Амаяк Тер-Абрамянц “Мирза Левон” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Амаяк Павлович Тер-Абрамянц родился 15 июня 1952 года в Таллине. Окончил 2-й Московский мединститут и Литературный институт им. М. Горького. Работал по различным медицинским специальностям: врач СП, анестезиология, функциональная и ультразвуковая диагностика.
Член Союза писателей Москвы. Автор восьми книг прозы. Публиковался в журналах "Таллинн", "Литературная Армения", "Смена", "Новая Юность", "Знамя", "Волга", "Дружба народов", "Крещатик", "Литературная Америка" (США - альманах), "Гостиная" (США) и прочих изданиях. В "Нашей улице" публикуется с №273 (8) август 2022..

вернуться
на главную
страницу

Амаяк Тер-Абрамянц

МИРЗА ЛЕВОН

рассказ

 В жизни мы с моим дедом встретиться никак не могли: он умер в 1918 году от сыпного тифа в Эривани и сброшен в общую похоронную яму, а я родился в 1952 году в Эстонии и рос сытым барчуком. Между его гибелью и моим рождением 34 безумных года – трагедия гражданской войны, трагедия коллективизации, Вторая Мировая война, называемая у нас Отечественной и голод, голод, голод… Лишь в конце сороковых и начале пятидесятых он отступил в связи с положением и известностью отца как врача хирурга и переездом в относительно сытую Эстонию.
     Сын чаще всего самоутверждается в отрицании с отцом. Так и со мной случилось. Теперь вижу, что не всегда был прав. Думаю, схожесть характеров сына и отца скорее исключение, чем правило. Но мне кажется, что существует некая закономерность, когда в роду близкие характеры проявляются и перекликаются через поколение. И мне кажется мы бы с дедом поладили.
      Кто он был? Какой?  Волостной писарь – в детстве мне это ни о чём не говорило. Ну писарь так писарь, что такого? Я читать и писать с 9 лет умею и все вокруг грамотные… Лишь с годами, из обрывков воспоминаний отца складывался его образ. Я подбирал эти осколки давно ушедшей жизни и тайком отправлял в копилку памяти. Я не хочу говорить о его трагической гибели, гибели семьи от голода, растянувшейся на два мучительных года беженства, скитаний по горам и чужим порогам. Он был слаб и благороден, потому и погиб в те дикие годы Мец Егерна – великого злодеяния. Но я хочу представить каков он был в нормальные мирные годы, в обычной жизни.
     Волостной писарь, сельский интеллигент, нижний чин в служебной иерархии царской Империи. Первый, осуществляющий связь населения и правительства. Имя им легион: они должны были вести подробнейшую статистику давать отчёты по всему, что происходило в волости: то, что сейчас зовётся статистикой - рождение и смертность, благосостояние людей, мобилизации в армию, урожайность, налоги, торговля и множество других вопросов. На основании собранного ими материала в  петербургских кабинетах принимались важные государственные решения. Писарь Левон работал с утра до ночи, (заканчивал уже при свете керосиновой лампы) сводя данные, посещая семьи для выявления нужд людей. Кроме того он участвовал в работе волостного суда. За службу ему была жалована царская медаль с барельефом Николая второго на аверсе и словами на реверсе над дубовыми ветвями «За усердие». Медаль эта, конечно не сохранилась, за хранение таковой в советское время, когда насаждалась бешеная ненависть ко всему царскому, дореволюционному за неё запросто могли и расстрелять.
     Дед имел хорошее образование - закончил высшее реальное училище в Нахичевани, где преподавание велось на русском языке и был определён на писарскую службу в село Шихмамуд. К нему приходили газеты, циркуляры с новыми постановлениями, которые он был должен разъяснять сельчанам. Народ был малограмотный. К писарю обращались и с личными бытовыми просьбами - написать родственникам письмо, прочитать письма от них, прочитать русские газеты, которые он регулярно получал. Нередко с подобными нуждами приезжали и мусульмане из соседних аулов. Звали они его уважительно мирза Левон (мирза – писарь по-персидски).
По своему складу и перегруженности он почти не вмешивался в домашние дела.  Всё немалое хозяйство по дому вела энергичная молодая жена София урождённая Масумова. Все хозяйственные заботы она несла на своих плечах, была строгой и энергичной женщиной из многодетной семьи, получившей образование в объёме трёх классов приходской школы. Она успешно вела домашнее хозяйство (две овцы, корова, придомный участок прекрасно владела искусством кройки и шитья и художественным рукоделием, которому обучилась сама, наблюдая за работой других женщин), родила пятерых детей – двух девочек и трёх мальчиков.       Дед же был знаменит полной непрактичностью: красиво писать, составлять таблицы и думать о чём-то было его основным занятием. Впрочем, его образования и должности хватало на содержание немалой семьи, пятерых детей, небольшого хозяйства придомного – одной коровы и двух овец. И роды, и хозяйство и воспитание – всё тянула на себе хрупкая женщина. Несколько золотых монет осталось от её монисто: три европейские с крупной австро-венгерской и одной мусульманская с непонятной арабской вязью, видимо слова молитвы. Кроме того, дед купил девятилетнему сыну жеребёнка, на котором тот принялся скакать с утра до вечера.
Отец писал в своих воспоминаниях, что среди большинства сельских жителей за дедом Левоном утвердилась репутация ученого человека, владеющего как устно, так и письменно, армянским и русским языками.  Одновременно с признанием его достоинств существовало распространенное мнение, что он совершенно лишен практичности, способности к любой другой работе, кроме писарской. Бывал он задумчив и рассеян. Как должностному лицу ему полагалось носить оружие – кольт. Его он то и дело забывал, если приходилось кого-то навещать и кольт доставлял домой какой-нибудь посыльный мальчишка. Несмотря на феноменальную непрактичность сельчане его уважали за честность. Авторитет его был исключительным. Как-то судили двух молодых ребят, укравших у богача бревно, а дерево в тех безлесых жарких местах ценилось. Мнения на суде разделились: одни говорили, что воришек надо примерно наказать и отправить на каторгу, другие выступали за более мягкое наказание. Обсуждение затягивалось и, наконец, хозяин бревна объявил, указывая на деда: «Вот пусть он скажет, что бы он сделал, так и я сделаю!» А дед встал и сказал: «А я бы им это бревно подарил!».
     Он много читал и думал. Бывало ходит по комнате взад и вперёд  погружённый в себя, вспоминал отец, и вдруг остановится и   глубокомысленно произнесёт – «Да-а!» О чём он думал? – наверное не о хозяйстве, возможно о мире, добре и зле…
В общем жил человек в своём особом мире. Впрочем, мыслями своими ему делиться было не с кем: его окружали люди исключительно практические, деловые, люди физического труда – крестьяне, ремесленники, озабоченные лишь заработками, чтобы прокормить семьи, разве только со священником, суровым Тер-Татевосовым, который учил детей грамоте и закону Божию в трёхлетней церковно-приходской школе и пускал в ход линейку, наказывая озорников и ленивых.
   Требовавший внимания волостной суд занимался множеством мелких граждански дел, мелкими правонарушениями - дела серьёзные отправлялись в уголовный суд. В ведении же волостного суда входило множество проблем правопорядка и общежития в селе, среди которых были такие пункты как запрет на появление в общественных местах в пьяном виде, бесстыдное поведение, оскорбления, словесные угрозы дракой или убийством, неподпирание ветхих заборов, ненадлежащее содержание печей, распространение ложных слухов, неоказание помощи престарелым родителям и даже жестокое обращение с домашними животными.
           Случались однако преступления тяжкие, дикие… И за правду люди гибли: местного учителя, защищавшего права сирот на наследование подкараулили в темноте и убили из ружья.
     Сохранилось лишь единственное фото с дедом. И то групповое: он стоит у гроба в головах покойного – красивого юноши в окружении сельчан – мужчин в ремесленных картузах (армянские крестьяне-ремесленники предпочитали выглядеть по-городскому), кутающихся в платках женщин. Он тоже в фуражке и в светлой толстовке. На вид он уже не молод, лет на 50, он чёрен как арап, лицо мужицки простое, толстоносое. На подбородок падает тень и нельзя сказать была ли у него борода или нет. Единственное, что его выделяет, это горящие страдальческие сочувственные глаза, будто вопрошающие: «Доколе?».. Тот мальчик был застрелен соседом лишь за то, что случайно ли или по шалости разбил у него стекло. Негодяя, конечно, судили, а отец убитого рыдал: «Уж лучше ты меня бы…», а негодяй глумился: «Я и тебя бы вслед за ним…». Он был осуждён на каторгу, но после революции вернулся как ни в чём ни бывало.
     Но самым тяжким преступлением считалась кража воды – за это без всякого суда убивали. Земля без воды была мертва и безжизненна, но при поступлении к ней воды взрывалась необыкновенным плодородием.И существовал строгий распорядок времени её отведения от арыка к каждому хозяйству и стоило кому-то прокрасться ночью, прокопать ручеёк к себе и попасться, пощады и сочувствия к воришке не было.
     Крестьянин не был свободен: судьба его зависела от решений сельского мира, общины... Так одно семейство, предвидя гибельные события хотело оставить село и спастись в краях безопасных, однако сельский сход не разрешил семье оставлять село и главным доводом для отказа были слова: «А что ваша кровь слаще нашей?»
     Об отце моего деда, моём прадеде кое-что осталось известно. Звали его Арутюн и был он священником и старостой 14 армянских деревень, вдов и любимым его занятием на склоне лет было пить вино из собственных каррасов, закусывая рафинадом в то время бывшим деликатесом. Зная свою слабость, он призывал слугу Нико и давал ему ключ от подвала с вином со словами: «Нико, если вечером, как бы я ни просил дашь мне ключ, я тебя уволю!» Однако наступал вечер и прадед начинал выпрашивать ключ от подвала с вином. Нико не отдавал. И наконец, прадед заявлял: «Если сейчас же не отдашь ключ, Нико, я тебя уволю!» Что оставалось бедному слуге? И тут возникает подозрение на изрядную долю самодурства в характере прадеда, очевидно человека властного. И меня сразу посещает мысль, что не случайно дед Левон не притрагивался к вину, все об этом знали и на свадьбах и других торжествах вина ему не предлагали, а ставили перед ним тарелку с фруктами и орешками. В этом тоже угадывается противостояние сына и отца. Возможно дед ещё будучи ребёнком видел ранящие детское сердце сцены расчеловечивания и самодурства, к которым приводил излишек алкоголя и дал обет не притрагиваться к вину.
     Прадед был человеком не бедным: владел небольшим лесом, родником. У него были три сына: Арам, Мамикон и Левон. Арам и Левон претерпели страдания подобные страданиям Иова, конец которых, однако, был печален. Мамикон стал тифлисским богачом и отъвленным негодяем, который в бедственные дни отказал в куске хлеба десятилетнему умирающему от голода сироте, моему отцу. Судьба Арутюна сложилась счастливо: он умер своей смертью в собственной постели.
Армянские фамилии явление относительно новое. Официально фамилии начали фиксироваться лишь в 19-ом веке, во время первых переписей населения, когда появилась необходимость в регистрации людей. Позже появились паспорта, где наряду с именами были указаны также и фамилии. Можно сказать, что до 19 века фамилий в нашем нынешнем понимании не было, но для людей особо уважаемых существовало обозначение рода. В основном фамилии армян происходят от имени авторитетного родового предка, к имени которого прибавлялись суффиксы, выражающие принадлежность. В древнармянском это был большей частью суффикс "эанц", который затем трансформировался в "енц", а в современном армянском - в фонетическую форму "янц", а затем осталось только "ян". Например, если про кого-то говорили, что он из рода Арама, то для того, чтобы показать принадлежность к этому роду говорили Арамэанц или Араменц. В армянских селах это явление есть и по сей день, то есть на вопрос "чей будешь?" звучит ответ - Давиденц или Ашотенц. Значит человека, которого стали считать началом моего рода был некий Абрам и принадлежность к роду для потомков звучала как «енц», Абраменц, что перешло в «янц»  и в 19 веке полная фамилия звучала как Тер-Абрамянц. Приставка «Тер» в древнеармянском означала господин, отец, в более позднее время указывала на то, что в роду были священники.
В паспорте отца в графе место рождения было означено Шихмамуд. Армянские на равнине древни в уезде часто носили мусульманские наименования (Шихмамуд, Айлабат и др.) – так сложилось в результате геополитической рокировки после победы России в русско-персидской войне. По её условиям ранее угнанные в Персию армяне могли возвратиться на прародину и в 1928 году армяне вернулись из Ирана, а мусульманское население уходило к единоверцам в Иран. В условия мирного договора этот пункт был включён благодаря работе дипломата, ставшего известным русским писателем Грибоедовым и погибшем в Персии, защищая права армянина на репатриацию. Армяне заселили опустевшие деревни, а сменить названия не удосужились. Вот, что написал отец в своих воспоминаниях: В течении весенних месяцев в 1828 году около 50 тысяч армян из Тавриза, Маку, Хоя, Салмаста, Урмия, Ардабила переселились  на прародину в Восточную Армению. На пути движения караванов русские войска обеспечивали их безопасность до Аракса.
Среди репатриантов был мой предок Егиазар Тер-Абрамянц с женой, поселившийся в селе Айлабат. А до 1928 года предки отца жили в окрестностях персидского города Хой, в деревне Сейдавар.
Почти ничего вещественного, кроме трёх золотых монеток для монисто бабушки, да старой фотографии деда у гроба до меня не дошло. Ещё правда был ковёр. Я ездил за ним специально к тёте (её вывез жених из Луганска до Катастрофы) в спокойный и сытый в то время Луганск,
     Тогда и в страшном сне не могло привидится то что случилось с Украиной. Встретился с моим сверстником, внуком тётушки Лёвкой и она выставила нам в знакомой по детству комнате хороший армянский коньяк. Обратно я летел с огромным рулоном столетнего ковра.
     Армянские и персидские ковры известны своей необычной прочности и тем, что краски их узоров не тускнеют и через 100 лет. Этому наверное было чуть больше лет – середина была несколько затёртой, с поблекшими красными и голубыми узорами и годился он лишь как реликвия. Мы расстелили его на подмосковной даче и я не раз думал следы скольких же людей образовали эту потёртость. По нему ходили поколения, дети и взрослые, о которых уже нет помина, ходил и дед в задумчивости взад и вперёд, вдруг останавливаясь и произнося, как итог своих мыслей, своего удивления жизнью – «Да-а!». О чём думал и размышлял этот одинокий человек, наивный философ одиночка?

Я не хочу писать о Великом злодеянии и трагедии семьи, чтобы ужасное не перекрыло то хорошее что было. Плохое буду помнить отдельно.
 
Поэтому закончу на рассказе тётушки о сборе винограда. По дорогам сел двигались телеги перегруженные виноградом влекомые неспешными плоскорогими волами. А по сёлам шли давильщики винограда. Виноград сгружался в цементную комнату с ведущим вниз желобом. Давильщики, снимали обувь, мыли ноги и начинали ходить по винограду с весёлыми песнями. «Красиво пели» - вспоминала тётушка. А виноградный сок стекал вниз, им наполняли остродонные кувшины карасы, которые вкапывали в землю в подвале, где в темноте и тишине начинало бродить вино. Так и вижу эти обозы со свешивающимся через края кистями винограда – зелёными, чёрными, синими, красными, с круглыми ягодами и продолговатыми «дамскими пальчиками».
     По пыльной сельской улочке скачет на молодом жеребце девятилетний мальчик.
    
     Занавес из армянского ковра опускается, скрывая мирные созидательные годы.
     Далее – хаос Мец Егерна, Великого Злодеяния.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Дела находившиеся введении волостного суда:
Вот список дел, которыми был обязан заниматься мирской суд. Суд решал дела гражданские, споры и тяжбы между крестьянами об имуществе, входящем в состав крестьянского надела. Решал любые имущественные споры между лицами, подведомственными суду (крестьянами волости и мещанами, приписанными к волости), ценой до 300 рублей; за исключением исков о праве собственности, основанных на крепостных актах (то есть нотариально заверенных).
Имущественные иски к крестьянам волости до 300 рублей от посторонних лиц, если эти лица сами избрали для процесса волостной суд.
Дела по наследованию имущества крестьян (по наследованию надельного имущества — без ограничения стоимости, по наследованию прочего имущества — в пределах 500 рублей).
А также:
административные правонарушения и мелкие уголовные дела (законодательство Российской империи объединяло их под названием «наказаний, налагаемых мировыми судьями»).
Волостной суд был полномочен выносить решения по следующим обвинениям, но только при условии, что наказанием был выговор, арест на срок не более 15 дней (за кражу, мошенничество, мотовство и пьянство арест мог быть до 30 дней) или штраф на сумму не более 30 рублей: ослушание полицейским и другим стражам, их оскорбление, порча выставленных по распоряжению властей объявлений, объявление чего-либо во всеобщее известие без надлежащего разрешения, распространение ложных слухов, ссоры, драки, кулачный бой или другого рода буйство, нарушение порядка в публичных собраниях, открытие в недозволенное время трактиров, появление в публичном месте в состоянии явного опьянения, бесстыдные и соединенные с соблазном для других действия в публичном месте, причинение домашним животным напрасных мучений, предоставление жилища для распития крепких напитков, устройство запрещенных игр, прошение милостыни, по лении привычке к праздности, допущение к прошению милостыни детей, засорение рек, каналов, источников и колодцев, несоблюдение правил о чистоте и опрятности на улице, своз палого скота и мусора в неназначенное место, постройка или перестройка здания без дозволения, повреждение мостов и переправ, препятствование проходу и проезду, устройство печей и чистка дымовых труб безсоблюдения правил, несоблюдение правил обращения с огнём и хранения горючих масел, неявка на пожар, там где это установлено, порча воды, служащей для употребления людей, приготовление и продажа вредных для здоровья напитков и съестных припасов, хранение и ношение запрещенного оружия, стрельба из него, допущение опасности для посторонних от домашних животных,  неосмотрительная скорая езда в селениях, неприставление подпор к ветхим заборам, перевоз людей в ветхих и худых лодках, нанесение обиды на словах или действием, грубость против нанимателя и его семейства, разглашение сведений с целью оскорбить честь, угроза насилием или убийством, насилие, но без нанесения тяжких побоев, отказ в доставлении нуждающимсяродителям пособия, срывание плодов и овощей, сбор ягод и грибов на чужих землях, но не в виде кражи, рыбная ловля в чужих водах, охота на чужой земле, проход и проезд, прогон скота через чужие неубранные луга и поля, пастьба скота на чужих землях, умышленное повреждение чужих канав, убой и изувечение чужих животных, присвоение найденных денег и вещей, необъявление о них, покупка заведомо краденных вещей, прием в заклад от нижних чинов казенных вещей, кражана сумму невыше 50 рублей, обмер и обвес на сумму не свыше 50 рублей, охота в запрещенное время, нарушение рабочим договора найма, мотовство и пьянство, приведшие к разорению хозяйства,

"Наша улица” №280 (3) март 2023