Алексей Некрасов-Вебер "Педагогический инцидент" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер родился 9 июля 1959 года в Москве. Окончил Московский горный институт. Инженер-физик. В "Нашей улице" публикуется с № 3-2004, (рассказ "Пощечина"), где опубликованы рассказы "Земное и небесное" (№ 9-2004), "Кипарис во дворе" и "Река детства" (№ 11-2004), "Танцующая девушка в красном платье" (№ 89 (4) апрель 2007) и другие. Автор эссе о художнике Александре Трифонове ""Царь я или не царь?", или размышления у картины" и о писателе Юрии Кувалдине "На изломе тысячелетий" (№ 9-2005).

вернуться
на главную страницу

Алексей Некрасов-Вебер

ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНЦИДЕНТ

рассказ

Занятие подошло к концу. Весело переговариваясь, ученики разбирали с вешалки куртки. Параллельно, не отрываясь от смартфонов, умудрялись на ходу отправлять и принимать сообщения. Правда, уходя, не забывали прощаться с преподавателем. Они были вежливы и  хорошо воспитаны, эти детишки  из благополучных семей слушатели платных курсов частной школы. Опираясь на широкий учительский стол, Колыванов желал им успехов, а мыслями был уже по дороге к дому. Супруга еще днем прислала длинный список покупок, и нужно было правильно построить маршрут, чтобы захватить все разом. А еще он чувствовал, как тяжелой серой пеленой наползает усталое безразличие ко всему на свете. Когда мечтаешь только о том, как быстрей добраться в свое малогабаритное логово, проглотить ужин и упасть на диван, лениво перебирая пультом каналы.
- Степан Аркадиевич, извините, можно маленький вопросик по последней задаче?  - ворвался откуда-то из иной реальности звонкий девичий голос.
- Да, конечно! Присаживайся… - оживился Колыванов. Предложив ученице стул, он достал несколько чистых листов и не без труда разыскал в маленьком отсеке портфеля шариковую ручку. Проделывая это, поймал себя на том, что как-то излишне суетится.
В его маленькой группе Даша была одной из лучших. Садилась всегда на первую парту. Во время занятий не заглядывала в мобильный, иногда задавала умные вопросы. А когда к Колыванову  снисходило преподавательское вдохновение, и речь его становилась образной и яркой, в больших красивых глазах ученицы зажигался неподдельный интерес. Естественно, что это был интерес  к излагаемой теме. Ничего иного в рано поседевшую голову педагога не приходило.
Слушаю тебя! - улыбаясь, произнес Колыванов и пододвинул листок с ручкой. На какое-то мгновение, они встретились глазами. И он вдруг заметил, что взгляд у девочки далеко не детский. Словно, приоткрывая дверь в зазеркалье, в нем уже проступала загадочная глубина женственности.
С трудом подбирая слова, Даша начала объяснять суть вопроса. И Колыванов в очередной раз констатировал, что большинство представителей  этого поколения легко могут щебетать на отвлеченные темы, но, когда надо четко изложить что-то конкретное, впадают в ступор. Еще он впервые заметил, что ногти ученицы разноцветные. На одной половине пальцев светло зеленые, на другой темно вишневые, а левую ноздрю прокалывает крохотное колечко. Впрочем, на этом дань авангарду заканчивалась. Во всем остальном облик соответствовал образу прилежной отличницы и девочки из хорошей семьи.               
Подвинул листок к себе, Степан начал объяснять, для наглядности подкрепляя слова рисунком. В какой-то момент он опять почувствовал вдохновение. А Даша смотрела на него как-то странно, с чуть заметной улыбкой. И вдруг произошло нечто никакими школьными правилами не предусмотренное. Когда люди сидят за одним столом и вытягивают ноги, на кого-то могут случайно и насупить. Но в таких случаях с извинениями быстро возвращаются в исходную позицию. Однако, Даша убирать сапожок не собиралась. При этом, смотрела все с той же чуть заметной улыбкой, и казалось, внимательно слушала…    

                   
Еще не так давно Колыванов даже не мог себя представить в роли школьного учителя. Но кто знает куда, забросит судьба. Особенно, когда ветры перемен дуют так, что порою с ног валит. Как там у Блока:

 «Ветер, ветер, на ногах не стоит человек…»

Место работы за последний десяток лет пришлось менять неоднократно. И не потому, что был по природе своей летуном и перекати поля. Просто почва, на которой каждый раз честно пытался укорениться, через некоторое время осыпалась. В юности Степану внушили, что человек может всего добиться, главное очень захотеть. Однако жизнь подобный оптимизм жестко скорректировала. Даже байки времен девяностых о том, как простой парень стал миллионером, он слушал уже с изрядной долей скепсиса:
«Этого хочет каждый второй. И им тоже говорили, что человек все может! Так что, вероятность выигрыша доли процента. Ничего личного, голая математика…»
Но свой, ни от кого не зависящий заработок, все-таки удалось заполучить. Подготовив дочь к экзаменам по физике и математике, он вдруг понял, что может заниматься тем же на коммерческой основе. Конечно, сначала самому пришлось сидеть по вечерам над учебниками. Однако трудового энтузиазма Колыванову было не занимать. Все-таки в детстве воспитывали на светлом образе Павки Корчагина. А то, что теперь приходилось напрягать силы из соображений меркантильных, хорошо вписывалось уже в новую парадигму. Но бился он не за сытенькую жизнь и пошлый достаток и, а материальную независимость от чужой воли и слепого случая. И оно того стоило!
На первых порах подыскивал себе учеников в интернете.  Потом поступило предложение стать преподавателем частных курсов. Сначала засомневался. Одно дело с учеником один на один. А тут перед тобой целая орава! Вспоминались, как в его школьной юности,  при попустительстве всего класса группа начинающих мерзавцев  травила чудаковатого учителя физики. Но предложение сулило стабильный заработок. В итоге  решился, и теперь уже уверено чувствовал себя в роли педагога.
«И вот, такой инцидент! Как прикажите понимать и реагировать ?»
Ногу Степан, хоть и с запозданием, отдернул. Делая вид, что ничего не произошло, попытался продолжить объяснение. Однако, уподобившись своим ученикам, тоже начал сбиваться и путать термины. Вот уж воистину, не суди, да не судим будешь!
Только с большим усилием он сумел сосредоточиться и на автопилоте довел монолог до конца. Поблагодарив, Даша быстро упорхнула. Казалось, она тоже была слегка взволнована. Прощаясь, Степан чуть было не подал ей пальто, но вовремя от такой излишней галантности удержался. Уходя последним, он закрыл класс. Сдал на вахту ключи и, наконец, оказался на улице.  Совсем рядом, по «Садовому» медленно проплывала река автомобильных фар. Свернув к метро, он вскоре уже двигался в плотном людском потоке, и, вдыхая пропитанный сыростью и автомобильными выхлопами мартовский воздух, задавал себе вопрос:      
«А что это сейчас было?»

В личной жизни Колыванову не слишком везло. В десятом (тогда еще выпускном) классе он безответно влюбился.  От чего перенес немало душевных мук и исписал целую тетрадь глупыми сентиментальными стихами. В институтские годы была парочка не особо удачных романов. Более серьезные отношения стали завязываться, когда стал самостоятельным финансово независимым человеком. В итоге прибился к тихой семейной гавани, и, несмотря на неизбежные трения, в целом был счастлив. Правда, тоска по чему-то яркому и романтическому иногда сквозь пелену обыденности пробивалась. Но все это он воспринимал, как атавизм, отрыжку романтических умонастроений начала восьмидесятых.
«Так что же все-таки произошло?» - пытался анализировать Степан. По тому, как  давил  сапожок, это вряд ли была случайность. 
«Так что это, приглашение к флирту? Но зачем!»
Тут было что-то аномальное, противоречащее законам логики:
«Неужели та безответная школьная любовь, сделав круг во Вселенной,  вернулась?! Только вот время и место выбрала неподходяще, да еще и на много лет опоздала… »  
Степан вспоминал, как от прикосновения по телу словно пробежал высоковольтный импульс. Может быть влюбленная девушка электролизует окружающее пространство? Законам физики это противоречило. Но все ли подчиняется этим законам?
Ехать домой ему вдруг расхотелось. Изменив привычный маршрут, он сошел на Третьяковской, а дальше ноги привели к небольшому кафе в Замоскворечье. Здесь хорошо готовили и обстановка была демократичной. Посетители сами выбирали на лотках понравившиеся блюда, а потом в буфете докупали что-нибудь для согрева души и тела. Иногда он заходил сюда пропустить пару рюмок в компании стареющего скептика и мизантропа Паши  Данилова, последнего оставшегося от прежней жизни приятеля. И в этот раз заказал сто пятьдесят водки, а на закуску выбрал салат, жаркое и два больших соленых огурца. Над стойкой  раздачи витали аппетитные ароматы. Ненавязчиво играла музыка. Интерьеры воссоздавали атмосферу старой купеческой Москвы, деловой, степенной и хлебосольной. Устроившись на свободном столике, Степан опрокинул первую рюмку и жадно накинулся на салат. Вскоре  по телу, снимая усталость, разлилась теплая волна. Однако, мысли продолжали возвращаться к «подстольному» инциденту.  

Начиная вести занятия в группе, он сильно нервничал. Но вскоре почувствовал, что легко может завладеть вниманием аудитории. Оживляя сухие формулы, энергично жестикулировал, стараясь создать наглядные образы физических законов. Иногда, в умеренных дозах, позволял себе взрослый юмор. Все это неизменно рождало искорки в глазах самой прилежной ученицы. Колыванов видел, что производит впечатление. Это, пожалуй, было приятно. Но не более того. Мог ли он еще о чем-то подумать?
О том, что ученицы старших классов влюбляются в учителей, он не раз слышал. Только на свой счет никак это не относил. И сейчас, когда нечто похожее случилось, не испытывал всплеска самомнения, а старался трезво проанализировать причины. Слабый пол любит силу, причем в разных ее проявлениях. Это Колыванов понял уже давно. Себя он в супермены никогда не записывал, но понимал, что перед сверстниками Даши действительно обладает рядом преимуществ. Уверенность, умение говорить  и выстраивать логические цепочки, наконец,   отточенное с годами чувство юмора. Все это ставило его на несколько ступеней выше. Но кичиться тут особо было не чем. Опыт прожитых лет, да еще и хорошее советское образование. Честной конкуренцией это не назовешь. Да и не собирался он ни с кем конкурировать!
Убедив себя в этом, Колыванов вдруг вспомнил про Стаса. Среди других учеников юноша успехами не выделялся. Зато обладал атлетичной фигурой, стараниями родителей хорошо одевался и приходил на занятия с очень дорогим телефоном. Вел себя порой довольно нагло. К Даше, судя по всему, молодой человек был неравнодушен. Садился всегда на соседнюю парту. В перерывах, хвастаясь, демонстрировал ей какие-то фотки.  На занятиях, стараясь обратить внимание, периодически отпускал глупые шутки и иногда даже удостаивался улыбки.
«Смог бы ты в своей школьной юности, потягаться с таким вот мажором?»
Ответить на этот вопрос было не сложно. Вспоминая себя в молодости, Колыванов честно осознавал, что конкуренцию за симпатию такой вот девочки-конфетки вряд ли бы выдержал. Другое дело сейчас. Но по иронии, судьбы ему это просто не нужно.
«А почему же не нужно?» - спросил себя вдруг Степан, и тут же из каких-то потаенных уголков  полезло все, что старательно отсекал от себя в последние годы. Однако, усилием воли опасные мысли удалось загнать обратно. К тому времени водочный графинчик исчерпал содержимое, и пришлось заказать еще кружку пива.
По возвращению домой ждал скандал. Поздно, под хмельком, да еще и не купил почти половину списка! В оправдание попытался прикрыться  Даниловым. Когда у приятеля возникало желание излить душу, Степан шел навстречу, и встречи их часто происходили спонтанно. Но в этот вечер Паше, словно специально, взбрело позвонить по домашнему телефону. Супруге в течение полу часа  выслушивала его занудства и окончился разговор минуть за пятнадцать до возвращения Степана.
- Ну, и с кем сегодня встречался? – произнесла она ледяным, не предвещающим ничего хорошего тоном. Объяснение, что кафе посетил в одиночку, дабы снять усталость, не убедило. Наверное, не до конца был откровенен. А врать Колыванов за все прожитые годы толком не научился. Дочь, вернувшись, застала родителей не разговаривающими и близкими к разводу. Попытка примирения не увенчалась успехом. Впрочем, девчонка недолго старалась, и вскоре уже сидела в телефоне. Наблюдая, как она с улыбкой смотрит на экран и периодически отправляет кому-то сообщения, Степан думал, что они с Дашей почти ровесницы, и все, что еще недавно пыталось вылезти из потаенных чуланов, решительно загонялось обратно.
Примирение затягивалось. Но семейная драма не повод пренебрегать служебными обязанностями. Утром, сохраняя ледяное молчание, супруга ушла на работу.  Колыванов сел проверять присланные на почту домашние задания, вечером отучил математике младшую группу, а на следующий день, в положенное время стоял на пороге кабинет физики. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносились громкие голоса и смех. Остановившись, Колыванов, прислушался. Говорили про него, и речь шла о каком-то споре, где участвовала Даша. Стас со смехом выпытывал у нее подробности, а девушка, тоже со смехом, отвечала. По нескольким подслушанным фразам сложно было понять, о чем идет речь. Однако, Колыванов догадался. Сначала кровь ударила в голову, и лицо залила краска. Но он быстро взял себя в руки и решительно вошел в класс. Разговоры оборвались на полуслове. Ученики быстро расселись на свои места. Даша, как всегда, на  первую парту. В ее взгляде Колыванов уловил смущение. Зато на губах ее ухажера играла нагловатая усмешка.
«Ну, погоди у меня, гаденыш!» - с ненавистью подумал Степан. Но вслух с самым добродушным видом произнес:
«Ну, что же, начнем!»
Разобрав самые характерные ошибки в домашних, он также добродушно и даже ласково сообщил, что одна из работ достойна отдельного рассмотрения и вызвал к доске Стаса. Встав перед классом, молодой человек все еще изображал наглую самоуверенность. Но растерянность в глазах уже проскальзывала.  Колыванов же был сама обходительность. Записав на доске условия  и даже сделав чертеж, попросил ученика рассказать, как тот справился с задачей.
Присланное Стасом решение естественно было скачено из интернета. Подрастающее поколение хорошо научилось добывать информацию, а вот с анализом добытого были проблемы.  К тому же, списанные формулы юноша уже благополучно забыл, а ход решения оставался для него скрытой за семью печатями тайной. Случай, надо сказать, был характерный. Для такого явления Колыванов даже придумал специальный термин: « Синдром Гари Поттера». Многие ученики воспринимали физические формулы, как заклинания. И упорно не хотели понимать, что   задачу не решишь, взмахнув волшебной палочкой и произнеся магическую абракадабру. А выстраивать жесткие причинно следственные цепочки им было скучно, и даже непосильно. На этом Колыванов и решил сыграть. После каждой попытки юноши изобразить формулу, он описывал, как бы она бы работала, если была правдой. Картина получалось фантастмагоричная, в классе слышались смешки. Наконец, написав с помощью учителя систему уравнений, Стас попытался их решить. Тут всем стало еще веселее. Правила математики он в тот момент тоже позабыл, да вряд ли хорошо знал их прежде. Так и не доведя выкладки до конца, пристыженный мажор вернулся на место. Класс хихикал. Даша веселилась вместе со всеми и, похоже, женским чутьем угадывала истинную подоплеку происходящего. Стерев с доски, Колыванов продолжил занятие. В голове, тем временем, вертелись вопросы:
«А имел ли ты права использовать служебное положение? Зачем высмеивал парня? Хотел понравиться этой соплюхе?»
Урок он закончил минут на пять раньше, чему школяры были даже очень рады. Устроив веселую толкучку в дверях, они быстро освободили класс. Даша уходила одной из последних. Уже на пороге обернулась, бросив на учителя быстрый взгляд. Все это напомнило годы юности, когда, такие игры в гляделки были важной составляющей жизни. Но сейчас он чувствовал только злость:
«Все спор пытаешься выиграть? Угомонись, девочка!»
Проветрив класс, Колыванов не спеша оделся. Сдавая ключи, перекинулся парой фраз с  охранником.  Оказавшись за порогом, повернул в сторону метро и тут вдруг увидел Дашу. Она стояла в стороне от основного потока, и делала вид, будто что-то ищет в телефоне. Проходя мимо, Колыванов снова поймал ее взгляд. Это уже не походило на игру! Он по-прежнему не исключал ни спор, ни желание посмеяться или даже подставить педагога. Однако, тут явно было еще что-то глубокое, настоящее. Но, не поддаваясь на секундный порыв, он кивнул ученице и прошел мимо. Спина еще ощущала ее взгляд, но вокруг уже выстраивалась защитная броня. Прожитые годы многому успели научить. Он твердо успел усвоить, что поступать нужно, как должно, а не так, как подсказывают хотелки. Настроения, что пестовали когда-то властители дум переходной эпохи, были заперты далеко и надежно. Дойдя на метро, Колыванов оглянулся. Вокруг тек нескончаемый людской поток вечерней столицы. Где-то в нем затерялась, затерялась девчонка, которую угораздило в него влюбиться. Мысленно он пожелал ей счастья в личной жизни. Инцидент был исчерпан. Теперь оставалось только помириться с супругой. И Колыванов размышлял, где по дороге домой лучше купить цветы.          

"Наша улица” №270 (5) май 2022