Татьяна Озерова “В альбоме моей памяти" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Татьяна Васильевна Озерова родилась 31 декабря 1946 года в Воронеже. С 1965 года проживает во Владимире. Окончила исторический факультет Владимирского государственного педагогического института, кандидат педагогических наук, «Почетный работник высшего профессионального образования Российской федерации». Автор книг: «Рисунки» (2000), «Дорога к дому» (2004), «Одноклассники», «Простые люди», (2016). Публикуется в  литературно-художественных и краеведческих альманах, газетах  Владимира.

вернуться
на главную
страницу

Татьяна Озерова

В АЛЬБОМЕ МОЕЙ ПАМЯТИ

рассказ

Люблю звездный август, вечерний сад, в красках догорающего закате, полный свежести, влаги, ароматов цветущих растений и созревающих плодов. Почему-то сегодня читаю про себя стихи Михаила Лермонтова, повторяю любимые строчки и размышляю.

Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.

В юности мы читали и видели картины, нарисованные с натуры, а теперь душа берет глубже и понимает тот безмерный художественный образ, который создал поэт.
Мы видели и туман, и дорогу, и звезды над головой, а теперь понимаем глубочайший смысл: как бы не был окружен человек любовью родных и дружбой близких ему людей, в этот мир он приходит один и уходит в иной тоже в одиночку.
Начало его пути туманно и неопределенно, он ищет себя и дорога его терниста и трудна, даже у самого обеспеченного и защищенного, а уж как звезда со звездой говорит - это наши души перекликаются друг с другом. Каждая фраза Михаила Лермонтова объемна и прекрасна, и каждый наполнит её своим видением и переживанием, в этом -то и есть удивительное свойство настоящей поэзии.
Была и у меня одна такая звездная ночь, неизгладимая из памяти. Маленький костерок у реки, палатка, друзья юности. Проселочная дорога в две колеи, петляющая и повторяющая изгибы блестевшей рядом ленты реки, заросшей ивняком, рядом бескрайние поля и над всем этим - огромный млечный путь, в который, кажется, мы должны вступить и идти по нему дальше. Сами собой проговариваются лермонтовские строки, как будто сейчас рожденные тобой, а не бессмертным автором.
Вспоминаю, что в повести «Судьба барабанщика» Аркадий Гайдар стихами Лермонтова объясняет, что такое солдатская песня:

Горные вершины
Спят во тьме ночной,
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.

Нам тогда казалось, что солдаты поют совсем не о том, а сейчас понимаешь, что песня эта общечеловеческая и каждый надеется, что в конце трудного жизненного пути ему удастся немного отдохнуть.
У Карэна Шахназарова в фильме «День полнолуния» есть эпизод - рассказ пожилого человека.
Молодые журналисты спросили его:
- Было ли в его жизни мгновение, запомнившееся на всю жизнь?
Он рассказал им, что однажды увидел прекрасную женщину-незнакомку, мелькнувшую на миг и пропавшую навсегда, но он сохранил этот миг на всю жизнь.
- И что было потом?
- Ничего…
Но, оказывается, что для него это было самым ярким воспоминанием, тревожащим и не оставляющим его на долгие годы.
Почему так происходит с нами? Казалось бы незначительный минутный эпизод, а он живет, как виденье, как мечта, как неосуществленное желание. а другие более серьезные моменты жизни давно исчезли из памяти навсегда. Иногда самое сильное впечатление прожитой жизни является зачастую самым случайным, не заключающим в себе целостности или глубинного смысла, но все-таки этот миг - часть твоей истории, часть твоей души.
- Было ли тебе очень стыдно за какой-то проступок, - спросила я одного интеллигентного человека.
Да, - ответил он мне.
- Подростком в компании мальчишек, я был среди них самым маленьким, а мне так хотелось казаться старше своих лет, в общем, мне хотелось по-взрослому говорить « хрю-хрю», а не пищать «и-и». На высоком берегу реки, где мы собрались покурить, они меня обделили папиросой и тогда я завернул такой мат, что они оторопели, не ожидая от меня этакой прыти. Я не знал, что внизу в проруби моя мама полоскала белье, и она слышала все это безобразие. Вечером, когда мы остались с ней наедине, она с укоризной, тихим голосом мне сказала, чтобы я никогда больше этих слов не произносил. Я готов был в тот миг провалиться сквозь землю, потому что очень любил свою мать, и мне было так стыдно перед ней, как никогда и не перед кем не было стыдно. Я до сих пор испытываю чувство вины, когда вспоминаю этот маленький эпизод из своей жизни.
Как сохранить свое достоинство в обычных житейских ситуациях? Не суетиться, не выглядеть нелепым и смешным. Мужчина в строгой милицейской форме глупо и несообразно выглядит с большим полиэтиленовым пакетом, разрисованным сердечками с целующейся парочкой.
Помню, в 70-е годы на Берлинском перроне вокзала в ожидании поезда на Москву, моё внимание привлек стоящий неподалеку мужчина в длинном черном пальто и красивой широкополой шляпе. Светлый длинный шарф обрамлял его шею и спускался вниз. Он был высок, строен и удивительно спокоен. Среди спешащих на посадку пассажиров он выделялся тем, что неторопливо беседовал с провожающим его спутником. Чувство достоинства и аристократичность были видны в каждом его жесте, движении, осанке и повороте головы. И вдруг рядом с ним, как совершенно противоположный образ, появился наш располневший прапорщик с красным вспотевшим лицом, съехавшей на один бок фуражке, так как на плече у него лежал ковер, свернутый в рулон, а в обеих руках было столько сумок и сеток с бутылками любимого немецкого пива. Боже, какое жалкое зрелище он представлял рядом с аристократом! А попробуй он иначе? Родные бы его не поняли, как приехать из Германии да без ковра и сервиза «Мадонна»? Как можно было ему сохранить свое «лицо» в пору советского дефицита? Для описания такой картины не хватало только Антона Павловича или режиссера Леонида Гайдая.
За долгую жизнь столько лиц прошло перед тобой, но опять необъяснимо память оставила в своем альбоме совершенно чужие и малознакомые лица. Жила на нашей улице красивая и вольная женщина, как будто про нее в восхищении когда-то спел Булат Окуджава, Не глядеть на нее было невозможно, она останавливала на себе взгляды и мужчин, и женщин, и детей, и стариков. Красота неотразима, а в ней все было прекрасно: лицо с большими зеленоватыми глазами, стройная фигура, на которой по моде того времени словно струились цветные крепдешины, стройные ножки в красивых туфлях-лодочках на высоком каблуке, роскошные вьющиеся волосы, стянутые на затылке тяжелым узлом. В маленьком городке такие женщины всегда на виду, около них всегда собирается шумная компания, о ней ведутся разговоры, сочиняются истории, обговаривается список поклонников и воздыхателей.
Неизвестно откуда она приехала в наш город и поселилась в частном доме у своей дальней родственницы, с тех пор улица потеряла покой. Из открытого окна слышалась патефонная музыка и песни под гитару. Успешные мужчины старались завязать с ней знакомство, поговаривали, что даже известный хирург районной больницы был сражен ее красотой. Соседки ревниво следили за ней из окошек, обсуждали ее наряды, фасоны платьев и шляпок.
Девчонкой я случайно столкнулась с ней на нашей улице. Она стояла в окружении своих гостей на узком тротуаре, чтобы обойти их, мне оставалось только выйти на проезжую часть дороги, я застеснялась и хотела быстро проскочить мимо веселой компании, но она вдруг остановила меня, взяла за плечи и горделиво под улыбки и шутки друзей прошлась со мной по середине тротуара. Вот этот необъяснимый ее поступок, ее игривый жест так и остался для меня неразгаданным: хотела ли она просто покрасоваться или поддержала смутившуюся маленькую девочку.
Как только мне в рот попадает ягода - черника, так в мыслях я оказываюсь в пионерском лагере, где вокруг старинного монастыря, были ягодные места: большие черничные и земляничные поляны. Заозерский Авраамиев монастырь в селе Умиленье был основан учеником Сергия Радонежского в 1363 году, его «стены» дожили до нашего времени. При советской власти здесь располагался санаторий, а позднее в летние месяцы здание отдавали пионерам.
Вы видели взгляд слепого человека? Он обычно устремлен в никуда. Сергей Иванович, баянист нашего пионерского лагеря, был молод, красив и слеп. Его большие голубые глаза были широко открыты, выражение лица оставалось всегда напряженным, как будто он хотел услышать то, чего не могли услышать окружающие его люди. На музыкальные вечера его всегда сопровождала жена или дочь. С его дочерью Людмилой мы пели на два голоса популярный в ту пору «Киевский вальс», который все очень любили.

Снова цветут каштаны,
Слышится плеск Днепра.
Молодость наша -
Ты счастья пора!

У рыжей Люси были отцовские голубые глаза, абсолютный музыкальный слух и доброе сердце. В палате мы спали рядом, рассказывали друг другу без утайки все свои секреты, дежурили вместе в столовой и пели по вечерам все песни подряд из старого видавшего виды песенника. Она была влюблена в моего старшего брата - курсанта военного училища, мечтала стать артисткой и выйти за него замуж. Чего она только не выдумывала и не представляла о нашем будущем совместном проживании и нашей дружбе на всю жизнь. У нее, как и у меня, была младшая сестренка. Если мы с Люсей были веселы и открыты всему миру, то наши сестры были замкнуты и молчаливы. Как только закончилась лагерная смена, мы потеряли из вида друг друга, но мечта о родственных отношениях каким-то чудесным образом осуществилась, спустя многие годы она вышла замуж за брата моего мужа.
А в то пионерское лето мы беззаботно поем и танцуем под баян ее отца. Он всех нас быстро запомнил и узнавал не только по голосам, а даже по дыханию и шагам.
- Что ты дышишь, как паровоз,- говорил он Валерке Морозову,- опять накупался в холодной воде?
- Королиха к нам пожаловала, - шутливо обращался он ко мне, когда, я прибегала на репетицию. Мы удивлялись тому, как он узнавал нас, как ориентировался в пространстве, когда ему надо идти в столовую, на спортивную площадку или в актовый зал. Он рассказывал, что любит чистить картошку, гладить белье, заправлять кровать и все это у него отлично получается.
Иногда нам с Люсей поручали встречать его с парома, который перевозил людей из города. Сергей Иванович работал в музыкальном училище, где еще продолжались экзамены. Он заранее покупал нам леденцов или карамель, и мы всю дорогу болтали и говорили ни о чем, совсем забывая, что рядом с нами идет слепой человек, так уверенно и быстро он шел.
Тропка от берега озера шла сначала по краю поля, а потом поднималась вверх через небольшой лесок. Мы присаживались на поваленный ствол дерева в тени, чтобы отдышаться на крутом подъеме. Однажды Сергей Иванович попросил дать ему в руки собранный нами букет полевых цветов, долго вдыхал его ароматы и нежно перебирал тонкими пальцами лепестки ромашек, поглаживал шапочки колокольчиков и соцветия иван-чая. Мы притихли и с волнением наблюдали эту трогательную картину.
Говорят, что человек дивен бывает трижды: когда родится, когда женится, когда умирает, а мне хочется добавить, что дивен он бывает, когда жизнь испытывает его на счастье или горе, или сострадание, может память и сохраняет нам именно такие минуты.

Владимир

"Наша улица” №273 (8) август 2022