Татьяна Озерова “Стихотворение" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Татьяна Васильевна Озерова родилась 31 декабря 1946 года в Воронеже. С 1965 года проживает во Владимире. Окончила исторический факультет Владимирского государственного педагогического института, кандидат педагогических наук, «Почетный работник высшего профессионального образования Российской федерации». Автор книг: «Рисунки» (2000), «Дорога к дому» (2004), «Одноклассники», «Простые люди», (2016). Публикуется в  литературно-художественных и краеведческих альманах, газетах  Владимира.

вернуться
на главную
страницу

Татьяна Озерова

СТИХОТВОРЕНИЕ

рассказ

Мы ехали с ней в одном купе ночного поезда, были почти ровесницами, что нас еще больше сблизило и расположило друг к другу, и, как всегда, разговорившись, вспоминали о том, как быстро промелькнула жизнь, о потере близких и родных , о своих радостях и горестях и , конечно, о любви. Елена Дмитриевна, седая семидесятилетняя женщина, со следами былой красоты, добрым и приветливым взглядом, певучим грудным голосом ехала в гости к родным, в город своей юности. За окном мелькали огоньки проплывающих мимо нас станций, колеса ритмично отстукивали музыку наших воспоминаний. Я прочитала ей несколько своих стихотворений.

   . . .
Белые камешки перебираю,
Грустные думушки пересыпаю,
Все понимаю и все принимаю,
Самых любимых своих вспоминаю…
. . .
О, как жалко силу отдавать,
Силу женскую, любовь и ласку.
В колыбели сына не качать,
Молоком не заливать рубашку.
Солнечные волосы свои
Больно видеть белыми снегами.
Незаметно молодость ушла
Вдаль бреду тяжелыми шагами.

- Вы любите стихи? - спросила меня попутчица.
- А, Вы?- откликнулась я.
Елена Дмитриевна ответила мне не сразу, задумчиво посмотрела в темное окно, словно размышляя над тем, как продолжить наш разговор.
- Хорошо, я расскажу Вам об одном стихотворении, которое пронесла в душе через всю свою длинную жизнь.
Мой парень, служивший на Дальнем Востоке, написал его в ответ на мой отказ дождаться его из армии:
«О моя далёкая, для которой всё это пишется, не расстелет скатерть ослепительной белоснежности, не поставит на стол веточку своей нежности, не положит плод всех страданий моих без меры, не поставит блюдо нескончаемой своей веры, и моих тревог золотое вино искристое, и своей любви молодое вино игристое, а еще гранат моей страсти, так долго зреющей, - не начнется пир: не будет славного зрелища!»
Он написал эти строки без кавычек в длинном письме, искренне желая передать всю глубину своих чувств.
Тогда я была потрясена его переживанием, плакала, но изменить в наших отношениях ничего уже не могла. С моей стороны я к нему никакой любви не испытывала, ни каких волнений от «едва соприкоснувшихся рукавов»…
Ну, что ж, придется мне рассказать Вам все по порядку. Сами знаете, что в пору нашей далекой юности любовь не измерялась престижными иномарками, метражом купленных квартир или особняков, импортными шмотками, любовь измерялась только любовью.
В тот августовский вечер мы с подружкой вдвоем гуляли по городскому саду. Из репродуктора гремела музыка, на танцплощадке, как говорится, яблоку негде было упасть. Настроение у всех было веселое, догуливали последние денечки каникул, любая шутка или реплика в молодежной компании вызывала громкий и безудержный смех. Какой-то красивый парень, стоящий у березы, внимательно смотрел на нас и улыбался. Наконец, он осмелился и подошел, предлагая мне покататься с ним на качелях. Я без колебаний тут же согласилась, попросив Галину немножко меня подождать.
Качели и карусели (как у маленькой девчонки) были моим любимым развлечением. Высоты и скорости я не страшилась и всегда раскачивалась, чуть ли не до самого верха, не боясь сорваться вниз. Купили билеты, я забралась в тяжелую лодку, он же, стоя на платформе, немного раскачав ее, вскочил внутрь и мы слаженно начали движение. Лодка с каждой минутой поднималась все выше и выше, так, что дух захватывало и обоим казалось, что на мгновение мы вместе переживали состояние невесомости. Как здорово, летая в облаках, мы провели время, но все кончается и смотритель аттракциона уже тормозил нашу лодку. Разгоряченные и тяжело дышащие от пережитого напряжения, мы сошли вниз и, как давние друзья, пошли бродить по саду. Галина не стала нас дожидаться, ушла, встретив своих знакомых. Танцевать не захотели и долго гуляли по улицам города, рассказывая друг другу о школьных проказах и своих приключениях.
Только три вечера у нас и было, даже не успели поцеловаться, а потом он ушел в армию. Я и не думала, что он запомнил мой адрес, когда увидела в почтовом ящике письмо с номером полевой почты Приморского края, Советской Гавани. Началась дружеская переписка, без всяких любовных объяснений и голубков на конверте. Письма были почти детскими: ни о чем, но что-то еще не названное словом, его взволнованный голос заставлял меня отвечать ему и рассказывать о своем житье - бытье. Я могла переписать ему какие-то понравившиеся стихи, рассказать, какие пою песни, чернилами сделать набросок вазы с цветами или пейзажа за окном, пересказать просмотренный фильм. Мне казалось, что переписка наша ни к чему меня не обязывает, так как ничего между нами не было, поэтому, когда я встретила своего главного героя, свою любовь, я честно написала Витьке, что будущим летом выхожу замуж и уезжаю в другой город. Вот тут- то я и поняла, что значили для него мои письма на том самом дальнем краешке нашей земли.
Моя мама была в курсе всей этой истории и боялась развязки событий. Вернется солдатик и устроит всем разборку, что будет с ее дочкой и ее избранником.
Осенним вечером, когда мама поднималась по лестнице на второй этаж в свою квартиру, внизу какой-то молодой человек спросил ее:
- Извините, вы не скажите, Лена дома?
- Нет, она на репетиции в техникуме. А кто ее спрашивает?
- Виктор.
- Витя! Ты приехал? Пойдем, подождешь ее у нас дома.
- Нет, я лучше пойду ее встречу, - ответил он и быстро ушел.
Мы готовились на ноябрьские праздники к концерту, который должен был проходить в городском Доме культуры. Хор пел знаменитую в то время «Красную гвоздику- спутницу тревог». Виктор остановился в дверях актового зала, отыскивая глазами меня среди поющих. Я увидела его и махнула рукой, он тоже ответил взмахом, показывая, что будет ждать меня внизу.
Так мы и встретились, спокойно поздоровались и пошли вместе к нам домой. Мама уже приготовила ужин и с волнением ждала нас. Младшая сестренка, тоже посвященная в нашу историю, молча сидела за столом и внимательно смотрела на Виктора.
- Она у вас музыкой занимается? - спросил он.
- Почему ты так думаешь?- удивилась мама.
- У нее глаза глубокие, говорящие, такие только у музыкантов бывают, - ответил Витя. Я просто улыбнулась на их диалог, а потом сказала:
- Давай, Вить, не философствуй, а лучше расскажи нам, как ты через всю страну проехал, всего насмотрелся: и морей, и рек, и лесов, и гор.
- Насмотрелся всего, да вот вижу, что лампочка у вас над столом пыльная.
- Как-то ты, Вить, шутишь неумело, - разочарованно сказала я, - Давай о главном поговорим.
- Что думаешь делать дальше?
- Побуду недельку у родни в гостях, а потом уеду домой в Брянск.
На другой день шел холодный осенний дождь, Родная тетушка заглянула к нам в гости. Долго пили чай, рассказывали новости, потом она засобиралась уходить, ушла и тут же вернулась, взволнованно рассказывая, что какой-то парень стоит у нас под окном и что она его уже видела, когда подходила к дому. Мама спустилась ее проводить и узнала Виктора.
- Вить, ну что ты под дождем-то стоишь, иди к нам обогрейся!
- Спасибо, позовите Лену, я хочу с ней поговорить.
- Какие могут быть разговоры под дождем? Иди, не упрямься, ты же не маленький. Еще один вечер мы провели с ним вместе, а уже на следующий я проводила его на вокзал.
Он все еще надеялся, что в последнюю минуту уговорит меня изменить свое решение. На прощание мы обнялись, и он поцеловал меня. Того поцелуя я не забуду никогда, хотя поняла и оценила его среди множества других поцелуев, полученных от мужа, детей, внуков, коллег и друзей, он всегда будет отдельным воспоминанием. В нем была вся накопившаяся за эти годы его любовь и нежность, ожидание и надежда на счастье…
Прошло 15 лет. У меня уже было двое детей: девочка - подросток и маленький сынишка. Опять август, заготовки варений и солений. Я на кухне среди банок овощей и ягод. Звонок в дверь, открываю, никого нет. Продолжаю орудовать поварешкой над кастрюлями, опять звонок и опять никого нет за дверью. Прошу дочку посмотреть, кто из соседских ребятишек балуется с нашим звонком. Она выходит, видит молодого мужчину, сидящего во дворе на скамейке, подозрительно смотрит на него и интересуется:
- Это не Вы звонили в нашу дверь?
- А твою маму Леной зовут?
- А почему Вы это спрашиваете?
- Позови ее, пожалуйста, пусть она на минуточку выйдет ко мне.
Удивленная дочка возвращается и говорит, что меня вызывает какой-то мужчина. Я выхожу, вижу Виктора и с улыбкой говорю:
- Вить, ты что ли нам названиваешь?
Он в замешательстве, меня не узнает (женщины после родов часто меняются).
- А как ты меня узнала?
- Да по твоим ушам, - со смехом говорю я, - проходи в дом, гостем будешь, познакомлю тебя со своим мужем и детками.
- А удобно? Муж-то не грозный?
- Что за разговоры, мы же культурные люди! Интересно, конечно, как ты меня нашел? Где взял адрес?
Все это мы уже обсуждали за накрытым столом. Мужчины представились друг другу, выпили по стопке, закусили и начались рассказы о семье, детях, работе в газете, изданных им книгах стихов.
- Моя Лена тоже стихами балуется, - прокомментировал муж.
- Покажи, дай почитать, - попросил Виктор.
Я принесла альманах и несколько вырезок из газет.
- Ну, что ты так небрежно их хранишь! Собери в папку, потом, может быть, книжку издашь,- говорил он, разглаживая рукой сложенные листы.
- Ты лучше все-таки расскажи, как меня разыскал.
- Приехал в наш город юности, спросил у родни, не знают ли они такую «фамилию», вспомнили, что твоя тетушка живет поблизости, вот к ней я и постучался в окно с просьбой о твоем адресе. Она сначала отказала, а потом все-таки я ее уговорил, обещая, что все будет хорошо и ничей покой я не нарушу.
В тот же день он уехал, оставив после себя длинный шлейф воспоминаний, ревнивое ворчание мужа и любопытные расспросы дочки.
Много лет спустя, разбирая старые письма, сортируя выцветшие фотографии, я натолкнулась на его стихотворение и вдруг впервые засомневалась в его авторстве. Уж больно хороши и поэтичны были они. Благо, что под старость лет овладела компьютером и быстро нашла автора и переводчика этого поэтического шедевра.

Геворг Эмин
Перевод с армянского Юрия Левитанского

Мы с тобою вдвоем
Соберемся опять для пиршества.
О моя далёкая,
Для которой всё это пишется.
Мы расстелем скатерть
Ослепительной белоснежности,
Мы на стол поставим
Одну веточку твоей нежности,
И положим плод
Всех страданий моих без меры,
И поставим блюдо
Нескончаемой твоей веры,
И моих тревог
Золотое вино искристое,
И твоей любви
Молодое вино игристое,
А еще гранат
Моей страсти, так долго зреющей, -
И начнется пир:
То-то славное будет
Зрелище!

Стихотворение, оказывается, было позитивным, а мой-то парень его переделал на свой лад в соответствии с тем настроением, которое он переживал.
Вот и все. Совсем недавно, накануне этой поездки, я заглянула в интернет: не найду ли каких-нибудь публикаций Виктора или статей о его творчестве. Может быть на склоне наших лет мы увидимся в нашем городе детства. Открыла страницу и прочитала о его внезапном уходе из жизни. Друзья - журналисты написали о нем столько добрых воспоминаний, написали о его жене, детях, его стихах, но только я храню воспоминания о его первой любви…

Елена Дмитриевна надолго замолчала, и я не смела ее тревожить. Мы вместе заново проживали эту историю.

Владимир

"Наша улица” №286 (9) сентябрь 2023