Борис Татаринцев “Беспартийный большевик” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Татаринцев Борис Анатольевич. Родился 11 ноября 1950 года в Алупке по месту службы отца уполномоченного НКВД в Крыму. В возрасте одного года переехал к бабушке в Ленинград. Срочную службу проходил в составе 1-й гвардейской танковой армии группы Советских войск в Германии. Работал инженером в питерской оборонке. В середине 90-х вместе с семьёй эмигрировал в США. Публиковался на интернет-портале "Моя Канада", в 2021 году в Минском издательстве "Звязда" напечатал книжку рассказов "Однажды на Петроградской".

вернуться
на главную
страницу

Борис Татаринцев

БЕСПАРТИЙНЫЙ БОЛЬШЕВИК

рассказ

Снегопад начался ещё с вечера. Всю ночь на землю падали частые крупные хлопья, так что к утру навалило выше колена. С рассветом небо прояснилось, а мороз усилился. В неярком свете наступающего дня, всюду куда ни кинешь взгляд, господствовал белый цвет. Небогатые, карабкавшиеся вверх по склону домишки, скромная пригородная церквушка над ними, кусты и деревья, одинокие столбы с тяжело провисшими проводами - всё вокруг было забрано белым пушистым покровом. Внизу под горкой располагался лесной склад, обнесённый высоким дощатым забором, а сразу за ним начиналось ровное снежное пространство. Оно уходило вдаль, к самому горизонту, где едва различимая в белом мареве тёмная полоска леса сливалась с низким северным небом.
Закончив короткий утренний перекур, грузчики гурьбой высыпали на двор. После тёплой, насквозь прокуренной раздевалки свежий морозный воздух бодрил, слегка обжигая щёки, гнал прочь последние остатки сонливости.
- Значит так, - начал бригадир, натягивая рукавицы. - Тарасов, бери Виктор Василича, Мишку, Володю Иванова и Толика. Будешь со своим коммунистическим батальоном эстакаду чистить.  
Намёк был яснее некуда - помбригадира Тарасов состоял в партии, а длинный, сильно сутулившийся Виктор Васильевич лет двадцать проплавал на подводной лодке замполитом. Тарасова в бригаде недолюбливали, ну а бригадир и вовсе - на дух его не переносил. Так что, ничего нового в бригадирской подначке не было, и грузчики отнеслись к ней весьма сдержанно. Ну, разве что, пенсионер Володя Иванов, да Толик крепкий сорокалетний мужик мельком переглянулись, а ровесник Толика угрюмый Мишка Петров уточнил с плохо скрываемой злостью:
- Лично я беспартийным буду и с коммунистами срать в одной версте не сяду. Коммунистов Мишка крыл надо и не надо, однако по утрам, да ещё с похмелья он испытывал к ним особую неприязнь. К этому в бригаде давно уже привыкли.
- А вы, орлы, давайте-ка к складу гэ-сэ-эм. Место там открытое. Ишь какие сугробы намело, - скомандовал бригадир, обращаясь к долговязому Володьке Яковлеву и студенту-вечернику Пашке -  двум совсем ещё зелёным парням самым младшим по возрасту в бригаде.
- Молодым везде у нас дорога, - весело оскалился Володька и высоко задирая валенки словно журавль по болоту двинулся через  снежную целину в сторону батареи едва угадывавшихся под снегом железных бочек. Позади него, след в след шёл Пашка, закинув на плечо новенькую фанерную лопату, и то и дело чуть не по пояс проваливаясь в глубокий снег.
- Лёша, заводи мотор, - бросил бригадир водителю автопогрузчика. - Вода горячая на плите. Два ведра. И цепи на колёса надень. Будем подъезды к штабелям расчищать…
Не успел Тарасов со вверенными ему людьми разгрести первые из четырёх широких складских ворот, как мимо, поднимая снежную пыль, на полном ходу промчался автопогрузчик. Спереди на его стальные рога был нанизан деревянный щит. Он словно бульдозер раскидывал по сторонам снег, оставляя после себя наезженную колею. На широкой подножке слева от водителя стоял бригадир. Его правая рука по самый локоть находилась за приоткрытым стеклом кабины, а левую он приставил ладонью ко лбу, прикрывая глаза от слепящего прямого света.
- Во, даёт! Рязань косопузая, - не то с осуждением, не то с восторгом произнёс Тарасов. Он хоть и был тверской, ну то есть калининский из-под Осташкова, однако ещё в детстве слыхал как прозывались рязанские мужики, что ходили по осени в Москву плотничать. Да не только слыхал, а и сам не раз видел, как шли они артелью, заткнув за пояса топорища и по этой причине как бы скособочившись с виду. От того и прозвище имели соответствующее.
- Ни дать, ни взять командующий на адмиральском катере, - выпрямившись во весь свой немалый рост, обронил вслед стремительно удалявшемуся автопогрузчику отставной кавторанг Виктор Васильевич. Чего-чего а начальства флотского он за годы службы перевидал предостаточно.
За шумом работающего мотора бригадир не мог разобрать слов. Он словно капитан на ходовом мостике зорко глядел вперёд, время от времени посасывая кончик длинного пластмассового мундштука со вставленной в него сигаретой. Короткая армейская телогрейка, ватные брюки, валенки с галошами лихо сидели на его по-военному ладной фигуре. В свои пятьдесят с хвостиком бригадир был ещё хоть куда. Орёл. Разве, что глубокие посёкшие лицо морщины, да поседевшая до срока, некогда чёрная, жуковая прядь, выбившаяся было из-под рыжей от времени ушанки, молчаливо свидетельствовали о прожитых годах. Характер бригадир имел прямой, вспыльчивый. Случись какая несправедливость, тут же как трава сухая займётся. Умом был сметлив, однако образованностью не отличался. Университеты свои он на войне проходил в гаубичной батарее. Начинал ездовым при орудии, а закончил наводчиком. В работе себя не щадил и другим спуску не давал. В бригаде его уважали.
Со снегом управились только к обеду. Раскрасневшиеся с мороза, слегка уставшие, однако весёлые грузчики с прибаутками ввалились в раздевалку. Сняв с себя телогрейки, расселись на деревянных лавках вокруг длинного некрашеного стола. Каждый достал прихваченную из дома еду.
- Слышь, бугор, а может гонца к попу на горку пошлём? - спросил ни то в шутку, ни то в серьёз Мишка Петров, глядя с ухмылкой на бригадира.
Поселковый магазин, где кроме спичек, соли и хлеба можно было купить водку и дешёвый портвейн находился на самой горе по соседству с церковкой. Бригада затаила дыхание.
- На работе не пью и другим не позволю. После смены - дело другое. Вольному - воля! - сказал бригадир как отрезал.
- Да, ладно. Чай не при Сталине, - вяло огрызнулся Мишка.
- А что ты о нем знаешь о Сталине? - начал заводиться бригадир.
- Ты врежь ему, врежь, Иван Андреич! - подлил масла в огонь Володька Яковлев.
- Без сопливых! - резанул бригадир, однако было уже поздно - его понесло.
- Сталин, Сталин! Заладили как попки. Небось при нём не больно то… - тут он слегка запнулся.
- Знаешь, как народ на выборы шёл, когда сталинскую конституцию принимали? Как на праздник! Семьями. Отцы ребятишек малых за руку вели, матери младенцев грудных к себе прижимали.
- У нас в домоуправлении накануне голосования собрание состоялось, - перебил бригадира пенсионер Иванов. - Ну, и соседка наша тётя Шура слово, значит, попросила. Да, видать, волновалась сильно. - Товарищи! Вот мы завтра встанем, помолимся и пойдём с божьей помощью голосовать… за товарища Сталина… - только это и смогла сказать. Вот смеху то было.
- Голосовали за конституцию, а на деле вышли спецтройки «Эн-Ка-Ве-Дэ», - негромко заметил Виктор Васильевич.
- Война началась, - продолжал бригадир, - Молотов 22-го июня как сказал? Граждане и гражданки, а он - братья и сёстры!
После победы жизнь такая, говорил, наступит - помирать не захочется. А где она эта жизнь?
Бригадир обернулся назад, достал из фанерного шкафчика потрёпанную, чёртовой кожи кошёлку и, порывшись в ней, извлёк наружу завёрнутый в обрывок газеты гранёный стакан. Взял стакан в левую руку, а свободной правой снял с него обёртку, потом оттопырил указательный палец, на котором отсутствовала одна фаланга и, ни к кому специально не обращаясь, сказал:
- Видишь стакан? Если налить под ободок, так поллитровку вакурат на троих разлить можно. Скажи, Володя.
Вместо ответа пенсионер согласно закивал головой.
- Вот и ношу с собой. Да ещё и собутыльников всякий раз собирать надо. Бутылку возьмём и в подъезд. А потом удивляемся почему в парадных воняет! А при Сталине то не так было. Заходишь себе в рюмочную. Сто грамм и бутерброд с килечкой. Культурно. Интеллигентно. По субботам работали до обеда, после собрал бригаду да на Варшавскую-товарную. Вагон разгрузили - деньги на бочку. Бутылку под треску копчёную распили (она тогда в любом гастрономе лежала, а не как теперь в Смольном в буфете) и по домам. Жене - «Красная Москва», детишкам - пряники, а в кармане - денежка. Сто рублей с Лениным. Вот такая вот… - бригадир широко развёл ладони… - не то что десятка нынешняя. А подоходный, между прочим, с орденоносцев в ту пору не высчитывали…
- Иван Андреич, а у Вас какой орден? - спросил Пашка-студент с уважением в голосе.
- У меня то? «Красная звезда».
- А за что дали?
- Это уже в Отечественную было. Прибегает раз взводный наш. Лица на нем нет. - Ребята, говорит, - немцы вторую батарею побили. - Надо выручать. Ну, мы и побегли. Прибегаем. Глядь, а немцы уже орудия разворачивают. Мы к ним. Схлестнулись в рукопашную. Я немцу хрясь лопаткой сапёрной под самую каску. Голова на бок и на коже болтается… Кровища из раны хлещет…
- А палец где покалечило? - продолжал расспрашивать Пашка.
- В финскую. Осколком срезало, а другим коренному нашему Орлику живот разорвало. Он у меня, бывало, сахар с ладони брал. Осторожно так. Губы мягкие и глазом тёмным косит…
Бригадир замолчал.
- Тебя послушать, так он один войну выиграл, - вступил в разговор молчавший до поры Тарасов. - А Жуков, а народ, что кровь проливал?
- Берлин брать Коневу и Жюкаву, - изображая сильный кавказский акцент, съёрничал балагур Володька Яковлев.
- Крови много пролилось. Это точно. Особенно в начале. Когда от немца драпали, покуда приказ Сталина «Ни шагу назад!» подоспел. Да, и потом … Чего уж там. Маршалы наши - Жуков, Рокоссовский… кто ж спорит. Однако он и сам в их планы до косточки вникал, - стоял на своём бригадир.
- С каждым командиром дивизии лично беседовал, когда наступление под Сталинградом готовилось, - добавил Виктор асильевич потягивая «беломорину».
- Да, что вы все заладили. Сталин, да Сталин! - занервничал Тарасов. И желая поскорее закончить этот неприятный разговор добавил: - Партия Сталину руководство страной доверила. Она ему и должную оценку на 20-м съезде дала.
Эту фразу Тарасов услыхал от райкомовского лектора, который пару лет назад выступал у них на парткоме с докладом.
- Партия. Оценку дала, - передразнил бригадир. – Это когда Никита его мёртвого из мавзолея вынес что ли? Да, уж герой. При жизни даже пикнуть боялся вместе со своей партией. Гопака в украинской рубахе плясал, а Сёма Будённый ему на гармошке подыгрывал. Тоже мне партия!
- Ты вот что, Иван! Ты эти разговоры брось. А то в другом месте беседовать придётся, — окончательно вышел из себя Тарасов. - Сам то ты какой партии будешь?
- Я то? А беспартийный большевик! - отчеканил бригадир, глядя Тарасову прямо в глаза.
Не выдержав взгляда, тот потупился и замолк.

"Наша улица” №286 (9) сентябрь 2023