Нина Краснова "Редактор редактору - рознь" эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Нина Петровна Краснова родилась 15 марта 1950 года в Рязани. Окончила Литературный институт им. М. Горького (семинар Евгения Долматовского). Автор многих поэтических сборников, выходивших в издательствах «Советский писатель», «Современник», «Молодая гвардия» и др. Печаталась в журналах «Время и мы», «Москва», «Юность», «Новый мир» и др. В «Нашей улице» публикуется с пилотного № 1-1999. Принцесса поэзии «МК-95». В 2003 году в издательстве «Книжный сад» вышла большая книга стихов и прозы «Цветы запоздалые» под редакцией и с предисловием Юрия Кувалдина. Член Союза писателей СССР с 1982 года. К 60-летию Нины Красновой в 2010 году Юрий Кувалдин издал еще две её книги: "В небесной сфере" и "Имя".

вернуться
на главную страницу

Нина Краснова

РЕДАКТОР РЕДАКТОРУ - РОЗНЬ

(О некоторых редакторах книг)

эссе

У каждой книги того или иного автора, которая выходит в свет, есть редактор, фамилия которого значится в конце книги, на последней странице, в научно-справочном аппарате.
И у каждой моей книги, разумеется, были свои редактора.

1.
И самым первым редактором самой первой моей книги стихов «Разбег», которая вышла в фирменном тогда издательстве «Советский писатель» в 1979 году, тиражом 20 тыс. экземпляров, был поэт Владимир Семакин. Он не исправил ни одной строчки в этой моей книге, основой которой послужила моя дипломная литинститутская работа - стихи в основном студенческих лет, но были там и стихи долитинститутского периода, и даже одно стихотворение, которое я написала в 14 лет: «А я плакать не стану». Внутренним рецензентами моего «Разбега» был Владимир Солоухин, мой литературный отец и покровитель, который когда-то рекомендовал меня в Литинститут, а теперь и в «Советский писатель», причем сам отнес туда мою рукопись. А вторым рецензентом был Николай Старшинов, мой крёстный литературный отец и наставник, который печатал меня в альманахе «Поэзия». Они оба тоже не исправили в моей книге ни одной строчки. Только Владимир Алексеевич посоветовал мне заменить последней строфе моего стихотворении «Вверх по веткам лучи полезли» одно прилагательное на другое, что я и сделала. 

Нина Краснова

***      

Вверх по веткам лучи полезли,
Птиц на утренний хор созывая.
Плод зеленый на древе поэзии,
О, как медленно я созреваю!

Нет, не радуют птичьи песенки,
Я совсем распустила нюни:
Вон какие мои ровесники -
Как грушовки в конце июня.

Я вишу в тени уязвлённая,
Зреть не думаю ни черта.
Всё такая, как раньше, зелёная,
Красным яблокам не чета.

Ой ты, горе моё непомерное.
Мне ни в чём утешения нет.
…Просто я не грушовка, наверное,
А осенний поздний ранет.

Москва, Литинститут, 1975 г.

У меня в моем оригинале, в конце стихотворения был «…какой-нибудь поздний ранет»:

…Просто я не грушовка, наверное,
А какой-нибудь поздний ранет.
 
А вместо «какого-нибудь ранета» стал «осенний поздний ранет».

…Просто я не грушовка, наверное,
А осенний поздний ранет.

2.
Редактором моей второй книги «Такие красные цветы», которая, тиражом 20 тыс. экземпляров, вышла в «Молодой гвардии» в 1984 году, оказался мой друг по поколению поэт Александр Шаталов, а внутренними рецензентами оказались тоже мои друзья, поэты Александр Щуплов и мой однокурсник Геннадий Иванов, которые любили мои стихи и меня, потому и были моими друзьями.
А заведующим редакцией тогда был поэт более старшего поколения Вадим Кузнецов. Он, когда первый раз встретил меня в редакции, куда я приехала из Рязани, в которой тогда жила, сказал мне: «Вы талантливая поэтесса». – Я удивилась и сказала ему: «Вы же еще не читали моих стихов, а говорите, что я талантливая». – А он ответил: «Я вижу это по Вас, по Вашей внешности» (физиогном!). Потом он прочитал мою рукопись, которая лежала в издательстве, и сказал, что рукопись сильная, но туда надо добавить побольше новых стихов. И я несколько дней подряд печатала в Москве – в машбюро Литинститута - стихи и таскала и таскала их Вадиму Кузнецову в редакцию «возами». И он читал и читал их и отбирал самые, на его взгляд, интересные и нужные и вставлял в рукопись. И в конце концов сказал мне: «Никогда в жизни я не читал в течение одной недели столько стихов одного и того же автора, сколько прочитал Вас, Нина, за это время… Я потрясён Вашей продуктивностью, Вашей работоспособностью и Вашими стихами! И теперь я про Вас всё знаю, по Вашим стихам».
В этой моей книге - не знаю, кто – выбросил из моих стихов слово «Бог», везде, где оно попадалось.
Я потом восстановила «Бога» в своей книге «Четыре стены», которая вышла в Рязани, в «Старте», в 2008 году.
А в стихотворении под названием «Дворник» в моей книге «Такие красные цветы» кто-то сократил последнюю - четвертую - строфу.

Нина Краснова

ДВОРНИК
(Из воспоминаний о литинститутских годах студенчества)

Мету Москву берёзовой метлой,
Участки, закреплённые за мной,
Бумажки, листья, спички и окурки.
Работаю в какой похуже куртке.

Я дворник. А чего стыдиться тут?
У нас ли не в почёте всякий труд?
Чё, парень, загляделся? Упадёшь.
Иди себе, или, куда идёшь.

Машу метлой, сгребаю в кучу сор.
Ну кто бутылку бросил под забор?
Все уголки пройду и все места.
Хочу я, чтоб Москва была чиста.

Эх, жалко, из любимой мной Москвы
Нельзя метлой повымести, увы,
Сор потруднее, сор иного рода –
Весь грязный сброд. В Москве хватает сброда.

Спас-Клепики, гостиница, 22 марта 1982 г.

А в моей мини-поэме «Сон про войну» (1975 года), которую я сочинила в студенчестве, когда занималась в творческом семинаре поэта Евгения Долматовского, и в которой писала, что мне приснилось, будто «через час» начнется атомная война и «не останется жить на планете ни малый, ни старый… секунда до смерти всеобщей…» кто-то (Вадим Кузнецов или кто? не Шаталов же Саша?) сократил несколько частей, 3, 4, 5, 6, чтобы я этим своим сном и этой своей поэмой не нагнетала страх и ужас на читателей.  
Я потом в своей книге «Избранное», которая вышла в 2011 году в издательстве Юрия Кувалдина «Книжный сад», восстановила и свою последнюю строфу в стихотворении «Дворник», и все части поэмы «Сон про войну». Кстати сказать, Юрий Кувалдин был не только редактором, но и составителем и издателем моего «Избранного», как и других моих книг, которые выходили в «Книжном саде»: «Цветы запоздалые» (2003), «Наша улица» в отчётах» (2009), «В небесной сфере», «Имя»» (2010)... К тому же он был издателем и редактором шести номеров моего альманаха «Эолова арфа» (2009 - 2013 гг.). И всё это – в прекрасном оформлении художника Александра Трифонова и в отличном полиграфическом исполнении!

3.
А редактором моей третьей книги стихов «Потерянное кольцо», которая вышла в «Советском писателе» в 1986 году, тиражом 10 тыс. экземпляров, был поэт Евгений Храмов, который знал меня еще со Всесоюзного Совещания молодых писателей 1979 года, которое (от семинара журнала «Юность» во главе с Андреем Дементьевым, Натаном Злотниковым, Рыгором Бородулиным, Геворгом Эмином и тем же Евгением Храмовым) рекомендовало меня с моей первой книгой «Разбег» в Союз писателей СССР.
Евгений Храмов, когда мы с ним встретились в кабинете редакции поэзии «Сов. писа», помню, сказал заведующему этой редакцией Владимиру Семакину: «Владимир Кузьмич, хорошо мы смотримся с Ниной Красновой?» - «Хорошо», - кивнул тот, улыбаясь. «Значит, книга у нас получится хорошей», - с удовольствием сделал свое заключение Евгений Храмов.
Он не сократил и ни одного моего стихотворения в моем «Потерянном кольце», не исправил там ни одной моей строчки, ни одного моего слова… и не выбросил из рукописи ни одного моего стихотворения, оставил в ней даже самые острые из них. Сказал: «Не будем убирать их отсюда. Оставим их в книге. Рискнем». Среди них оказалось и вот это мое стихотворение.    

Нина Краснова

К КАРТИНАМ ИЛЬИ ГЛАЗУНОВА

Русь глядит на меня,
Будто из траурной рамки,
Девицей красной в кокошнике,
С толстой косой на груди.

Русь глядит на меня
Мужиком бородатым -
Крепким, в расшитой рубахе,
С головой на плечах.

Русь глядит на меня
Князем с дружиной хороброй –
В шлеме, в стальной кольчуге.
Несдобровать врагу!

Русь глядит на меня
Чудотворной иконой -
Не порубленной в щепки
Варварским топором.

Русь глядит на меня
Розовыми церквями -
В коих не тара хранится,
Святый витает дух.

Русь глядит на меня
Ставенками резными,
Избами, теремами -
Блочным домам не сродни.

Русь глядит на меня
Реками и лесами,
Травами - да такими,
Кои теперь поискать.

Русь глядит на меня -
Прямо такая, как в сказках,
В летописях, в былинах.
Господи, как хороша!

Русь глядит на меня –
Прямо ну как живая,
Словно вымолвить хочет:
«Вот я какая… была!»

Рязань, 12 ноября 1980 г.

Это стихотворение, собственно говоря, о том, что старая, Святая Русь умерла, «родина умерла», как сказал бы Юрий Кувалдин. И это – мой некролог о ней и мой плач по ней. 
А написала я это стихотворение после того, как первый раз в жизни попала ла на выставку Ильи Глазунова осенью 1980 года, когда приехала из Рязани в Москву по своим литературным делам и забежала в журнал «Юность», а Кирилл Ковальджи, который работал там в отделе критики, сказал мне, что в Манеже проходит выставка Ильи Глазунова, о котором я знала из книг Владимира Солоухина, но картин этого художника никогда раньше не видела: «Нина, ты не была на выставке Ильи Глазунова?» - «Нет». – «Сходи. Он очень известный художник. Хотя отношение к нему у всех разное». Под впечатлением от живописи Ильи Глазунова я и написала это стихотворение, которое Евгений Храмов рискнул оставить в моей книге «Потерянное кольцо» наряду с другими острыми стихами. 

4.
Всего у меня вышло за мою жизнь 20 книг. Все - в Москве. И только одна из всех – в моем родном городе Рязани. В издательстве Алексея Бандорина «Старт». В 2008 году. «Четыре стены». 444 стр. (стихи, частушки, поэмы, венок сонетов).
Редактором этой книги была жена Алексея Людмила Салтыкова. Она не любила и не допускала никаких вольностей в поэзии, считала их неприличными. И убрала их у меня кое-откуда, не согласовав это со мной. Как, например, вот в этом моем стихотворении.

НОЧНЫЕ МЕДИТАЦИИ В ОДИНОЧЕСТВЕ
ВОЗЛЕ ЧЁРНОГО КВАДРАТА ОКНА

Я хочу с тобой
всё начать с азов.
Я пришла к тебе,
твой услыша зов.

Ты раздень меня,
плащ с меня сыми. (Более смелый мой же вариант Н. К.: всё с меня сыми.)
И об этом пусть
не узнают СМИ.

Сюрреален мир,
Там идёт метель.
Дом твоей души -
это мой отель.

Я люблю тебя,
ты мне люб любой.
Я люблю тебя,
русский мой плейбой.

Через всю Москву
я к тебе неслась.
Ты меня люби
и с меня не слазь.

Москва, 2008 г.

Здесь моему редактору Людмиле Салтыковой, показалась неприличной последняя строка. И Людмила вычеркнула ее оттуда, без моего ведома, и заменила своей строкой, которую сочла намного более приличной, но которая, по моему мнению, получилась бездарной, банальной и пошлой и поэтому в высшей степени неприличной.

Через всю Москву
я к тебе неслась.
Ты меня люби
горячо сейчас.  

…В составной рифме «неслась – не слазь» и в каламбурных строках «я к тебе неслась… ты меня люби и с меня не слазь» заключалась неожиданная художественная шутка, чудесная художественная находка, а редакторша одним топорным взмахом пера убила ее и всё стихотворение и всю поэзию этого стихотворения... Когда Пушкин говорил, что «поэзия выше нравственности», он имел в виду не то, что поэзия должна быть безнравственной, а то, что она выше такой вот «нравственности» в кавычках. 

Так что редактор редактору - рознь!

31 мая 2023 г.
Москва

"Наша улица” №283 (6) июнь 2023