Александр Говорков "Чёрный всадник на розовом коне" эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Александр Владимирович Говорков родился 9 сентября 1956 года в Москве. Окончил 1-й Московский медицинский институт им. И. М. Сеченова. Стихи, эссе, статьи печатаются в периодике. Автор книг стихотворений «Новый свет», "Три берега" и др., книги эссе «Совсем другое. Роман с поэзией». Член Союза писателей Москвы. В «Нашей улице» публикуется с № 9-2003.
Умер 15 декабря 2015 года.

вернуться
на главную страницу

Александр Говорков

ЧЁРНЫЙ ВСАДНИК НА РОЗОВОМ КОНЕ

эссе

ИСТОКИ И СМЫСЛ РУССКОГО ХУЛИГАНСТВА

Позвольте представиться. Я - старший подполковник милиции, начальник 123 отделения Краснохамовнического района юго-восточной столицы нашей родины. Я вижу вашу саркастическую улыбку и прекрасно понимаю её истоки и смысл. Поверьте, я - совсем нетипичный старший подполковник. Помимо 321 средней общеобразовательной школы милиции, я заочно закончил богословский факультет Йоханнесбургского университета. Темой моей диссертации была эволюция взглядов Августина Блаженного на соотношение предопределения и свободы воли. Я состою в переписке с Вольтером и на прошлой неделе сыграл роль Горацио в спектакле "Гамлет" по пьесе Б. Акунина, поставленном на сцене нашего Дома культуры.
Сейчас на моём рабочем столе лежит объяснительная записка Сергея Александровича Е. В интересах следствия фамилия задержанного не разглашается, голос и внешность его будут изменены. Сергей Александрович Е. задержан минувшей ночью сотрудниками нашего отделения за нарушение общественного порядка. Поскольку это уже не первый привод указанного гражданина, я счёл правомочным оставить его на сутки в камере предварительного заключения.
Признаюсь, мне этот задержанный нравится. В нём есть стихийная одарённость. Вот и своё объяснение он почему-то написал в стихотворной форме, наверное, наслышан о моём интеллектуальном уровне.
Привожу эту записку полностью.

Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.

Ах! Какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в Бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того чтобы ярче гореть.

Дар поэта - ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, -

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

Я вижу, что это действительно серьёзная попытка объясниться. Более того, с профессиональной точки зрения, нахожу объяснения искренними. Я опрашивал знакомых и соседей задержанного, многие из них свидетельствовали о напряжённом религиозном чувстве Сергея Александровича в годы его юности. По некоторым данным, его аскетизм доходил до отказа от мясной пищи и ношения кожаной одежды. Я давно пришёл к выводу, что русская религиозность умеренности не знает. Видимо, потому так легко происходит смена полюсов веры и безверия, причём в обоих направлениях.
Да только ли нашей стране свойственно такое? Блаженный Августин смолоду был манихеем, царевич Сиддхартха уверовал, увидев страдания человека, Савл чудесным образом обратился в Павла. Другое дело, что русское религиозное сознание не основывается ни на законе Ветхого Завета, ни на логике Аристотеля. О римском праве и говорить нечего. Не права, а правды жаждет русский человек. У нас ещё митрополитом Илларионом утверждён примат благодати над законом. Закон - что дышло. А если в подлунном мире нет правды и благодати, то никакой закон и никакие права русскому не нужны.
Венчание на земле белой розы с чёрной жабой - то же самое, что Град Земной и Град Небесный Августина. Он утверждал, что в нашем мире два эти града существуют одновременно и так перепутаны, что никакой человек не может понять, в котором из них живёт. Вот и Сергей Александрович запутался. Но, в отличие от епископа Гиппонского, на аристотелеву логику и прочее наследие Римской империи не опирается. Логика Сергея Александровича парадоксальна с точки зрения классического европейского сознания. И похабничал я и скандалил для того, чтобы ярче гореть.
Фёдор Михайлович, признанный знаток национальной души, сказал примерно следующее: красота провоцирует русского человека на её уничтожение. К сожалению, в рабочем кабинете у меня нет возможности проверить точность цитирования, поэтому привожу эту мысль в собственной редакции. Зачем закон и порядок в несправедливом, лишённом благодати мире? Зачем красота в мире зла и страдания? Закон следует нарушить, красоту - уничтожить. Высадить стекло в уличном фонаре, перевернуть мусорную урну, пустую бутылку разбить на возможно большее число осколков. Всё равно этот мир плох и улучшению не подлежит. Потому так запущен и дик русский сад.
Но тот же Фёдор Михайлович обронил томительно загадочную фразу - красота спасёт мир. Я понял, почему. Потому что бессмысленна, потому что случайна. Понимайте, как хотите.
По совету Вольтера я недавно прочитал "Миф о Сизифе", написанный одним скептиком, тоже французом. Стоицизм - достойный ответ цивилизованного человека на зло и несправедливость. Может быть, это единственный способ выжить в нашем мире. Но русскому человеку такой способ не годится. Русский, подобно Маркиону, апеллирует напрямую к Отцу Небесному Нового Завета и взыскует иной земли и иного неба.
Потому роза Сергея Александровича белая, а жаба - чёрная. Это соответствует цветам знамени тамплиеров, средневековых преемников манихейского мироощущения. Кстати, альбигойцы, провансальские дуалисты, отказывались от мяса даже под угрозой смерти. И совсем дуалистично выглядит утверждение: но коль черти в душе гнездились - значит, ангелы жили в ней.
Есть традиция изображения дьявола в виде некой тени Бога, но доказывать существование добра через зло - это оригинально. Впрочем, такая традиция тоже есть.
Некоторые манихейские секты настолько были убеждены в могуществе князя мира сего, что не брезговали сатанинскими ритуалами. Но для этого нужна детерминированная логика европейского человека. А Сергей Александрович - человек русский. Поэтому снова мысль его делает сальто-мортале и он просит, чтобы... за неверие в благодать положили... в русской рубашке под иконами умирать. Я немного смыслю в стихосложении и вижу, насколько эта русская рубашка важна для задержанного. Настолько, что он совершенно сломал размер стихотворения. А, может, надоело ему, сидя в камере, записки писать, схулиганил и на бумаге.
Вот что я сейчас подумал. Что если Сергей Александрович в своем хулиганстве не остановится и пойдёт до конца? Ведь собственное тело - тоже часть злого, оставленного благодатью мира, сосуд греха и несправедливости, приют чертей.
Надо будет лично удостовериться, что у него изъяли ремень, а также все колющие и режущие предметы. Свои я сдал на хранение начальнику Ганнушкину.

ПОКУШЕНИЕ

Черный человек, черный, черный, черный человек на кровать ко мне садится, черный человек спать не дает мне всю ночь. Черный человек водит пальцем по мерзкой книге и, гнусавя надо мной, как над усопшим монах, читает мне жизнь какого-то прохвоста и забулдыги, нагоняя на душу тоску и страх. Черный человек, черный, черный!
Впервые Он стал преследовать меня в Германии. О, страшная страна двойников и теней! Будь прокляты твои романтики, твои Шлегели, Новалисы, Тики и Вакенродеры! Будь прокляты твои кабаки со скалящимися в углах эмигрантскими рожами! И ты, баба с толстыми ляжками, будь проклята!
Там, в Берлине, я увидел Его в зеркале прихожей гостиничного номера. Я всегда смотрюсь в зеркало, приходя в себя. И там, в мутном берлинском зеркале, отражение перестало мне повиноваться. Это чёрное отражение походило на провал в глади стекла, на силуэт огромной замочной скважины. Оно было неподвижным и не повторяло моих беспорядочных движений. Я почувствовал, как из этого чёрного провала сквозит холодом и в ужасе отскочил от зеркала. Больше в него я не заглядывал.
Прошло несколько месяцев и чёрный силуэт появился снова в уже другом зеркале. Произошла вещь ещё более страшная. Чёрный силуэт вылез из зеркала и вплотную приблизился ко мне. Он поднял свою левую руку, погладил меня по голове и исчез. На следующий день непокорное отражение корчило рожи, глядя мне в лицо. Я в бешенстве схватил свою трость и ударил его. Раздался звон, посыпались зеркальные осколки, обнажилась стена, оклеенная жёлтыми полосатыми обоями. Через неделю чёрный человек явился опять, но на сей раз не из зеркала. Он стал появляться неожиданно в разных местах комнаты, садиться на стул, ложиться на кровать, ходить за мной по пятам.
Я понял, что сделал ошибку, разбив зеркало. Этим я выпустил чёрного человека из зеркального нутра на свободу, и теперь Он способен преследовать меня повсюду. Действительно, это было так - в Германии, в Италии, в Москве, в Баку. Его возможности постоянно росли, и Он уверенно осваивался в незнакомом мире. После того, как Он впервые заговорил со мной в купе поезда Москва-Рига, я затеял драку с дипкурьером, едущим в том же вагоне. По счастью, Он является только, когда я один. Присутствие посторонних исключает Его появление, поэтому я любыми способами ищу чьего-нибудь общества.
Где же твоя душная и тёплая телогреечка, Коленька? А зачем ты, Вольф, оставил меня одного этой зимней ночью? Вольф, ты не волк, ты - рыжая лисица на снегу. Вольф, ты бегаешь под декабрьской луной, оскалив жёлтые острые клыки, а я смотрю на тёмную площадь из окна гостиницы и боюсь, боюсь обернуться... Черный человек глядит на меня в упор. И глаза покрываются голубой блевотой, - словно хочет сказать мне, что я жулик и вор, так бесстыдно и нагло обокравший кого-то.
Хуже всего то, что слова, сочинённые мной, принадлежат Ему, делая Его ещё чернее и сильнее. Раньше я отдавал стихам лучшую часть себя, теперь Он присваивает себе мои строчки, высасывая всю муть и грязь со дна моей души. Он питается ими, день ото дня наращивая своё могущество. А что Он делает, когда не бывает со мной? Живёт самостоятельной жизнью? Ходит по издательствам?.. целует моих женщин? Нет, скорее всего, Он зависит от меня, Он - порождение моего сознания, моих стихов... Но почему я так боюсь Его? Я боюсь заходить в подъезды, в пустые тёмные дворы. Но больше всего я боюсь одиночества в запертой комнате - особенно ночью... как сейчас, как сейчас... Я боюсь! Я не могу заснуть. Иногда я думаю, что Он - моя смерть, что Он постепенно настигает меня. Он опасен, очень опасен... только ли для меня? Он - смерть, нет сомнений! А если Его пугнуть? Он появился как моё отражение, значит, Его жизнь связана с моей. Если умру я - умрёт и Он!
А если выстрелить в себя? Так, чтоб не насмерть... ранить Его... Нет - опасно, опасно... да и нет пистолета... кровь ещё... нет, нельзя, чтоб была кровь! Кровь может Его только озлобить. Надо, чтобы без крови... Вот опять Он! Вон стоит в углу слева! Опять этот черный на кресло мое садится... Что-то начинает говорить... не слушать! Заткнуть уши! Он может читать мои мысли? Что Он там бормочет? Ах, люблю я поэтов! Забавный народ. В них всегда нахожу я историю, сердцу знакомую... Нет, не слушать! Сейчас я покажу Тебе, сволочь, кто здесь главный! Так... что - простыня?.. не годится! Галстуки, галстуки связать! Где они? Где? Накупил же в Европе целый ворох... чемодан! В чемодане! Где? Чёрт, где? Сейчас, сейчас я Тебе покажу... нет, плохо... жалко, красивые, дорогие... Вот, что надо! Ремень от чемодана! Длинный... кожаный... ага! на змею похож... Что Ты там, дьявольское отродье? Что?.. не слышу!.. громче!.. чёрные всадники?.. сейчас... сейчас... петлю не затягивать, так накинуть вокруг шеи... как галстук... змея как галстук... вон труба над окном! Встать на тумбочку... так... достал... чёрт! чёрт! горячая!.. ну давай!.. так... перекинул... теперь сделать вид... ногой тихонько тумбочку... Ты! ты! Что, испугался? Сейчас... ещё посильнее ногой... Аааахх! рукой схватиться за трубу! Быстрее, пока не задохся... правой!.. левой за ремень... горячо! сил нет... дышать!.. трещина на потолке... голова лопнула! Черно...

- "Вот висишь ты на ремне от чемодана, глупец в белой рубашке и чёрных ботинках. Опрокинутая тумбочка, канделябр с неё на пол упал. Ноги на полтора метра не достают до пола. Ты всегда хотел подрасти. Что же, теперь тянись. Ты хотел убить меня. Что, попробовал? Ты останешься висеть здесь, а я сейчас открою дверь и уйду. Уйду к другим. Я - жив, а ты - мёртв. Ты - один, а меня - много".

«Наша улица» № 5 май (54) 2004