пианист филипп копачевский
в Театре на Таганке на 60-летии писателя Юрия Кувалдина 19 ноября 2006 года
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

вернуться
на главную страницу

В Театре на Таганке 19 ноября 2006 года состоялся юбилейный вечер писателя Юрия Кувалдина в связи с 60-летием со дня рождения. В вечере принял участие юный пианист Филипп Копачевский.

Пианист Филипп Копачевский


Юбиляр писатель Юрий Кувалдин


Пианист Филипп Копачевский


Глава администрации Первого Президента России Сергей Филатов


Пианист Филипп Копачевский

Валерий Золотухин поздравляет Юрия Кувалдина


Пианист Филипп Копачевский


Народный артист России Феликс Антипов

Пианист Филипп Копачевский

Пианист Филипп Копачевский

В Театре на Таганке прошел юбилейный вечер Юрия Кувалдина, классика современной литературы, писателя, директора издательства “Книжный сад”, главного редактора журнала “Наша улица”, Президента Академии Рецептуализма, посвященный 60-летию со дня рождения этого выдающегося творческого деятеля.
На вечере выступили: Глава Администрации первого Президента России Б.Н. Ельцина Сергей Александрович ФИЛАТОВ, ведущие актеры Театра на Таганке Валерий ЗОЛОТУХИН и Феликс АНТИПОВ, актеры и режиссеры Юрий АРДАШЕВ, Дарья ДЕНИСОВА, заведующий литературной частью Театра на Таганке Слава ЛЁН, поэт Кирилл КОВАЛЬДЖИ, бард и писатель Алексей ВОРОНИН, юный пианист, надежда Мстислава Ростроповича Филипп КОПАЧЕВСКИЙ, поэт Александр ТИМОФЕЕВСКИЙ, драматург Андрей ЯХОНТОВ, певец Анатолий ШАМАРДИН, поэтесса Нина КРАСНОВА, художник Александр ТРИФОНОВ, композитор и писатель Анна ВЕТЛУГИНА со своим ансамблем “Кантикум”, писатель Сергей МИХАЙЛИН-ПЛАВСКИЙ, журналист и писатель Юрий КРОХИН, поэт Вячеслав КУПРИЯНОВ, писатель Александр ХОРТ, режиссер и писатель Ваграм КЕВОРКОВ, бард Елена ДУНСКАЯ.

Слава ЛЁН вручил Юрию Кувалдину мантию Президента и Академика Академии Рецептуализма.
Все гости и участники праздника получили в подарок 11-й (84) номер журнала “Наша улица” 2006 года, весь посвященный Юрию Кувалдину и состоящий из его прозы и из его портретов на всех четырех обложках и перед каждым из его материалов, опубликованных в номере, а кому повезло, тот получил еще и 10-томник Юрия Кувалдина, оформленный сыном писателя художником Александром Трифоновым, с репродукциями его картин на каждом из десяти томов. А оригиналы его новых картин “Музыка победы”, “Путями черного квадрата”, “Рог костра крученый” и другие были выставлены на сцене и в фойе Театра на Таганке, как декорации к вечеру Юрия Кувалдина.

(Юрий Кувалдин выходит на сцену Театра в расстегнутой шинели полковника и поет перед микрофоном песню “Марш артиллеристов”, поскольку он родился в День артиллерии 19 ноября 1946 года.)

Юрий КУВАЛДИН:

Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,
Идем мы в смертный бой за честь родной страны,
Пылают города, охваченные дымом,
Дымит в седых лесах суровый бог войны.

(Валерий Золотухин, сидящий во втором ряду, а за ним Нина Краснова и другие участники праздника, те, которые знают слова этой песни, подхватывают ее и вместе с Юрием Кувалдиным поют припев.)

Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас.
Из сотен тысяч батарей
За слезы наших матерей
За нашу Родину: “Огонь! Огонь!”

(Затем Юрий Кувалдин с высоким пафосом читает стихи Марины Цветаевой и Максимилиана Волошина, как одно стихотворение, без паузы между ними.)

Белая гвардия, путь твой высок:
Черному дулу - грудь и висок.
Божье да белое твое дело:
Белое тело твое - в песок.
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым видением тает, тает...
Старого мира - последний сон:
Молодость - Доблесть - Вандея - Дон.

И красный вождь, и белый офицер -
Фанатики непримиримых вер -
Искали здесь, под кровлею поэта,
Убежища, защиты и совета.
Я ж делал все, чтоб братьям помешать
Себя губить, друг друга истреблять.
И сам читал - в одном столбце с другими
В кровавых списках собственное имя.

(Аплодисменты зала.)

Этими фрагментами я хотел образно показать свою писательскую позицию. Моя писательская позиция заключается в том, что я не участвую в социальных играх. Я не разделяю позицию ни белых, ни красных. Я нахожусь на облаке. Я свидетельствую бытие человеков и по мере сил показываю это в своих произведениях. Я очень благодарен Юрию Петровичу Любимову за предоставленную мне возможность провести мой юбилейный вечер в моем любимом легендарном Театре на Таганке. Я прошу сейчас выйти на сцену замечательного артиста, писателя, который из далекого алтайского села Быстрый Исток пешком пришел прямо на сцену Театра на Таганке и был принят в труппу Юрием Петровичем Любимовым. Валерий Золотухин!
(Смех, оживление, аплодисменты в зале, крики “Браво!”.)

Валерий ЗОЛОТУХИН:
Дорогой юбиляр, дорогой Юрий Александрович, я поздравляю вас с 60-летием. Мы это (этот рубеж в нашей жизни), как говорится, уже проходили, это не так страшно. Я восхищаюсь вами, всем тем, что вы пишете, всем тем, что вы делаете, даже если я с каким-то вещами, принципиальными вещами и не согласен. Но это не имеет значения, потому что творчество есть творчество, и каждый писатель отражает в своем творчестве свои позиции, а они у разных писателей разные, и это естественно и это хорошо. Я вот хочу сейчас прочитать маленький монолог Кувалдина из спектакля Театра на Таганке “Марат и маркиз де Сад”. Там это произносит де Сад. Но если бы это произносил Кувалдин, то это звучало бы так:
“Чтобы суметь отличить истину от неправды, нужно познать себя. Я себя не познал. И если порой мне кажется, что я обнаружил истину, я тотчас в ней сомневаюсь и разрушаю собственные построения. Все, что мы делаем в жизни, каждое наше действие есть лишь галлюцинация, зыбкая тень того, что нам хотелось бы делать. Единственная реальность - это изменчивость наших познаний. Я, например, не знаю, кто я: палач или жертва? Я измышляю самые жуткие пытки, но стоит мне только их изложить на бумаге, как я испытываю нестерпимую боль, словно меня поджаривают на углях. Я способен на все! Но именно все наполняет меня чудовищным страхом...”
(Аплодисменты в зале, крики “Браво!”)

Юрий КУВАЛДИН:
Театр некоторое время работал, меняя репертуар, постольку один из ведущих актеров Театра Феликс Антипов был в больнице. Наконец-то Феликс появился. Я очень рад его видеть. Он блестяще читает в нашем фильме, который пойдет 21-го числа в 12.20 по каналу “Культура”, фильм который называется “Юрий Кувалдин. Жизнь в тексте”. Феликс там читает нашего любимого Веничку Ерофеева (отрывок из его книги “Москва - Петушки”). Но сейчас Феликс сделает то, что он сам желает.
(Аплодисменты в зале.)

Феликс АНТИПОВ:
Хорошо, как я успел выздороветь ко дню рождения Юрия Кувалдина. (Аплодисменты, смех в зале.) Вообще-то артисты... они все говорят чужие слова. Я сам от себя скажу. Ладно? Тем более, что сейчас будет спектакль. Валерий Сергеевич Золотухин... он играет там Станиславского. А я - как бы от Немировича-Данченко, сам от себя скажу. Вот там, на Большой сцене Таганки, идет Булгаков, здесь, на Малой сцене, идет Кувалдин. (Смех в зале.) Хорошая компания. Правда? Вот замечательное качество есть у Юрия Александровича Кувалдина - собрать хорошую компанию. Смотрите, какие здесь люди собираются - да? - на “Нашей улице”, чудесные. Много интересных новых имен. Хорошо, Валерий Сергеевич... он чаще бывает там, на (в) “Нашей улице”, приносит нам в Театр журнал. Артисты как-то в общем здоровеют духовно, прочитав этот журнал, “Нашу улицу”. Кстати, вот то место, где находится Театр и где сейчас происходит вечер “Нашей улицы”, это называется Таганский тупик. Понимаете в чем дело-то? Обычно все рассуждают как? Тупик? А-а, значит здесь нет выхода. И все поворачивают обратно. А вообще-то выход здесь есть. Только по нему ходят другие люди. Не те, которые ходят вот всегда. Вот давайте все ходить по этой “Нашей улице” и собираться на таких чудесных вечерах... Дай вам Бог здоровья, Юрий Александрович.
(Аплодисменты.)

Слава ЛЁН (всем в зале):
Кричите громче: “Урр-ра!”

Юрий КУВАЛДИН:
Сейчас в 7 часов на Большой сцене пойдет “Театральный роман” Булгакова, как сказал Валерий Сергеевич Золотухин, который играет там Ивана Васильевича. Также там будет занят молодой актер и режиссер, надежда Юрия Любимова, Юрий Ардашев, он поставил “Скрипач на крыше”, который я смотрел 14-го числа здесь, совершенно изумительный спектакль, в котором он сам играет и который он сам режиссировал, великолепно работают актеры, выпускники курса Юрия Петровича Любимова, музыкальной комедии ГИТИСа. Сейчас я вызываю на сцену Юрия Ардашева и Дарью Денисенко, артисты Театра на Таганке!
(Аплодисменты.)

Слава ЛЁН:
Юрий Александрович, Дарья тоже режиссер. Она поставила, и у нее уже идет изумительный спектакль по Набокову.

Юрий АРДАШЕВ:
Как сказал Феликс Николаевич Антипов, артист более старшего поколения, просто удивительная компания здесь собралась. Я просто чувствую атмосферу зала. Ну что касается нас, мы учились у Юрия Петровича Любимова... и вот Валерий Сергеевич Золотухин, который здесь сидит... И, поскольку мы в музыкальном Театре учились, мы имеем некое отношение к музыке, это дало нам повод собраться вместе. Мы еще раз поздравляем юбиляра с его днем рождения. Он подошел к этому делу сценично, надел шинель, вышел к нам в шинели, запел песню и сразу взял зал. Чувствуется, что из него мог получиться хороший артист. Спасибо вам...
(Аплодисменты.) Хочется сказать: нам надо чаще встречаться!
(Юрий Ардашев и Дарья Денисенко показали свой музыкально-театральный номер. Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
Сейчас я хочу предоставить слово заведующему литературной частью Театра - Академику Академии Рецептуализма и Президенту Академии Русского стиха Славе Лёну.
(Аплодисменты.)

Слава ЛЁН:
К академикам серьезно не относитесь, к званиям академиков. Я считаю, что в этом зале можно говорить без микрофона. Всем слышно, что я говорю? Всем слышно. Значит, мы от имени Театра на Таганке, от имени всего этого замечательного коллектива, имеющего лучшую труппу в мире, поздравляем Юрия Кувалдина с днем рождения, с юбилеем. Вот вы видели наших мэтров, наших маститых актеров - Валерия Золотухина и Феликса Антипова, видели здесь Тимура Бадалбейли... И два наших режиссера только что здесь перед вами выступали, по-моему, блестяще, именно как люди Третьего Русского Ренессанса, который носит название - Бронзовый век русской культуры, 1953 (после смерти Сталина) - тире 1989 гг. (падение Берлинской стены). У Кувалдина свое мнение об окончании Бронзового века русской культуры. Вы можете иметь тоже свое мнение. (Голоса из зала: “А сейчас какой век? Алюминиевый? Каменный?”) Сейчас время Большой Попсы. Сейчас наступило время Большой Попсы. Так что живите, выживайте... из ума... и надейтесь, что придет время Нового, Четвертого Русского Ренессанса. Но он, к сожалению, будет уже не русский, а новорусский. Язык умнее нас. Раз родились новые русские, значит Россия умерла. Мы - древние греки (смех в зале), за нами идут древние византийцы. То же самое случилось в четвертом веке. Я читаю свои поздравительные стихи Юрию Кувалдину, которые называются “Хочешь - жни, а хочешь куй”. Значит, кто из древнего Бронзового века, тот помнит, те помнят такую частушку:

Всем хорош советский герб.
Есть в нем молот, есть в нем серп.
Хочешь - жни, а хочешь - куй,
Все равно получишь... хлеб.

(Слава Лён читает свое авангардное стихотворение, посвященное Юрию Кувалдину.)

то ли в гаграх
то ли в ялте
развернули кумачи
сталин - молотов - кувалдин
воплощение мощи!

клио вмещена в анналы
ягод -
фруктов -
овощей
что им толстые журналы
что им толстые вощще!

знамя вымя темя семя
племя пламя новый мир
нам любезен нами всеми
славим мы бурдонский мир

(Слава Лён спрашивает: “Где Бурдонский?”. Не пришел.)

что им маршал василевский!
что им крылышки без крыл?
ЦСКА продувши левски
пеплом голову покрыл

молотом на кавалькаде
перерезали пути
сталин - молотов - кувалдин
ни проехать ни пройти.

дирижер расправив фалды
медью грянул торжество
сталин - молотов - кувалдин
раздолбали и его

под руку не попадись железный
феликс возлюбя уют
нэпа и тебя болезный
на орал перекуют

от забора до обеда
яму роют ибо стим-
ул - нужна одна победа
за ценой не постоим!

и куют по наковальне
счастья молотом ключи
сталин - молотов - кувалдин
молоды и горячи

Спасибо.
(Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
Огромную работу с молодыми писателями проводит Кирилл Владимирович Ковальджи, как прежде, когда он работал в журнале “Юность”, так и теперь. Между прочим, он - как бы мой крестный литературный отец. Я помню, он когда-то в советское время напечатал в журнале “Юность” мою рецензию на прозу Анатолия Кима, я написал эту рецензию, Кирилл Владимирович напечатал ее. Сейчас, совсем недавно, мы с ним были в Липках, на совещании молодых писателей. Прошу на сцену - поэт Кирилл Ковальджи!
(Аплодисменты.)

Кирилл КОВАЛЬДЖИ:
Ну, во-первых, я должен поздравить Юрия Кувалдина с его 60-летием. Я здесь представляю Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ Сергея Александровича Филатова. Я ценю нашего дорогого Юрия Кувалдина. Нас свела с ним судьба много лет назад. Я завидую ему. Мне бы очень хотелось, чтобы мне было 60 лет, это прекрасный возраст. Когда я подбирался к 70-ти, я сказал моему другу Льву Разгону, что вот какой это тяжелый возраст. А он говорит: ты к 70-ти годам подбираешься, 70 лет - это замечательный возраст. Ты поймешь это, когда тебе будет 90. Лев Разгон двадцать лет сидел в лагере, а люди, которые сидели в лагере, они или погибали, или жили долго. Анастасия Цветаева сказала мне, что в 1941 году она сидела где-то под Владивостоком, и зимним ранним утром лагерный начальник выстроил их и сказал им: “Бабоньки, там, на западе, идет война, миллионы людей гибнут. А вы у меня хранитесь как в сберкассе. (Аплодисменты, смех.)
Но она прожила почти сто лет. Она в 1999 году умерла. Я хочу, чтобы наш юбиляр достиг такого возраста, дожил до таких лет, и посвящаю ему свои стихи.

ЮРИЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ КУВАЛДИНУ
ТОРЖЕСТВЕННАЯ ОДА К ЮБИЛЕЮ
(сонет классический)

Пускай судачат про тебя: нескромник,
Нескромность для таланта - не дефект.
Как на дрожжах - кувалдинский питомник.
Всему виной твой дерзкий интеллект.
Попрутся за паломником паломник
Дивиться на невиданный проект.
Живи сто лет и выдай нам стотомник,
Прибавим к “Нашей улице” проспект!
Издатель, вулканический писатель,
Предприниматель-преобразователь -
Такая смесь дает двойной эффект.
Проголосует за тебя читатель:
Нет, не спасуешь ты и как префект,
И как Земного Шара председатель.

(Аплодисменты.)
И еще под конец я приписал сонет авангардический, раз тот был классический.

ЮРИЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ КУВАЛДИНУ
ТОРЖЕСТВЕННАЯ ОДА К ЮБИЛЕЮ
(сонет авангардический)

КУ... от КО...
КУВ... от КОВ...
КУВА... от КОВА...
КУВАЛ... отКОВАЛ...
КУВАЛдину от КОВАЛьджи -
Наконец вырвалось из души!

(Обращаясь к Юрию Кувалдину.) Эти мои стихи находятся в том портфельчике, который я тебе подарил. Там, кстати, есть и купюра в один миллион долларов, которую почему-то никто не хочет разменять. Но пускай она будет как неразменный доллар.
(Аплодисменты, смех.)

Юрий КУВАЛДИН:
В том фильме “Жизнь в тексте”, о котором я сказал, есть песня Алексея Воронина “В маленьком раю”, она обрамляет этот фильм. Алексей Воронин сейчас споет вам эту песню. Я думаю, Леша, ты сейчас пока одну эту песню споешь, “В маленьком раю”, а потом мы посмотрим, как у нас будет вечер развиваться, и потом ты, может быть, еще споешь что-нибудь.
(Аплодисменты.)

Алексей ВОРОНИН:
Песня называется “В маленьком раю”.
(Алексей Воронин поет у микрофона свою песню “В маленьком раю” и аккомпанирует себе на гитаре.)

В МАЛЕНЬКОМ РАЮ

Я жил когда-то в маленьком раю.
Не знаю, уж поверите ли вы:
В раю сугробы - выше головы
Ведь он в далеком, северном краю.

Там из-под ног скользит веселый лед,
И сыплется с небес веселый снег,
И слышен смех
И топот ножек легких
Адамов маленьких и ев.
Адамов в валенках и ев.

Я жил когда-то в маленьком раю
Под чистым небом, с ясною душой
В каком-то дальнем, северном краю,
Но вырос я из рая и ушел.

И я попал в нетрезвую страну,
Затопленную огненной водой.
И сам порой, нетрезвый и больной
По улицам неведомым иду.

И только шум машин по сторонам,
И канонады гул издалека...
Я слышал, кажется, что где-то там
Опять воюют русские войска.

Здесь тоже каждый день идет война,
Здесь ненависть под ноги будто ртуть
Разлита, и огромная страна
По ненависти продолжает путь.
Огромная, нетрезвая страна
По ненависти продолжает путь.

А если встречу, света не тая,
Глядят глаза в глаза, любви полны,
Я знаю, что они из той страны
Из той страны, в которой вырос я.

Я жил когда-то в маленьком раю.
Не знаю, уж поверите ли вы -
В раю сугробы - выше головы
Ведь он в далеком северном краю.

Там из-под ног скользит веселый лед,
И сыплется с небес веселый снег,
И слышен смех
И топот ножек легких
Адамов в валенках и ев
Адамов маленьких и ев.

Юрий КУВАЛДИН:
А сейчас я хотел бы... У нас здесь - рояль в кустах, которого никто не видит (это звучит как шутка, потому что рояль стоит перед сценой, и все видят его. - Н. К.). Я бы хотел, чтобы к роялю подошел выдающийся молодой пианист, надежда Мстислава Ростроповича - Филипп Копачевский! Филипп, сам скажи, пожалуйста, залу, что ты сейчас исполнишь.

Филипп КОПАЧЕВСКИЙ:
Я исполню сочинение Шопена.
Сердечно поздравляю Юрия Александровича с юбилеем.
(Филипп Копачевский исполняет сочинение Шопена. Аплодисменты зала, крики “Браво!”)

Юрий КУВАЛДИН:
После этого хочется спеть что-то самому себе, типа:

Пусть бегут неуклюже
Пешеходы по лужам,
А вода по асфальту - рекой,
И неясно прохожим
В этот день непогожий,
Почему я веселый такой...

Я играю на гармошке
У прохожих на виду.
К сожаленью,
День рожденья -
Только раз в году.

(Юрий Кувалдин пропел в микрофон часть песни крокодила Гены на стихи Александра Тимофеевского.)
Автор этой песни, стихов этой песни, присутствует здесь, в зале. Это - Александр Павлович Тимофеевский, чью выдающуюся книгу “Песня скорбных душой” мне довелось издать в 1998 году, в прошлом веке. Александр Павлович Тимофеевский!
(Аплодисменты.)

Александр ТИМОФЕЕВСКИЙ:
Дорогой Юрий Александрович Я вам желаю писать и издавать новые свои книги и издать новый свой десятитомник, а также продолжать издавать ваших любимых авторов.
А “Наша улица” движется в направлении... она все больше и больше движется к нашей улице, к той, туда, где мы были пацанами. Вот та наша улица... она нас всегда защищала. Мы знали, что она нас никогда не подведет и никогда не изменит нам.

Юрий КУВАЛДИН:
Наша улица - дом родной...

Александр ТИМОФЕЕВСКИЙ:
Точно. Дело в том, дорогие друзья, что я сейчас по семейным обстоятельствам нахожусь в психушке. Но нас выпускают оттуда. И вот сегодня мне разрешили прийти сюда, на воскресенье. Завтра я опять туда вернусь. И поэтому я прочту стихи от имени нашей 6-й палаты, они обращены к юбиляру Юрию Кувалдину.
Эпиграф: “Что они делают со мною! Они льют мне на голову холодную воду. ...С одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют”. Гоголь. “Записки сумасшедшего”.
(Александр Тимофеевский читает свое стихотворение “Песня скорбных душой” из своей одноименной книги, которую Юрий Кувалдин издал ему в издательстве “Книжный сад” в 1998 году.)

Нас свезли в Строгино или Мневники,
В типовые вселили дома,
И живут в тех домах шизофреники,
И не знают, что сходят с ума.

Неизвестно, как это случается.
Вдруг случается, нас не спрося,
С тем случается, с этим случается,
И безумеет нация вся.

Колдуном наши души похищены,
Заморожены в первом кругу,
Может, все мы в России Поприщины,
Да о том никому ни гу-гу.

Нам одели халатики серые,
Завязали узлом рукава,
И мы сами не знаем, что делаем,
И не те повторяем слова.

А под окнами ходит униженно
Мать Россия с котомкой своей,
Чтоб на нас посмотреть, на остриженных,
На убогих своих сыновей.

Пожалей ты детей неутешенных!
Что ж они нам вздохнуть не дают!
И лапшу все нам на уши вешают,
И все воду на голову льют!

Где ж ты, где ж ты, полоска бетонная?
Где ж ты, линия взлетных огней?
Где ж ты, темная ночка бездомная?
Где ж ты, резвая тройка коней?

В небе снежное месиво месится
Над простором российских полян.
Черти прятки затеяли с месяцем,
Под ногами клубится туман.

Мы летим над родной аномалией,
Где магнитная скрыта руда.
К нам вот с этого света подалее,
Чтоб его не видать никогда!

Вот выносят нас кони заветные
Прямо к морю, и в блеске луны
Сосны темные, рыла ракетные
И Италия с той стороны.

Ходят по морю волны, как пленники,
Бьют о берег, и всюду одно:
И у нас, и в Италии - Мневники,
И с обеих сторон Строгино.

(Аплодисменты, крики “Браво, Саша! Браво!”)

Юрий КУВАЛДИН:
Очень хорошо на этой сцене себя будет чувствовать один из ведущих современных драматургов и мой любимый писатель, он по совместительству - юморист, Андрей Яхонтов!
(Аплодисменты.)

Андрей ЯХОНТОВ (обращаясь к Юрию Кувалдину):
Генералиссимус, можно я так к вам буду обращаться? (Смех в зале.) Я прочитаю стихи в русле этого вечера.
(Андрей Яхонтов спокойным голосом читает стихи.)

Но я еще дойду до Ганга,
Но я еще умру в боях,
Чтоб от Италии до Англии
Сияла Родина моя.

Не до ордена -
Была бы Родина.

В этих строках я выделяю слово Родина. Что может подарить автору замечательного великого романа “Родина” (Юрию Кувалдину) автор небольшого романа “Любитель крепкого чая” (Андрей Яхонтов)? Ну, конечно же, вот такую пирамиду, составленную из чая. (Андрей Яхонтов преподносит Юрию Кувалдину набор коробок чая в зеленых упаковках, выстроенных пирамидой. - Н. К.) Его фасовали... этот китайский чай фасовали в Лондоне, для того, чтобы он был продан в России. В этом отразилось все то, о чем сейчас говорил Александр Павлович Тимофеевский, мой сосед по Мневникам: бред экзистенциальной нашей жизни. (Смех в зале.) Но я хочу сказать, что этот подарок, Юрий Александрович, глубоко символичен. Ну, во-первых, этот чай, как мы тут говорили, как я тут говорил, фасовали в Лондоне. И я хочу, чтобы ваша литературная известность, известность, популярность вашего романа “Родина” и других ваших прекрасных книг, “Философия печали”, я постоянно ее перечитываю, распростерлась далеко от Индийского океана (смех в зале) до Темзы, и дальше, может, куда-нибудь к Аляске, ну и, конечно, в Китае тоже. Этот чай, как вы видите, упакован в зеленые пачки. В этом есть какой-то символ, на мой взгляд, и поэтому мое пожелание вам будет таким: побольше зеленой молодежи и побольше финансовой зелени вам в будущий год! (Смех в зале.) Это знаменитый чай, который пил Мао Дзе Дун (смех в зале), а также его пил Фрадков во время своего последнего визита в Италию (смех в зале), этот чай носит номер 603. Очень ярко прозвучали, конечно, здесь пожелания Тимофеевского о том, чтобы вы издали свой 10-томник, и Ковальджи - о том, чтобы вы издали 100-томник... А мое пожелание будет таким, Юрий Александрович: чтобы вы за последующие годы издали 603 книги (смех в зале) и чтобы все они были у всех, кто сегодня собрался на ваш юбилей, чтобы все они были у всех в их личных библиотеках, с дарственными надписями. (Смех в зале.) Ну а базируется вот эта пирамида чая вся на отечественном шоколаде. И, конечно, вы понимаете, Юрий Александрович, что недаром он называется “Вдохновение” и недаром я рыскал по всем магазинам, чтобы его найти. Что можно пожелать вам, кроме вдохновения? Я от души поздравляю вас и желаю вам счастья в вашем гигантском подвижническом труде, в издательском и в писательском, за письменным столом. И хочу сказать вам, что последний номер вашей улицы (№ 11-2006) - он уникален, конечно... Он говорит о том, что шаг за шагом вы идете все дальше и дальше, по чеховским каким-то заветам... И если у Набокова есть “Приглашение на кастинг”, то у вас уже по-чеховски коротко: “Кастинг”. Я восхищен вами, Юрий Александрович.
(Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
Приглашаю Андрея Яхонтова на чай. Будем 603 раза пить чай.

Слава ЛЁН:
А нас?! (А нас вы приглашаете?)

Юрий КУВАЛДИН:
Всех!
У меня есть хороший товарищ, прекрасный тенор Анатолий Шамарадин. Сейчас он споет две песни - “В городском саду” и “Моя любимая”. В свое время Анатолий Шамардин был солистом в оркестре Леонида Утесова. Пел песни народов мира. Анатолий Шамардин! И музыкант Анатолий Кузнецов...
(Анатолий Шамардин играет на гитаре и поет песню Фатьянова и Блантера “В городском саду играет духовой оркестр...”, а потом - песню Долматовского и Блантера “Моя любимая”, Анатолий Кузнецов аккомпанирует ему на мандолине. После каждой песни в зале звучат аплодисменты и крики “Браво!”.)

Юрий КУВАЛДИН:
К моему юбилею у меня вышло мое собрание сочинений, десятитомное. Те гости вечера, которые приехали сюда из дальних городов, сегодня получат его... Олег Хафизов из Тулы приехал. Молодец. Замечательный, кстати, прозаик. Недавно я напечатал большую его вещь... Он систематически и постоянно работает. У меня есть и другие великолепные его вещи. Я буду и дальше печатать его. А послесловия и комментарии ко всем моим томам написала Нина Краснова. И мне кажется, что Нина Краснова подчас даже более тонко и более глубоко, чем я, понимает то, что я написал. Это бывает иногда с писателями. То есть я чего-то такое спонтанно написал и не понимаю - чего. А они находят там новые и новые смыслы. Поэтесса Нина Краснова.
(Аплодисменты.)

Нина КРАСНОВА:
В календаре ИТАР ТАСС под названием “Главные культурные события 2006 года” напечатаны на одной странице 2 информации. В одной написано, что в ноябре исполняется 60 лет писателю Юрию Кувалдину. А в другой информации, на этой же странице, написано: ...и 295 лет Ломоносову. (Смех в зале.) На первый взгляд, такое сочетание, такое соседство - Кувалдин и Ломоносов - кажется странным. А на самом деле оно, наверное, не случайно. Юрий Кувалдин родился в Москве в “Славянском базаре”, а учился вместе с Ломоносовым в одной школе, но, правда, Ломоносов учился там тремя веками раньше, в здании Славяно-греко-латинской академии, там же еще и Тредиаковский учился, и Кантемир. И все это определило судьбу Юрия Кувалдина. Равняясь на великих, он тоже с малых лет стал писать стихи, прозу, рассказы, повести, романы... И по принципу Юрия Олеши “ни дня без строчки” пишет и пишет всю жизнь... И он как сам о себе говорит? - “Все человеческое мне чуждо”. Он говорит это в том смысле, что многие люди тратят, разменивают свою жизнь на какие-то такие мирские проходящие удовольствия, а Кувалдин посвящает свою жизнь литературному труду. Для Кувалдина самая главная радость - это творчество, а не что-нибудь еще. И он в какой-то степени похож на крестьянина... сейчас я скажу - чем. Как хороший крестьянин создает свое натуральное хозяйство, так и Кувалдин создал свое натуральное литературное хозяйство. То есть, идя по жизни, по кремнистому литературному пути, он понял, что писатель должен иметь все свое: он должен иметь свою машинку, свой компьютер, свое издательство, свой журнал. И вот он создал свое издательство “Книжный сад” и свой журнал “Наша улица” и печатает там себя и тех авторов, которые ему нравятся. И написал целых 10 томов собрания сочинений. И, пока издавал их, написал еще 10. Он - просто гигант в литературе. Я прочитала все 10 томов, поскольку писала свои комментарии к ним, и я вижу, какой это писатель, - великий, я скажу. И кто будет читать собрание сочинений Юрия Кувалдина, тот не только получит удовольствие, но и откроет для себя нового классика нашей современной литературы. У нас много раскрученных “классиков” в кавычках. Юрий Кувалдин - не раскрученный, но тем больше будет удовольствия для всех читателей, когда они такого писателя для себя откроют. И вот сейчас я прочитаю просто две свои строфы, которые я посвятила Юрию Кувалдину.

Он - один такой у нас в литературе.
Он кувалдой путь к бессмертью пробивает.
Он - герой великих дел, Геракл в натуре,
И всегда в отличной форме пребывает.

Высший орден должен быть ему присвоен.
Жизнь без подвигов - смешнее анекдота.
И один, как говорится, в поле воин,
Если он притом - Кувалдин, а не кто-то!

(Аплодисменты. Юрий Кувалдин на ступеньках около сцены целует Нину Краснову в щеку.)

Юрий КУВАЛДИН:
Огромную работу проводит Фонд социально-экономических и культурных программ, много лет подряд он организовывает в Липках совещания молодых писателей всей России. Это огромный труд. Даже просто собрать людей на какое-то мероприятие - это огромный труд. Чтобы собрать людей на этот вечер, я сделал 150 звонков людям. Представляете? Каждого из 150-ти приглашал на свой вечер. Я говорю, например, кому-то из них: “Я приглашаю вас на свой вечер”. - А он мне говорит: “А у меня радикулит”. - Я говорю: “Я вам сочувствую. Мой долг вас пригласить, а ваше дело - принимать соответствующее решение...”. Поэтому я знаю, та работа, которую проводит Фонд, это титаническая работа. Лучшие писатели из лучших журналов и издательств проводят в Липках семинары. Фонд выпускает ежегодники с произведениями участников совещания. Лучшие произведения публикуются в лучших журналах. А в прошлом году один из участников семинара - Денис Гуцко - получил Букеровскую премию. То есть это наглядный, весомый результат деятельности Фонда в направлении работы с писателями. Я вижу в этом зале (там, в глубине зала он сидит), Президента Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, Главу Администрации первого Президента России Бориса Николаевича Ельцына - Сергея Александровича Филатова, “творца новой России”, как я его называю. Если бы не было того периода, у основания которого он стоял, периода, когда писатели получили полную свободу, то меня бы не было. Потому что только благодаря тому периоду я - без всякой цензуры и без чьего бы то ни было разрешения - издаю свой журнал, издаю книги. И Сергей Александрович Филатов продвигает тех авторов, которых я ему предлагаю. Сергей Александрович Филатов!
(Аплодисменты.)

Сергей ФИЛАТОВ:
Добрый вечер, дорогие друзья. Правда, друзей мне сейчас (когда я стою на сцене), не видно, тут свет прожекторов бьет мне в глаза. Но от этого у меня еще теплее на сердце становится. Вы знаете, как в этом мире все распределено. Кто-то пишет книги, кто-то издает их, кто-то продает, кто-то читает, кто-то собирает их, кто-то фотографирует писателей... У каждого свое дело, свой участок работы. Когда я первый раз встретил Юрия Александровича и понял, какой он исключительный (универсальный) человек, я был страшно поражен. Я увидел, что он в одном лице - все: в одном лице он и собиратель книг и авторов, в одном лице и издатель, и главный редактор журнала, в одном лице и писатель... Я всегда удивлялся тому, как он все умеет делать, и как он все делает добротно и талантливо. И, более того, он нашел такую связку потрясающую между литературой и живописью, когда его книги сопровождаются творчеством его сына Александра Трифонова, художника, изумительными картинами, которые много раз были оценены теми людьми, которые приходили на его выставки и смотрели их. И сама книга, каждая книга, оформленная этими картинами, она зовет читателей туда, в глубь книги, прочитать все, что там написано. Я думаю, что наш век вообще очень сложный, время такое тяжелое, жуткое, жестокое порою бывает, люди заняты своими проблемами, многие опускают руки, отчаиваются, многим не до литературы и искусства... И вот в этот период времени появляется такой человек, который творит добро. Он это делает даже не ради какой-то прихоти своей. Он это делает действительно от всей своей души, от всей своей глубочайшей души, от желания увидеть новых писателей, увидеть новые интересные мысли, увидеть вообще интересных новых людей. И когда он видит нового перспективного автора, то, как рыбак, сразу - раз его на крючок! и тут же начинает вести свою обработку этого автора, растить, развивать его, печатать его вещи в своем журнале, до тех пор, пока все это не выйдет отдельной книгой... Юрий Александрович, дорогой мой, творите это добро дальше. Нам нужно, нам очень важно и очень хочется верить в то, что вокруг нас добра будет больше и больше. И я думаю, что оно все равно победит. Мы никуда от этого не денемся. Но вашими усилиями и усилиями таких людей, как вы, которых вы заражаете своей работоспособностью, заражаете своим примером, можно сделать очень много добра в этом мире. Я думаю, что это для нашей страны сегодня - самое важное, и для людей в особенности. Я вам желаю в вашем молодом возрасте всего самого лучшего, и желаю вам хорошего здоровья и вот этой энергетики, которая есть в вас, и энергии, которая помогает вам создавать свои прекрасные вещи... Мы вам на ваш юбилей свои подарки принесли, а вы нам - свои... тома, собрание своих сочинений. Спасибо вам большое.
(Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
Сергей Александрович, в числе моих достоинств вы отметили то, что книги моего издательства и книги из серии “Новые писатели” Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ оформляются иллюстрациями моего сына, художника Александра Трифонова, которого Слава Лён окрестил лидером Третьего русского авангарда и которого я теперь и называю так... Лидер Третьего русского авангарда - художник Александр Трифонов!
(Аплодисменты.)

Александр ТРИФОНОВ:
Мне очень приятно поздравить Юрия Кувалдина с днем его рождения и с юбилеем именно здесь, в Театре на Таганке, и отметить то, что это очень символично: то, что Юрий Кувалдин проводит свой вечер не в ЦДЛ, в отличие от других писателей, которые обычно проводят там свои вечера, а, как писатель-мастер театрального перевоплощения, он делает это на сцене замечательного авангардного Театра на Таганке. Для меня тоже большая честь - представить здесь, на сцене этого Театра, свои картины, и не только на сцене, но и в фойе... когда вы проходили по фойе, то могли там видеть их. Всем известен огромный вклад Юрия Кувалдина в русскую литературу. Помимо того, что он сам является прекрасным писателем, он на протяжении уже многих лет издает журнал “Наша улица”, выпускает книги современных авторов, именно современных, только за последние годы выпустил десятки книг. И параллельно с этим он популяризирует литературу в средствах массовой информации, популяризирует своих авторов, то есть он занимается активной, активнейшей пиар-работой. Мне хотелось бы напомнить один эпизод из его биографии, который не всем известен. Это было в 1996 году, когда на улице Большая Ордынка, в квартире Ардовых, где в свое время подолгу жила, останавливалась Анна Андреевна Ахматова, Юрием Кувалдиным была отреставрирована эта квартира и там была открыта экспозиция, посвященная Ахматовой и другим замечательным людям, посещавшим эту квартиру, Пастернаку, Бродскому, Тарковскому и многим-многим другим. Ахматовка, как это место стало называться, стало ярким местом литературной жизни Москвы. По субботам мы проводили там вечера. У нас бывали Евгений Рейн, Наталья Горбаневская, Лев Аннинский, поэт Евгений Блажеевский... И это место многие из вас помнят, кто бывал там. Оно стало таким ярким этапом в жизни и творчестве Юрия Александровича Кувалдина. В качестве подарка Кувалдину я хотел бы прочитать стихотворение любимого им поэта Евгения Блажеевского, книгу которого “Лицом к погоне” он издал в 1995 году.

Веселое время!.. Ордынка... Таганка...
Страна отдыхала, как пьяный шахтер,
И голубь садился на вывеску банка,
И был безмятежен имперский шатер.
И мир, подустав от всемирных пожарищ,
Смеялся и розы воскресные стриг,
И вместо привычного слова “товарищ”
Тебя окликали: “Здорово, старик!”
И пух тополиный, не зная причала,
Парил, застревая в пустой кобуре,
И пеньем заморской сирены звучало:
Фиеста... коррида... крупье... кабаре...
А что еще нужно для нищей свободы? -
Бутылка вина, разговор до утра...
И помнятся шестидесятые годы -
Железной страны золотая пора.

(Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
Да-а, вот и Женю Блажеевского мы помянули. Он умер в 1999 году. Похоронен на Троекуровском кладбище.
Сейчас я приглашаю на сцену ансамбль! - “Кантикум”! Кажется, он так называется. Руководит им Анна Ветлугина, выпускница Московской консерватории имени Чайковского. Но не тем она для меня замечательна, что она выпускница Московской консерватории имени Чайковского, - она замечательна для меня тем, что она великолепный прозаик. Сначала, когда она пришла в журнал “Наша улица”, она писала несколько в другом ключе, чем сейчас, - она писала в том ключе, в котором писала вся наша молодежь, с некоторым таким стебом, от первого лица, без проработки характеров, образов. А проза - это очень сложная работа по переложению мыслей в образы. Это, грубо говоря, мышление в образах. Это не мною придумано, это придумано Белинским. И я с ним в этом согласен. Аня Ветлугина сейчас пишет серьезнейшую, великолепную прозу. Перелом в творчестве у нее наступил года три назад, когда я с ней побеседовал и в общем-то объяснил ей кое-какие секреты мастерства. Я почувствовал, что у нее есть глубины души, которые она как-то скрывает от читателей за внешним. И вот она пошла в глубь себя, и стилистически это сразу стало выливаться у нее в новые для нее вещи. Переломом в творчестве у Ани Ветлугиной стала ее “Черная “Волга”, я почувствовал это, когда прочитал эту вещь. И теперь, когда она передает мне последующие свои вещи, я вижу, что она постоянно растет.
Чтобы узнать писателя, нужно читать его. Как вот некоторые не знают меня, потому что не читают меня. Они знают меня биологического: вот Юра, Юрий Александрович Кувалдин... а кто я - они не знают, и близкие не знают. Чтобы они узнали меня, я могу удалиться, исчезнуть... А я исчезну, мы все исчезнем, мы все туда (в загробную жизнь) идем... Чтобы узнать писателя, нужно открывать его (его книгу или журнал, где опубликованы его вещи) и читать, по буковке, по строчке. Тогда писатель будет понят.
Я вообще провожу некую аналогию между человеком и компьютером, эта аналогия довольно-таки поверхностная, но во всяком случае она довольно-таки понятная. Грубо говоря, человек - это компьютер. Все мы - абсолютно одинаковые от рождения. Но каждый загружается своей программой: один - загружается чернушкой с порнушкой, а другой - Кантом с Достоевским. И каждый стремится к свободе для выражения самого себя. И вот благодаря таким людям, как Сергей Александрович Филатов, которых я называю людьми первого этапа новой русской революции, сейчас наступило такое время, которое дало людям свободу для выражения самих себя. Здесь наши с ним устремления к этому соединились. Я всю жизнь мечтал быть независимым. Я - автор, я - писатель. Почему я с кем-то должен согласовывать свои произведения и выслушивать от каких-то сотрудников редакций, как нужно писать? А я постоянно, приходя в ту или другую редакцию, слышал, как какой-нибудь мудак, извините за выражение, говорит мне: нужно писать так, а не так, как ты пишешь. А я ему отвечаю: создай свое издательство и пиши сам. А он писать-то не умеет, оказывается. Он - редактор, и он говорит, что он знает, как нужно писать. Только тот, кто преодолел период молчания (замалчивания) и непечатания тебя в советский период, только тот настоящий писатель... Тот наконец-то понял, что ни с кем ничего не нужно согласовывать, а нужно написать книгу, отнести ее в типографию и дать читателю. Собственно говоря, критик Владимир Лакшин и вычертил такой треугольник, в котором существует писатель... Кирилл Владимирович, это я к вам обращаюсь (Юрий Кувалдин обращается к Кириллу Ковальджи. - Н. К.)... вы помните?.. У него была статья, такой треугольник: “Писатель - читатель - критик”. Да? Вот такой треугольник. Там как бы нет редактора. Вот в этом пространстве мы и должны существовать. Так что мы живем в счастливое для себя время, когда свобода творчества близка к тому абсолюту, к которому стремится каждый художник. Здесь, конечно, встает вопрос о мастерстве и о постоянном росте автора. Естественно, я в своем журнале постоянно поднимаю планку отбора авторов и рукописей. Потому что в первое время, чего греха таить, когда я только создал журнал, я открыл ворота настежь и запустил туда всех, кто умеет что-то писать. Я был нагружен ворохами рукописей. И из всего этого я отбирал, отбирал лучшее, что там было. Журнал издается ежемесячно уже восемь лет. И с течением времени я многим слабым авторам перекрыл доступ туда. Потому что я вижу, что тот уровень, на котором они работают, он недостаточен для того, чтобы соответствовать моему взгляду на литературу. Но это не значит, что тому человеку я вообще перекрыл путь в печать. Если раньше нам некуда было идти, когда редакторы возвращали нам наши рукописи, то теперь каждый может найти свою редакцию, которая напечатает его... Если раньше я пришел, скажем, в “Юность”... а дальше куда было идти? В “Новый мир” и все... или уже тогда в самиздат. И все. Вот где была свобода, в самиздате: там все сами писали, сами себя печатали и сами себя читали.
И вот один, так сказать, из примеров моей селекционной работы, моего жесткого отбора авторов для журнала, - это вот Аня Ветлугина. Она в общем-то давно, кажется, в 2000 году, свои первые вещи мне приносила. И вот буквально за шесть лет стал ощутим результат, качественный сдвиг в ее творчестве. Потому что она выполняет те литературные требования, которые я предъявляю к автору. И я вижу, что она систематически работает, по принципу: ни дня без строчки. Многие говорят, что не нужно работать по принципу: ни дня без строчки, что это все - для графоманов. Ничего подобного. Писать каждый день - это писателям так же нужно, как футболистам - играть и тренироваться каждый день. Как футболистам ЦСКА. Кстати, моя любимая команда ЦСКА вчера стала вчера досрочно чемпионом России по футболу - как бы преподнеся мне тем самым подарок к юбилею.
Анна Ветлугина будет говорить языком музыки!

Анна ВЕТЛУГИНА:
Ну, сначала я скажу простым человеческим языком. Большое спасибо! Я хочу сказать спасибо Юрию Александровичу за то, что он показал мне тропки, которые приводят в литературу. По ним еще надо много и много идти. Но я очень благодарна Юрию Александровичу за то, что он показал мне их...
Ансамбль “Кантикум” обычно поет духовную музыку, по преимуществу духовную, католическую. Я работаю в католическом кафедральном соборе. И мы с ансамблем часто поем, играем духовную музыку. Но сегодня, принимая во внимание пожелание Юрия Александровича, мы будем петь другую, в веселом стиле.
Я хочу пожелать Юрию Александровичу света и радости. Каждый настоящий писатель несет людям свет, больший или меньший. Но не у каждого писателя есть тот свет, который освещал бы саму его жизнь. Я желаю, чтобы у Юрия Александровича был свет в душе, который освещал бы его собственную жизнь.
Первое произведение, которое сейчас исполнит ансамбль “Кантикум”, называется “Неизвестная песня Александра Вертинского для женского голоса”...
(Ансамбль исполняет песню “Неизвестная песня Александра Вертинского для женского голоса”.)

Анна ВЕТЛУГИНА:
И вторая песня - по латыни. Юрий Александрович не велел нам петь по латыни, а просил нас петь по-русски. Сейчас прозвучит “Песня Вагантов” в переводе Льва Гинзбурга.
(Ансамбль исполняет “Песню вагантов” в переводе Льва Гинзбурга.)

Юрий КУВАЛДИН:
Многие знают, что Кувалдин стихов не печатает. Не печатает он их по той простой причине, что я слишком люблю поэзию и написал книгу “Улица Мандельштама”.
(Юрий Кувалдин читает наизусть свое любимое стихотворение Осипа Мандельштама.)

Я скажу тебе с последней
Прямотой:
Все лишь бредни - шерри-бренди, -
Ангел мой.

Там, где эллину сияла
Красота,
Мне из черных дыр зияла
Срамота.

Греки сбондили Елену
По волнам,
Ну, а мне - соленой пеной
По губам.

По губам меня помажет
Пустота,
Строгий кукиш мне покажет
Нищета.

Ой ли, так ли, дуй ли, вей ли,
Все равно;
Ангел Мэри, пей коктейли,
Дуй вино.

Я скажу тебе с последней
Прямотой:
Все лишь бредни - шерри-бренди, -
Ангел мой.

Вот кто такие стихи принесет мне, тот может рассчитывать на то, что они будут напечатаны в журнале “Наша улица”. Но это я говорю не в укор следующему оратору, я сейчас имею в виду выдающегося прозаика, которого знают пока только в очень узком кругу, но который дает фору многим писателям-”деревенщикам”. У него именно деревенская проза, написанная хорошим, интеллигентным московским языком. Так вот он впервые пожаловал в мою редакцию и принес мне свои стихи, не зная этого моего прикола - того, что я не печатаю стихов. Я сказал ему: “Не-е, я стихов не печатаю”. Но он не испугался и взял и в следующий раз принес мне свои верлибры, которые записал прозой... И я так читал все это, не подозревая о том, что это верлибры, и думал: как хорошо! как автор чувствует ритм и все такое... Но при этом он дал мне и прозу, такую прозу, в которой очень трудно чего-либо добиться. Она была на деревенскую тему и была посвящена какой-то очередной дате победы, но была написана так хорошо, по такому живому следу, с ощущением земли, картошки, каких-то огурцов, всей этой жизни деревенской... Я сразу увидел, что он - художник. Теперь уже прошло года два с того времени. Я выпустил большую книгу прозы этого человека. И я удивился, как за столь короткий период можно было написать такой большой объем. И сейчас этот автор уже приходит ко мне и говорит: “Юрий Александрович, я уже еще две книги написал...” То есть это - Сергей Иванович Михайлин! Который был Михайлин, а стал у меня в моем журнале - Михайлин-Плавский (из Плавского района российской глубинки. - Н. К.) . Я еще, помимо всего прочего, крещу своих авторов, даю им вторые имена (фамилии), чтобы никто не путал моих авторов с их однофамильцами. Потому что нужно в литературе занимать свое единственное место в литературе. Я сам по паспорту - Трифонов. Но я печатаюсь как Кувалдин. Потому что мне дорогу и кислород перекрыл советский писатель Юрий Валентинович Трифонов. А я не хочу быть в литературе вторым Трифоновым. А вот есть такие деятели, которые все в телевизоре сидят... Виктор Ерофеев (в “Апокрифе”. - Н. К.)... Я ему говорю: “Витя, возьми себе псевдоним. У нас уже есть один Ерофеев - Веничка. Зачем нам второй Ерофеев?”. Нет, он делает вид, что не слышит нас. Сидит за забором телевизора и думает, что он представляет литературу. Сам едва сносно пишет. Мне когда-то, в 1988 году, внучка Молотова Надя Скрябина предлагала напечатать в “Московском рабочем” его книгу “Русская красавица”. Я ее прочитал, сказал: “Нет, это ниже среднего уровня”.
Итак - Сергей Иванович Михайлин-Плавский!

Сергей МИХАЙЛИН-ПЛАВСКИЙ:
Мне хочется от всей души, от всего искреннего сердца поздравить Юрия Александровича Кувалдина с его юбилеем, этого выдающегося писателя, философа, издателя, который возвратил из небытия журнал “Наша улица” и с с помощью этого журнала возвращает из небытия и нас, неизвестных литераторов России. Юрий Александрович Кувалдин, я считаю, является собирателем современной русской литературы. Он - великий труженик, большой писатель, он работает как вол. Он и нам всем всегда говорит, когда мы приходим к нему в офис, в редакцию журнала “Наша улица”: “Пишите, работайте, ибо вы работаете на бессмертие. А я вам немножечко помогаю”. И это так. Где можно найти или встретить издатели или редактора, который учил бы своих авторов мастерству прозы? Кроме как в редакции журнала “Наша улица”, я нигде не встречал. При любом нашем посещении редакции авторами Юрий Александрович Кувалдин, я бы сказал, проводит с нами беседы, но эти беседы в конце концов оборачиваются семинарами по мастерству прозы. И мне эти семинары очень много дали. И вот та моя книга, “Гармошка”, которую упоминал Юрий Александрович Кувалдин... я никогда не мечтал о ней и вряд ли собирался быть прозаиком. Но когда я впервые был напечатан в журнале “Наша улица” и потом пришел еще раз в редакцию, Юрий Александрович сказал мне: “Напиши про избу”. И все, и больше никаких слов он мне не сказал. Я долго думал, как мне написать про избу. Потом сел и написал “Изба - судьба”. Про свою деревенскую избу, которая пришла в негодность после войны и на месте которой в 1947 году мой отец, инвалид войны, с одной рукой, начал рубить новую избу. Всю эту историю я и написал в своем рассказе. И, к моему удивлению, все это Юрий Александрович напечатал в журнале, без единой поправки. И я стал писать новые рассказы и за два года написал книгу “Гармошка”, которую он издал. Я за это бесконечно благодарен ему. И прошу, видимо, от всех нас, выдернутых им из небытия: Юрий Александрович, дорогой, возьмите нас с собой в бессмертие!
(Аплодисменты, смех.)

Юрий КУВАЛДИН:
Саша Трифонов сказал о пиаре, которым я занимаюсь. Ну, мне в этом помогают мои старые друзья. В частности, мой замечательный друг, великолепный журналист, Золотое перо “Российской газеты”, который постоянно бывает на всех наших мероприятиях и старается отразить их в газете, когда ему удается пробиться на полосу газеты, он пишет самые лучшие материалы о “Нашей улице”... Юрий Крохин! В частности, в этом году у Саши Трифонова была в галерее А-3 новая выставка - “Шостакович. Болт”, в честь 100-летия Шостаковича. И Юрий Крохин написал о ней, сделал замечательный репортаж с выставки. А сегодня он проанонсировал в “Российской газете” наш фильм “Юрий Кувалдин. Жизнь в тексте”. И сейчас на сцену выйдет Юрий Крохин!

Юрий КРОХИН (начинает с того, что читает наизусть стихи Осипа Мандельштама):

Еще далеко мне до патриарха,
Еще на мне полупочтенный возраст,
Еще меня ругают за глаза
На языке трамвайных перебранок,
В котором нет ни смысла, ни аза:
Такой-сякой! Ну что ж, я извиняюсь,
Но в глубине ничуть не изменяюсь.
Когда подумаешь, чем связан с миром,
То сам себе не веришь: ерунда!
Полночный ключик от чужой квартиры,
Да гривенник серебряный в кармане,
Да целлулоид фильмы воровской...

Эти стихи Мандельштама я напомнил потому, что, наверное, именно со стихов Осипа Эмильевича Мандельштама началась когда-то наша дружба с Юрием Александровичем Кувалдиным, которая длится и поныне, уже тому насчитывая, наверное, больше двадцати лет. Тут о нем было сказано, наверное, все, и добавить к этому мне больше нечего. Слова были сказаны хорошие, искренние. В тех своих публикациях, которые были посвящены ему, я отмечал и старался подчеркнуть в нем то, что меня больше всего в нем восхищает: его невероятная, исступленная одержимость в литературе, невероятная преданность литературе и всему, что с ней связано. Собственно говоря, у меня такое ощущение, что Кувалдину неинтересно в жизни ничего, кроме литературы. И это прекрасно! Юрий Александрович, мои сердечные поздравления тебе!
(Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
Есть в зале поэт, с которым мы знакомы больше тридцати лет, наверное. Мы даже одно время жили с ним рядом, там, где он сейчас живет. Я имею в виду замечательного поэта Вячеслава Куприянова, который сейчас живет на улице академика Павлова, дом сорок. Правильно, Слава? Когда я иногда приглашал Славу на вечера “Нашей улицы”, он говорил мне: “Старик, завтра я уезжаю...” - то ли в Берлин, то ли в Лондон... И это стало уже притчей во языцех. Я ему уже в течение десяти лет звоню и приглашаю его на какие-нибудь вечера, а он говорит: “Старик, завтра я уезжаю в Америку...” Или когда я звоню ему в следующий раз и приглашаю его прийти на вечер, он говорит: “Нет, ты знаешь, сейчас я уезжаю в Прагу...” Но наконец-то Слава попал на мой вечер. И я с удовольствием предоставляю ему слово. Поэт, переводчик и мой хороший друг.

Вячеслав КУПРИЯНОВ:
Со слов Юрия Кувалдина, который говорит, что я все время езжу куда-то за границу, туда-сюда, у людей может сложиться несколько неправильное представление обо мне, может возникнуть впечатление, что я не поэт, а какой-нибудь тайный агент...

Нина КРАСНОВА:
...с партийным заданием (со спецзаданием)...

(Смех в зале.)

Вячеслав КУПРИЯНОВ:
Кстати, я сегодня я приехал сюда из Петрозаводска. Замечательный город. Я бы с удовольствием прочитал здесь какое-нибудь свое стихотворение, но выбор стихотворения всегда труден для меня. Поэтому я прочту один перевод, который весьма подойдет под это замечательное событие, ради которого мы пришли сюда. Это мой любимый австрийский поэт Эрнст Лянде. Стихи его довольно просты, но они немножко требуют особого исполнения. Эрнст Лянде был человек-оркестр. И самое главное - это то, как он читал свои стихи, это было совершенно неподражаемо. Так вот - Эрнст Лянде. Перевод с австрийского языка. Посвящение Кувалдину.

Когда мне двадцать было,
Когда мне двадцать было...
Когда мне тридцать было,
Когда мне тридцать было...
Когда мне сорок было,
Когда мне сорок было...
Когда мне пятьдесят было,
Когда мне пятьдесят было...
И вот теперь мне шестьдесят...
Теперь-то все и начинается.

(Аплодисменты. Вячеслав Куприянов дарит Юрию Кувалдину свою новую книгу - роман в прозе. Говорит, обращаясь к Юрию Кувалдину.)
У тебя уже есть несколько моих поэтических книг. Но вот это - мой первый роман, который наконец вышел, и - мой портрет там.
(Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
Слово предоставляется замечательному писателю, в некотором роде даже сатирику, поскольку-поскольку в “Нашей улице” я печатал его ремейк гоголевского характера. Александр Хорт.
(Аплодисменты.)

Александр ХОРТ:
Дорогой Юрий Александрович! Очевидно, к числу ваших достоинств следует отнести и то, что вы включаете в свой круг, в круг журнала “Наша улица”, людей с хорошим вкусом. Когда я узнал о вашем дне рождения, я с ужасом подумал: сколько человек, сколько людей начнут там на все лады перепевать: на нашей улице праздник! на нашей улице праздник! Но - нет, ничего этого не случилось. Все поздравления здесь - оригинальны. И это объясняется еще, наверное, и тем, что вы создали не улицу - вы создали мир, вы создали вселенную, в которой комфортно находиться и постоянным жителям-авторам этого журнала, и уютно - туристам в хорошем смысле этого слова, читателям. И спасибо вам огромное за это. Счастья вам, Юрий Александрович!
(Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
Анатолий Шамардин! У него есть еще одна песня в запасе - моя любимая. Нет не “Моя любимая”, которую он уже пел (на стихи Евгения Долматовского). А еще одна песня, любимая мною, на стихи Алексея Фатьянова, моего любимого поэта, “Где ж ты, мой сад”. Поет Анатолий Шамардин! И аккомпанирует ему Анатолий Кузнецов!
(Аплодисменты. Анатолий Шамардин поет песню Фатьянова и Соловьева-Седого “Где ж ты, мой сад” и аккомпанирует себе на гитаре. А мандолинист Анатолий Кузнецов аккомпанирует ему на мандолине. Аплодисменты зала и крики “Браво!”)

Юрий КУВАЛДИН:
Так, к нам на вечер приехала Елена Дунская (с опозданием)! Но ей пока нужно настраивать свои инструменты. У нее тоже свой ансамбль. Будут замечательные песни, в том числе блатные, в том числе “Матросская тишина”. А сейчас пока Леша Воронин споет мое любимое “Пивное танго”.
(Алексей Воронин поет свою песню “Пивное танго”: “На Красной площади - дождь, // Погодка для англичан. // И на душе моей тоже // А ля Лондон - туман. // Я выпил “Балтики-семь” в каком-то левом “Бистро”... и т.д. Аплодисменты, крики “Браво!”.)

Юрий КУВАЛДИН:
А вот еще у него есть прекрасная песенка - “Лесенка под облака”.
(Алексей Воронин поет свою песню “Лесенка под облака”: “Я вижу вон течет река, // Над нею паутинкой тонкой // Лесенка под облака, // И это никакой не сон...”. Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
Слово режиссеру фильма “Юрий Кувалдин. Жизнь в тексте”, а также писателю - Ваграму Кеворкову!
(Аплодисменты.)

Ваграм КЕВОРКОВ:
Вы знаете, когда мы делали фильм “Юрий Кувалдин. Жизнь в тексте”, а делали мы его, конечно, вместе с Юрием Кувалдиным, я так присматривался к этой удивительной человеческой матрице по имени Юрий Кувалдин и все думал: надо ж как он многогранен, и какое у него удивительное чутье на творчество, поразительное чутье на творчество, он просто как-то на лету ловит все и так тонко все воспринимает... И еще я сожалел и думал: ну вот человек отдал свою жизнь писательству, букве, слову, а ведь какой актер в его лице пропал, великолепный актер, социальный герой, лирический герой, характерный, острохарактерный; и какой режиссер пропал - такая дерзость в нем, а режиссерская дерзость, творческая дерзость - это великая вещь. Потом я присмотрелся к нему и подумал: боже мой, так ведь и ученый какой пропал (смех в зале), феноменальный ученый мог бы получиться из него, и не только филолог, у него поразительное чутье и поразительная любовь к технике, он мог бы быть инженером-электронщиком, мог бы быть ученым-электронщиком. Потом я узнал о его увлечении футболом, посмотрел на его фактуру и подумал: он мог бы быть и прекрасным спортсменом, а может быть, и космонавтом, но, наверное, и в космосе он вершил бы свое писательское дело...

Чем выше поднят молот в небеса,
Тем глубже он вгрызается в земное.

Это замечательно сказал о Кувалдине великий Микеланджело Буанаротти (смех в зале). Поскольку писатель несет любовь в мир, я буду сейчас петь романс, назывется он “Любви все возрасты покорны” (Ваграм Кеворков поет):

По аллеям тенистого парка
С пионером гуляла вдова.
Пионера вдове стало жалко,
И она пионеру дала...

Что такое вдова пионеру дала?
Почему? - Растолкуйте вы мне.
Потому что у нас каждый молод сейчас
В нашей юной, прекрасной стране.

Юрию Кувалдину пионеру, первопроходцу, замечательному апологету литературы, великолепному писателю современности - многая лета!
(Аплодисменты.)

Юрий КУВАЛДИН:
На сцену приглашается для ритуального действия Слава Лён!

Слава ЛЁН (выходит на сцену под аплодисменты зала, держа в руках черную с красным мантию и четырехугольную черную шапку-шляпу академика, говорит, обращаясь к залу):
Я прошу вас относиться к этому действу не слишком серьезно. Но в силу того, что написать 10 томов собрания сочинений, причем включающих в себя такой роман, как “Родина”, о котором сегодня уже произносилось, это кое-что значит... я должен вручить мантию Академика Юрию Александровичу Кувалдину, как Президенту Академии Рецептуализма. (Обращаясь к Юрию Кувалдину.) Вот вы ее примеряйте... (Слава Лён помогает Юрию Кувалдину надеть мантию Академика Академии Рецептуализма.) Итак...
(Слова Славы Лёна утонули в бурных аплодисментах.)

Юрий КУВАЛДИН (в мантии и в шапочке Академика, вставая на сцене, перед микрофоном, в величественную позу и поднимая руку):
Благодарю Президента Академии Русского стиха Славу Лёна от возглавляемой мной Академии Рецептуализма...
Наше действие продолжает замечательная поэтесса, автор музыки к своим стихам, или попросту бард - Елена Дунская! С анса-а-амблем!

Елена ДУНСКАЯ (завершает вечер).

Юрий КУВАЛДИН:
Всем гостям большое спасибо. А сейчас плавно переходим на фуршет. Чем богаты, тем и рады.

Стенографический отчет подготовила
поэтесса Нина Краснова