
Понимая: до Есенина
Мне еще расти, расти…
1979 г., Рязань
И когда я прочитала это стихотворение, Боков тихонечко встал со своего места в президиуме, где мы сидели с участниками концерта, спустился со сцены, сорвал в траве ветку цикория и поднялся на сцену и преподнёс мне эту ветку. О чем я потом сочинила вот такое вот стихотворение:
Нина Краснова
ГРАН-ПРИ ОТ ВИКТОРА БОКОВА
на Есенинском празднике в Константинове
Не просто соблюдая пиетет,
Мне подарил один большой поэт,
Что чист в своих порывах и высок,
Лазоревый цикорий-василёк,
С Есенинской моей земли родной,
Сорвал его и мне принёс одной,
Сорвал его и мне принёс на сцену.
Тому цветку одна я знаю цену.
Он скромен, тот цветок, а вон каков!
Всех премий стоит он
и лавровых венков!
1989 г., Рязань
4.
Выступала я на Есенинском празднике не только в Рязани, но и в Москве, в Колонном зале Дома Союзов, в 1988 году, в компании с известными поэтами, в которую входили и Виктор Боков, и мои учителя и покровители Владимир Солоухин, Егор Исаев, Николай Старшинов, и наш рязанский классик Анатолий Сенин… я хотела было сесть в заднем ряду, а Владимир Солоухин сказал мне: «Ты должна красоваться в первом ряду». И я сидела там на самом видном месте, с Боковым по правую руку и с Солоухиным по левую руку, при свете пылающих люстр и софитов.
Я была в красном наряде, в юбке-миди, в коричневых сапожках на высоких тонких каблуках, и в жакетике с водолазкой под ним и с павловской шалью на плечах, вся такая рязанская, Авдотья-рязаночка. И прочитала у микрофона своё стихотворение о Есенине, напечатанное в альманахе «Поэзия» в 1987 году.
Нина Краснова
МАСКА ПОЭТА,
которую я увидела на Есенинском празднике в Константинове
в день рождения поэта 3 октября 1986 года
Это маска его. Это – ОН?..
Он повесился, есть утвержденья.
Нынче день его похорон
Для меня, а не день рожденья…
Не нуждается он в речах.
Это – ОН?.. С подбородком побритым,
Со страданьем во всех чертах,
С переносьем пробитым.
Он читаем, любим, знаменит.
Больше нет на него запрета.
Что ж Казанская не звонит,
Не оплакивает поэта?
Он стихов не напишет уже,
Жизнь свою не доскажет уже.
«До свиданья, поэт, до свиданья»…
Сколько ж было страданья в душе,
Если в маске столько страданья?
Плачь над маской Поэта, Русь,
Как над телом не плакала бренным.
Плачь, ещё не умершая Русь,
Над поэтом своим… у б и е н н ы м.
1986 г., Рязань
Весь зал ахнул тогда хором в тысячи голосов, как в один голос, когда я прочитала это! А Владимир Солоухин отдал мне свои цветы в целлофане, которые кто-то из зрителей подарил ему.
(А Юрий Кузнецов позже, на Есенинском празднике 1989 года, сказал мне: «Можно было написать это стихотворение и пострашнее». Но я не ставила своей целью пугать кого-то своим стихотворением, я просто зафиксировала в нём своё душевное потрясение, вызванное посмертной маской Есенина, и излила свою боль и свои слёзы.)
5.
Была я с Виктором Боковым и на разных других праздниках, в разных культурных точках, и на наших с ним юбилеях и полуюбилеях, и на вечерах частушки, и когда жила в Рязани, и когда уже в 1992 году переехала в Москву. И всё служило нам поводом для наших новых и новых с ним стихов и новых посвящений друг другу, в которых мы словно бы соревновались в том, кто лучше выскажет себя в стихах, и кто кого похвалит больше, он меня или сам себя или нас обоих – или я его и сама себя и нас обоих, как в мультфильме: «Кто похвалит меня больше всех, тот получит сладкую конфету».
Например, я посылала ему вот такие вот свои опусы:
Нина Краснова
НА ДАРЕНИЕ КНИГИ
«СЕМЕЙНАЯ НЕИДИЛЛИЯ»
Виктору Бокову
Я - царевночка, княжёночка.
Вота Вам моя книжёночка.
Вы посмейтесь над книжёночкой
Со своей законной жёночкой.
1995 г., Москва
И ещё вот такие вот куплеты и частушки я посылала ему:
Нина Краснова
КУПЛЕТЫ,
ПОСВЯЩЕННЫЕ ВИКТОРУ БОКОВУ
1.
Вы у нас в большом почёте.
Как же Вы стихи печёте.
Приз за это получите.
Печь стихи нас поучите.
2.
Вашу чудесную прозу
Надо читать не по разу.
Ваша чудесная проза
Достойна высокого приза.
3.
В энциклопедии Боков описан,
Для завистников Боков опасен.
Боков песенен, Боков народен,
Тянет по меньшей мере на орден.
4.
Боков спрятался в чулан
От шумихи, от известности.
Боков – действующий член
Академии словесности.
23 февраля 2003 г.,
Москва, Перово
А он посылал мне, например, вот такие вот свои стихи:
Виктор Боков
НИНЕ КРАСНОВОЙ
Твоя поэзия, как белая берёза,
Её за это любит соловей.
Жизнь в сущности простая проза,
Поэзия – как радуга на ней!
(…)
22 июня 1997 г., Переделкино
Виктор Боков
НИНЕ КРАСНОВОЙ
Лирика твоя, как бабья кофта!
Жил я на рязанской стороне.
Я люблю рязанских мужиков-то,
Только бабы ближе как-то мне!
Запоют, пойдут дробить по кругу,
Только прах и пыль под каблуком.
Встанут в ряд, с косой пойдут по лугу,
Пышут плечи под цветным платком.
Мне стихи, как праздник над Окою!
Люди рукоплещут нам двоим.
Выхожу плясать с твоей строкою,
Запеваю голосом твоим.
Ты мне, как сестра и как землячка,
Как своя в есенинском селе.
В поле конопель стоит, как мачта,
Дышит хлеб рязанский на столе.
9 окт. 1997 г.,
Переделкино
А когда Боков в 1998 году слёг с инфарктом, в больницу, то прислал мне такое свое приглашение туда, мне и моему земляку Есенину:
Виктор Боков
НИНЕ КРАСНОВОЙ
Жду гостей. Сегодня воскресенье,
Что-то вроде пира на мази.
Приезжай ко мне, Сергей Есенин,
И Краснову Нину привози!
(…)
6 апреля 1998 г., 6 часов утра,
Москва,
208-я палата кардиологии на Каширке
Я приехала к Бокову со своим стихописьмом:
ПИСЬМО В БОЛЬНИЦУ
ЖИВОМУ КЛАССИКУ XX ВЕКА
ВИКТОРУ БОКОВУ
В России надо жить долго, чтобы дожить до чего-то
хорошего.
Ходячая мудрость XX века
Любезный мэтр, позвольте доложить:
В больницу к Вам пришла-приехала Краснова!
В России надо очень долго жить –
И Вы должны понять, усвоить это снова.
Не без ума от чьих-то там умов,
Живите долго, не курите папироски –
Чтоб до изданья всех своих дожить томов
И до изданья нашей с Вами переписки.
6 апреля 1998 г.,
Москва,
12 часов дня,
перед поездкой к Виктору Бокову в больницу, на Каширку,
в отделение кардиологии
Слава Богу, Виктор Фёдорович, которому в 1998 году было 84 года, выжил тогда. И к его 90-летию в 2004 году я подарила ему свое поздравление с этим юбилеем, которое привезла поэту на дачу и прочитала вслух при всех его гостях и домочадцах и за которое он сильно похвалил меня.
Нина Краснова
ЛЕЛЬ ИЗ ПЕРЕДЕЛКИНО
к 90-летию Виктора Бокова
Лель из лéса, из Переделкино,
Переделкино-Поределкино,
Вы – искусный плетельщик словес
И имеете славу и вес.
Гнули Вас в лагерях – не согнули.
Вы оттель на Олимп сиганули,
Прямо с нар на Олимп сиганули.
Вас поёт и читает народ,
Вам платок не накинув на рот.
Вам исполнилось лет… девяноста?!
То-то Вы задираете нос-то,
Выступаете всё на «ура»,
Выдаёте стихи на-гора,
Как Везувий, в стихах вулканите.
В Лету Вы никогда не канете!
3 июля 2004 г.,
Москва, Перово
Виктор Фёдорович Боков умер в 2009 году, в возрасте 95 лет, вопреки
распространенному утверждению, что «поэты долго не живут».
Боков не дожил до издания нашей с ним переписки. Но, может быть, я
доживу. Тем более, что он был рад, что я спасла эту переписку, со всеми
его письмами ко мне и со всеми стихами, приложенными к ним, и дал мне
разрешение на её издание.
А похоронен он в Переделкине, рядом с могилой своего учителя Бориса
Пастернака.
6.
Выходит, что если бы не Есенин и не Есенинские праздники, я, наверное,
никогда не встретилась бы и не познакомилась бы с Виктором Боковым,
который сыграл в моей судьбе очень большую роль, не сошлись бы наши
с ним «стёжки-дорожки», и не случилось бы в моей жизни много еще чего
важного и главного для меня, но это уже другая история и другая песня.
Так что спасибо за всё Сергею Есенину и Есенинским праздникам! И
спасибо Виктору Бокову!
27 – 29 марта 2022 г.,
Москва
"Наша улица” №269 (4) апрель 2022
Охраняется законом РФ об авторском праве