Татьяна Озерова “Опыт конца света" (рассказы-диагнозы Амаяка Тер-Абрамянца)
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Татьяна Васильевна Озерова родилась 31 декабря 1946 года в Воронеже. С 1965 года проживает во Владимире. Окончила исторический факультет Владимирского государственного педагогического института, кандидат педагогических наук, «Почетный работник высшего профессионального образования Российской федерации». Автор книг: «Рисунки» (2000), «Дорога к дому» (2004), «Одноклассники», «Простые люди», (2016). Публикуется в  литературно-художественных и краеведческих альманах, газетах  Владимира.

вернуться
на главную
страницу

Татьяна Озерова

ОПЫТ КОНЦА СВЕТА

(рассказы-диагнозы Амаяка Тер-Абрамянца)

Писатель Амаяк Тер-Абрамянц награжден медалью «Защитнику _свободной_России» за участие обороны Белого дома в Москве во время событий августа 1991 года, да и своим литературным творчеством он защищает и отстаивает идеалы свободы, равенства и братства.
Вы, конечно, можете в Википедии прочитать его интересную биографию, ознакомиться с библиографией изданных произведений, с положительными отзывами о его творчестве маститых авторов, мне же хочется привлечь ваше внимание к рассказам, опубликованным в нескольких номерах журнала «Наша улица» за 2022-23 гг. (редактор Ю.А. Кувалдин). В последнее время я только и живу этими рассказами, с волнением пересказываю друзьям их содержание, не могу расстаться с его героями…
В истории нашей литературы так уж сложилось, что из хороших врачей получаются хорошие писатели, способные лечить тело лекарством, а душу - словом: Антон Чехов, Василий Аксенов, Григорий Горин… Амаяк Павлович один из них, он спокойным, доверительным голосом обозначает самые болевые точки современного мира и, как высокий профессионал ставит свой диагноз.
Мы давно ждали такого прозаика, который бы выразил наше отношение к к новейшей истории, наши надежды и чаяния на будущее Отчизны, дал бы спокойную и трезвую оценку событиям, которые пережили наши деды родители и мы сами. Наконец, такой голос мы услышали. Писателю веришь с первой страницы, веришь в его правду, знание дела, умение в художественном образе точно передать портрет, характер, привычки и живую речь героя.
Перед читателем предстает искренняя и проникновенная проза - открытое сердце писателя, страдающее за народ, его тяжелые испытания войной, голодом, репрессиями и геноцидом.
Мы проживаем вместе с Мирзой Левоном (в одноименном рассказе) его жизнь, стараемся разгадать мысли философа - одиночки, наблюдаем за ним, как « ходил дед в задумчивости взад и вперёд, вдруг останавливаясь и произнося, как итог своих мыслей, своего удивления жизнью - «Да-а!» И как говорит автор: «Я не хочу писать о Великом злодеянии и трагедии семьи, чтобы ужасное не перекрыло то хорошее, что было. Плохое буду помнить отдельно»
Автор так дорожит каждым мгновением истории, что сохраняет в памяти следы давно ушедших предков:
«Армянские и персидские ковры известны своей необычной прочностью и тем, что краски их узоров не тускнеют и через 100 лет. Этому, наверное, было чуть больше лет - середина была несколько затёртой, с поблекшими красными и голубыми узорами и годился он лишь как реликвия. Мы расстелили его на подмосковной даче и я не раз думал следы скольких же людей образовали эту потёртость. По нему ходили поколения, дети и взрослые, о которых уже нет помина…»
Мы видим вместе с автором «обозы со свешивающимся через края кистями винограда - зелёными, чёрными, синими, красными, с круглыми ягодами и продолговатыми «дамскими пальчиками». Мы участвуем в таинстве сотворения вина: « Давильщики, снимали обувь, мыли ноги и начинали ходить по винограду с весёлыми песнями. «Красиво пели» - вспоминала тётушка. А виноградный сок стекал вниз, им наполняли остродонные кувшины карасы, которые вкапывали в землю в подвале, где в темноте и тишине начинало бродить вино…»
В рассказе «Снега России» Амаяк Павлович, как живописец, может двумя соприкосновениями кисти с холстом создать зимний пейзаж: «Отполированная, блестящая на солнце лыжня»… или подробно прописать этюд целым абзацем:
« Слева высился густой смешанный лес с голыми ветвями, обрамленными драгоценной снежной каймой, зелеными еловыми лапами, держащими целые караваи кристаллически сверкающего снега, стволами, теряющимися в тенистой глуши, справа далеко расстилалось огромное белое поле, смыкающееся по прямой слегка наклонной линии с ярко-голубым безоблачным небом - будто кто-то потянул за краешек белую скатерть».
Особенно потрясает читателя последняя фраза рассказа, та боль и тревога, мучающая сегодня каждого жителя планеты: «Солдат готов, он не думает, он машина готовая к исполнению, и лишь сердце колотится в груди, запоминая еще неведомый человечеству опыт Конца Света».
Амаяк Павлович выстраивает сюжеты рассказов с интригующими названиями: «Много ли нам надо воздуха?», «Человек, который спас планету», они сразу вызывают желание их прочесть, получить ответы на поставленный вопрос. Например, самый распространенный материал для лепки - пластилин становится названием очередного рассказа, а читатель гадает, о чем же пойдет речь? Он и представить не может, что его ждет трогательная история о мальчишеском взрослении, о хранящихся в письменном столе детских сокровищах: патронных гильзах, зажигалке, железных солдатиках, с которыми герой никак не может расстаться, о желании вылепить из пластилина свою Галатею, у которой пока еще нет головы…
Ну как не откликнутся на рассказ «Электрички нашей молодости»? « Вот она, зелёная и длинная, пахнущая колбасой, как гласит народный миф…» Герой повествования - студент, по заведенным правилам бывалого пассажира, умело занимает в вагоне свободное место, долго и мучительно сомневается, уступить ли его женщине с сумками, и вдруг молниеносно принимает решение, когда перед ним встает вопрос о жизни и смерти ребенка.
«Поезд всё более замедлял ход. И было видно, что в средних вагонах почти никто не стоял, все пассажиры сидели, выглядывая в окна, а значит, впереди произошла какая-то заминка и тут же послышались неразборчивые тревожные крики. «Ребёнок! Ребёнок!» - заполошно кричала женщина, когда он ступил на платформу: «Ребёнок провалился!» - «Где?» - рванулся студент. «Да между платформой и вагоном!» Вышедшие останавливались и оборачивались, а среди небольшой кучки людей у края платформы стояла молодая женщина с молодым человеком в плаще (мать и, очевидно, отец) в непонятном оцепенении. Взгляды людей устремлены в тёмный промежуток между вагоном и платформой. «Стоп-кран! - завопил студент, обернувшись - Стоп-кран рвите!!» - «На!» - сунул в руки человеку в плаще свой дипломат, спрыгнул и оказался в яме между колёсами поезда и платформой. Дитё, лет пяти в розовом комбинезоне, таращилось на него небесно-голубыми глазёнками, ещё не успев испугаться. Подхватив малыша под мышки, студент передал его вверх…»
Тоже происходит с Глафирой Сергеевной из одноименного рассказа. Она « почувствовала себя не одинокой нужной лишь двум-трем близким людям, а частью всех этих людей, их желания лучшей и достойной судьбы, их благородного протеста - «Хватит за нас решать! Мы выбрали, мы и сместим!» - одной из молекул сотворяющих ныне вместе новое светлое вещество, в восторженном удивлении вдруг почувствовала: даже она, оказывается, что-то да значит в мировом масштабе, как это значит сейчас каждый из собравшихся здесь, и вместе они - голос на всю планету!»…
«Как родственны и милы были вокруг люди! Ей стало совестно перед этим мальчиком-танкистом, годившимся ей в сыновья, ведь она постоит здесь и уйдет, когда захочет, а он, такой юный, не целованный, уже сделал шаг в неизвестность и обратной дороги для него уже нет, и никогда не будет… И Глафира Сергеевна, не думая, выхватила из сумки самое драгоценное - здоровенную палку докторской колбасы и протянула солдату:
- Бери, бери, родной. Вам здесь стоять!…
Из люка появилась рука и колбаса исчезла.
- Ура! - закричал кто-то рядом и засмеялся. - Ура! - весело подхватили голоса и Глафира Сергеевна, ставшая на миг центром внимания, зарделась.
- Только не уходите!..
- Мы не уйдем, - сказал солдат».
Почему- то вспомнились строчки из стихов К. Симонова:
«Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди…»
Всё на Руси-матушке повторяется и, когда надо будет, все, как один, встанут и отдадут последнее…
В рассказе «Человек, который спас планету», есть диалог, произносимый в разное время почти в каждой семье:
«- Пап, а что будет ещё война?
- Нет, - качал головой отец, перенёсший ленинградскую блокаду и дошедший до Берлина, закуривая убийственный беломор - второй такой войны человечестве не выдержит!»
Об этом спрашивали мы своих родителей, переживших Великую Отечественную войну, об этом спрашивали нас наши дети, а теперь и внуки.
«Мир узнал о подвиге подполковника Петрова только в 1998 году. Единственной наградой офицеру, который не дал планете погибнуть в страшном огне, стала хрустальная статуэтка от ООН - «Человеку, предотвратившему ядерную войну»,
Вы с улыбкой прочтете рассказ «Просто Сетрак» о том, как его герой «доказывает», что Александр Суворов был по национальности армянином,
с содроганием сердца переживете истории рассказов «Много ли нам надо воздуха ?», «Капитан Клятов». Оба героя «палач» и «жертва» уверены в правде своей Истории, оба гибнут перемолотые ее жерновами, и каждому читателю предстоит пережить и встать на ту или другую сторону… Потрясающе написана сцена расстрела капитана Клятова:
«Клятов слышал как в сосновом шуме лязгнули затворы винтовок. Как это все глупо казалось, не по-настоящему… Ему казалось, если им рассказать как все это глупо, они обязательно поймут, не смогут не понять, только вот незадача - времени мало, а они спешат, им бы поскорее покончить с неприятной необходимостью… Мужики-то хорошие - только спешат… Неужели они сами не могут понять? Какие они смешные в своей серьезности, как дети… насколько он сейчас мудрее их! Если бы у них было время, он объяснил… Они бы поняли, что это всего лишь выдуманная людьми игра, а никакая игра не стоит ни единой человеческой жизни. Он, наверное, все же смог бы им объяснить, только времени уже, конечно, не хватит. Если бы было одно какое-то слово, которое может все объяснить, оно, конечно, есть, он его знает, конечно, но вспомнить не может - там, куда он уйдет, он его сразу вспомнит… Боже, какая глу…»
Великолепная проза писателя Амаяка Тер-Абрамянца уже «легла на стекла вечности», она сохранила в художественном слове нашу Историю, думаю, что История ее тоже сохранит.

Владимир

"Наша улица” №284 (7) июль 2023

В "Независимой газете" 29 июня 2023

Опыт конца света