Исидор Коган “Вообразим на троих” истории
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Исидор Зиновьевич Коган родился 20 июля 1936 года в Ленинграде. Окончил историко-филологический факультет Латвийского государственного университета в 1960 году. Публиковался в журналах «Литературный европеец» /Франкфурт на Майне/, «Даугава» /Рига/. В 2013 году в издательстве «JUMI» вышел двухтомник иронической поэзии «Терпи, Эвтерпа». В 2018 году в Риге издана книга сатирической прозы «Бедная проза, или войлок Шейлока».

вернуться
на главную
страницу

Исидор Коган

ВООБРАЗИМ НА ТРОИХ

истории

/эпистола по сильно искажённым мотивам одной переписки/

Действующие лица:

1. Р. М. Р. - 50 лет, поэт, признанный классик;
2. М. Ц. - 34 года, поэт, будущий классик / посмертно /;
3. Б. П. - 36 лет, поэт, будущий живой классик;
4. Л. О. П. - возраст не имеет значения, художник, отец Б. П.

Место действия: Россия, Чехия, Франция, Швейцария.
Время действия - 1926 год.

ИНТРОДУКЦИЯ

Р. М. Р. - Я должен объясниться. Двадцать пять лет назад я, молодой начинающий поэт, следуя модным тогда в Европе русофильским настроениям, воспринимал Россию, как носительницу особого пути развития цивилизации, как антитезу торгашеского, буржуазного… Патриархальность, православие, духовная чистота и стоическое терпение русян-селян. Храмы, колокольный звон, золото и парча священников, паломники. Наконец, Достоевский, Лео Толстой. О, о, о, о!
Это сказочная страна, населенная «народом-братом, народом-художником»! /собственное выражение Р. М. Р./ Весной 1899 г. на исходе 19 века и в надежде на новый 20 век, я приехал в Москву в сопровождении своих друзей - одного неинтересного для вас человека и его жены - писательницы Лу Соломэ-Андреас, в прошлом близкой подруги Фр. Ницше. О ней несколько подробнее: Лу Саломэ, дочь русского генерала, имевшего, похоже, французские корни, родилась в 1861 г. в Петербурге. Подобно немногим эмансипированным, романтически-авантюрным молодым женщинам из России /Елена Блаватская, Мария Башкирцева, Елена Дьяконова/, она оставила яркий след в истории. Лу была необычайно умна, обладала редким качеством - интеллектуальной восприимчивостью. Она путешествовала по Европе с мамой, которая возила за ней её гардероб. Думаю, несчастные получатели «социальной помощи», эта деталь говорит о многом.
В Риме 21-летняя Лу в 1882 г. познакомилась с 38-летним философом, имя которого вам, жалким русским «социальщикам», ничего не говорит, а если и говорит, то вы его не читали, а если и читали, то, конечно, ничего не поняли. Я имею в виду Фридриха Ницше. Суровый философ, некогда друживший с Вагнером, но порвавший с ним из-за диктата мысли, оставшийся верным духовной свободе, часто болел /неврастения, другие психические расстройства/, был одинок. Год назад до встречи с Лу он начал писать грандиозное, смелое инноваторское творение: лирико-философскую поэму «Так говорил Заратустра».
Вот несколько строк из неё:

Я сидел в ожидании
И я не ждал ничего.
Я не думал о добре, или зле,
Но я радовался игре Света и Тени.
Я сидел под обаянием дня, Озера, яркого солнца, жизни
Без цели.
И в этот миг внезапно нас
Стало двое -
Мимо меня прошёл
Заратустра.

Вам понравилось?
Лу встретилась с Ницше. Они говорили часами. Она умела слушать. О, эти молодые еврейки! /да, да - я не поверю, что Лу Саломэ была русской!/ Они умеют не только слушать, но и СЧИТАТЬ! Как они считают! В частности, они считают, что Шопенгауэр зарабатывал меньше, чем Беккенбауэр, а тот, в свою очередь, меньше, чем Эйзенхауер!.. Но ближе к делу! Фридрих влюбился почти что с первого взгляда /при его сильной диоптрии это было нетрудно/. Он рассказал ей всю свою жизнь: отец - педофил - священник, мать - беглая крепостная князя А. Курбского, дядя - алкоголик, автор сих строк - аморальный циник, неспособный любить молодых таитянок…
И, как это часто бывает, чем больше говорил он сам, тем больше влюблялся. Что же было на уме уже искушенной в любви молодой женщины? Её тянуло к Ницше, как к гению; но это было лишь интеллектуальное приключение: ей льстило знакомство с известным человеком, но, как мужчина, этот сумрачный человек с глубоко сидящими глазами, пугал её. Его бледность, приступы красноречия и апатии, его способ поджаривать артишоки в жире пингвина не способствовали сближению. Тем не менее, она пишет ему философские стихи, сохраняя при этом полную независимость. Она спорит с ним. Инстинктивно желая сохранить себя, она начинает лукавить, интриговать, сталкивать Ницше с его близким другом, которому она тоже нравится. Ницше ревнует. В конце концов он пишет ей резкое письмо. - Я не знаю, с помощью какого колдовства вы взамен того, что дал вам я, дали мне эгоизм кошки, которая хочет одного - жить. - Позднее, Ницше узнал, что его друг Пауль Рэ, философ и писатель, якобы компрометировал его в глазах Лу, сказав, что Ницше - сумасшедший… Он разрывает и с единственным другом. Позднее, в 1893 году Лу напишет о Ницше книгу. Я ей посвятил 7 или 8 стихотворений, написанных по-русски. Её обаяние, смесь игры, ума, неотразимого эгоизма, авантюрности, способности к вчувствованию, покорили и меня, тогда в конце века и, через 12 лет, и Зигмунда Фрейда в Вене на конгрессе психоаналитиков.
Мой же роман с Россией начался с посещения усадьбы Л. Толстого. Это мне «устроил», как у вас говорят, Леонид Осипович Пастернак. Ему это было легко: в то время он портретировал Толстого. После возвращения из России /я пробыл там около 3-х месяцев /я жадно, почти самозабвенно начал учить русский. Я читал Гончарова, Толстого, Лермонтова, русских поэтов «из народа» К. Фофанова, С. Дрожжинина и др., перевел чеховскую «Чайку». Моя увлеченность Россией не прерывалась и потом.
Через год снова /с Лу, но без анонимного для вас мужа/ приехал в Россию. Мне было 25 лет, ей - 39.
В поезде на пути в Тулу мы случайно встретились с семьёй милого Л. О. П. Там меня впервые увидел10-летний Борис П., будущий участник нашего эпистолярного «трио». На этом м. б. затянутом вступлении я хотел бы закончить. - Guten Abend, или - я очин лублу рюски душа! - из Берлина в Валь-Мон /Швейцария/.

ПЕРЕПИСКА или ФАНТАЗМ a trua

1. ПИСЬМО Л. О. П. - Р. М. Р.
/8. 12. 1925 г./
Дорогой, славный Поэт!
Я и моя семья с восхищением присоединяемся к поздравлениям в связи с Вашим 50-летием. Помню Вас 25 лет назад молодым в тёмно - зеленом баварском пальто, когда Вы, запинаясь, сказали мне по-русски: - Эй ты, старец! Пошёл на х…, но сначала отведи меня к Толстому, сволочной мудак! -
Рад сообщить, что мой младший сын Борис стал знаменитым русским поэтом. Незабываемы остались часы, проведенные с Вами в беседе о боготворимой Вами России, русской литературе …
Любящий Вас
Л. П.

СНОВА Р. М. Р.
Получив письмо, в марте 1926 г., я ответил восторженным посланием; многое всколыхнулось в моей душе… Я писал, что исконная Россия УШЛА под землю, скрылась в земле. Она живет в темноте, и незримо, медленно собирает силы, чтобы дожить до возрождения. Кто знает, доживём ли мы до её возрождения? Глубинная, исконная, вечно претерпевающая Россия вернулась к своим потаённым корням, как это было с ней однажды под игом татарщины. Кто усомнится в том, что она живёт и, объятая темнотой, незримо и медленно, в святой своей неторопливости, собирается с силами для какого-нибудь ещё, быть может, далекого будущего? /Этот пассаж делает Р. честь/ Далее Р. говорит о том, что с 1919 г. живет в Швейцарии, а его жена Клара - постоянно в Германии /!/, и что он стал дедом.
Живу я в маленьком старинном замке 13-го века, в полном одиночестве, выращиваю розы. Обычно писем я не пишу, но для Вас сделал исключение. Кроме Вас, я сделал исключение для донецкого журнала «Забой и запой», который предложил мне поработать три года шахтером, чтобы познать прелесть труда горняков. На мой ответ, что я - лирик с мистическим уклоном, и что, по состоянию здоровья я не могу держать: кайло, отбойный молоток, толкать вагонетку и т.д., редакция лишила меня пайка, который я якобы получал с 1917 г.. Проклятия наиболее политизированной части шахтеров гор. Прокопьевска, посланные ошибочно Клемансо, я, естественно, не получил. Более того, мне стало известно, что фракция революционных поэтов Донбасса послала ко мне бригаду педерастов, заражённых. меланхолией.
Они не знали, что я - совершенный аскет, а что до «меланхолии», то трагическое одиночество посильнее.
Стихи Вашего сына прочёл. Они очень выразительны.

2. Л. О. П. - Б. Л. П.
Случайно узнав, что литературный мир празднует 50-летие Р., я напомнил ему о нашем знакомстве и рассказал о тебе, твоем творчестве. Его ответ пока тебе не высылаю, потому что оригинал ты потеряешь, или оно из Берлина не дойдёт, а вся наша семья, /а ты знаешь, что евреи плодовиты/ в количестве 17 человек будет наслаждаться его стилем месяца три. Кстати, твой племянник Федя/3, 7 мес. /обещает выработаться в скульптора из жеванной бумаги/, так что подлинник письма может быть утрачен. На все воля Б - га. Твой отец

3. Б. П. - Р. М. Р.
- Был дома я один: жена моя - художник
С утра до полночи малюет - ВХУТЕМАС!
А я, невечный вечности заложник,
Ищу стремянку, влезть чтоб на Парнас.
Где Вы сидите, Саваоф стиха?
Чем пишете? чернила в дефиците!
Для Вас мои вопросы - сорт греха;
Как полюс, белы Вы - чумаз я, в антраците …
Мне голуби прислали Ваш привет,
Пробив с разлету занавес железный,
Вы живы, обожаемый поэт!
Живу и я - нас разделили бездны.
Я двадцать лет - Ваш слепок, Ваш я след,
Я сын Ваш, без финансовых претензий,
Мне в феврале прислали Вы билет
На выставку тропических гортензий.
Павлиний хвост я парусом раскрыл,
Внезапной радугой признания ослеплен.
Орлом я стал с стоверстым махом крыл,
И сразу же заряд мне дроби в сердце влеплен.
Но что, растоптанный хозротою снегирь,
В сравненьи с Вами, гений светоносный?
Рождён я заново. И предо мною ширь:
Кати стиха локомобиль двуосный!
Я был несчастлив. Я писал во сне
Инерцией гигантского разбега, -
Вибрирует рояль так в тишине,
Завален серой толщей снега.
Но что - то я, бессвязный, о себе?
Мне хочется, чтоб Ваша Рифмость знала:
В Париже, неподвластная судьбе,
Марина Ц. поэму написала.
Окольные пути спрямляют путь сердец.
У нас в стране так страстно уж не пишут.
Я смею вас просить - письму пришёл конец -
Послать ей весть, как знак, как символ свыше. -
12. 04. 1926.

4. /небольшой внутренний монолог Р. М. Р. /

- Послать ей весть. А, может, просто - вещь?
В России дефицит, как снег, лежит годами.
Но что поэт послать способен даме?
Пошлю - ка ей свой старый акваланг:
Марина - море, знать, нырять умеет;
Черкну два слова - вновь рука немеет. -

5. Внезапно /телепатически/ Р. получает послание от Б. П.
- Великий Мэтр! Она НЕ ЛЮБИТ моря! Ей море кажется враждебным и чужим. Другое-горы, скалы и предгорья. Она ходок: легка, неутомима. Быть может, снаряженье альпиниста, иль велоцикл с утяжелённой рамой, порадуют Марину, как дитя. -
Р. М. Р. / включаясь в разговор/ Борис! Марина - мастер? -
Б. П. - Причём здесь мастерство? Я вас не понимаю! -
Р. М. Р. - Она, надеюсь, мастер? -
Б. П. - Да разве в этом дело? Я с Вами говорить хочу.
Р. М. Р. - О чем конкретно? -
Б. П. - Об облаках, о змеях и о мышах. О cумерках,
вокзалах, расставаньях, о жизни и о смерти, наконец. -
Р. М. Р. / отключается/.

ОТ АВТОРА: через несколько лет в краткой телефонной беседе с И. В. Сталиным Б. П. снова попытается поставить перед собеседником свои вопросо-темы и снова не сумеет четко ответить на вопрос о мастерстве, правда другого поэта. И, хотя, вдова Мастера, оценив стресс, и поставит ему «крепкую «четверку за поведение, мы обращаем внимание на странную закономерность: что это - подсознательная зависть к условному сопернику по вечности, либо какая - то инфантильность? У собеседника Б. П. было маловремени, точнее, его было столько, сколько надо для получения информации. И он повесил трубку, возможно, раздражённый мямлей. Не тогда ли сложилось у тирана впечатление о Б. П. как о «небожителе»? Вот они, весы или качели человеческих судеб: не сумев в полной мере отстоять Мандельштама, Б. П. Застраховал свою безопасность и жизнь, во всяком случае, на срок, отведенный Сталину…
6. Paris, 19 - me arr. 8, Rue Rouvet madame O. Черновой - Колбасиной / для madame М. И. Цветаевой /
На Ваше имя пришла посылка, которую Вам необходимо выкупить, оплатив расходы на её доставку в Москву /адрес: Борисоглебский пер. 6/ из Швейцарии (адрес: St. Gilles- sur - vie), а затем последующую доставку из России во Францию.
Так как посылка была оформлена неправильно, мы сочли возможным конфисковать её содержимое/горный велосипед и акваланг / в пользу. ну, скажем, будущих детей - жертв гражданской войны в Испании. При подаче встречной жалобы прошу учесть Ваш статус беженца.
Примите и проч.

От автора: В посылке, кроме конфискованных вещей, были книги, предназначенные для Б. П. и М. Ц.
В частности, для М. Ц. - книги Р. М. Р. - «Дуинезские элегии» и «Сонеты к Орфею». В кратком письме Р. М. Р. выражает сожаление о том, что, будучи в Париже в 1925 г. и проведя там почти 8 месяцев, он не познакомился с ней.
Касаемся друг друга. Чем? Крылами.
Издалека свое ведем родство.
Поэт один. И тот, кто нёс его,
Встречается с несущим временами.
Р. М. Р.
3. 05. 1926.

Снова от автора: Сделаем небольшое отступление назад. Дожидаясь ответа Р. М. Р., Б. П. Посылает М. Ц. сумбурные, сложно - сочинённые и, чего уж там мелочиться, воистину пастернаковские письма. Вообще, читать чужие письма неприлично; это известно всем. Читать письма опубликованные - можно, но при этом можно испытать все - же чувство неловкости: откровения, признания, оценкии, оттенки всё - таки предназначались не тебе …Но дело не в этике. Пересказывать эту уникальную переписку, где наши участники «уступили» пальму первенства Р, М, Р, по части адекватности- сил нет. Да, они были такие…Оставим их в покое…

ПРИЛОЖЕНИЕ
ПРИКАЗ по всемирной бригаде искусств
Глубоко проанализировав тройственную переписку, и, посчитав её типичным феноменом так наз. эстетско-артистической идеологии, я, лично преодолев в себе последние её рецидивы, ПОСТАНОВЛЯЮ:

1. ПРИЗНАТЬ, что избыточное распространение декадентской, анархистской, формалистской и всякой другой/ кроме агитационно - актуальной / поэзии увеличивает Weltschmerz, приводит особо впечатлительных к суициду, снижает позитивный настрой людей, разбивает сердца, и, что важнее всего, не способствуют трансформации хохлаток в хохлов. Что стоит, например, кредо некоего Густава Флобера /в розыске/ ещё более некоему Ги де Мопассану/ в розыске/: Для художника существует одно лишь правило: жертвовать ВСЕМ ради искусства. Жизнь должна рассматриваться им, как средство, не более…
Оно, по сути, выводит так наз. творца из-под крыши семейных, национальных, государственных и религиозных устоев, обязанностей и приверженностей. Оно легитимизирует глубочайший индивидуализм и эгоцентризм, стимулирует и постулирует отпадение от нормы.

2. ОБЯЗАТЬ творческую единицу в возрасте от 20 до 55 лет ежедневно отрабатывать не менее 4х часов на полевых, горных, лесных, строительных, ирригационных и др. работах, что гарантирует получение ежемесячного талон - пакета, обеспечивающего прожиточный минимум.

3. ОБЯЗАТЬ муниципальные советы / на всех уровнях /обеспечивать творческую единицу необходимыми материалами в пределах, установленных гильдиями мастеров первой половины 13-го века.

4. ОТМЕНИТЬ все виды цензуры для представителей всех родов искусств.

5. ОБЕСПЕЧИТЬ бесплатное тиражирование произведений/ для литераторов - 50 экз., художников - 1 вернисаж в год, музыкантов - 1 концерт в год, актеров - 1 - 3 представление в год. Вышеупомянутые меры призваны снять у творческих людей синдром депрессии, связанной с неизвестностью, не - признанием, недооценкой и т.п.

6. УСТАНОВИТЬ, что поэты должны соревноваться не на поле стихосложения, а на сельскохозяйственном поле, выращивая клюкву, брюкву, моркву, ботву, ухаживая за пчелами, а не за дамами. Надо конкурировать силой, здоровьем, фигурой, а не умом и культурой.

7. ЗАМЕНИТЬ поэтические турниры и конкурсы - конкурсами развития отдельных частей и функций тела, а также спортивными соревнованиями. Полезны чемпионаты скульпторов - гребцов, музыкантов - пловцов, прозаиков - бегунов, критиков - прыгунов и т. д. Нам не нужны: хилые Эсхилы, катящиеся Катуллы, исписанные Блок - ноты, увядшие Цветаевы, шашечные Ш. Ахматовы, кривопоставленные Маяки, низковольтные Вольтеры, галантерейные Чек-с-пиры, ромбовидные Рембо, мало того, что Салтыковы, да ещё и - Щедрины.

8. ПОМНИТЬ, что за каждую слезу, исторгнутую не голодом, состраданием и физической болью, а так называемым ЭСТЕТИЧЕСКИМ СОПЕРЕЖИВАНИЕМ, авторы любовной, философской лирики, сентиментальные прозаики и т. п. будут наказаны розгами с целью извлечения у них симметричного количества слёз. Можно не сомневаться, что постепенное внедрение Приказа уже через пол - века лишь на примере Малой Патагонии/ бывш. Мордовия/ покажет его эффективность и актуальность: потеряют2 - х пастернаков, но выиграют примерно 114 коганов.

ИСИДРО 24-й

февраль 2011

"Наша улица” №274 (9) сентябрь 2022