Аркадий Арш “Бориска и Макарыч” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Аркадий Михайлович Арш родился 14 января 1933 года в Магнитогорске.,С1939 года семья жила в Рязанской области, после войны - в Магадане. Окончив Киевский политехнический институт, работал в Новосибирске в НИИ и на заводе, служил офицером в Советской армии, около 30 лет трудился на заводах в Пятигорске и городе Жёлтые Воды на Украине.  Первые книги автора - «У синего моря за серыми скалами», дилогия «Зааршовки» и «Когда сходятся звёзды» посвящены Магадану и воспоминаниям о событиях, охватывающих период около 90 лет. В книге «Возвращение в Магадан» с использованием элементов фэнтези рассказывается об истории начала освоения Колымы и рождения города Магадан. Позже автор стал пробовать себя в малой прозе и выпустил книги рассказов «Бывает же такое!», «Станица и другие рассказы», «Неожиданная встреча». Им же написана книга об истории и жизни Пятигорского военного санатория в праздничном издании о Санаторно-курортном комплексе «Северокавказский» Министерства обороны РФ в связи со столетием его основания. Номинант национальных литературных премий «Наследие», «Писатель года» 2021 и 2022, «Георгиевская лента 2021-2025». Награждён несколькими медалями, звездой «Наследие 2022». Член Союза писателей России,

вернуться
на главную
страницу

Аркадий Арш

БОРИСКА И МАКАРЫЧ

рассказ

Посвящается памяти
защитников Кавказа

«Когда мы были на войне…»
Давид Самойлов

Однажды, в начале двухтысячных годов, мы с женой поездом возвращались из Москвы в Пятигорск. К нам в купе сел молодой паренёк в форме курсанта военно-морского училища. Дело было к ночи, успели только познакомиться, звали его Борис. Утром мы разложили на столике свои припасы для завтрака, я и говорю:
- Бориска, садись с нами!
- Спасибо…  А как вы узнали, что так меня звали в детстве?!
- Никак, я сказал совершенно случайно!
- Меня отец называл Бориской, когда я ещё был совсем маленьким, в Магадане.
- Что?! Так ты ещё и магаданец? Земляк!
- Вот это да! Вы из Магадана, едете на отдых?
- Нет. Я уехал оттуда давно - в пятьдесят первом. Но, знаешь? Магадан - это на всю жизнь!
-  Я в восемьдесят четвёртом только родился. И уехал тоже давно. Еду маму проведать, она приболела, и меня на несколько дней отпустили.
- А где мама живёт, на Кавминводах?
- Нет, в районе Геленджика... Да-а! (паренёк задумался). Там в одиннадцать лет случилось такое, что я твёрдо решил стать военным моряком, да не просто моряком, а служить на торпедных катерах.
И он поведал нам свою историю, а я сейчас попытаюсь её пересказать, как помню.
***      
Бориска сидел на пригорке и смотрел на море. Было ветрено, море немного волновалось, плывущие облака попеременно закрывали солнце, и от этого поверхность моря меняло свои оттенки, а волны как будто подхватывали их и несли откуда-то издалека к берегу. Тёплое море звало купаться, но Бориска боялся пропустить момент, когда на берегу появится Макарыч, его неожиданный друг - пожилой прихрамывающий бывший моряк.
На Чёрное море они раньше приезжали всей семьёй в отпуск, но это было лет семь назад, и Бориска плохо это помнил. Здесь жила сестра его мамы - тётя Таня, а папа Бориски, шофёр-дальнобойщик, три года назад на колымской трассе попал в аварию и погиб. Вот тётя Таня, оставшись одна, уговорила маму переехать из Магадана к ней в родительский дом.
Бориска, хотя довольно быстро освоился, больше предпочитал оставаться в одиночестве, смотреть на море, немножко скучая по своему Магадану. Ещё любил рисовать, не зря же два года занимался в изостудии! Однажды он так увлёкся зарисовкой плывущей яхты в море, что не заметил, как к нему подошёл человек в тельняшке, которого он уже несколько раз замечал около причала.
- Привет, паренёк! Ты кто такой?
- Здравствуйте. Я - Бориска.
- На лето приехал, отдыхать?
- Да нет, насовсем. Мы с мамой вон в том доме живём, с тётей Таней.
- А как маму зовут?
- Надежда Тимофеевна.
- А-а! Так ты, получается, внук моего друга Тимофея (царство ему небесное)! Тот мальчик, который жил в Магадане? Что ж, хорошо. Значит, ты Бориска, а я - Степан Макарович. Можешь меня называть, как все, просто Макарыч. Давай краба!
Они пожали друг другу руки и рассмеялись. Бориске вдруг сделалось так хорошо!
- Чем занимаешься? О! Прилично рисуешь! А рыбу ловить любишь?
- Макарыч! Ещё как!
- А махнём прямо сейчас на лодке, порыбачим? Мама тебя не заругает?
- Нет. Она пошла в школу к директору договариваться с сентября о работе. А в школе сейчас какой-то лагерь?
- Да, один уральский завод привозит летом детей.
Так началась у Бориски новая жизнь. Он всё возможное время проводил с Макарычем, помогая ему ремонтировать лодки местных жителей. Но больше всего ему нравилось, когда они на великолепном маленьком быстроходном катере Макарыча уходили в море и то рыбачили, то просто катались, радуясь быстрому ходу и встречному ветру. 
Вот только сегодня Макарыча всё нет и нет. Не заболел ли? Пойти проведать? Дом Макарыча был недалеко от моря, Бориска осторожно вошёл и обомлел: его друг одет был в военно-морскую форму со множеством боевых наград.
- Макарыч! Ого!..
- Моряки из Новороссийска позвонили, скоро День Военно-морского флота, просили подготовиться.
- Но вы же по возрасту не могли участвовать в войне!
- Да, Бориска. Когда началась война, мне ещё и тринадцать не исполнилось.
И вот, вечером, сидя у костерка на берегу и готовя на огне свежевыловленную рыбу, рассказал Макарыч Бориске о своей военной поре.
- Жили мы, Бориска, в Феодосии. Какое прекрасное было время! Отец мой ходил мотористом на небольших судах, часто меня брал с собой.  А потом началась война, немцы так быстро добрались до Крыма! Да только остановились у Севастополя, никак не хотели моряки отдавать врагу свой город, несколько месяцев держали. Батя мой сразу ушёл на фронт, воевал здесь же, в Крыму. Подвозили они на своём корабле боеприпасы в Севастополь, но - вот, беда! - однажды угодила в них бомба, и все погибли…
Несколько минут Макарыч молчал, перебирая палкой в костре горящие угли. Бориска своим ещё малым умом понимал, что может твориться в душе его старшего друга, и терпеливо ждал.
- Немцы, конечно, основные силы держали у Севастополя, но и остальным городам доставалось, так что, нам в Феодосии было совсем не спокойно - бомбили каждый день. А потом поступил приказ, и стали наши войска постепенно отходить на новые рубежи через Керчь и Феодосию на Кавказ. Я побежал в порт посмотреть, что там творилось. В это время началась в городе бомбёжка. Страшно! Я спрятался под пирсом, потом бросился домой, прибежал… (Макарыч тяжело вздохнул). А там… ни дома, ни мамы…  Эх! Я тебе, Бориска, словами не могу передать, что со мной было! В один миг у меня не стало ни мамы, ни дома, ни одежды, ни хлеба, ни денег… Как снова оказался на берегу, не помню. Я не понимал, что делать, как быть. Сел на камень у воды и, мне кажется, даже думать не мог. Вдруг подошёл малый торпедный катер. Мне с него крикнули: «Пацан, ты один? Прыгай к нам! Уходим» … Вот так началась у меня новая жизнь…   Давай-ка, Бориска, рыбки горячей поедим да чайку попьём, а то у меня от воспоминаний что-то в груди стало покалывать.
На следующий день Макарыч продолжил свой рассказ.
- Пришли мы в Поти на ремонтную базу. Команда, как узнала мою историю, и то, что отец был матросом и погиб здесь же в Крыму, уговорила командира отряда оставить меня на катере воспитанником, сумела пошить мне настоящую форму. Меня прикрепили к мотористу, и я учился всем премудростям по ремонту и обслуживанию моторной группы.
Вскоре мы перебрались в Геленджик, и катер стал принимать участие в боевых операциях. Меня не пускали. Я тоже рвался в бой, и однажды в конце октября (это был сорок второй год, и мне уже исполнилось четырнадцать лет), узнав, что ночью они будут делать налёт на Феодосийскую бухту, воспользовался темнотой и проник на катер, решив спрятаться между моторами. Самого боя не видел, так как все иллюминаторы и люки были тщательно задраены, чтобы не демаскироваться. По рассказам команды знаю, что пошли они не к самой Феодосии, там причал маленький и много кораблей не поставишь, а в Двуякорную бухту. Передовой катер торпедами расчистил вход в неё, остальные неожиданно для немцев на полной скорости ворвались в бухту, пустили торпеды по кораблям и береговым укреплениям, прошлись очередями из пулемётов и пушек, и так же на большой скорости вылетели из бухты.
Вот тут и началось! О, Бориска! Немцы очухались, пустили за нами свои катера, самолёты, а в открытом море при ясной погоде, хоть и ночь, разве спрячешься? Взрывы кругом, катер наш, маневрируя, так раскачивался, что удержаться на месте было невозможно. Меня, конечно, обнаружили, но ругать было некогда.
Радист наш стоял у пулемёта и был ранен, моторист рванулся стать на его место и тоже, получив ранение, скатился вниз. Я стал ему помогать перевязывать рану, а тут осколком перебило масляный шланг. Моторист мне: «Брось бинты! Спасай мотор!» А масло из шланга бьёт горячей струёй. Я одной рукой робой, обжигаясь, перекрыл отверстие, другой - дюритовую разрезанную трубку наложил на шланг, замотал проволокой, а в это время второй мотор зачихал и заглох. Это - катастрофа! Катер сразу потерял ход и стал лёгкой добычей преследователей. Командир с боцманом еле справлялись уходить от бомб и пуль. Вот уж тут мне пришлось повозиться! Я ни на что не обращал внимания - ни на качку, ни на резкие повороты, ни на  взрывы. Для меня существовало одно - надо исправить мотор! Я работал, работал…  Получилось! Выглянул из люка и закричал: «Товарищ командир! Мотор работает!» В ответ слышу: «Молодец, матрос!» Это для меня было высшей похвалой: меня впервые назвали матросом
Всего, что было в этом бою, не расскажешь, а я за него, Бориска, получил медаль «За боевые заслуги». Вот так вот…  Ну, беги домой, а мы с тобой как-нибудь совершим поход в Новороссийск, и я тебе покажу главный подвиг наших моряков на этом побережье.
Бориска прибежал домой и подробно рассказал маме всё, что узнал от Макарыча. Мама, конечно, была рада за сына, за то, что у него появился такой друг, заменивший ему практически отца, и на которого он явно старался быть похожим.
В конце июля в воскресенье Бориска ранним утром побежал к своему другу и нёс ему целую миску только что испечённых мамой пирожков. Подъехал на машине один знакомый из местных жителей.
- Макарыч! Еду в Новороссийск, может, и тебя подбросить?
- Нет, мне сообщили, что подойдут моряки, просили встретить.
Примерно через полчаса к удивлению и радости Бориски к причалу подошёл настоящий торпедный катер. Макарыч в матросской форме с погонами старшины второй статьи и всеми наградами вышел к ним на пирс, моряки тоже в парадной форме выстроились и торжественно поздравили его с праздником ВМФ, вручив грамоту и отлично выполненную копию памятника героям-черноморцам, установленного в Новороссийске в виде торпедного катера.
- Ну, что, старшина, прокатимся с ветерком в Цемесскую бухту?
- С радостью. Только вот… Паренёк у меня, юный друг, возьмём его?
- Старшина! Да, кто ж против? Запрыгивайте!
Такого счастья Бориска не испытывал ни разу! Они не просто шли, как говорят моряки, по морю - они летели над волнами, как на крыльях! Бориска вцепился в поручни, встречный ветер с силой бил в лицо, а он готов был кричать от радости, которая переполняла не только его сердце, а, казалось, каждую клеточку его тела! У входа в бухту скорость погасили, и стало возможным услышать друг друга.
- Бориска! Посмотри налево - это Малая Земля, сюда высадился десант Цезаря Куникова, и отсюда началась битва за Новороссийск, который, ну, никак нельзя было отдавать немцам!
Потом они гуляли по набережной, и Макарыч всё рассказывал и рассказывал Бориске о той великой битве и победе, которую совершили моряки и, конечно, знаменитая своей удалью и храбростью морская пехота.
-  Я-то уже почти взрослый был - пятнадцать лет, да лычки старшего матроса на мне, и столько боевых выходов имел! В общем, шёл с десантом как бывалый воин. Шесть дней длился бой и шестнадцатого сентября город был освобождён. Нас всех наградили, вот и у меня Красная Звезда за это…  Потом уже в сорок четвёртом году (я в госпитале лежал с ранением) вручили медаль «За оборону Кавказа» - это моя гордость, да и медалью «За победу над Германией» тоже горжусь, не каждый мальчишка в шестнадцать лет может похвастаться такими наградами!
Макарыч вдруг замолчал и прислонился к дереву.
- Макарыч, что случилось? Тебе плохо?
- О-хо-хо, Бориска! Надо посидеть, что-то я стал последнее время уставать, да и в груди побаливает.
Посидели, отдохнули, поели пирожков с чаем из соседнего кафе. Вдруг слышат:
- Макарыч! Вот здорово, что я вас увидел! Вы домой? Я вас отвезу.
Смотрят, а это сосед, который утром приезжал. Сели в машину и через каких-то полчаса - сорок минут были дома. Проводил Бориска друга до дома, а в это время подбегает к ним учительница из школы, точнее, из детского лагеря.
- Степан Макарович, миленький, помогите: нам организовали прощальную морскую прогулку, а второй преподаватель неожиданно заболел. Я боюсь, мне одной не справиться. Поедем вместе!
- Макарычу надо отдохнуть, - вмешался Бориска, - он только что из Новороссийска.
- Не волнуйся, Бориска, посижу на палубе теплохода и отдохну.  А когда корабль подойдёт? - обратился он к учительнице.
- Через полчаса - час.
- Ну, и отлично!
Пришёл Бориска домой, дома никого - тётя Таня дежурит в больнице, мама куда-то пошла по своим делам…  Достал свои листы для рисования, решил порисовать, задумался за столом, не заметил, как задремал. Очнулся от стука калитки, когда пришла тётя Таня, мама, по звукам на кухне, была уже дома.
- О! Танюша! Ты сегодня рано… Что случилось? На тебе лица нет.
- Ох, сестрёнка, беда -  Макарыча больше нет!
- Как?!
- А так! Сопровождал детей на морской прогулке, одна девочка увлеклась  кормлением чаек и перевалились через борт. Макарыч моментально, не раздумывая, прыгнул за борт. Успел в воде поймать девочку, а сам…
- Что?!
Надежда широко раскрытыми полными слёз глазами смотрела на сестру, прижав руки к груди.
- Матросы попрыгали в воду тоже почти сразу, даже шлюпку спустили, девочку и Макарыча подняли, только Макарыч уже не дышал. Думали, воды наглотался. Делали искусственное дыхание и прочие процедуры, всё бесполезно - сердце остановилось! Привезли к нам, а что мы могли уже сделать?
- Какой ужас! Как же без Макарыча? - Надежда села на табуретку, покрыла голову руками и раскачивалась - бедный Бориска, бедный Бориска! Он так к нему привязался! Жаль-то как! …  А ещё Бориска мечтал, что на этих днях Макарыч покажет ему Новороссийск. Не смог.
- Он смог! - раздался из комнаты сдавленный глухой голос.
Они повернулись, в дверях стоял бледный Бориска, и из его рук падали на пол листы с рисунками. На одном из них был нарисован торпедный катер, который мчался в атаку на врага.

***
В Ростове наш сосед вышел,  через окно уходящего поезда нам было видно, как легко и уверенно шагал со своим маленьким чемоданчиком молодой матрос, мы мысленно желали ему всего хорошего и были уверены, что всё у него получится, что он всё сможет!

"Наша улица” №285 (8) август 2023