Людмила Чутко родилась в Москве. Окончила Московский институт электронного машиностроения. Занималась в поэтическом семинаре при ЦК ВЛКСМ. Сценарист радиопередачи “Дом 7, подъезд 4” (совместное производство корпорации “Би-би-си” и радиостанции “Эхо Москвы”). Автор стихов для спектаклей театра Советской Армии “Приключение Чиполлино”, “Волшебник страны Оз” и др. С прозой дебютировала в "НАШЕЙ УЛИЦЕ", где опубликовано: “Туда и обратно”, рассказ, № 2-2000; “Избранное”, рассказ, № 11-2000; “А.Пелекунин. “Черный маклер””, повесть-пародия на В. Пелевина, № 9-2001.

Людмила Чутко

Уважаемый издатель! Однажды меня потряс тот факт, что некоторые писатели находят дневники или рукописи, которые после некоторой переделки становятся алмазами нашей литературы. Пушкин, например, нашел "Повести Белкина". Или Кондрашов - "Мордатовщину". Счастливые люди! Я, конечно, не мечтала о подобном счастье. Поэтому история моей находки мне и теперь кажется неправдоподобной. Дело в том, что я купила компьютер. Мне установили необходимые программы. И вдруг вижу - странный файл. Конечно, я стала искать человека с фамилией, стоящей в заголовке. Но те, кого я нашла, упрямо отказывались от авторства. И вот, после всех бесполезных поисков, я поняла, что мне действительно улыбнулась удача. Радуюсь тому, что я первая женщина в приведенном выше ряду счастливцев. И предлагаю находку после некоторой доработки вашему вниманию.

С уважением Людмила Чутко

А. Пелекунин

ЧЕРНЫЙ МАКЛЕР

1.

Вася Тараканов сидел на своей маленькой кухне и пил чай. Жена отправилась с утра пораньше разводить маленьких Таракановых по яслям и садам, по школам и кружкам бывших Домов пионеров. Поэтому Вася мог в тишине спокойно отхлебывать чай из блюдечка, раздумывать о судьбах мира и мечтать.

Маклер Вася Тараканов мечтал летать. И мечта его была такой сильной, что он мог влететь в любую квартиру и поделиться своей мечтой. И тут же вылетали из квартиры баулы и вещи, а за ними на крыльях ветра владельцы всего этого нехитрого скарба, чтобы, в соответствии со своей мечтой, уже полностью совпадавшей с Васиной, осваивать новые пространства.

И профессия, и мечта передавались в семье Таракановых по наследству с того самого времени, когда первый Тараканов переселил свое дикое племя из малогабаритной пещерки в роскошные залы, украшенные сталактитами. Древние мастера, взявшись за топоры, увековечили Тараканова в настенных барельефах. Тараканова носили на руках до той поры, пока племя помещалось в естественной джакузи, бившей ключами посреди пространства. Когда же в ванну стали образовываться очереди. Тараканов вылетел из пещеры в поисках нового жилья.

Затем род  Таракановых размножился  по  необходимости -многочисленные племена носились по земле в поисках подходящей недвижимости, и в каждом племени был свой Тараканов.

Ходила в их роду легенда, что предки Таракановых нашли решение квартирного вопроса. Общие законы переселения. Васин дед утверждал, что законы эти формулировались одним единственным словом, и даже показывал Васе маленький кусочек папируса, на котором была написана буква "А". Но Вася только шевелил усами - что за сказки? Дед давно усоп. Теперь Вася рассказывал эту сказку своему многочисленному потомству, когда тому надоедали "Колобки" и "Тараканища". А папирус затерялся где-то среди дедовых бумаг, перевязанных толстой бечевкой и пылящихся на антресолях.

Гордился своим родом Вася Тараканов. Гордо летал он по Москве, расправив усы. Но знал Вася - не всем он еще помог. И тяжким грузом лежала эта мука на его душе. И еще одно знал Вася - там, где не успел побывать он, наверняка, успел побывать его непосредственный начальник, черный маклер Крысуев.

Так уж сошлось в этом мире, что многодетный Вася, помыкавшись при перестройке, под слезы своей верной жены и голодных детей, не смог ответить на звонок Крысуева гордым отказом. Поплелся в крысуевский офис и вежливо заполнил анкету. Тяжелым грузом лежало это согласие на Васиной душе. Хотя следует признать, что теперь на завтрак он мог катать хлебный мякиш и, не торопясь, обдумывать последнее крысуевское задание.

А задание было странным.

- Неужели в этом сером существе проснулось что-то человеческое? -раздумывал Вася, посасывая соленый ржаной шарик. - Иначе зачем бы Крысуеву вдруг понадобилось переселять нищую старуху в отдельную квартиру? Да еще просить Васю быть с ней предельно вежливым. Как будто Вася когда-нибудь грубил клиентам. Что-то не сходилось. И хотелось бы Васе верить, что меняется Крысуев к лучшему, но не верилось. Нет, наверняка, был у Крысуева свой интерес.

Вася отхлебнул чай. И еще раз сверился со своей совестью - разве не благое дело найти для несчастной старушки отдельную квартиру? Совесть согласно кивнула Васе как раз в тот момент, когда старинные часы на кухне пробили девять. Вася вымыл чашку, вытер крошки со стола, услышал, как сосед Сверчков, солист оркестра Небольшого академического театра оперы и балета, запиликал на скрипке соло из "Лебединого озера". Все было, как всегда. Вася пригладил усы, надел пиджак, и вышел на задание.

2.

Аллочка медленно шла по длинному темному коридору старой коммунальной квартиры. Конечно, нужно было включить свет, но она не хотела выслушивать потом упреки соседки, Евпраксии Карловны или Прахи, как про себя называла ее Аллочка, ведущей расчеты платы за электричество. Тем более, что им, возможно, предстояло схлестнуться совсем по другому поводу. Аллочка решила брести в темноте, натыкаясь на этажерки и стулья, но экономить силы к грядущему, при хорошем стечении обстоятельств, решительному объяснению. А сил оставалось совсем мало. Особенно после вчерашнего похода в фирму, занимающуюся недвижимостью.

Что было делать? Вчера утром Аллочка вдруг поняла, что не может больше жить. Так жить. Были бы силы, она разбила бы зеркало, отражавшее ее бледное, худое лицо. Боже! Где ее глаза? Живые, блестящие, огромные глаза, так весело глядевшие на белый свет? Где ее круглые розовые щечки? Всего полгода назад она порхала, как бабочка, по городам и весям со своим мужем, а теперь? Ни мужа, ни глаз, ни света...

Загремел задетый Аллочкой стул. Тут же из комнаты Прахи раздался бешеный лай Клопа. Он лаял огромным басом, неожиданным для его клопиного роста. И, если выбегал, кусался с яростью, большей подходящей для бойцовой собаки.

- Только бы она не выпустила его в коридор! - молила Аллочка.

Дверь осталась закрытой, из чего Аллочка сделала вывод, что Праха ушла в магазин.

- Хоть в чем-то повезло! - обрадовалась Аллочка.

А вот повезло ли ей вчера, этого Аллочка пока не знала. Конечно, в фирме, куда она доползла, ее внимательно выслушали, вытерли слезы, сказали, что ее вариант очень сложный, почти безнадежный. Коммуналка в старой развалюхе не разменивается. Но Аллочка просила, умоляла, пусть ей найдут взамен какую-нибудь комнатку. Пусть меньшей площади. Пусть в отдаленном районе... Даже на область она согласна! И в состоянии последнего отчаяния, не совсем поняла - пожалели ее, сказав, что подумают, или действительно решили помочь. Всю ночь, потеряв сон, она внушала себе - мне не сказали нет. Поэтому, есть надежда! Но сейчас, в коридорной темноте, перед ней внезапно вспыхнули красные глазки главного маклера Крысуева, серой тенью проплывшего вчера по своему офису. Сначала Аллочка не обратила на него внимания - она подробно рассказывала милой девушке в очках, кто проживает в их квартире. В первую очередь, она, конечно, назвала Евпраксию Карловну. И вдруг почувствовала на себе взгляд. Крысуев лишь мгновение смотрел на нее, но этого было достаточно, чтобы Аллочка забыла свою фамилию. Сейчас, во тьме, фамилию она вспомнила сразу, но у нее упало сердце. Клоп опять залился бешеным лаем.

- Надо было зажечь электричество! - из последних сил рассердилась Аллочка.

Но тут увидела, что свет оконного проема уже лежит у ее ног. До кухни

оставалось шагов десять.

- Я дойду! - твердила она, - я обязательно дойду! Я вижу свет!

Клоп, очевидно, совсем взбесился в одиночестве. Лай перешел в бешеный хрип, дверь с трудом сдерживала его натиск. И когда Аллочка уже поравнялась с входной дверью, когда ей оставалось пройти до кухни всего лишь три шага, Клоп вылетел в коридор.

Не помня себя от ужаса, Аллочка шагнула к входной двери. Отбиваясь слабыми ногами от налетевшей собаки, повернула замок и выпала из квартиры прямо на руки стоящему перед дверью незнакомцу...

3.

Сознание медленно возвращалось к Аллочке. Сначала был туман, сквозь который пробивался неясный свет. Неконтролируемая память предложила ей странный вариант увиденного ~ предрассветный берег реки. Сейчас взойдет солнце и туман рассеется. Она стала ждать, удивляясь отсутствию звуков. От влажного, прохладного воздуха немного знобило. Она передернулась, и тут же сквозь пелену пробился первый луч, а затем проступил неясный силуэт.

- Воды? - ворвался в ее маленькие уши бархатный баритон.

Голос оглушил и вернул Аллочку в настоящее. Она с ужасом увидела над собой грязный потолок ненавистной кухни, с которого свисали провода. Сразу заныли покусанные Клопом ноги, и вернулось ощущение болезненной слабости. Лучше бы не возвращаться, а остаться там, над рекой. Остаться навсегда! Она закрыла глаза. Но баритон тормошил и требовал выпить воды.

- Зачем? - тихо спросила Аллочка.

- Что вы сказали? - не расслышал баритон. И пока Аллочкины зубки клацали

о край жестяной кружки, продолжал, - Ничего не понимаю. Что тут у вас

происходит? Отставив кружку, он подхватил Аллочку под мышки.

- Давайте попробуем переместиться на стул. Нехорошо молодой женщине

валяться на холодном полу.

- Кто вы? - тихо спросила Аллочка.

- Василий Тараканов. Маклер, - кратко представился силуэт с баритоном, начиная на Аллочкиных глазах обрастать усами и демонстрировать довольно приличный черный костюм с бордовым галстуком.

- Кто? - не поняла Аллочка.

- Я занимаюсь разменом жилплощади, - пояснил Вася. - Мне дали ваш адрес. Или я ошибся?

- Так вы из фирмы? - вскрикнула Аллочка, истратив на вскрик последние силы, и начала тихо сползать со стула.

- Куда вы? - испугался Вася. - Слушайте, может быть, вызвать неотложку?

- Нет, нет! Ни в коем случае. Никого не надо вызывать! Лучше поставьте чайник! Я хочу чая! Я хочу жить! Вы пришли - теперь я буду жить! -Аллочка вцепилась в края стула и набрала воздуха. - Вы слышите? Я буду жить! Там, где вы скажете. Где угодно! Но только не здесь... Через полчаса Вася Тараканов уже знал обо всех Аллочкиных бедах. О том, как неожиданно умер муж от сердечного приступа. О том, что первая жена тут же предъявила права на его огромную квартиру. Аллочка не могла бороться. После смерти мужа она ослабла - будто почву выбили из-под ног. В результате Аллочке досталась вот эта жуткая комната в коммуналке. Но комната - это еще не страшно. Хуже всего - Евпраксия Карловна. Кровопийца! Если бы Аллочка знала, что ей предстоит пережить в этой коммуналке, она бы... Но что теперь говорить? Сделанного не вернешь. Спасение в одном - Аллочке надо уехать. Куда угодно. Поэтому она вчера доползла до их маклерской конторы.

Вася внимательно слушал. Что-то не складывалось. Почему Крысуев, давая ему задание, ни словом не упомянул настоящую заказчицу? Ведь, насколько он понял из Аллочкиного рассказа, переселить надо было ее, а не соседку. Неужели Крысуев ошибся? Вася порылся в памяти. Память развернула перед ним всю панораму отношений с черным маклером. И ни разу не встретилось Васе упоминание о Крысуевских ошибках. Только расчет и злой умысел... Крысуеву нужна старуха, - понял Вася и еще внимательнее стал слушать собеседницу.

Аллочка пила чай, грызла сухарики, найденные Васей в шкафчике, и, по мере того, как беды и обиды, облачаясь в словесную форму, вылетали из нее, она чувствовала заметное облегчение. Более того, ей стало казаться, что еще чуть-чуть - и она сможет улыбнуться этому симпатичному мужчине с усами. Оставалось сказать главное.

- А главное, Вася, что Евпраксия Карловна...

- Я здесь, - эхом разнесся по маленькой кухне хриплый голос внезапно возникшей за спиной Аллочки старухи. - Кто посмел входить в мою комнату? Где моя собака?

4.

Вася знал, что от нашей милиции отбрыкиваться не стоит. Поэтому спокойно пошел в черный воронок, подкативший к дому. А вот Аллочка, взбодренная чаем, затрепетала крылышками, закатила глазки и отбивалась, как будто на нее опять бросался Клоп. Но это не помогло. И через некоторое достаточно тряское для обоих время, они оказались в одном из обшарпанных кабинетов местного отделения милиции.

- Солидный человек! - разглядывая паспорт, цедил Васе сквозь зубы

маленький белесый милиционер. - Как же вы дошли до жизни такой? Вон и

семья имеется, а вы все по ночным бабочкам. Вася молчал. Он был поражен открывшейся перед ним бездной Аллочкиного падения.

- А вы, гражданка? - обратился милиционер к трепещущей Аллочке. - Зачем ворвались к соседке в комнату? Куда дели ее собаку?

- Я не входила в комнату! Это ее сумасшедшая собака вырвалась и снесла дверь! И Василий - отчества не знаю - пришел ко мне совсем по другому вопросу! Он подтвердит!

- Да знаю я, что он подтвердит. - цедил милиционер. - Куда ему деваться! Значит, так. Сознаетесь в сговоре?

- Какой сговор? Да вы посмотрите, у меня же собакой этой все ноги покусаны! - трепетала Аллочка.

- Кем они покусаны, это надо еще выяснить. Может быть, вот этим гражданином. А вот соседка говорит, что ценности ее вы - оба! - украсть собирались.

- Значит, не украли? - Вася пригладил усы. - Вот и отлично. Думаю, мы можем быть свободны?

- Сиди! - обиделся милиционер. - Мы что вас - напрасно в отделение везли?

Бензин тратили? Начнем с вас, гражданка! После часа разговора, ушедшего на выяснение подробностей Аллочкиной жизни, которые почему-то вызывали у милиционера повышенный интерес, страж порядка хотел уже перевести свой грозный взгляд на Васю, Но в это момент в кабинет ввели худенького, чернявого мальчика в милицейской форме. Мальчик стонал, по лицу его текли скупые мальчиковые слезы. И в форме его наблюдались отклонения в виде висящих клочьями штанин, сквозь которые проглядывали тоненькие ножки, покрытые рваными ранами. Мальчика усадили на диван.

- Кто посмел? - закричал на него белесый.

- Да я ж его поймать пытался. Колбасу для приманки взял. И с виду, вроде, маленький. А он... Собака! - заорал вдруг мальчик тонким голосом. - Ты это видел? - мальчик вытянул худые руки, на которых места живого не было.

- Клоп! - ахнула Аллочка и вытянула навстречу мальчику свои стройные покусанные ноги.

- Как его зовут? - дернулся мальчик. - Эх, знать бы раньше! Застрелил бы на

месте! Вместе с хозяйкой! Она, видите ли, услышала его голосок! А ты жди,

- сказал он белесому. - Тебе еще на меня телега придет, что я животных

обижаю.

Белесый бросил  внимательный взгляд на Аллочкины ножки. Потом перевел его на то, что было под рваными штанинами юного друга животных.

- А то, что майор просил, нашли? - сочувственно спросил он мальчика.

- Откуда я знаю? - опять заорал тот. - Мне собаку велено было искать! После этого странного вопроса и грозного ответа, белесый, видимо, решил, что бензин, затраченный на доставку подозреваемых, отработан им полностью, и перевел сочувствующий взгляд на Васю.

- Последний вопрос. Пустая формальность, но документы требуют. Место

работы, гражданин! Вася понял, что дело сдвинулось. Подмигнул Аллочке и громко произнес;

- Маклерская компания "Крысуев и КО". Специалист по недвижимости.

Милиционер застыл. В кабинете повисла напряженная тишина. За окном пели птички, и шумел большой город, в одном из домой которого жил этот страж порядка со своей семьей. Сейчас, замерев, он, вероятно, вспоминал что-то большое, огромное, как этот город, и, по мере поступления воспоминаний, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее стал краснеть и надуваться. Вместив все вспомненное, он раздулся необыкновенно, взлетел над своим столом и закричал:

- В камеру! Обоих! Судить будем!

Аллочка не успела свалиться со стула. Ее подхватили сильные руки дежурных в форме и потащили по коридору. Вася тоже удивился произведенному эффекту, и, пока его вели, скрутив руки, думал, в чем же он ошибся. Может быть, он напрасно добавил, что специалист по недвижимости?

5.

Они сидели рядом на холодной лавочке в холодной камере районного отделения милиции. Аллочка уже перестала всхлипывать. А Вася все пытался выстроить произошедшее в какую-то логическую цепь. Вспомнил, как утром он радовался, что переселит пожилую одинокую женщину в новую квартиру. Чего же хотел Крысуев, посылая Васю в клоповник Евпраксии Карловны?

- Аллочка! Там, на кухне в вашей квартире, вы хотели мне что-то сказать...

Что-то главное.

- Главное? Это было главным, пока Евпраксия Карловна не отправила нас в милицию. Забудьте!

- И все-таки? - настаивал Вася.

- Я хотела сказать, что Евпраксия Карловна не знает о моем походе к вам. И не должна знать. И никто не должен знать! Но теперь ничего уже не исправишь...

- А она никогда не говорила вам, что хочет уехать их этой квартиры?

- Она? Уехать? Она коренная жительница этого дома. Недавно прошел слух, что какая-то фирма хочет его снести. Так она два дня из комнаты не выходила с горя. - Какая фирма?

- Не знаю. А-а... Слухи! Раз в месяц нас обязательно хотят снести, а потом

выясняется, что никому это не нужно.

"Может быть, в этом дело? - подумал Вася. - Крысуев расселяет дом по договору с некоей фирмой? Но почему тогда он не поручил Васе подыскать квартиру и для Аллочки? Или Аллочкой должен заниматься кто-то другой? А он - только старухой?"

Аллочка начала мелко дрожать. Да и Вася чувствовал себя неуютно. В чем их обвиняют? Хотели украсть ценности у Аллочкиной соседки, но не украли? Да какие ценности у этой сумасшедшей старухи? Мысль мелькнула, и Аллочка подняла голову.

- Напрасно мы не зашли в комнату. Надо было зайти. Тогда бы не так обидно было, что сидим...- горестно ответила Аллочка. - Да сколько раз я им говорила - ничего у нее нет! Диван, на котором Клоп спит, раскладушка да книга.

- Кому - им? И почему книга - в единственном числе? - удивился Вася.

- Потому что одна. Я видела мельком, когда по коридору проходила...

- А кому - им?

Аллочка молчала.

- Вы не отчаивайтесь, - начал утешать ее Вася. - Документы на комнату у вас

есть. Продать ее мы сможем. Недорого. Дорого не получится. А если мы

продаем недорого, а кто-то хочет купить недорого...

За дверью послышались шаги.

- Это за мной! - забилась Аллочка.

- Кто?

- Они! Они уже знают, что я здесь!

Звякнули ключи. Дверь распахнулась. На пороге стоял майор милицейской службы.

- Тараканов! С вещами на выход!

- На допрос? - спокойно спросил Вася.

- Домой! Извини, друг, ошибочка вышла! - майор протянул Васе крепкую милицейскую руку.

- Куда? - недоумевал Вася, удивленно глядя на протянутую руку.

- Домой! Ошибся лейтенант. Да и мне, признаться, трудно было представить, что Вася Тараканов у Крысуева работает! Хорошо, что газета у меня с собой была.

- Какая газета? - все не мог понять Вася.

- А та, где про тебя написано. Так что от имени и по поручению всех переселенных выношу тебе благодарность. И дарю тебе...

- Мне ничего не надо!

- И дарю наш маленький подарок - свободу, понимаешь. Так что на выход! С

вещами! Машина подана!

Вася, недолго думая, поскольку иных личных вещей у него с собой не наблюдалось, подхватил на руки невесомую Аллочку.

- А эту оставь! - крякнул майор.

Но Вася уже вышел в железную дверь. Когда Вася шел с Аллочкой по коридору, его догнал белесый лейтенант и что-то сунул в карман. Отпустить Аллочку, крепко обхватившую его за шею, возможности не представлялось, поэтому достойно ответить на этот милицейский жест Вася не смог. Но он на прощание сказал пару ласковых слов, от которых милиционер засиял прокуренной улыбкой и крикнул вдогонку:

- Гуляй со своей бабочкой! Мы ее все равно достанем!

Только опустив Аллочку на сиденье черной "Волги", Вася смог сунуть в карман руку. Там оказалась свежая газета. Вася развернул ее и замер.

6.

Глава одной из самых крупных фирм по работе с недвижимостью, господин Крысуев красными к вечеру глазами разглядывал лежащую перед ним газету. Статья была о нем. Крысуев перечитал ее в пятый раз и задумался. Он был известным маклером. Несмотря на свою серую внешность, он со славных коммунистических времен имел в известных кругах почетное звание Черного маклера, а также многочисленные связи, и поэтому сразу после перестройки без проблем создал фирму, занимающуюся недвижимостью. Успехи фирмы были очевидны. Сам Крысуев уже забыл о темной коммуналке, где ютился со своим семейством. Теперь он возвращался вечером в огромный старинный особняк, преобразившийся после евроремонта. Возвращался на своем новеньком БМВ, и никто не осмеливался сесть ему на хвост. Но сегодня, вглядываясь в лежащую поверх бумаг газету, он думал о том, что напрасно расслабился. Напрасно позволял себе думать, что на каждый яд у него есть противоядие. Нет, Мышанский не спал. Он следил за каждым его шагом. И ударил именно сейчас, когда он так близок к разгадке тайны. Тайны, которая сметет всех конкурентов, в том числе и Мышанского, с его пути. Но как они догадались, что Крысуеву необходим Тараканов? Что это - интуиция или... А вдруг еще кто-то знает о существовании... Тс-с! Тихо. Теперь ясно, что даже в своих стенах нельзя быть спокойным. И все случилось именно в тот день, когда Крысуев послал Васю к Евпраксии. Она должна узнать его. Она должна отдать ему книгу! Тараканов не вернулся на работу. Крысуев несколько раз звонил домой, но и там его не было. Если через полчаса он не объявится, надо будет действовать... Полчаса... Крысуев открыл сейф. Достал оттуда шесть кусочков папируса. Разложил их на своем столе. На каждом их них была одна буква. Но слово не получалось. Снова выходил какой-то "ТОТСУП" Не хватало одной буквы... Ничего! Крысуев все получит от этого простака Васи. Но сначала -книга! Крысуев спрятал папирус, достал платок и вытер пот. И снова глаза побежали по строчкам лежащей перед ним газеты.

Статья в газете выделялась крупным заголовком "На пути - Крысуев". И начиналась она просто, как в сказке: "На одной тихой улице стоял тихий серый пятиэтажный дом..." Крысуев в шестой раз пробежал глазами текст. "Темно и сумрачно было в доме. Жили тут жильцы, опустившие головы. Почему? Да потому что потолки низкие. Простора никакого. И многие из них от недостатка пространства крылья за спиной никогда и не раскрывали. Глаз не поднимали. Их можно было заразить гриппом, скарлатиной, другими интересными болезнями, но - вот беда! - к мечте они стали совсем невосприимчивы. И никому уже не верили. Только черному маклеру Крысуеву, который пророчил им новые несчастья.

- Ломать будут вашу пятиэтажку. Хватит, пожили. Бабки! - говорил он пенсионеркам, - Отдельные квартиры у вас, говорите? А площади-то в них -раз-два - и обчелся. Так что всех пенсионеров-одиночек по двое селить будем. Что уставились? Не верите?

- Верим, - говорили пенсионеры.

- А кто на нас жаловаться будет, тех в места особо отдаленные! Понятно?

- Понятно, - вторило население.

- Пока у нас жилье - метр на метр. Кто успеть хочет - быстро за справками и ко мне. Ордера готовы. Дом стоит близко. Час на автобусе от последней станции метро. А кто не успеет, тот на всю жизнь опоздал. Усекли?

- Усекли, - заплакали жители.

На их счастье мимо проходил замечательный труженик нашей недвижимости, Вася Тараканов, который, услышав плач, не раздумывая, кинулся на помощь..." Крысуев отбросил газету и потянулся к телефонной трубке.

7.

Скандала не случилось. Открыв дверь, жена тихо встала в сторонке, глядя, как перед ее глазами проплывают покусанные Аллочкины ножки. Потом спокойно повернулась и гордо пошла на кухню. А Вася направился в комнату и, не раздумывая, положил Аллочку на семейное ложе.

- Она теперь всегда будет с нами? - спросила его жена, упорно чистящая на

кухне картошку.

Вопрос явно повис в густом, как перед грозой, воздухе. И чтобы он не упал, Васе пришлось говорить. Он начал издалека. Со странного поручения Крысуева, в котором Васе померещилось наличие проснувшейся у начальника совести. Перешел к утреннему чаю, безмятежному и крепкому, к своему желанию помочь несчастной старушке, оказавшейся Евпраксией Карловной, ни коем образом не нуждавшейся ни в чьей помощи. Потом в рассказе появилась Аллочка - выпала из двери обозначенной Крысуевым квартиры. Потом бешено залаял Клоп.

Жена сосредоточенно чистила картошку. Вопрос по-прежнему висел в воздухе.

Вот и милиция уже подъехала, перепутав Васю с вышеназванным Клопом. И забрала их с Аллочкой, обвинив в том, что они открыли дверь, выгнав на улицу собаку.

Жена чистила картошку. Вопрос висел.

Вот уже Вася дошел до того места, когда милицейский майор вошел в камеру с предложением руки и сердца. А он взял Аллочку и... Жена выронила нож, и заплакала.

- Что ты, Лизанька? - прислонился к ней Вася. - Не плачь! Это пустяки! Это

еще не главное... Ты посмотри вот это! - он вытащил из кармана газету. Сосед Сверчков, который, как известно, был солистом оркестра Небольшого академического театра оперы и балета, заиграл за стеной на своей скрипке что-то мрачное, и Лизанька начала читать статью.

"На их счастье мимо проходил замечательный труженик нашей

недвижимости, Вася Тараканов, который, услышав плач, не раздумывая

кинулся на помощь жильцам пятиэтажки.

- Действительно, дом ваш подлежит выселению. Это правда. Но обмен идет по принципу "комната на комнату". У кого были однокомнатные отдельные квартиры, тот и получит однокомнатную. Две комнаты - двухкомнатную. И так далее...

- Сказки, - сказало население.

- Нет, не сказки! Вот новый дом строится прямо рядом с вашим. Он ведь для вас строится!

- Не верим, - сказало население.

- Да разве вы не об этом мечтаете? - удивился Вася.

- Мечта? А что такое мечта при нашем действительном настоящем?

- Не понял, - хмуро сказал Вася. - Вы хотите жить в часе езды от последней станции метро? Вы хотите тесниться в своих новых квартирах? Ах, нет? Тогда поднимите головы! Расправьте крылья - и за мной! Крысуев попытался было ухватить за ногу одну пенсионерку с первого

этажа, но та ловко пихнула его ногой и взмыла вместе со всеми.

Подобные перелеты жильцов уже не новость в нашем городе. И во многих

новых квартирах на стенах висят фотографии Васи Тараканова. Но и Крысуев

многим хорошо знаком. Сейчас его появление ожидается в районе улицы Удальцова, где будут реконструировать пятиэтажки. Предупреждаем - по плану реконструкции рядом с имеющимися домами будут строить новые корпуса для переселения жильцов. Поэтому, если встретите на своем пути Крысуева -расправьте крылья!" Под похоронный марш, доносившийся из-за стены жена горестно уронила руки.

Вася взял у нее газету.

- Эта статья вытащила меня из милиции. Но, очевидно, у Крысуева я больше

не работаю.

- Бедные дети! - выдохнула жена.

А дети еще не знали, что они бедные. Их радостные крики доносились из открытой двери. И когда Вася с женой и жареной картошкой вошли в комнату, то их   глазам открылась удивительная картина. Маленькие Таракановы облепили Аллочку. И она не сопротивлялась. Сразу видно было, что причина ее покорности - не в отсутствии сил. Просто Аллочка очень любила детей. Вася посмотрел на жену. Лизанька улыбнулась...

- Проживем? - с надеждой спросил Вася.

Но не услышал ответа, потому что в это время раздался телефонный звонок. Вася снял трубку.

- Алло! Да. Кто? Да. Нет, с Евпраксией Карловной поговорить не удалось.

Возникли обстоятельства. К вам? Сейчас? Извините, а нельзя отложить на

завтра? Я буду у вас в десять. Алло! Алло!

- Это - Крысуев? - тихо спросила Лизанька.

- Да. - Тихо ответил Вася.

- Он все тебе сказал?

- Все он скажет завтра в десять, - с трудом выговорил Вася.

8.

Евпраксия Карловна сидела на диване и неотрывно смотрела на то место, где еще утром лежала ее книга. Книги не было. Был только полированный прямоугольник, блестевший посреди скопившейся пыли. Но было сказано в книге. "Придет время, залают псы, закружатся ночные бабочки. Будешь взывать к порядку, но не найдешь справедливости. Береги тогда книгу." И вот время пришло. Что-то мрачное носилось в воздухе. Евпраксии стало трудно дышать.

Она поняла, что время пришло, поняла не сейчас, а полгода назад, когда серая моль Аллочка переступила порог ее квартиры. "Ах, как вы похожи на мою покойную мамочку...". Нет, милая, вы ошиблись! Евпраксия Карловна на покойницу не похожа. И в полной мере доказала это. А вот с вами, милая, похоже, покончено. Ишь, явилась тут разнюхивать - где книга? Тоже мне, ночная бабочка! Но даже теперь легче Евпраксии не стало.

Клоп хрипло залаял во сне, вероятно, вспоминая события прошедшего дня. Спи, пес! Набирайся сил. Охота началась. "Как увидишь, что тянутся к книге грязные руки, явится к тебе потомок славного рода и не узнаешь ты его. Но будет тебе подсказка нежданная. Вот тогда действуй без промедления. Чист душой и честен должен быть тот, кому передашь ты нашу тайну. И не забудь спросить папирус..." - так было написано в книге. Но где он, этот чистый и честный? Разве остались еще такие на белом свете?

Трое приходили сегодня в их квартиру. Но утреннего, усатого, она отмела сразу. Он пришел не к ней, а к Аллочке. Да и милиционеров тоже можно было вычеркнуть. Не сами они явились, а по вызову. И пока один на улице Клопа давил, другой книгу и упер. Чистые и честные...

Неспокойно было на душе у Евпраксии Карловны. Понимала она, что на минуты счет идет. Откроют они книгу, а там... Тогда, и впрямь, жди гостей. Тогда и Клоп не поможет. Но не велела ей книга искать преемника, пока сам не явится или подсказки не будет. Сиди, Евпраксия. Жди! Оглядывайся, прислушивайся... Теперь тебе все время будет казаться, что опасность носится в воздухе. Что вот-вот ворвутся черти в масках...

Ба-ах! С грохотом распахнулось окно. Вскочил и залился лаем Клоп. Евпраксия вздрогнула. Неужели дождалась? Неужели вот так все закончится? За окном сверкнуло и взорвалось. Ветер пронесся по комнате, волоча за собой обрывки газет. Евпраксия замерла, напряженно вглядываясь в раскрытое окно. Жизнь поплыла перед глазами, вся уместившись в несколько мгновений. Мама, папа, книга... Что-то тяжелое стало накатывать с улицы, шурша, шумя, нарастая... Дождь! - вдруг поняла она. - Это же дождь! Обычная летняя гроза!

Разогнув онемевшие коленки, она встала и пошла к окну. Снова сверкнула молния и ударил гром. С улицы пахнуло свежестью. Евпраксия с трудом свела распахнутые рамы, щелкнула шпингалетом. Оглянулась и увидела на том самом месте, где лежала книга, на блестящей полировке клочок газеты. Подошла, чтобы убрать его. И застыла, прочтя первую, бросившуюся в глаза, скупую газетную строку: "...ижимости, Вася Тараканов, который..."

9.

В одном из кабинетов районного отделения милиции царило радостное возбуждение.

- Вася Тараканов - наш парень! Бабку мою из пятиэтажки в такую квартиру переселил, что я ему по гроб жизни обязан! Старшого моего к ней пропишу - пусть радуется. - сиял майор. - Наш парень. И мужик! Ты б видал, как он Алку подхватил! Соображает!

- Чего-то голову ломит, - мямлил белесый.

- Грозу натягивает. Пусть жахнет! Будет салют в нашу честь. Сейчас позвоню Мышанскому. Скажу, что книга у нас. - Майор потянулся к древнему телефонному аппарату, украшавшему его пустой стол.

- Погодь, старшой! - прорвался белесый сквозь головную боль. - Ты мне, вот, скажи лучше - для чего твой Тараканов к Евпраксии ворвался? Я так думаю, тоже за книгой лез, будь она неладна.

- Да если б за книгой, то взял бы! Дверь-то в ее комнату была открыта. К Алке он пришел, точно тебе говорю. И не пачкай человека!

- Да у него ж своих детей не мерено! Вон, в показаниях записано.

- Я и говорю - мужик! - Майор с трудом крутил заедавший на телефонном аппарате диск.

- И чего нам этот Мышанский сдался? Аппараты, вон, сменить обещал, и что?

- Теперь сменит! - докрутился майор. - Тихо! Я говорить буду. Мышанский? Это милиция. Да! Чего пугаешься? Свои! Меняться хотим. Ага! Значит, мне трехкомнатную, белесому - однокомнатную, и мальчонке тут одному, Евпраксиным псом покусанному, комнату метров двадцать. Ага. Чего еще хотим? Телефонов новых штук двадцать. А то дозвониться к тебе не мог. Требования нормальные. Сам сказал - проси, чего хочешь. Вот и прошу. Ты не гунди там, а то книгу твою в библиотеку сдам. Чего? Не веришь? Да вот она, передо мной лежит. Чего молчишь? От счастья, что ль, язык потерял? Что говоришь? Да что мы книг не видели? Нужно нам в нее смотреть. Да не открою, не открою! Нет у меня такой привычки ~ книги читать. Когда? Ну давай. Только чтоб с ордерами. Иначе сожгу ее на твоих глазах, понял? - Едет? - хриплым голосом спросил белесый из-за обшарпанного стола.

- Куда денется! - подытожил майор и придвинул к себе книгу. - одно не пойму, чего это он за эту книгу так вцепился? Трехкомнатная, двухкомнатная и комната - это ж не меньше полутора сотен тысяч зеленых ему выйдет. Не считая телефонные аппараты. Это ж какая книга должна быть?

- А ты загляни, - посоветовал белесый.

- Сказал не заглядывать.

- Так любопытно.

- Любопытно! Ишь, читатель нашелся! Мне, может, самому любопытно, так я ж терплю.

- Слышь, майор, так кто нас видит? Заглянем, а? Может, там какая государственная тайна!

- Подозрительный ты больно. Хотя...

- Да точно тебе говорю! Знать надо, что отдаешь. А то, вместо квартир, покатим мы потом в места не столь отдаленные...

Майор уставился на книгу. Она лежала перед ним, темная, но беззащитная. Рука

сама потянулась к старинной обложке...

Ба-ах! - ударил за окном первый гром. Милиционеры вздрогнули и

слонились над первым листом. На нем было написано крупными буквами: "

Жизнь насекомых". Чуть выше значилось - В. Пелевин. А чуть ниже - Москва.

1998 год.

- Странно, - прошипел белесый. - Я когда у ларьков дежурил, название это видел в натуре. И стоила книжка-то всего рублей сорок...

10.

Уложив детей спать, Вася Тараканов с женой и Аллочкой сели на кухне пить чай. За окном гремела гроза, заглушая доносившиеся из-за стены стоны скрипки. Собравшиеся понимали, что Аллочке надо было выговориться. Вновь рассказать о своем бедном муже. О своих подозрениях, что муж погиб, а не умер. Только теперь Аллочка стала понимать, что его друг Мышанский действовал продуманно, четко. Она вспоминала, как Мышанский заставил ее мужа поехать в последнюю командировку. Обычно они не расставались, но тут было поставлено условие - не брать с собой Аллочку. Потом ей сообщили, что произошел несчастный случай. Когда она, оставшись без мужа и квартиры, записанной на имя первой жены, прибежала в слезах к Мышанскому, тот обещал помочь и сразу нашел ей комнату. Но в обмен на эту услугу, потребовал, чтобы Аллочка вошла в доверие к своей соседке, Евпраксии Карловне, и любым способом получила от нее книгу. Ту, единственную, что стояла всегда на полированном столике. И пригрозил Аллочке, что если она этого не сделает, то он выбросит ее на улицу.

Но Евпраския Карловна, которая встретила ее настороженно, после первой же просьбы Аллочки дать ей что-нибудь почитать, невинной такой соседской просьбы, отвернулась от Аллочки. Клоп начал на нее бросаться. Жизнь кончилась.

А Мышанский требовал книгу. Сам и с помощью милиции. Аллочку, вышедшую как-то за хлебом, поймали и обвинили в проституции. Тогда она не нашла ничего лучшего, как пойти в контору Крысуева и умолять, чтобы ее комнату обменяли. Но это было глупо. Очень глупо! Надо было сразу бежать! И сейчас надо бежать, потому что за ней придут. Ее не оставят в покое. Ее...

Громкий звонок в дверь заставил всех вздрогнуть. Аллочка хотела вскочить, но силы ее оставили. Вася посмотрел на жену и пошел открывать.

За дверью, вместо ожидаемой Таракановыми бригады в масках, оказался сосед, скрипач Сверчков. Он готовил борщ, и у него кончилась соль. Аллочка приоткрыла глазки.

- Это вы так замечательно играли на скрипке? - нежно спросила она. Сверчков забыл о соли.

- Я люблю борщ, - продолжала выпевать Аллочка.

- На ночь? - с придыханием подхватил скрипач.

- Я люблю его солить, - вывела Аллочка тоненьким голоском.

- Тогда, может быть, вы не откажетесь... - голос Сверчкова прервался.

- Идите! Я за вами! - закончила Аллочка. И когда скрипач, как завороженный, повернулся и пошел к выходу, сказала Таракановым, - У вас негде спать. Я не хочу быть вам в тягость. Я не хочу ставить вас под удар. Не возражайте! - остановила она Лизаньку. - Спасибо за все. Особенно вам, Вася. Мне кажется, что ваш приход в нашу квартиру все равно каким-то образом связан с этой злосчастной книгой. Так вот. Евпраксия Карловна отдаст ее только тому, у кого есть какой-то папирус.

- Папирус? - Вася вспомнил листочек, который показывал ему когда-то дед.

- Да, папирус. Когда я попросила у нее книгу, она спросила - а папирус у тебя есть? А я никогда не держала в руках папируса... - Аллочкин голос таял и сама она растворялась в темном таракановском коридоре.

Хлопнула входная дверь.

- А соль? - вспомнила Лизанька.

- Стой! - остановил ее Вася, - Поставь солонку. Мне сейчас понадобится

твоя помощь...

11.

За окном шумел дождь. Вася сидел за письменным столом, загораживая настольную лампу так, чтобы свет не будил жену. Лизанька устала. Часа два они перетряхивали вещи на антресолях, чтобы найти дедовы бумаги. И вот они лежали перед Васей, а связывавшая их бечевка змеилась по столу. Маленький клочок папируса должен был лежать здесь, между письмами и фотографиями, дневниковыми записями и вырезками из старых газет.

Вася вглядывался в пожелтевшие фотографии. Вот дед в коротких штанишках, обнимая плюшевого мишку, ждет, когда вылетит птичка из объектива старого фотоаппарата. Вот дед между прадедом и прабабкой в матросском костюмчике. Вот он уже с бабушкой. Где-то на берегу моря. А этой женщины Вася никогда не видел... Он отложил фотографию. Потом взял снова. На обороте карандашом были написаны мелкие буковки - Е.К. Вася вгляделся. Евпраксия Карловна! Почему она здесь? Вася быстро стал перебирать остальные бумаги.

Дневники пестрели записями, вроде "3-х комн. С\у разд. 5 эт. 85кв. м", понятными каждому маклеру, и адресами. Но где-то на третьей или четвертой странице мелькнуло - "Звонила Е.К. Пока рано". Больше упоминаний Евпраксии Вася не нашел. Да и дневники дед вел только до 37-го года. Но где же папирус?

Он начал аккуратно вынимать из желтых конвертов желтые письма. Это с фронта - из Белоруссии, из-под Сталинграда, из Берлина... Наконец! Из конверта выпал заветный клочок, на котором виднелась памятная Васе с детства буква "А". К клочку была приложена записка.

"Вася! - писал дрожащей рукой дед, - ты всегда считал, что это сказка. Продолжай считать и дальше. А в сказке герой всегда доходит до конца. Отдай этот папирус Евпраксии. Думаю, найдете вы друг друга, когда наступит время. И дальше сам суди, что сказка, что быль".

Вася смотрел на записку и думал, как странно сегодня складывались обстоятельства. Он верил в судьбу, как верят все, кто чист перед ней. Но куда она толкает его сейчас? Почему судьба вдруг воспользовалась помощью Крысуева? Ведь именно Крысуев послал его к Евпраксии Карловне. Буква "А" светилась на клочке папируса. Вася вспомнил легенду, которую рассказывал ему дед, о том, что есть формула счастливого расселения, есть общее решение квартирного вопроса...   Васе стало жарко. Вот узел, в котором все сходится! Есть тайна, за которой гоняется Крысуев! Тайна эта - в книге Евпраксии Карловны! И Крысуев знает, что именно Вася должен отнести ей свой клочок папируса. Сказать свое "А". Что такое - это "А"? Ключ к разгадке? А если так, то Крысуев только и ждет, чем закончится Васин поход к Евпраксии. Поэтому он спрашивал о ней по телефону. Что делать?

- Спокойно, Василий! - сказал он сам себе, - Кажется, тебе надо бы поторопить судьбу. Потому что смотрит на тебя эта буква, первая в алфавите, и спать не дает. А что это значит? Это значит...

Он встал, луч света от настольной лампы упал на Лизаньку. Она открыла глаза. - -- Куда ты? - тихо спросила жена. - В такой ливень...

- Спи, милая! - ответил Вася, укладывая папирус в конверт и пряча конверт в карман пиджака, - Ты ничего не видела. Ты не знаешь, куда я ушел...

12.

Труднее всего ей достался первый кирпич. Специальных инструментов не было, поэтому пришлось ковырять старую кладку кухонным ножом. Остальное было делом нескольких минут.

Клоп с удивлением взирал на хозяйку, разбирающую стену. Запах из образовавшейся дыры ему не понравился. И он решил, от греха подальше, забраться на свой диван.

Евпраксия Карловна вынула три кирпича, огляделась, прислушалась, и, не услышав ничего подозрительного, достала из дыры нечто, завернутое в холщовую тряпку.

Через несколько минут, она уже сидела на своей раскладушке, прижимая к себе книгу. Перед ней пасьянсом были разложены старые фотографии. Семь фотографий тех, у кого когда-то был свой папирус. Дед Мышанского... Надо же! Когда-то была приличная семья. А внук сначала продал свой папирус Крысуеву, потом-то спохватился, решил на книге отыграться, мол, Аллочкиными руками добуду. Не вышло!

А в это же самое время в одном из кабинетом одного из районных отделений милиции Мышанский закончил просматривать книгу Пелевина " Жизнь насекомых" в старинной обложке. Из книги он многое понял. Поэтому его покрытые черной кожей мальчики тут же начали выносить и грузить в машину незадолго до этого выгруженные телефонные аппараты. Майор милиции забегал перед Мышанским:

- Ты просил книгу? Мы достали книгу! Потому ордера на квартиры - наши!

- Ваши, - сказал Мышанский. - Берегите, как память. Они все равно фальшивые.

- Что? - закричал майор, бросаясь за табельным оружием. Но Мышанский уже садился в машину, которая тут же дала полный ход и исчезла в направлении дома Евпраксии Карловны,

Евпраксия взяла следующую фотографию. А вот папаша Аллочкиного мужа. Сыну папирус в наследство передал. Глупа Аллочка, моль белая. Думает, это Мышанский мужа ее прикончил. Не успел! Крысуев папирус у ее мужа из кармашка вытаскивал, когда он уже дышать перестал. Эти четверо -интеллигенты... Наверняка их отпрыски с Крысуевым сторговались. А, может, подарили ему папирусы свои на день рождения или к Пасхе.

Что творится в этом мире? Ведь когда-то маленький Крысуев сидел у нее на коленках. Жили рядом, и он прибегал, любопытный такой мальчонка, но невзрачный. Жалела его Евпраксия, сказки ему рассказывала. А сказки в их роду все были о перемене мест, о лучшей жизни, о том, что есть закон, всеобщий и простой, который позволит всем жить, не мешая друг другу. Не было у Евпраксии детей. Привязалась она к маленькому Крысуеву. А нельзя было. Только поняла это поздно, когда список тех, у кого папирус имелся, пропал. Хорошо, что книгу надежно прятала. Бежала тогда Евпраксия. Затаилась в своем клоповнике, и носа не показывала. А сейчас бежать некуда. Время настало...

Время настало! - сказал себе Крысуев, когда, примчавшись к Таракановым посреди ночи, разбудив все семейство, не обнаружил Васи в наличии. Через минуту его машина сорвалась со старта, и понесла Крысуева вместе с охраной к дому Евпраксии Карловны.

- А вот и фотография Тараканова. - Евпраксия с умилением глядела на знакомое лицо. - Родная кровь. Гордись! О твоем внуке, кузен ненаглядный, в газете пропечатали! И как я могла его не узнать утром? Усы - ну точно твои!

Грянул входной звонок. Залаял Клоп. Евпраксия быстро спрятала книгу, заложила дыру кирпичами, передвинула диван, чтоб развала видно не было, и пошла к входной двери...

13.

С Васиного плаща и усов ручьями текла вода. Евпраксия шикнула на Клопа, который тут же замолк и стал жадно пить из образовавшейся лужи. Вася достал из кармана клочок папируса и протянул Евпраксии. Через несколько минут он уже прижимал к груди книгу.

- Тебе надо бежать, - говорила ему Евпраксия.

- Куда?

- Не знаю. Крысуев не должен найти эту книгу. Для того, чтобы узнать нашу тайну, Крысуеву нужен твой папирус и книга. Из клочков папируса он сложит одно ключевое слово, а в книге написано, как им воспользоваться. Ты понял?

- Нет. У меня дома семеро по лавкам.

- Вася! Три тысячи пятьдесят одно поколение Таракановых искало разгадку тайны. И ты хочешь, чтобы это вечное знание досталось Крысуеву?

- Я не хочу. Но я...

- Хорошо. - Евпраксия побледнела. - Тогда я сожгу книгу. Там сказано - "В минуту опасности, коли боишься, что знание се попадет черной душе, уничтожь меня. Или сама я себя уничтожу. Тайну откроет идущий, чья душа  осветит ему путь"... Беги, Василий! Неужто еще три тысячи поколений должны маяться нашей жизнью?

- Нам надо бежать вместе! Вы же книгу наизусть знаете!

- Вася! В книге нет основного знания. Там есть только способ, как его получить при помощи ключевого слова! Шесть кусочков папируса у Крысуева. Один у тебя. Ты должен любыми способами достать недостающие! Беги! У тебя чистая душа. Про тебя так хорошо написали в газете...

Евпраксия просила - беги! Книга жгла, умоляла голосами всех поколений Таракановых - беги, Вася! И Вася двинулся к двери... Но в этот момент шум дождя перекрикнули лающие тормоза подъехавших машин. А дальше началось невообразимое. Опять грохнул гром, и зарево горящей машины озарило   тихий двор. Евпраксия, пережившая войну, швырнула Васю к стене под барабанный бой автоматных очередей. И вовремя. Брызнуло осколками стекло. Завизжал Клоп. Пополз к Евпраксии, оставляя за собой кровавый след. В правом боку торчал острый осколок. Через минуту он затих. И на улице все стихло. Только дождь продолжал свою дробь, смывая следы...

Евпраксия и Вася сидели, прижавшись, у стены и смотрели на дверь.

- Может, я пойду? - тихо спросил Вася.

- Поздно, - горестно ответила Евпраксия.

- А если они все там друг друга перебили?

- Так не бывает. Надо жечь книгу.

Но в это время послышались шаги. Те, кто поднимались по старой лестнице, не стали тратить время на звонки. Несколько глухих ударов - и хлипкая дверь с грохотом упала, открыв громадную фигуру. Свет шел с лестницы, поэтому лица не было видно. Но голос нельзя было не узнать.

- Евпраксия Карловна! Что же не встречаете гостя? Или теперь ваш любимчик - Васька Тараканов?

14.

Все вышло, как он хотел. Крысуев потирал свои маленькие лапки, разглядывая семь букв, лежащих перед ним на кусочках папируса.

- Не смей произносить слово! - сказала Евпраксия Карловна, сидящая рядом с Васей между кожаными молодчиками.           

- Молчи, старуха! - зыркнул на нее Крысуев. - Чтоб я - да не произнес?

ТОТСУПА! Ничего не случилось. Крысуев начал перекладывать клочки.

- Не с твоей грязной душонкой великой тайной владеть!   Убийца! -

продолжала Евпраксия.

- Что это вы такое говорите, Евпраксия Карловна? Это про меня?

Перепуталось у вас все в головке-то! Да и причастился я вчера,

исповедовался. Так что... САПТОТУ!

- Да кто ж у тебя причастие-то принял? Такой же поп, как ты? Вот потому и

не дается тебе слово!

- Что б мне - и не далось? Да где ж вы такое видели? Вася сосредоточенно молчал. Он уже понял, какие буквы лежали перед Крысуевым. Надо опередить... Надо найти и сказать это слово первым. АПТОТУС, ПТОТУСА, ТОТУСАП...

- А зачем тебе это, Крысуев? Ты ж у нас и так главный по квартирным

вопросам? Конкурентов всех извел.., - тянула время Евпраксия Карловна.

- Ой, и надоели вы мне со своим нытьем! Мне ваш голос с детства противен,

- не стеснялся в выражениях Крысуев. ПАСУТОТ, ТАСУПОТ, АТУПСОТ, - перебирал буквы Вася.

- А не боишься? - вдруг резко сказала Евпраксия.

- Я? - Крысуев поднял голову. - Чего же?

- Сказано в книге: "В минуту опасности, коли боишься, что знание се попадет черной душе, уничтожь меня. Или сама я себя уничтожу".

- Хватит пугать! Пуганый! Вот она лежит... - крикнул на Евпраксию Крысуев

и замолк, перебирая кусочки папируса. - Пуганый... ПУТОТАС, ПУСОТАТ... ПУ...

- ПУСТОТА! - выкрикнул Крысуев, на мгновение опередив Васю. Что произошло в тот момент, Вася да и Евпраксия Карловна точно описать не могут. Но оба утверждают, что видели, как Крысуев, расплывшийся в нелепой улыбке, сначала начал светиться, на столе, где лежала книга, вспыхнуло яркое пламя, повалил дым, заслонивший фигуру Крысуева, но, казалось, что Крысуев начинает изгибаться, сереть и сливаться с дымом. Кожаные мальчики кинулись к столу, пытаясь сбить пламя. Но огонь набирал силу. Вася схватил Евпраксию Карловну за руку, и оба они вылетели из Крысуевского кабинета.

В газетах на следующий день было написано, что из-за неосторожного обращения с огнем в кабинете руководителя крупной фирмы Крысуева произошел пожар такой силы, что сгорели не только бумаги, но и сам Крысуев, мгновенно превратившись в пепел.

Прочитав такое, Лизанька прижалась к Васе.

- Как хорошо, что не ты первым сказал это слово!

- Нет, - заметил Вася. - Жаль, что я не успел. Сколько людей могли бы жить

и радоваться жизни! Никто бы не смог сказать, что нас испортил

квартирный вопрос...

- Ничего, Вася! - утешила его Евпраксия Карловна, рассказывающая сказку о

лучшей жизни, о всеобщем законе расселения одному из маленьких

Таракановых. - Что делать? Начнем все сначала...

"НАША УЛИЦА", № 9-2001