Виктор Кузнецов-Казанский “Средь шумного бала...” Алексей Константинович Толстой эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Писатель Виктор Владимирович Кузнецов-Казанский родился 8 июня 1942 года в селе Газалкент Бостандыкского района Ташкентской области Узбекистана. Окончил геологический факультет Казанского университета. Кандидат геолого-минералогических наук. Член Союза писателей Москвы. Автор ряда книг. Очерки публиковались в журналах "Дружба народов", "Новое время", "Наука и жизнь" и в центральных газетах. Многие произведения опубликованы в ежемесячном литературном журнале "Наша улица», сотрудничество с которым началось в 2000 году.
Умер в 2010 году.

вернуться
на главную страницу

Виктор Кузнецов-Казанский

СРЕДЬ ШУМНОГО БАЛА...

Алексей Константинович Толстой

эссе

                                                                                                                                                              
Граф Алексей Константинович Толстой (1817-1875) - красивый, остроумный, приветливый, наделенный великолепной памятью и огромной физической силой (руками завязывал в узел кочергу) - был желанным посетителем литературных салонов, аристократических и театральных гостиных.
Мать знаменитого поэта и драматурга, Анна Алексеевна Перовская, побочная дочь графа Алексея Кирилловича Разумовского - сенатора при Екатерине II и министра народного просвещения при Александре I - доводилась внучкой последнему украинскому гетману Кириллу Разумовскому (Екатерина II упразднила гетманство, узнав, что Кирилл Григорьевич намеревается сделать свою власть на Украине наследственной).
В начале XIX века граф Разумовский изобрел для “воспитанников” (так он называл своих незаконных детей, матерью которых была мещанка Мария Соболевская) фиктивного отца - польского воеводу Алексея Перовского. И добился для них дворянства.
В 17 лет Анна Перовская вышла замуж за графа Константина Петровича Толстого, родного брата знаменитого скульптора, рисовальщика и гравера Федора Толстого. Двоюродным братом новобрачного был известный дуэлянт, бретер, воздухоплаватель и путешественник Федор Иванович Толстой-Американец... Вообще же графский род ведут корень от литовца Индроса, служившего при дворе Ивана III и получившего прозвище Толстой за тучную комплекцию. Графское достоинство вместе с орденом Андрея Первозванного и чином действительного тайного советника своему сподвижнику Петру Андреевичу Толстому даровал Петр I. После кончины Императора Толстой способствовал восшествию на престол его вдовы Екатерины I и потому оказался врагом Меншикова, который упек разжалованного графа в Соловецкий монастырь, где тот и скончался в возрасте 84 лет. Графский титул его внукам (один из которых оказался общим прадедом и Алексея Константиновича, и Льва Николаевича Толстых) вернули только через 35 лет. А вот большая часть имущества богатого предка безвозвратно уплыла в чужие руки, и Толстые вынуждены были жить в основном тем, что давала служба...
Почти тотчас же после рождения Алексея родители разошлись, Константин Петрович больше не играл никакой роли в жизни мальчика. Мать увезла малыша в Черниговскую губернию, где среди буйной украинской природы в имении ее брата Алексея Перовского, известного в литературе под псевдонимом Антоний Погорельский, и прошло детство знаменитого в будущем поэта и драматурга. Дядя юного графа был одним из образованнейших людей своего времени. Он основал Общество любителей российской словесности и известен как автор романтических повестей и романов. Сказкой Антония Погорельского “Черная курица, или Подземные жители” дети зачитываются и сегодня. Немудрено, что уже с шести лет Алексей Толстой почувствовал, по собственному выражению, тягу “...марать бумагу и писать стихи - настолько поразили детское воображение произведения наших лучших поэтов”.
В восьмилетнем возрасте будущий поэт оказался товарищем детских игр наследника российского трона Александра II. И в 1855 году, едва вступив на престол, Император пожелал, чтобы друг детства постоянно состоял при его особе: он произвел Толстого в подполковники и назначил своим флигель-адьютантом.
Алексей Константинович исправно служил Государю, но близость ко двору использовал и для того, чтобы помогать попавшим в беду литераторам.
В 1858 году он сумел вернуть в Петербург Тараса Шевченко, томившегося в рядовых отдельного Оренбургского корпуса... Потом вступился за Ивана Аксакова, которому запретили редактировать и издавать славянофильскую газету “День”. А еще раньше вызволил из-под суда И. С. Тургенева, обвиненного в сношениях с “лондонскими пропагандистами” Герценом и Огаревым...     
Тургенев был арестован в Калуге, в доме известной красавицы-меценатки Александры Осиповны Смирновой-Россет, и выслан на Орловщину в свое имение Спасское-Лутовиново. И А. К. Толстой пошел на крайне рискованный шаг - обратился к шефу жандармов от имени наследника престола. Граф Орлов сделал доклад Николаю I, который дал согласие на освобождение писателя. Довольный успехом, Орлов поручил генералу Дубельту доложить цесаревичу, что Высочайшая просьба исполнена... Толстой, почувствовав себя на краю пропасти, поехал к Дубельту. Он знал патологическую разговорчивость жандармского генерала и рассчитывал на его любовь к философствованию... С подчеркнутым вниманием выслушав долгие разглагольствования о благодетельности существующих в России порядков, граф как бы между прочим ввернул, что наследник престола может неправильно понять их благодарность за решение Государя о Тургеневе. Дубельт тут же обратился к Орлову и получил разрешение не посылать бумагу цесаревичу. Прочувствовав себя спасенным, Толстой отправил Тургеневу письмо, где возносил хвалу наследнику, “...много содействовавшему помилованию”. Писатели вскоре встретились в Петербурге - в редакции “Современника”. И крепко пожали друг другу руки...
А вот попыткой заступиться за Н. Г. Чернышевского Толстой навлек на себя монаршую немилость. На вопрос Александра II, что делается в русской литературе, граф ответил: “Вся она надела траур по Чернышевскому”. Государь не позволил даже договорить: “Прошу тебя, Толстой, никогда не напоминать мне о Чернышевском”. И Алексей Константинович вынужден был подать прошение об отставке, которая была тут же принята...
Появившееся теперь свободное время Толстой использовал для литературного творчества. Он завершил знаменитую историческую трилогию “Смерть Иоанна Грозного”, “Царь Федор Иоаннович” и “Царь Борис”, снабдив каждую из пьес детальной трактовкой сценических образов и декораций.
...К середине 1830-х годов относится юношеская увлеченность Толстого своей двоюродной племянницей княжной Еленой Мещерской. Он мечтал жениться на ней, но этому, сочтя родство недопустимо близким, воспротивилась мать.
В 1850 году, участвуя в комиссии сенатора Давыдова, занятой ревизией центральных российских губерний, молодой граф несколько месяцев прожил в Калуге, часто навещая жену тамошнего губернатора А. О. Смирнову-Россет. Он был потрясен красотой и обаянием хозяйки дома, где познакомился и близко сошелся с Гоголем, читавшим тамошним чадам и домочадцам второй том “Мертвых душ” (позже сожженный в припадке исступления).
Следующей зимой на бале-маскараде Алексей Толстой обратил внимание на незнакомку с пышными волосами, прекрасной фигурой, сочным контральто и интригующей манерой разговора. Дама отказалась снять маску, но взяла его визитную карточку, пообещав дать знать о себе...
Дома взволнованный А. К. Толстой написал одно из самых знаменитых своих стихотворений “Средь шумного бала...”. С того момента вся его любовная лирика посвящена только Софье Андреевне Миллер (урожденной Бахметевой). Он страстно влюбился в эту образованную и незаурядную женщину. И любовь оказалась ответной...
Мать Толстого недоброжелательно отнеслась к увлечению сына. И передала ему услышанную где-то грязную сплетню. А тот по пути в Оренбург к дяде Василию Андреевичу Перовскому заехал в Пензенскую губернию - в имениеБахметевых в селе Смальково. Софья Андреевна поведала Алексею Константиновичу всю свою жизнь. Замуж за ротмистра-конногвардейца Льва Миллера она пошла потому, что жизнь в родном доме стала для нее невыносимой. Домочадцы считали Софью виновницей гибели брата, офицера Преображенского полка, который вступился за сестру и был убит на дуэли князем Вяземским: тот обещал жениться на ней, но не женился...
Ротмистр Миллер несколько лет не соглашался дать бывшей жене развод. Алексей Константинович и Софья Андреевна жили невенчанными. Оформленный наконец-то брак оказался беспредельно счастливым. Толстой никогда не ревновал жену к прошлому, а только беспредельно жалел ее. И всегда скучал без Софьи Андреевны - даже в коротких разлуках. “Бедное дитя, - писал он ей, - с тех пор, как ты брошена в жизнь, ты знала только бури и грозы... Мне тяжело даже слушать музыку без тебя. Я будто через нее сближаюсь с тобой!” Он молился за жену и благодарил судьбу за дарованное счастье: “Если бы у меня был Бог знает какой успех литературный, если бы мне где-нибудь на площади поставили статую, все это не стоило бы четверти часа - быть с тобой, и держать твою руку, и видеть твое милое, доброе лицо!”
Толстой был привязан к жене еще и потому, что она, обладая незаурядным эстетическим вкусом и обширными знаниями, оказалась лучшим и строгим критиком его литературных произведений...
На вторую половину 1850-х и последующие годы пришелся период наибольшей поэтической продуктивности А. К. Толстого. “Ты не представляешь, - говорил он жене, - какой гром рифм грохочет во мне, какие волны поэзии бушуют во мне и просятся на волю”. В эти годы родилось большинство его лирических стихотворений, которые нарасхват печатались практически во всех тогдашних российских журналах.
В 1857 году началось охлаждение между Толстым и редакцией “Современника”. “...Признаюсь, что не буду доволен, если ты познакомишься с Некрасовым. Наши пути разные”, - писал он тогда жене. Разногласия с демократами и либералами способствовали сближению со славянофилами - радетелями российской старины и самобытности. Алексей Константинович сдружился с И. С. Аксаковым и стал постоянным автором “Русской беседы”. Но уже через несколько лет и здесь обнаружились существенные расхождения. Толстой не раз высмеивал претензии славянофилов на монопольное представительство подлинных интересов русского народа. С начала 1860-х он подчеркнуто держался в стороне от политической жизни и - несмотря на их враждебное отношение друг к другу - печатался и в “Русском вестнике” М. Н. Каткова, и в “Вестнике Европы” М. М. Стасюлевича.
К революционерам и социалистам А. К. Толстой относился отрицательно, но с революционной мыслью боролся отнюдь не с официозных монархических позиций. Он всячески высмеивал бюрократию, консерваторов, негодовал на деятельность III (жандармского) Отделения и цензурный произвол, во время польского восстания вел борьбу с влиянием Муравьева Вешателя, решительно возражал против зоологического национализма и русификаторской политики самодержавия.
Еще в начале 1850-х годов Алексей Толстой и его двоюродные братья Алексей и Владимир Жемчужниковы создали литературный образ Козьмы Пруткова. От имени тупого и самовлюбленного бюрократа они в стихах, баснях, эпиграммах, драматических миниатюрах высмеивали самые неприглядные явления русской жизни своего времени. О проделках Толстого и Жемчужниковых весело говорил весь петербургский и московский свет. Николай I был ими крайне недоволен. Александр II тоже очень быстро выказал братьям-писателям свое негативное отношение.
В те же годы завязалась дружеская переписка Алексея Константиновича с русской поэтессой Каролиной Павловой, жившей в Германии и взявшейся переводить его произведения на немецкий язык. С особым жаром трудилась она над драматическими произведениями Толстого, принятыми Веймарским театром к постановке. Переписка с Каролиной Карловной занимает немалое место в эпистолярном наследии поэта и драматурга. Толстой, сам свободно владевший немецким, был доволен работой Павловой, хвалил ее, делился творческими планами. Она тоже была благодарна Алексею Константиновичу - “за вдохновенья благодать, за прежние святые слезы, за трепет дум, за жажду дела”.

 "Наша улица", № 10 (71) 2005