Кирилл Ковальджи "День свободы" стихи из юбилейного номера "Нашей улицы"
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва
Кирилл Владимирович Ковальджи родился 14 марта 1930 года в селе Ташлык, в Бессарабии, входившей тогда в состав Румынии. Окончил Литературный институт им. М. Горького. Первая публикация в 1947 году, первый сборник стихов “Испытание” в 1955 году в Кишиневе. Автор многих поэтических и прозаических книг, среди которых книги стихотворений “Лирика” (1993), “Невидимый порог” (1999/2000) и “Обратный отсчет” (2003), выпущенные Юрием Кувалдиным в его издательстве “Книжный сад”.
Кирилл Ковальджи
ДЕНЬ СВОБОДЫ
стихи из юбилейного номера "Нашей улицы"
СОНЕТ
Зачем придуманы цветы?
Теперь себя мне вспомнить странно
Влюбленным, как герой экрана;
Была придумана и ты,
Любовь, - от сладкой простоты
До наважденья и обмана,
Что говорю? - от стыдной дурноты
До откровенья и дурмана!
На высоте и с высоты -
Всё было. Лезвие Оккама...
Файл удалён - я пуст и чист.
Забыть - забуду, но упрямо
Твержу - затем была программа,
Что гениален программист.
ДЕВИШНИК
Пели женщины бывалые,
разведенки пели, матери,
пели вдовые, усталые
у накрытой белой скатерти,
выпивали, складно пели -
молодели, хорошели,
называли друг дружку ласкательно...
Видеть больно, слушать их больно.
Навоевались. Довольно!
НАЕДИНЕ
наконец-то мы наедине
но твои и мои очки
- со своей оптикой,
но твои и мои наушники
- со своими хитами,
но твой и мой мобильники
- со своими звоночками,
но твой и мой телевизоры
- со своими каналами,
но наши с тобой компьютеры
- со своими примочками,
но наши с тобой возрасты
- с потрохами...
наконец-то мы наедине
ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР НА БУЛЬВАРЕ
Пацанки пиво пьют из банки,
из плееров попискивает джаз.
мордашки их похожи на ищеек,
сидят на спинках парковых скамеек
с пупками напоказ.
НА УЛИЦЕ
Какой затылок!
Какие кудри!
Какая походка!
- Оглянись! -
приказал ей мысленно.
Она оглянулась...
Лучше шла бы себе,
как шла...
***
отключить телефон
не включать телевизор
не раскрывать газет
не распечатывать писем
не залезать в интернет
в зеркало заглянуть -
познакомиться...
У ТЕЛЕФОНА
Я не буду звонить
Я не буду тебе звонить
Ни утром ни днем ни ночью
не буду не буду
круглые сутки
круглый год
круглые два
А после дождика в четверг
можно и позвонить
Почему бы не позвонить
Но уже не могу
такой я круглый дурак.
***
Да пойми ты, обормот,
жизнь -
необратима!
Наше время, как диод,
либо ты - вперед, вперед,
либо - к черту, мимо...
Ибо времени-гонцу -
ни щита, ни крепости
либо ты вперед - к концу,
либо сразу - вдребезги!
А у музы - свой обряд:
память, сон и звездопад,
не вперед и не назад -
вверх - на крыльях творчества.
с временем помолвлен ад,
с вечностью - пророчество.
жизнь и в гибели права,
а поэзия жива -
словно мостик тесный
между бездной бесовства
и небесной бездной.
***
- Почему Иуда предал Христа?
Пишут книги, а всё - темнота.
- Слышал речь Его, видел чудо:
Почему же Бога предал Иуда?
А ответ (все заветы просты!):
- Потому, чтоб не предал ты!
***
Мистичка из местечка
предсказывала год,
когда затянет речка
людей в водоворот,
но дети вне запрета
переходили вброд
речушку...
Было лето.
Был сорок первый год...
...........................
И вспыхнул мир, как свечка,
и рухнул небосвод,
и затопила речка
весь человечий род!
ВЕЧНАЯ ИСТОРИЯ
Тянутся в мольбе к тому ладони,
кто устроил задницу на троне.
Речи пышны, оды голосисты,
Мудрецы синеют от натуги,
но ему нужны не монархисты -
только верноподданные слуги.
Он зевает от державной скуки.
Речи пышны, голосисты оды,
Но ему милы не патриоты,
А рабы, доносчики и суки.
***
Эту девочку дурочкой звали,
в детстве девочке все запрещали,
но по незримой лесенке
она убегала,
наставлениям - песенки
противопоставляла.
С делом или без дела,
если весело - пела,
если больно - кричала,
если смешно - смеялась,
философии не понимала,
хорошо целовалась.
В этой девочке - чертик, либидо,
несознательный женский талант,
подождите Софокл с Еврипидом,
отойдите Спиноза и Кант!
- Ты совсем молода и банальна,
ну а тело твое гениально,
дура, дан тебе дар, -
грешной плоти волшебная дудка.
Так играй до потери рассудка,
мир бросая то в холод, то в жар.
Озорные соблазна кульбиты,
Горький вкус философской обиды:
от Лилит до Лоллиты орбита,
берегитесь, Софокл с Еврипидом, -
это солнечно-лунный удар.
Молодая... Поклонников стая...
Где судьба - тебе невдомёк.
- Ты умный, а я простая,
ты - круча, а я - ручеек!
***
Девки-телки - джинсы, челки
налегке на верхней полке
на курорт, где рыщут волки...
В южном городе в каморке
приютятся тараторки,
перепелки-балаболки, -
что им страхи ваши, толки?
Телки целы, сыты волки...
ДОРОГИЕ ЗРИТЕЛИ
я писал эту драму для вас
для вас, незнакомые зрители,
для ваших голодных глаз
чтобы правду мою увидели;
я писал, говорю, эту драму,
нет, я играл эту драму
нет, я жил эту драму,
но перед славной оглаской
я учуял логику зла,
где пахнуло тяжелой развязкой -
не финал, а плохие дела:
предстояло кому-нибудь удавиться
или утопиться
или кому-то броситься
с пятого этажа
извините, я убедился на собственной шкуре
что победы не стоят потерь
что любовь не стоит смертей
что искусство не стоит
человеческих жертв
и тогда образумил я драму
стало скучно? - идите домой
как-нибудь доживу без аплодисментов
без вас дорогие зрители
крови чужой любители...
***
Несознательная вроде
с тайной смысла и числа
жизнь, которая проходит,
жизнь, которая прошла.
Карта, что была в колоде,
на ладонь мою легла:
жизнь, которая проходит,
жизнь, которая прошла.
И отводит и подводит,
и творит свои дела
жизнь, которая проходит,
жизнь, которая прошла.
Тень заката в мире бродит,
но мучительно мила
жизнь, которая проходит,
жизнь, которая прошла...
***
Молодость прошла, но яркий хвост
этой изумительной лисицы
через бездну возраста, как мост,
тянется в моей судьбе и длится.
Молодость струится среди звезд -
хвост уже промчавшейся кометы,
чья орбита - убыль или рост,
круга неизбывного приметы...
***
Как волку, в полночь
не мне - завыть:
мне есть, что вспомнить,
тебе - забыть.
Всё было - полночь,
к устам уста...
Я песней полон,
а ты - пуста.
***
Разлюбила? Нет, не отбросила,
словно юность, когда состарилась.
Горечь нефтью по чистому озеру -
вот такое в душе составилось...
Разлюбила? Нет. Но замкнуться
легче ей, чем простить и проснуться.
ВКУС ВЕКА
Двадцатый век я пробовал на вкус,
и он меня надкусывал, но мы
расстались по-хорошему. Теперь
историки поведают о нем
и пусть расскажут больше, чем я знаю,
не передать им вкус и цвет, и звук,
которые живей, чем суть событий.
Пусть факты отдохнут. я не историк
век для других смертелен был и горек,
но рифмовался с возрастом моим.
Трагедии шныряли, где попало,
а в середине я изволил жить,
шутить, любить в подвижном личном
центре,
который политические силы
в расчет не принимали, слава Богу!
***
мировую войну
пережил мой отец
- какие могли быть причины
для таких катаклизмов
отец пытался ответить
но началась вторая
- не могу я себе представить
что столкнуло народы и страны
удивляется внук
но двадцатый век отвалил
без ответа.
ДОБРО И ЗЛО
Мне военная кинохроника
демонстрирует те года
черно-белыми, как похоронка,
но мир был цветным и тогда.
Я войну вспоминаю в цвете,
я живу на цветной планете.
Но когда тебя ставят к стенке,
то решительно черно-белым
мир становится - все оттенки
отменяются под прицелом!
СПИНОЙ К ОКНУ...
Спиной к окну, лицом к экрану,
теряя волю и тупея,
торчишь ночами. Утром рано
едва ворочается шея.
Что смотришь тупо, как скотина,
перебирая кнопки пульта?
В мозгу - окрошка, мешанина,
нагромождение масскульта.
Мой современник, бледный пленник
распоясавшейся эпохи,
в Сети ты ищешь новый тренинг
от ежедневной суматохи.
Но всех сметает старый веник,
как с трапезы вчерашней - крохи...
***
В границах ненарушенных,
с законами в ладах,
ты - пианист в наручниках
и ангел в кандалах.
Учителей не спрашивай,
они сказали всё.
В саду, в траве оранжевой
спит золотой осел...
Не в пребыванье сонное,
а в настоящий сон
приходит жизнь спрессованная
с бессмертьем в унисон.
Сорвись с колес, держись, не ной,
зажги себе зарю.
Двужильный я, двужизненный,
завет тебе дарю:
Оранжерей оранжевых
беги - приветствуй боль
и откровенье ран живых
и солнечную соль...
***
тетя Роза
старая дева
всю жизнь была приживалкой,
безотказной добрейшей
ей поручали резать кур
и топить котят.
я любил тетю Розу
я ее ненавидел...
ОБРАЗ И ПОДОБИЕ
Все бывшие и будущие лица
на мировом дисплее совместить,
чтоб мог единый образ проявиться,
намек на Божий мог бы проступить...
СНЫ
Какие сны! Но утро приближалось
и разметало их. Какая жалость,
что зритель был в единственном числе,
на всей земле...
Придумать бы для сна видеозапись
Феллини и Тарковскому на зависть!
Да что они? Завидую я сам
своим непроизвольным чудесам,
посланцам невещественной природы,
пророческой и творческой свободы,
где время и пространство не в чести,
а небылицам - с правдой по пути.
ЗА ЭТОЙ ДВЕРЬЮ...
За этой дверью правда обо мне.
А я спешил. Стучал в другие двери,
где нет вопросов, где живет доверье,
неведенье подобное весне.
Пока живу, я не сыграю в ящик,
пока пою, та правда не нужна,
пока люблю, вся мудрость в настоящем,
а будущему с прошлым - грош цена.
Но в тишине, в бессоннице итоги
встать норовят со мной наедине:
я вижу - дверь, где правда обо мне,
распахнута. Я медлю на пороге.
Всё, что не знал - предъявится мне вдруг,
всё, что забыл - напомнится... Как воры,
в засаде - сплетники и репортеры,
среди зевак - о, господи! - мой внук.
А где критерий? Слава до потери
стыда? И правда до блохи?..
Я за спиной захлопну плотно двери,
из-под нее просуну вам стихи...
ДЕНЬ СВОБОДЫ
Распахнулись свободно ворота тюрьмы,
ни собак, ни охранников нет.
Удивляется, жмурится - из полутьмы
узник совести вышел на свет.
Узник совести взял свою старую шляпу,
очки, ботинки, серый пиджак
и на новую землю сошел, как по трапу -
ни решеток нет, ни собак.
Но зато есть пляж, молодые люди,
пиво в банках, шприцы, песок,
голые попки, открытые груди,
автомобили, мобильники, рок...
- Двадцать лет я молился, поверьте,
стены камеры словом долбил,
говорил о любви и о смерти,
одиноко и гордо любил;
Понял я, что прекрасна свобода,
если люди друг другу верны.
Друг единственный - больше народа,
а любимая больше страны!
- Что с тобой, что бормочешь, папаша?
Выбрось шляпу, долой пиджак,
сбрось предрассудки, условности,
цепи, путы, запреты, книги,
скрипки, брюки, энциклопедии,
кандалы свои, гири, вериги -
за полсотни зеленых
я любовью с тобою займусь
прямо здесь - никто не оглянется -
ты свободен, папаша. Свободен!
Что с тобой?..
***
Любовь не умирает - улетучивается,
как в комнате - духи, как во поле роса...
любовь не умирает - только мучается
и тает, как без веры - чудеса...
Любовь необеспеченными вечностями
за миг расплачивается сполна
и как легко харизмою увенчивается,
так и развенчивается она...
ЧУЖИЕ
Невозможно - как запрет на имя!
Всё возможно, где царит цена...
Близкие становятся чужими
запросто в такие времена.
Прозвенел будильник. Мы чужие.
...Во поле граница на замке,
в парусах разрывы ножевые,
клякса в недописанной строке...
Расчленила музыку безбожно,
фурия, актриса, стрекоза,
Отношенья отменить несложно,
память перезаписать нельзя.
Понимаю: тело - тоже дело.
Не тяну я в мире цен и дел...
Мы чужие... (так ты захотела!)
В клетке рифмы... (так я захотел!)
Что сотрешь, свой след уничтожая?..
Никогда, но каждый день и час...
Я тебе чужой, ты мне чужая.
Эта цепь приковывает нас.
***
Сухое дерево. Но веточка одна
Над черными наивно зелена.
Весной в лесу, на жизнь мою похожа,
стоит сухая стройная сосна.
Март молодой мурашками по коже,
шалит под взглядом вечности весна...
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ
Я целый год писал одно стихотворенье,
оно мне не давалось. В нем слова
скрипели, изворачивались, лгали,
я мучался и недоумевал,
отчаивался, возвращался к тексту.
менялось настроение, погода,
события, открытия и стиль,
перемещались знаки зодиака ...
Исправленных и вычеркнутых строк
хватило б на поэму, от исходных
набросков не осталось и следа,
и вот в конце концов стихотворенье
предстало окончательным и ясным:
я, как от наважденья, от него
отделался... И разлюбил тебя.
"Наша улица", № 1 (50)-2004
Охраняется законом РФ об авторском праве