Ирина Пин “Змееносец” неавтобиографический рассказец со свободной хрией
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

вернуться
на главную
страницу

Ирина Пин

ЗМЕЕНОСЕЦ

неавтобиографический рассказец со свободной хрией

Ирина Пин родилась 12 декабря 1954 года в Москве.  Окончила МГПИИЯ им. Мориса Тореза, преподаватель английского языка, кандидат педагогических наук, автор научных публикаций и учебных книг-пособий по произведениям английских и американских авторов. В "Нашей улице" публикуется с №249 (8) август 2020.

Осень наступила сразу, в один день, без раскачки и колебаний межсезонья. После многодневной, почти 30-ти градусной жары, вдруг, за одни сутки температура воздуха упала на полтора десятка градусов, и резкий пронизывающий ветер со свистом стал быстро срывать еще зеленые листья с деревьев. И зарядил дождь… Постоянный, беспрерывный, он шел день и ночь несколько суток кряду.
Стоя у окна, Она подумала про дождь: «И это то, что никому не дано изменить». И Она повторила эту фразу вслух несколько раз. Она произносила ее то с напряжением в голосе, почти форсируя связки, то легко и беззаботно, улыбаясь при этом. Фраза звучала то басом, то юношеским фальцетом, то по-детски высоко. Она знала, что умеет обращаться со своим голосом как с инструментом, помнила, что иногда даже манипулировала им, чтобы добиться нужного результата, сначала с родителями, потом с мужчинами, а позже и с начальством, когда ее стала занимать карьера.
Она усмехнулась, подумав, какой же результат ей нужен сегодня, когда вечером на курсах в Литинституте, Она будет читать лекцию по стилистике русского языка двум десяткам уже немолодых людей, ради какой-то непонятной цели с маниакальным упорством после работы три раза в неделю приходившими на занятия. И эту фразу – «И это то, что никому не дано изменить» – Она произнесет в начале лекции, раскрывая слушателям тему сегодняшнего занятия и закольцует ее в конце, почувствовав, что превосходно с ней справилась (еще до занятий Она чувствовала, что лекция удалась, вот прямо так в прошедшем времени и проговорила про себя). Тема же лекции звучала для непосвященного презабавно – «Хрия – классическая и свободная: особенности использования». Она обожала это слово «Хрия», такое тяжеловесное, неблагозвучное, которое даже воспринималось некоторыми  испорченными людьми, как матерное. Она вспомнила, что сама узнала это слово довольно-таки поздно, уже учась в этом же институте, в котором она преподавала с промежутками вот уже четверть века.
До работы еще было Бог знает сколько времени, она любила такие пустые дни, когда можно было отдаться творчеству, не прерываясь. «Творчество – это как прерванный половой акт», – Она невольно провела сравнение.
Мысль ее потекла дальше, почему-то подумала о своем дне рождения, который будет не то, чтобы скоро. Впрочем, в нашем мире всё относительно, и эти три месяца пролетят, глазом не успеешь моргнуть. Датой своего рождения Она втайне гордилась, ведь могла бы родиться на день раньше или позже, но нет – 12 декабря. 12.12. (год не имеет значение, улыбнулась Она), и это число с его производными любила больше всего. Даже как-то поставила на него один раз в казино в бурные девяностые. «Совсем ведь девчонкой была», – в такт своим мыслям Она опять улыбнулась и даже кивнула головой. Но тут же одернула себя, испугавшись, что эти воспоминания заведут ее чуть дальше – часа на три спустя после выигрыша, а вспоминать об этом ей было неприятно...
«Я отвлеклась, однако, о чем я думала до погоды?» – ей хотелось вспомнить, но очень часто Она забывала то, что предшествовало какой-то мысли, но Она умела прокручивать время назад, как прокручивают плёнку на старом кинопроекторе. Она думала о чем-то приятном, связанном с личным пространством. На этот раз, слава Богу, Она быстро поймала мысль – о своем новом прочтении своего Дня рождения. Оказывается, не Стрелец она вовсе (вот почему ее часто не устраивали гороскопы, составленные для Стрельцов), а Змееносец! Но ее больше волновал не китайско-японский гороскоп с его 12-летним циклом, а связь со звездами в момент рождения. Практически всю жизнь Она считала себя Стрельцом, и ей нравился этот знак зодиака, как, впрочем, и любому другому свой, она улыбнулась. Каждый любит в первую очередь себя, и все, что связано со своим персональным пространством. Поэтому и погоде придают такое большое значение. Погода – это нечто личное, что связано незримыми нитями с телом.
И ведь насколько верно, подумала Она тогда, когда первый раз наткнулась на незнакомый знак зодиакального созвездия. Муж-то был рожден в Год Змеи, и Она – ну точный змееносец! Супруг был капризным и упрямым, не переносил критики, любил, когда им восхищались. Ну да, так Она и делала поначалу, пела ему дифирамбы, надо сказать, вполне искренне, пока ей однажды не надоело и Она его не бросила, оставив легко и непринужденно вместе с квартирой, переехав жить в маленькую комнату, доставшуюся ей от бабушки, в коммунальной двухкомнатной квартире, которую ей удалось после смерти старичка-соседа оформить на себя.
Впрочем, она отвлеклась, уж давно развелись, а вот, на тебе, нет-нет, да и вспомнит Она свой довольно-таки долгий по нынешним меркам, семейный опыт.
На полке стояли ее книги, не в том смысле, что книги принадлежали ей, а в том, что Она была их автором. И Она гордилась каждой! Пять романов... Как преодоление себя, как преодоление собственной лени.
О! Она была ленива! Боже мой, как она была ленива! Бывали в ее жизни пустые дни, когда Она не могла заставить себя встать с постели. И тогда Она себя ненавидела, но апатия мешала этой ненависти встать и пойти, встать и заняться делами, в конце концов, встать и преодолеть себя…
Ее взгляд продолжал скользить по полкам со своими книгами: «Да расточатся врази мои», «Машинка исполнения желаний», «Эксгибиционистам можно показывать лицо», «Игра по правилам и бес» «Задний гипоталамус Второго декретного». И ведь каковы названия –некоторые читатели иногда просто клюют на обложки с такими надписями. Итого пять романов, а ведь сколько задумок, одни названия которых открывают дверь в бездну мироздания: «Квантовое бессмертие», «Ученая степень, или Кормушка для посвященных», трилогия об обезьяне («Не думай о белой обезьяне», «В лапах Белой обезьяны», «Белая обезьяна у разбитого корыта»), «Режим вакантного престола», «Закон ложного шага», «Правило трех дней в четырёх рукопожатиях», «Вся паства Господня, или Не сотвори добра», «Via Combusta, или Сожженый Путь», «Его Величество – Случай», «Связанные одной кровью», «Скелеты в шкафу, или Кто разбил мамино сердце», «Орбита вращения», «Квинтэссенция жизни» с продолжением «Фантасмагория смерти», «Эпатаж дурновкусия», «Искусство профанации», «На одного Хому два сапиенса», «С вашей легкой руки», «Осторожно, двери открываются», «ORA PRO NOBIS, молись за нас» и наконец автобиографический – «Отсроченный эффект мщения». Как раз в последней книге «Отсроченный эффект мщения» Она раскрывала всю природу мести. Если бы не ее желание отомстить, Она бы вообще ничего не написала. А как можно отомстить обидчикам, обидчикам не от сохи, а сплошь образованным людям, своим собратьям и сосестрам по перу, которые следят за новинками литературы?
Она была уверена в том, что даже ее любимый Булгаков изощренно отомстил своим недругам, без врагов не было бы его Мастера. Взять хотя бы персонаж борова, который она так часто разбирала со своими студентами и слушателями на семинарах...
Итак, сколько там в общей сложности набралось, этих ее книг? Больше двух десятков – пересчитывать было лень! Она нажала на вордовскую редактуру – 23 потенциальных романа. Много? Мало!!!
И хотя Она любила писать, книг у нее было мало, до обидного мало. Всему виной лень. Вот если бы Нобелевскую премию по литературе давали за названия будущих произведений, то Она была бы первой, кто ее получил бы… Только эти названия и выстроенный в голове сюжет, но до хрии (улыбнулась Она) дело так и не дошло.
Впрочем, не только лень во всем виновата, надо было на что-то жить после того, как оставила мужа. И подруга устроила её в литинститут, который когда-то они вместе заканчивали. Её Ерохина стала уже завкафедрой и метила в проректоры, взяла её к себе простым преподавателем, потом перевела в старшие. «Защитишь диссертацию, дам тебе доцента», – пообещала подруга и слово сдержала. Время шло, вот и Ерохиной не стало, вроде и поддержать было некому, но она впряглась, защитив уже и докторскую, и став профессором. Платили мало, очень мало, постыдно мало! Но она не могла уже без студентов, расценивая эту зарплату, как просто довесок к хобби, за которое немного приплачивают. Она и выглядела так здорово, потому что питалась энергией этих молодых людей, которые после ее занятий выходили как выжатые лимоны, на лицах которых было написано, а что это было, а? Заниматься Она любила больше с парнями, считая их более талантливым и податливым материалом. Впрочем, и среди более старших слушателей вечерних литературных курсов попадались забавные индивиды, которые, несмотря на её возраст, поглядывали на неё с большим интересом и кто знает, если б она захотела, то могла бы выйти замуж и второй раз, но в голову ей это почему-то не приходило.
Прошло, наверное, с час, а Она всё смотрела и смотрела на дождь за окном, продолжая думать ни о чём и обо всем сразу.
Вот сейчас вдруг пришла на ум мысль про повальную моду, спущенную сверху из Министерства, где вузы ранжировались по рейтингу и заниматься творчеством было некогда. Это как устраивать соревнование среди парковых скамеек – каждая из них может сказать: «Я знала много поп!»
Так много мыслей, так много умных мыслей. Лень было всегда все за собой записывать. По дороге на работу или с работы приходили на ум забавные сюжеты, но то ли времени не было остановиться на секунду и записать мысль, то ли лень, но огоромное количество идей, пришедших ей из космоса, туда же, в космос, и отправлялись, потому что вечером перед сном, когда Она пыталась их вспомнить, так ничего и не вспоминалось, как будто кто-то стирал из головы эти странные живые задумки.
Вдруг Она невпопад вспомнила, как жутко переживала из-за графы в анкете, существовавшей в советское время: «Из рабочих», в которой ей пришлось сознаться в своём социальном положении, а ведь подружка, та самая Ерохина, гордо выводила в приемной комиссии – «Из служащих», как будто бы это была ее заслуга, что отец той работал чертежником в конструкторском бюро, а её отец слесарил на заводе…
Сколько же времени прошло, пока она стояла у окна, рассматривая капли дождя на оконном стекле… Пора собираться в институт: Она  любила приходить загодя…
Она сидела в пустой аудитории, не понимая, что случилось и почему никого нет, и тут… Она вздрогнула и оторвалась от стационарного компа – рассказик пробежал перед ее глазами, как будто она досматривала фильм в кинозале, а по экрану бежали заключительные титры…
«Óна, – донесся недовольный голос мужа из соседней комнаты, – Óна! Я голоден!»
«Вечно он коверкает моё имя!» – подумала Анна и молча пошла на кухню разогревать обед…

"Наша улица” №277 (12) декабрь 2022