Виктор Кузнецов-Казанский “Сорок тысяч братьев” документальная повесть
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва
Писатель Виктор Владимирович Кузнецов-Казанский родился 8 июня 1942 года в селе Газалкент Бостандыкского района Ташкентской области Узбекистана. Окончил геологический факультет Казанского университета. Кандидат геолого-минералогических наук. Член Союза писателей Москвы. Автор ряда книг. Очерки публиковались в журналах "Дружба народов", "Новое время", "Наука и жизнь" и в центральных газетах. Многие произведения опубликованы в ежемесячном литературном журнале "Наша улица», сотрудничество с которым началось в 2000 году.
Умер в 2010 году.
Виктор Кузнецов-Казанский
СОРОК ТЫСЯЧ БРАТЬЕВ
докуметальная повесть
История, которую я наконец-то получил возможность рассказать, напоминает фантастический или, по крайней мере, сюрреалистический фильм - даже непосредственным участникам. Благополучно пережили ее не все. Есть, к несчастию, и мертвые...
Одна из участниц, Елена Лубенцова (всем действующим лицам присвоены вымышленные имена и фамилии; это единственное отступление от документальной основы), отделалась, что называется, легким испугом - "всего лишь" нервным потрясением, которое дает о себе знать и сейчас, спустя годы... Быть может, только больничные стены и спасли девушку от наказания за отступничество.
Подобно булгаковской дьяволиаде, события развернулись в Москве, захватив множество людей: отчаявшихся и довольных жизнь, цепляющихся за соломинку и пресыщенных, больных и жаждущих суперздоровья, зависимых и облеченных властью и авторитетом. Из-под пера мастера вышел бы захватывающий роман, комедия нравов. Действие переносило бы нас из престижной квартиры в морг, с шикарных именин - в палату психиатрической больницы, из салона "Чайки" - в следственный изолятор, из сауны - на кладбище... Мастер исследовал бы тончайшие движения человеческих душ и развитие характеров. Мне же под силу только рассказать о нескольких паранаучных сценах из московской жизни в далеких уже 1980-1983 годах. Но, я в этом твердо уверен, отношение мастера к описываемым событиям было бы таким же. Ведь я о Мастере: о том, кто современен и прогрессивен, не повинуясь причудливым изгибам моды...
***
Дня суда Лубенцовы не то, чтобы ждали все время - нет, но чувствовали: он постоянно присутствует во всей их жизни и неумолимо надвигается.
...Следствие шло почти полгода и только к концу стало ясно, что Аленка будет не обвиняемой, а свидетелем. Весь этот период Раиса Павловна могла бы назвать порой удивительных открытий, если бы открытия в основном не оказывались печальными.
Когда в Тбилиси в отделение милиции пригласили для дачи показаний Нину и Жору, они отказались от всего: денег никогда Колябину не давали, чем занималась их племянница - не знают. После того, как следователь ознакомил их с показаниями Раисы Павловны и Аленки, Лубенцовы-младшие заявили, что знать не хотят, что там болтают их родственники, и ничего общего с ними не имеют.
- Впрочем, если не для протокола, а как человек человеку, я скажу, - заявил Жора. - Колябин - удивительный человек, нам он помог по доброте души. А три тысячи, подарки - это клевета!
- А мальчика он, правда, вылечил? - поинтересовался следователь.
- Разумеется, - ответил Жора. - Только теперь не знаем, что делать, если с ребенком что-нибудь случится. Кто нам поможет? Мы просто в отчаянии. После того, как наши родственники сорвались с цепи...
- А можно мне, э-э-э, ... телефончик вашего Эдуарда Кузьмича? - неуверенно спросил следователь.
- Раньше не дал бы, да теперь что скрывать. Запишите.
Аленка узнала об этом, когда у нее уже не было сил испытывать сильные чувства. Она как-то отупела: видела и слышала все, как через толстый слой воды, грязной и мутной...
Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!
Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам?
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
С. Есенин
- Там что-то чернеется, - прохрипел Карабас Барабас.
- Там что-то белеется, - подтвердил Дуремар.
- Синьоры, чирей мне на язык, прострел мне в поясницу,
кувшин пуст.
А. Толстой
... Он включил приборы, взял в правую руку непонятный предмет - тонкую трубку из металла с кристаллом на конце - и поводил ее вокруг Аленкиной головы. Потом положил трубку на стол и стал водить вокруг Аленкиного правого виска ладонями. Лицо его побагровело, на лбу выступил пот. Глаза стали совершенно прозрачными, щеки подергивались.
- Алена, закрой глаза! - сказал он. - Что ты сейчас чувствуешь?
- Легкое тепло вокруг головы. И еще как будто пробегают волны. Теплые волны.
- А теперь?
- А теперь все стало синее перед глазами. Яркий синий свет!
- By, вот оно - наконец! Это момент истины. Значит, мы добрались до первопричины - в восторге вскричал он.
- Удалось. А я и сам сомневался: подучится ли? Уж больно сложный был случай. Поздравляю тебя, Аленка. И вас, Раиса Павловна. Сегодня великий день. Мы научились изменять наследственность. БЕЗ ВАС ТОЖЕ НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ БЫ ...
Главные действующие лица:
Колябин Эдуард Кузьмич - экстрасенс, исцеляющий безнадежных больных (" ... когда от них уже все врачи отказались").
Лубенцовы:
Раиса Павловна - доцент; недавно овдовела: муж скончался от опухоли мозга.
("Поздно обратились ко мне, - произнес Колябин. - На недельку бы раньше...")
Елена (Аленка) - ее дочь, студентка.
("Отец передал ей предрасположенность к болезни мозга. Наследственность. Не теряйте со мной связи", - с этими словами Колябин вышел).
Анастасия Федоровна - пенсионерка.
Георгий (Жора) - деверь Раисы Павловны.
Артемка - четырехлетний сын Жоры.
В эпизодах:
поклонники и пациенты Колябина.
...Если бы он вдруг оторвался от пола и вылетел в окно десятого этажа, пожалуй, никто не был бы удивлен. Скорее это восприняли бы как нечто совершенно естественное.
Не тратя времени зря, Колябин начал раскладывать на столе довольно странные приборы и предметы. Вскоре уже что-то мигало, щелкало и потихоньку позванивало. Из объемистого кейса он извлек кусок материала, похожего на кожу, фотографию женщины, напоминающей иконописную Марию, фигурку сфинкса из потемневшей от времени бронзы и тоненькую блестящую рамочку.
- Сейчас я кратко расскажу вам об основах нашей деятельности.
Если решите воспользоваться моей помощью, то должны быть не слепыми верующими в какую-то магию (а я материалист!), а сознательными помощниками в трудном деле... Прежде всего - я не хотел бы, чтобы меня называли экстрасенсом или, например, йогом. Я против таких ярлыков и считаю себя и своих коллег естествоиспытателями. То, чем мы занимаемся, есть проблема энергетической регуляции биологических ножей. У нее долгая история... Если позволите, я прочту вам нечто вроде лекции, Согласны?
- Да, конечно, - ответили ему.
- Ну, так вот, - начал Эдуард Кузьмич. - Как и по каким законам живет Вселенная, насколько связаны между собой происходящее в ней процессы, каково место человека и человечества в единой системе мироздания - вопросы, которые волновали ученых с древнейших времен...
... Каждый человек - это целая галактика, а каждый орган его тела, каждая клетка обладает своим сознанием, пусть более примитивным, чем организм в целом. В этом, кстати, с нами соглашаются некоторые йоги. Вот почему сознанием можно изменить состояние организма, повлиять на течение болезни. Можно, например, надолго останавливать сердце или без вреда для себя ходить по раскаленным углям и лежать на битом стекле. Люди же особенно сильные могут влиять и на сознание, а также подсознание других и заставлять их организмы перестраиваться. Влияние может быть положительным, а может - и отрицательным; последнее в старину называлось "наслать порчу". Контакт на уровне биополей объектов может происходить на различных расстояниях. Можно, скажем, повлиять на сознание человека, обрабатывая его фотографию. Вот каково могущество подсознания и сознания человека!..
... От рождения каждый обладает определенным запасом жизненных сил. Неправильный образ жизни, питания, влияние среды, болезни - все это понижает энергетический уровень. Любой организм работает в общепланетном ритме по системе "прием-отдача" - по синусоиде. Положительный период - излучение энергии, отрицательный - поглощение. Больной же организм теряет способность излучать положительную энергию. Он либо находится в нуле, либо резко отрицателен и тогда поглощает чужое поле, отнимает его. Это, грубо говоря, "вампир". Больной организм рано или поздно погибает, так как находится в противоречии с остальной природой... Так вот, человек, который может управлять полем - я называю его оператором - способен изменить поле больного организма и нацелить его на возрождение.
- А как вы чувствуете - больной человек или здоровый? - спросила Аленка.
- Мы фиксируем картину распределения полей. Вот я беру в руку эту рамку. Когда я держу руку против отрицательного поля, она отклоняется против часовой стрелки, около положительного поля - по часовой стрелке; если поле нулевое - встанет перпендикулярно его направлению. Эти измерения может делать человек с повышенной чувствительностью. Вот ты, Алена, смогла бы. Я сразу заметил. Конечно, сейчас твоя чувствительность подавлена, но когда ты будешь полностью здорова... Впрочем, кое-что можно и сейчас. Возьми рамку в правую руку. Будешь измерять мое поле - поле оператора. Вперед!
И Аленка почувствовала и увидела, что рамка в ее руке, как живая, сама повернулась вправо. Ей стадо не по себе. Раиса Павловна хотела что-то спросить, но застыла, увидев расширившиеся глаза дочери.
- Ну, ладно, ладно, ничего особенного, - успокаивающе сказал Колябин. - Просто я хотел, чтобы вы убедились, что я не подталкиваю рамку пальцем. А теперь, прежде чем мы перейдем к практическим вопросам, я хочу сказать, что чудес не бывает. Как правило, объяснить чудеса можно. Возьмем святых христианской церкви. Безусловно, это были просто люди с сильным полем, либо высокой чувствительностью. Кстати, "рога" над головой Моисея, светящиеся нимбы святых - это признак высокоактивного поля.
- А вознесение Христа тоже можно объяснить? И хождение по воде? - спросила Аленка.
- В принципе - можно. Левитацию можно смоделировать, если направить в одну сторону броуновское движение. Некоторые из нас это могут.
- А предсказание будущего? - поинтересовалась молчавшая до сих пор Анастасия Федоровна.
- Можно. Ведь вы не станете спорить, что существуют поразительные случаи. Почему не предположить, что в ходе эволюции живые организмы выработали способность предвидения. Общеизвестно, что многие животные еще летом знают, какая будет зима, и соответственно делают запасы. Может быть, к предвидению способны и некоторые особо чувствительные люди. В конце концов, возможно, и время течет не только в одном, известном нам, направлении... Может быть, сконцентрированное поле человека - грубо говоря, душа - способна во времени перемещаться...
- А может, и с душами умерших общаться можно? - спросила Раиса Павловна.
- Зря вы иронизируете. Вы, безусловно, знаете, что такое вызванные потенциалы. После отключения электромагнитного поля потенциал падает не сразу, а существует еще некоторое время. Так вот, биополе человека после "отключения", то есть смерти, также выключается не сразу, а существует еще некоторое время. В отличие от электрических потенциалов время это неопределенно долгое, так как индивидуальный разум человека есть часть вечного и бесконечного всеобщего Разума Вселенной. Йоги называют его Брахман. Правда, биополе проходит несколько стадий отчуждения от материального объекта: девять дней, сорок дней, год. Вам эти цифры ничего не напоминают?
- И что же, можно, по-вашему, общаться с душами умерших людей? - переспросила Раиса Павловна,
- Не буду, конечно, утверждать, что это можно сделать вульгарно - посредством блюдечка. Однако, в принципе такое общение возможно. Прочтите Бенвенуто Челлини. Впрочем, я ведь вам уже продемонстрировал опыт с рамкой. Я вовсе не требую, чтобы мне верили на слово. Раиса Павловна, вы хотели бы... поговорить с мужем?
- Ради бога, Эдуард Кузьмич, - ответила она, - не надо об этом. И вообще не знаю, зачем нам такое. Мы вроде бы собирались говорить о лечении...
- Эдуард Кузьмич... Я вот еще хочу спросить, - добавила Аленка, - а можете вы лечить раковые опухоли?
- Ну вот, говорил-говорил и опять: "лечить", "опухоли"... Не лечить, а восстанавливать, и не опухоли, а человеку в целом помогать. Никаких злокачественных клеток нет. Если с организмом происходит нечто, отнимающее поле - болезнь, нервные переживания, да мало ли что еще - часть клеток приобретает нулевое поле, это и есть будущая опухоль. Эти клетки как бы поднимают бунт против всего организма, который в конце концов погибает, окончательно потеряв поле. Ваше здоровье прежде всего зависит от вас самих. Вам придется соблюдать строгую диету, режим жизни, проводить голодания - я называю их очищениями - в указанное мной время...
Помолчав, он добавил:
- Вокруг нашего дела слишком много врагов. Главные из них - ортодоксы, официальная медицина. Сами понимаете, торжество наших идей выбьют почву из-под ног этих невежд, этих мясников и торговцев здоровьем. Вместо того чтобы помочь организму наладить свою деятельность, привести его в соответствие с жизнью всей Природы, вернуть нормальный ритм, они пичкают его ядохимикатами - таблетками, четвертуют на хирургическом столе. Медицинская мафия очень сильна. Многие их них борются с нами сознательно. Конечно, дало наше правое, но надо беречься. Поэтому нам с вами нужна строгая конспирация. Одного моего помощника (неважно в каком городе) в свое время спасло только то, что он выручил секретаря обкома - практически спас от смерти. Только поэтому сам он в настоящее время на свободе и имеет возможность работать дальше... Еще раз хочу вас предупредить, борьба нам предстоит нелегкая...
Улетучились все остатки сомнений.
- Он поразил нас своей почти энциклопедической эрудицией, - вспоминает Раиса Павловна. - В новом, неожиданном ракурсе открылись Циолковский и Вернадский. Потрясли Чижевский, Гурвич и Бауэр, о которых услышали от него впервые...
Аленке казалось - вот-вот она воспарит в воздухе, ведь это, как сказал "сенс", возможно!
- Вы позволите - я процитирую кое-что из своей записной книжки? - спросил Колябин. - Вот что писал Вернадский в трудах о ноосфере - сфере разума: "В биосфере есть великая геологическая, быть может - космическая сила... Эта сила есть разум человека, устремленная и организованная воля его, как существа общественного. Наша материя, наш атом, наше пространство с его симметрией и его излучениями, существование в космосе человеческого разума и сознания стоят в резком и, по-видимому, непреодолимом противоречии с той материей, с тем атомом, с тем пространством и с тем космосом без разума и без сознания, которые удовлетворяли так долго искателей научной жизни. На каждом шагу мы наблюдаем соотношения, которые приводят нас к необходимости аналогии с организованностью (у Вернадского это слово подчеркнуто!), а не со слепым столкновением случайностей". Каково, а?
- Ну... - задумчиво сказала Лубенцова. - Вы стремитесь представить Вернадского чуть ли не идеалистом...
- Раиса Павловна, уважаемая! Вы, как и наша официальная наука, по-моему, проповедуете вульгарный материализм. Кстати, это уже неоднократно бывало на разных ступенях развития человечества. Во времена Парацельса появились мнения о том, что болезни могут передаваться мельчайшими живыми существами (читай - микробами!) И что же? Тогдашние материалисты заклеймили эти взгляды: "Суеверия! Болезни могут возникать только от естественных причин: охлаждения, отравления химическими веществами... А живые существа - это что же, нечистая сила?..".
- Ой, как интересно! - воскликнула Аленка.
- Интересно-то интересно, но наша Раиса Павловна не верит нам с Вернадским... Хорошо, Раиса Павловна, а Фридрих Энгельс для вас - авторитет?
- Разумеется, - ответила она.
- Ну, тогда - пожалуйста: "Диалектика природы". "Органическая жизнь невозможна без механического, молекулярного, химического, термического, электрического и т.д. изменения. Но наличие этих побочных форм не исчерпывает существа главной формы в каждом рассматриваемом случае. Мы, несомненно, сведем когда-нибудь экспериментальным путем мышление к молекулярным и химическим движениям в мозгу, но разве этим исчерпывается сущность мышления?". Алена, ты эту работу Энгельса изучала?
- Да - в курсе марксистско-ленинской философии, - ответила она. - А потом еще Ленина - "Материализм и эмпириокритицизм".
- А, кстати, не идеалист ли, по-вашему, Ленин? Он там тоже пишет о неисчерпаемости атома, электрона...
- Ох, довольно, - простонала Раиса Павловна. - Лучше объясните нам, что такое болезнь и как, по-вашему, от нее избавиться.
- С удовольствием, - согласился Эдуард Кузьмич. - Но опять, если можно, со ссылками. Я ведь не первый, а "стою на плечах гигантов", как говорил Ньютон...
Ни в одну из упоминавшихся Колябиным книг никто так и не заглянул. Только Аленка как-то взяла в библиотеке "Земное эхо солнечных бурь" А.Л. Чижевского. Полистала, но недолго - недосуг было.
Услышанное же повторяли охотно и часто. Например, в разговорах с Жорой, младшим братом покойного Глеба Лубенцова.
В первый день своего пребывания в Москве Жора позвонил жене пять раз:
- Что ему сегодня давали на обед? Не высыпала ли краснота?.. Ты с ума сошла! Опять жарила мясо. Я же говорил - только вареное!..
На следующий день, сообразив, что для оплаты его телефонных переговоров с Тбилиси невестке не хватит зарплаты, он стал бегать звонить на почту, находившуюся, по счастью, рядом с домом. В остальное время Жора гонял по магазинам и скупал все, что могло пригодиться или понравиться единственному сыну. Все эти дела поглощали так много времени, что Жора долго не замечал некоторых странностей в доме.
Но в воскресенье утром, когда идти в институт не нужно, магазины закрыты, а Нина с Артемкой отправились гулять на бульвар, Жора наконец спокойно осмотрелся в квартире и был, мягко говоря, удивлен. По всем комнатам, из угла в угол, под потолком тянулись медные провода. В большой комнате непрерывно работал увлажнитель воздуха, а на кухне так же непрерывно что-то булькало и кипело в устройстве, напоминающем помесь самовара с самогонным аппаратом. Утром после умывания Аленка и Раиса Павловна долго водили вдоль своего тела какими-то странными фонариками. Завтрак тоже удивил Жору: его-то покормили нормально - невестка приготовила яичницу с колбасой, сама же она ела только салат из свежей капусты с морковью, без соли и масла. Племянница вообще не завтракала, а мать, встав из-за стола, сказала Аленке, что пора промывать желудок. Девушка тут же прошла на кухню, с видимым отвращением выпила больше литра воды, налив ее из "устройства". Потом она улеглась на ковре и приняла позу "березка", высоко подняв ноги. Раиса Павловна ходила по кухне и громко фыркала то одной, то другой ноздрей. К своему правому боку она привязала грелку с горячей водой. Приглядевшись к обеим, Жора понял, что казалось ему странным вот уже несколько дней: женщины стали похожи на только что освобожденных узников концлагеря. Они не просто похудели за прошедшее время (это бы его не удивило - такое горе!) - они были истощены.
А при жизни Глеба вес Раисы Павловны явно превышал норму.
"Беда, - думал Жора. - Видно, горе не прошло бесследно, а повлияло на психику... Что же теперь делать? Кроме меня помочь некому, а я отвечаю перед памятью Глеба...". Стараясь держаться как можно непринужденнее, как будто между прочим, он спросил:
- Рая, а что это у вас за проволочки над потолком?
- Для ионизации воздуха полезными зарядами.
- Зачем?
- Ну, об этом еще Чижевский писал. Он пришел к выводу, что солнечное излучение состоит из частиц разного заряда - плюс, минус или без заряда вовсе. Они по-разному действуют на живые организмы. Заряд стекает с проволочки. Понял?
Чего ж не понять, Рая. А воду зачем пить?
По коридору к туалету пробежала Аленка. Глаза у нее вылезли из орбит, а изо рта, как из носика кипящего чайника, выплескивалась вода.
- А это, кстати, что за процедура? И почему Аленка второй день ничего не ест?
- Аленка сейчас на режиме, - ответила Раиса Павловна. - Проводим очищение организма. Девять дней она будет голодать, при этом два раза в сутки промывать желудок. Такой способ, как ты видел, у йогов называется "поза тигра". Потом девять дней будет выходить из режима, постепенно - от соков к растительной пище. Будет есть салаты, вот как я сегодня.
- Бульоны, наверное, можно, - с "пониманием" поддакнул Жора. "Не стоит сразу раздражать ее, спорить", - подумал он.
- Что ты, Жора! Бульоны - это отрава. Они содержат огромное количество ядов, которые организму очень трудно вывести. И мясо мы теперь практически не едим.
- А рыбу? - поинтересовался Жора.
- Рыбу едим примерно раз в неделю только вареную, - ответила Раиса Павловна, подошла к шумевшему увлажнителю воздуха и выключила его. - Пожалуй, на сегодня хватит. Алена, ты сегодня уже дышала?
- А что, дышите вы теперь тоже раз в неделю?
- Нет, я имею в виду комплекс дыхательной гимнастики. Надо научиться надолго задерживать дыхание и очень глубоко выдыхать так, чтобы легкие полностью освобождались от шлаков. И, конечно, вдыхать прану...
"Так, пошла уже мистика, - про себя отметил Жора. - Однако в этих странностях определенно есть система". Вслух же он сказал:
- Рая, а как вы до всего этого додумались, если не секрет?
- Сейчас многие стараются сами себе помочь со здоровьем. Сам знаешь, официальная медицина не годится ни на что. Вот тебе пример с Глебом. Приходится обращаться и к народному опыту, и к внутренним, скрытым возможностям человека. А они безграничны.
"Насчет медицины она, пожалуй, права", - подумал Жора.
- Раечка, а зачем ты к животу привязала грелку?
- Не к животу, а к печени. Так положено после еды, особенно в период после очищения, то есть голодания. Об этом писал еще Залманов. Кстати, это был понимающий человек, несмотря на то, что врач. Он применял специальные ванны, делал влажные укутывания, и это выводило яды через кожу. У нас его, конечно, не признавали, а печатали за рубежом, кстати - как и Чижевского. Только недавно сподобились - издали. Но книгу даже в Ленинке взять невозможно - за полгода она пришла в полную ветхость. А ведь эти методы, если разумно к ним подойти, помогут даже в борьбе с опухолями.
- Это все очень хорошо. Только не понимаю: вы-то от чего лечитесь? Зачем так себя мучить? Вы же, по-моему, здоровые люди? "... По крайней мере, физически", - снова подумал он.
- Ну, Жора, нет предела совершенству. Извини, мне нужно к подруге. В другой раз поговорим, хорошо?
Жора попробовал побеседовать с Аленкой, но ничего нового от нее не узнал. Она, правда, долго объясняла, что быть больным преступно, ведь нездоровый человек является несбалансированной системой и отнимает энергию у окружающих. Только полностью здоровый может быть добрым. Умирать люди должны не от болезни, а когда исчерпают свое земное предназначение, или, если угодно - карму.
Жора чувствовал, как у него пухнет голова. Ничего подобного он никогда ранее не слышал ни от невестки, ни от племянницы. А Глеб в его последний приезд в Тбилиси рассказывал, что в Москве многие увлекаются голоданиями, предсказаниями и чуть ли не общением с духами, смеялся над всем этим, как он считал, бредом.
"Плоды просвещения, - говорил Глеб. - Еще граф Толстой отмечал. Что значит - хорошо живем: одеты, сыты, довольны. Теперь вот чудес захотели. Ну, и мода, конечно, в "великосветских" полуинтеллигентных кругах - великая вещь. А также бездельников много. Помнишь, что говорил Ленин? Если окажется недостаточно сильной наша идеология, не сможет занять места в душах, умах людей, место пустим не останется, а неизбежно возникнет идеология чуждая". "А хорошо ли мы воспитываем людей? - поддакивал Жора. - Не ослабла ли способность убеждать, пропагандировать? Не теряет ли смысл слово правды от повторения его всуе?"
Вспоминая все это теперь, Жора чувствовал, что ему становится как-то не по себе.
Прошла еще неделя, Жора не унимался с расспросами, и Раиса Павловна решила попросить разрешения у Эдуарда Кузьмина рассказать деверю все. Колябин придирчиво и долго расспрашивал, стоит ли доверия этот человек, какая у него семья, посомневался - не проболтается ли, но все же разрешил. Более того, он решил сам поглядеть на Жору во время своего очередного визита.
Тогда, предварительно взяв у Жоры честное слово, Раиса Павловна рассказала ему всю историю взаимоотношений своей семьи с Эдуардом Кузьмичом. Она не стала скрывать, что сама вначале не доверяла Колябину, да и методам его воздействия тоже. Убедили факты, выздоровевшие люди, с которыми ее познакомил Колябин. На ее глазах изменилась Аленка. И сама она чувствует безусловное улучшение. После смерти мужа она не могла спать, постоянно болело в груди. Уже несколько лет была одышка. Она быстро уставала, часто болела голова. Врачи особых отклонений не находили, советовали разве что сбросить вес. А Колябин обнаружил обменные расстройства и заболевание сердца. И что же? Теперь одышки как не бывало, сон нормальный, боль в груди прошла. Это еще очень простой случай. А вот недавно у Колябина они с Аленкой познакомились с человеком, у дочки которого врачи находили диатез, а на самом деле оказалось заболевание крови. Эдуард Кузьмич за полгода полностью восстановил здоровье девочки.
- А откуда стало известно про заболевание крови? - настороженно поинтересовался Жора.
- У нее был грипп. После болезни сделали анализы, было многовато лейкоцитов. Эдуард Кузьмич при осмотре обнаружил характерные изменения поля, и стало очевидно, с чем связано изменение формулы крови. Организм не справлялся уже с выведением ядов - вот откуда "диатезные" пятна. Теперь девочка на режиме. Приходится, конечно, и диету пока соблюдать. Но причина-то, причина страшная ликвидирована!
Жора не знал, что и думать.
- Знаешь, Рая, - сказал он. - Пожалуй, мне самому надо посмотреть на вашего целителя, чтобы составить какое-либо мнение.
На следующий день к двенадцати часам, минута в минуту, как всегда, появился Колябин. Коротко представившись Жоре, он заметил:
- Не будем терять времени, Сейчас наилучшее время для воздействия. До двух часов дня организм человека расслаблен, оператору легче проникнуть в пораженные участки поля. Вы, надеюсь, помните, что сегодня я провожу операцию!
- Да-да, Эдуард Кузьмич, - с готовностью подтвердила Раиса Павловна.
- Ну, вот что, - сказал Колябин. - Принесите таз с "нашей" водой, поставьте около дивана. Алена, садись на диван с этой стороны.
Колябин взял в руки ранку и подошел к Аленке.
- Запишите, Раиса Павловна: голова в целом - ноль градусов, правый глаз - минус двадцать градусов, левый - плюс десять градусов. Смотрите, а с прошлого раза минус уменьшился! Появились положительные области! Я думаю, это результат девятидневного очищения. Что ж, сегодня мы добьем пораженную зону. Я должен ее разрушить сконцентрированным, направленным лучом поля. Отойдите, Раиса Павловна, за мою спину. И вы, Георгий.
Эдуард Кузьмич включил приборы. Затем взял в правую руку непонятный предмет - тонкую трубку из металла с кристаллом на конце - и поводил ею вокруг Аленкиной головы...
... Девушка расслышала только его последние слова:
- Поздравляю тебя, Аленка. И вас, Раиса Павловна. Сегодня великий день. Мы научились изменять наследственность. Без вас тоже ничего не получилось бы. А ведь недавно и генетику называли уличной девкой империализма.
Аленка счастливо улыбалась.
Колябин окунул руки по локоть в таз с водой. Затем ополоснул лицо и сказал:
- Полотенца не нужно. Должно высохнуть так. Алена, посиди в соседней комнате, отдохни.
Раиса Павловна поинтересовалась, можно ли накрывать стол к обеду.
- Пожалуйста, - ответил Колябин, - работа окончена. А пока мы поговорим с вашим родственником... Георгием?
- Да-да, конечно, - оказал Георгий. Он не мог прийти в себя,
Железная палочка с кристаллом на конце была совершенно гладкая, без выступов. Жора мог спорить с кем угодно, что он ясно видел как в тот момент, когда Колябин брал палочку в руки, кристалл вспыхивал непонятным светом.
Колябин проследил за взглядом Жоры:
- Что, нравиться? Я так и называю ее - наша волшебная палочка. Как вы нашли своих родственниц, Георгий? Не правда ли, выглядят прекрасно?
И Жора почувствовал, что против своей воли отвечает: "Да!", хотя еще недавно находил, что обе измождены и не вполне нормальны.
- Вас что-то мучает, - заметил Колябин. - Вы в постоянном нервном напряжении. Я присмотрелся - в вашем поле есть нечто вроде дыры, воронки, в которую уходит энергия. Как вода. Правда, причина мне не совсем ясна.
- Вы думаете, я болен? Вряд ли, - сказал Жора.
- Да нет, не думаю, что вы. Но, может быть, это очень близкий вам человек. Знаете, какие существуют связи между людьми? Вот говорят, например, вещее материнское сердце, а ведь это правда. Сердце матери чувствует, что с ребенком произошла беда, потому что существует особый вид связи. Любящая мать в состоянии передать часть своей энергии детям. Именно поэтому люди инстинктивно вспоминают матерей в самые тяжелые минуты. Но это, конечно, один из самых сильных видов связи... Бывают и другие. Связь такого рода можно смоделировать. Мы, операторы, например, в любой момент времени можем точно сказать, как чувствуют себя наши подопечные, что с ними происходит. Мы как бы проникаем - даже на больших расстояниях - в самую глубину существа другого человека. Кстати, на этом принципе была основана сегодняшняя операция.
- Аленкина?
- Да. Мы - объект и оператор, - контактировали на уровне подсознаний. Моими задачами были: разрушить чужеродное поле, ответственное за наследственное заболевание, и изменить программу подсознания объекта на дальнейшую перестройку организма и выведение из него продуктов разрушения и ядов. Теперь восстановление здоровья пойдет полным ходом, и скоро вы не узнаете свою племянницу.
- А если бы они не обратись к вам? Что было бы с Аленкой - опять заболела?
- Сейчас нет. Она еще молода, организм может пока бороться достаточно эффективно. Даже самая совершенная медицинская диагностика была бы бессильна. Но годам к сорока... Вспомните брата...
- Не дай бог, - содрогнулся Жора.
- Теперь бояться нечего, - успокоил Колябин. - Что же, давайте все-таки посмотрим, в чем же дело у вас. Есть у вас фотографии родителей, жены, сына?
- Конечно, - ответил Жора и полез в карман за портмоне. - Вот они.
Колябин взял фотографии и расставил их в ряд на столе:
- Это ваша жена.
Рамка в руке Колябина вздрогнула, потом быстро-быстро завертелась; постепенно вращение замедлилось, потом рамка замерла.
- Думаю, вам трудно с вашей женой. Никогда еще не видел столь неподходящих параметров поля у супругов.
"Точно. Нина плохо меня понимает, особенно в вопросах воспитания сына", - подумал Жора.
- У нее не очень хорошее сердце, - продолжал Колябин. - Впрочем, ничего страшного. Но в чем же причина такой разницы у вас с ней?.. Удивительно.
- А может?.. - замялся Жора. - Хотя вряд ли.
- Что-что? - спросил Эдуард Кузьмич.
- Видите ли, у нее кровь с моей не очень совпадает. Резус-фактор отрицательный. Первый раз у нас родился мертвый ребенок, а когда появился Артемка, мы были так счастливы...
- А-а! By вот оно, конечно же! Тогда и удивляться нечему, Артемка, конечно, болезненный мальчик?
- Теща так не считает, но мы... У него вообще-то диатез...
- А вот мы сейчас посмотрим, - сказал Колябин и нацелился рамкой на фотографию веселого кудрявого мальчишки.
В комнату тихо вошла Аленка.
Колябин долго водил рукой вдоль фотографии Артемки, то отходил на шаг, то приближался снова. Жора и Аленка напряженно ждали, но Эдуард Кузьмич молчал. Медленно отойдя от стола, он сел в кресло и обхватил голову руками.
- Что вы увидели, Эдуард Кузьмич? - тихо спросила Аленка.
- А? Что? - вскинул голову Колябин. В глазах его блестели слезы. - Извините - задумался, - добавил он. - У меня ведь девочка - почти ровесница Артемки. Как вам сказать?.. Положение серьезное.
- Говорите, Эдуард Кузьмич! - потребовал Жора.
- Вы не замечали, что Артемка быстро устает? Часто дышит? Под глазами бывают круги?
- Да вроде бы не... Хотя нет, может... Пожалуй, замечал. Ну да, замечал!
- Так вот. Передайте врачам-шарлатанам, которые его осматривали, что им нужно бросать свою бесполезную работу. Диатез они, видите ли, обнаружили! Какое невежество! Элементарной кардиограммы не додумались записать!
- А что такое, что? - волновался Жора.
- У ребенка незаращение боталлова протока сердца.
- Это что - серьезная болезнь? - спросила Аленка.
Жора подавленно молчал. На свою беду он начитался медицинской литературы и знал, насколько это серьезно.
- Такие дети не живут долго... - прошептал он.
- Сейчас ему четыре года... Ну что же, еще три... - бормотал Колябин.
- Нет! Нет! - закричал Жора. - Все, что угодно! Любые деньги отдам!
- Как вам не стыдно? - укорил его Колябин. - Какие могут быть деньги, когда речь идет о ребенке, о его жизни? Я вам, безусловно, помогу, но при чем тут деньги? Может ваша жена привезти сына сюда?
- Наверное, может, - сказал Жора. - Я сегодня позвоню ей. Сейчас!
- Сейчас не надо. Позвоните попозже, а завтра сообщите мне. А сейчас, по-моему, нас приглашают к столу.
После ужина Колябин собрал свои приборы, попрощался со всеми и ушел. Аленка вышла на балкон и увидела, как он сел в стоявшую у подъезда черную "Волгу".
Вернувшись в комнату, она застала дядю сидящим на диване и безучастно смотрящим в потолок.
- Что с тобой, дядя Жора? - спросила девушка. - Ты же слышал - Эдуард Кузьмич поможет. Ему это не так уж и трудно.
- Не знаю, что и думать... - сказал Жора.
- А ты не думай. Ты звони тете Нине, - ответила Аленка. - Значит, так... Я набираю код...
После разговора с мужем Нина позвонила подруге, которая работала в поликлинике. На следующее утро записали и расшифровали Артемкину кардиограмму. Врачи нашли возрастные отклонения и объяснили их тем, что мальчик быстро растет. Но отцу и матери Артемки все и так уже стало ясно. Нина достала билет и через день была с Артемкой у Лубенцовых-старших. К вечеру пришел Колябин. Он поставил Артемку на стул и долго ходил вокруг него с рамкой, затем примерно час беседовал отдельно с матерью и отцом. Он объяснил им, что в данном случае долг оператора - предложить помощь. О гонораре не может быть и речи. Брать за такую работу деньги - все равно, что торговать солнечным светом.
...Стол, накрытый Раисой Павловной, ломился от всевозможных деликатесов. Тут были и копченая осетрина, и салями, и заливное мясо. Венчал великолепную картину пирог, только что извлеченный из духовки. Колябин открыл бутылку с марочным коньяком, влил в нее несколько капель состава из своей фляжки и сказал:
- Теперь эта жидкость стала эликсиром здоровья. Я изменил параметры ее поля.
Всем присутствующим он налил примерно по половине рюмки - не более пятнадцати граммов, пояснив:
- Обыкновенным людям больше не стоит.
Оставшийся коньяк, почти всю бутылку, он вылил в огромную кружку и, подняв ее, провозгласил тост:
- За успех нашего дела!
Жора с изумлением увидел, как несколькими крупными глотками Колябин выпил весь коньяк, точно компот, и принялся энергично закусывать всем, что попадалось под руку, орудуя вилкой, как совковой лопатой.
- Что же вы не едите? - спросил Эдуард Кузьмич у остальных. - Раз я с вами за столом - значит, всем все можно. В присутствии оператора никакая еда: ни мясо, ни жареные гвозди - вреда не принесет. А без меня, конечно, нельзя.
Посидев с полчаса, Колябин встал.
- Хорошая у вас осетрина, - заметил он. - Но не забудьте - вам ее есть нельзя!
- Эдуард Кузьмич... - замялась Раиса Павловна. - Не знаю, удобно ли... Может, я ее вместе с салями вам заверну на дорожку?
- Давайте, - с неожиданной готовностью отозвался Колябин. - Заворачивайте. А это что у вас на стене? В прошлый раз не видел, - и он указал на красочный настенный календарь с репродукциями картин.
- А, это... Это подарили папины коллеги, - ответила Аленка.
- Фирма "Шлюмберже".
- Ну, так вот что - заверните-ка тоже. Нам пригодится для дела.
- Пожалуйста, - ответила Раиса Павловна и тут же сняла календарь со стены.
- А что, это каждый раз так: что завтрак, что обед, что ужин - обязательно с коньяком? - спросил Жора Раису Павловну, когда Колябин ушел.
- Да, - вздохнула она, - дороговато, конечно. Но ничего другого Эдуард Кузьмич не пьет. Да и коньяк он выпивает только для восстановления потраченной энергии. Ты сам видел - он его предварительно обрабатывает.
- Ладно, бог с ним, с коньяком. Нам-то что делать? - задумчиво спросила Нина. - Конечно, мы с подругами слыхали об экстрасенсах, но чтоб ребенка своего доверить...
... Анастасия Федоровна присутствовала сегодня с самого утра, но по просьбе Эдуарда Кузьмича не выходила из соседней комнаты, чтобы не осложнять обстановку осмотра. Она испытывала жестокие муки, у нее от любопытства все так и горело внутри. Хотя Эдуард Кузьмич давно ушел, она не выходила из комнаты, обиженная, что про нее забыли и не зовут посоветоваться. Но, услышав вопрос Нины, она не могла больше терпеть.
- Ты что, Нина, с луны свалилась? Или ребенку своему враг? - выскочила она. - Эдуард Кузьмич берется помочь - совершенно бескорыстно, а ты отпихиваешь руку помощи!
- Да я не отпихиваю, - слабо возразила Нина.
- Еще бы! Еще чего не хватало! В ножки ему кланяться надо. Между прочим, ему небезопасно связываться с дополнительными людьми. За ним и так гоняются! - возмущалась Анастасия Федоровна. - Откажетесь сейчас - потом себе не простите! Да поздно будет. Все! Моя совесть чиста. Я вас предупредила.
Долго еще судили-рядили Нина и Жора с Раисой Павловной, Анастасией Федоровной и Аленкой. Звонили матери в Тбилиси. Наконец решили - надо соглашаться. Опасность слишком велика.
Через несколько дней Колябин провел обработку Артемки. После этого родители окончательно перестали сомневаться в операторе, потому что четырехлетний Артемка с закрытыми глазами чувствовал на расстоянии, как над ним от рук дяди-волшебника пробегают теплые волны.
На другой день все трое уезжали. У Жоры кончилась командировка. Правда, квалификацию ему удалось повысить разве что в вопросах изучения биополей и передачи мыслей на расстоянии. На дорожку Колябин дал им подробное наставление, как продолжать работу. Им предстояло многое. Во-первых - срочно наладить производство особой воды, во-вторых - освоить режимы очищений: Артемка должен регулярно голодать по три дня в указанные Колябиным сроки. В-третьих, на период работы с Колябиным надо изолировать Артемку от общения с людьми, которые могли бы нарушить процесс восстановления. К Лубенцовым-младшим отныне никто не может прийти в дом, включая мать Нины, имевшую, как выяснилось, вредное "вампирное" поле. Жора ликовал: он всегда подозревал это!
Следовало установить в доме такие же приспособления, как и у Лубенцовых-старших. Каждое утро Артемка должен пить специальную смесь из трети стакана цельного молока, одного яичного белка, ложки меда и пяти капель специального многокомпонентного состава, приготавливаемого по рецептам тибетских мудрецов. Бутыль этого состава, тщательно упакованную в вату, Жора берег пуще глаза, потому что она обошлась в тысячу рублей. Деньги Эдуард Кузьмич должен был передать своим поставщикам, доставляющим из Непала или Индии основные ингредиенты. Можно было бы, как он сказал Жоре, обойтись и без состава, но тогда восстановление здоровья затянулось бы на неопределенный срок.
Главной трудностью для Жоры и Нины стала необходимость все скрывать даже от близких друзей. Рассказать можно было только теще, да и то под большим секретом.
- Она, в общем-то, "вампир" не по своей воле, - объяснил Колябин Нине. - К этому состоянию ее привели многочисленные болезни. Можно, в принципе, помочь ей... Тем более что она представляет опасность для внука, хотя и очень его любит. Предложите ей над этим задуматься. Но так как работа очень трудная, потребует от оператора и сил, и материальных затрат, то, конечно, пусть подумает серьезно...
"У нас ведь есть прабабушкино кольцо с изумрудом. Оно как раз и стоит тысячи три... - сообразила Нина. - Вот я его и отдам. Нельзя же лишать маму внука!.. А Жоре и говорить не стану. Кто знает, может не зря меня предупреждал Эдуард Кузьмич: надо быть осторожней с Георгием..."
Итак, уже весной сторонний наблюдатель, которому довелось бы познакомиться с Эдуардом Кузьмичом Колябиным и его деятельностью, пришел бы, пожалуй, к выводу, что наблюдает за жизнью хорошо организованного подполья или влиятельной секты. Но так мог подумать, разумеется, только тот, кто не знал о целях "сенса" - разработке способов восстановления здоровья людей, широкомасштабного изучения загадочных явлений природы. Ну, а внешне?.. В самом деле, что увидел бы такой наблюдатель, пройдись он, скажем, по означенным в записной книжке Эдуарда Кузьмича адресам?
Адрес первый: Лубенцовы. Вечером после работы голодающая Раиса Павловна без сил лежит на диване. На голове у нее шлем с наушниками, она слушает записи итальянской эстрады. Дело, впрочем, не в музыке, а в том, что кассета обработана Эдуардом Кузьмичом с помощью специального прибора. Теперь происходит интенсивное воздействие на организм.
Аленка скрючилась за столом, заваленным книгами, тетрадями, и просто разноформатными листками бумаги. Через несколько дней ей необходимо сдать Колябину черновой вариант реферата.
В кухне, окруженная бутылями, кастрюлями и склянками, сидит Анастасия Федоровна. На плите подозрительного вида аппарат со змеевиком и магнитом. Через отверстия сочится прозрачная жидкость. Время от времени Анастасия Федоровна подставляет под это отверстие новую посудину. Однако не прав будет тот, кто заподозрит в почтенной женщине самогонщицу: просто таким образом готовится активированная спецвода. Ее еще придется серебрить с помощью небольшого приборчика, а потом - отстаивать. Верхняя треть отстоя предназначена для питья: другой воды здесь давно уже не пьют. Нижние две трети воды используются для варки обеда и бесконечных промываний желудков. Во время очищений, то есть периодов голодовки, промываться надо два раза в день. А Анастасию Федоровну моют уже несколько месяцев подряд ежедневно, точнее - каждый вечер. Она считает, что у нее уже посеребрились все кишки. После промывания все сосредоточенно сопят носами: вдох-выдох, вдох-выдох - делают дыхательную гимнастику.
Время от времени звонит телефон. Аленка вскакивает и быстро, отрывисто отвечает:
- Да, так... На третий день станет лучше... Вы второй раз голодаете?.. Эдуард Кузьмич считает, что выпивать надо не меньше двух литров, - затем кладет трубку.
Через пять минут телефон звонит опять.
- Малый совнарком, - вздыхает голодная Раиса Павловна.
Аленка с головой окунулась в дело, которому служил Эдуард Кузьмич. Она была счастлива, что судьба свела ее с таким замечательным человеком, делу которого можно помочь.
Ей приходилось давать консультации, писать памятки, встречаться с весьма серьезными людьми. Люди эти, к великому удивлению Раисы Павловны, вели себя с двадцатилетней студенткой даже не на равных, а с некоторой долей подобострастия и почтения. Что-то не нравилось во всем этом матери, но она не могла пока сформулировать свою смутную тревогу в словах.
Особенно удивил академик Кучеров, который записывал под Аленкину диктовку порядок действий при очищении голоданием, время от времени робко задавая вопросы. Он чуть ли не руку поднимал, как школьник.
Аленка же чувствовала себя как рыба в воде. Почтительное отношение она почти не относила на свой счет, полагая, что оно достается ей лишь благодаря уважению людей к Колябину и его делу.
Адрес второй: Лубенцовы-младшие из Тбилиси. Им довольно быстро удалось наладить работу комплекса по восстановлению здоровья Артемки. Уже три месяца Нина и Жора делают все, что предписал Эдуард Кузьмич. Скрепя сердце, Нина терпела плач голодного сына: за это время он семь раз голодал по двое-трое суток. Есть и результат - у Артемки почти прошел диатез. Ликующий Жора решил, что пора ехать в Москву, показать сына Эдуарду Кузьмичу. Но сегодня...
Хотя Артемка и ослаб - голодает третий день (настали подходящие лунные дни) - он с ревом носится по квартире, а за ним гоняются родители с клизмой.
- Артемка, мальчик мой, дядя-волшебник рассердится, - умоляет мама.
- Рассердится и не научит тебя по воздуху летать, - добавляет папа.
Обычно упоминание о дяде-волшебнике из Москвы действует безотказно: Артемка начинает пить противную дистиллированную воду, покорно стоит, пока папа, как поп кадилом, крутит вокруг него приборчиком дяди, ходит голодным двое-трое суток. Но сейчас мальчишка озверел и не дается в руки.
- Не хочу! Не хочу! Не хочу! - выкрикивает он перекосившимся ртом.
Лицо ребенка залито злыми слезами. Родители в совершенном отчаянии.
Адрес третий: квартира Сергеевых. Тут тихо, пожалуй - чересчур тихо. Даже годовалая Мариночка не плачет, хотя последнее время плакала постоянно - болел животик. Но недавно Эдуард Кузьмич разъяснил ее маме, что дело вовсе не в животике, а в том, что папа является вампиром и отбирает поле ребенка.
- К сожалению, вмешиваться тут практически бесполезно, - с тяжелым вздохом констатировал "сенс". - Ребенка надо спасать, о нем надо думать. Вот и решайте.
Что ж тут решать! Наташа, молодая мама, и раньше замечала, что у ее мужа бывает странно-задумчивый взгляд, когда он смотрит на ребенка, что он все время старается взять дочку на руки, подбегает к ней, а ночью встает на каждый писк. Они даже ссорились из-за этого - в конце концов, она мать, это ее дело - не спать. Теперь все стало ясно! Как можно думать о себе, когда речь идет о ребенке! Сегодня Наташа подала на развод. Вещи уже все собраны, завтра они с Мариночкой уедут к родителям. Игорь молча сидит за столом и безучастно смотрит в пространство. Конечно, его тоже жаль - оказался "вампиром". Нет, нужно найти силы и отбросить эту привязанность, как научил Эдуард Кузьмич...
В квартире бездетных супругов Сарычевых обычно царит идеальный порядок. Но сейчас, хотя хозяева безвыходно дома, все, кроме спальни и ванной комнаты, заросло толстым слоем пыли. Эдуард Кузьмич велел Сарычевым, почти полтора десятилетия безнадежно мечтающим о ребенке, сосредоточиться исключительно на этом намерении. Нельзя производить уборку, смотреть телевизор, слушать радио, разговаривать по телефону. Супруги перед отпуском голодали девять дней. Сейчас им разрешено употреблять в пищу лишь квашеную капусту с небольшим количеством подсолнечного масла. Они должны не только выпивать огромное количество спецводы, но и принимать в ней ванны. Поэтому аппарат со змеевиком и магнитом работает непрерывно. А Ангелина на супружеском ложе обязана еще и подолгу стоять вверх ногами.
Правда, ей разрешается ступнями касаться стены.
- Ваши биополя отталкиваются друг от друга. Только мое воздействие может снять с них заряды, - сказал им Эдуард Кузьмич, - но я, естественно, не могу постоянно быть с вами. Поэтому вы должны в наиболее ответственные моменты включить телефон и сообщить мне. Я буду воздействовать дистанционно. Если не поможет, значит - деформация необратима. Правда, мы работаем над прибором для восстановления перемятых биополей. Уж он-то вам обязательно поможет...
Елена Лубенцова:
- За прошедшие месяцы я поняла, как привыкла к постоянному руководству Колябина. Я сверяла теперь с ним не только каждый свой поступок, но, пожалуй, даже каждую мысль. Иногда ловила себя на том, что теряю способность к самооценке: что хорошо, а что дурно. Каждый раз старалась вспомнить, что по этому поводу говорил или сказал бы Эдуард Кузьмич. Стало гораздо проще жить. По крайней мере, перестала мучиться "достоевщиной", как называла это мама. Ведь сомнений, прав ли "сенс", не было. Жизнь казалась прямым, ясным путем к сверкающим вершинам, где торжествовали идеи добра, разума и справедливости. Именно такими высокими словами я тогда думала, и это вовсе не было искусственным. Конечно, с верного пути человека пытались сбить разные злые, враждебные силы. Но главное - не поддаваться, не проявлять привязанности ни к добру, ни к злу, как говаривал Эдуард Кузьмич. И я усвоила его слова: "Надо вести себя как нейтрино. Эти частицы не имеют заряда, вот поэтому и способны проделать такой огромный путь".
С такими мыслями и подходила Аленка к дому на Кутузовском проспекте. Когда она нажимала кнопку звонка, то чувствовала, как проваливается куда-то сердце, как будто прыгаешь с высоты - и радостно и страшно. Последним судорожным движением она стала поправлять растрепавшиеся на весеннем ветру волосы, но тут дверь отворилась, и Эдуард Кузьмич торопливо проговорил:
- Заходи, заходи. Не надо в коридоре стоять. Быстренько.
Впустив Аленку в прихожую, он убежал обратно в комнату, на ходу бросив:
- Раздевайся и проходи. Сегодня у меня серьезные товарищи.
Аленка причесалась и бочком вошла в комнату. Там сидело трое мужчин солидного вида. Колябин небрежно кивнул:
- Мой ассистент. Знакомьтесь - Елена. Можно, думаю, пока без отчества. Молодой, но очень способный в нашем деле товарищ. Алена, покажи графики.
Девушка развернула на столе рулончики миллиметровки.
- Смотрите, - сказал Колябин. - Вот сама Алена перед началом нашего воздействия. Практически весь организм в отрицательных знаках поля: до минус ста восьмидесяти градусов вращения рамки. Вот - после первого девятидневного голодания.
- Позвольте, - заметил седой мужчина. - Но после воздействия и первого голодания поле стало еще более отрицательным: до минус семисот двадцати градусов! Как же так?
- В этом-то все дело! После воздействия оператора и приборов, да еще во время голодания происходит интенсивное очищение организма от ядов. Если замерять поле выделений из организма, рамка, завертевшись, обожжет руку! Как вы думаете, каким в это время должно быть поле в целом?
- Ну, а потом?
- А потом - видите? - отрезок ВС. Постепенно поле меняется до нулевого.
- Это уже хорошо?
- Конечно. При таком состоянии организм больше не вредит окружающим, то есть, грубо говоря, не тянет чужого поля. Между прочим, вот это и были легендарные вампиры!.. Затем наш задача - общая: оператора и пациента - поднять потенциал поля. Важен режим жизни, питания, питья нашей воды. Образ мыслей надо менять, наконец, Отказаться от "самости", то есть эгоизма. Он-то и является главным препятствием для человека. Ну, а потом можно подумать и о помощи другим. Вот, посмотрите на Алену. Что у тебя было, девчушка?
- Водянка мозга, - застенчиво сказала она.
- Ну да. Посмотрите-ка на нее, ведь красавица! Румянец во всю щеку, глаза так и светятся! Ну, конечно, кое-какие недоработки есть - небольшие. Вот недавно было у нее так называемое ОРЗ.
- Почему так называемое, Эдуард Кузьмич?
- Потому что так удобнее шарлатанам с медицинскими дипломами. Где им понять, что раз течет из носа - значит, организм себя просто очищает, выводит таким образом накопившиеся яды. Ведь этому радоваться надо, а не лечить! Вот что они делают, например, если у человека постоянные ангины?
- Как что? По-моему, гланды удаляют. Или выжигают, кажется...
Колябин хитро улыбнулся:
- Ну да! Конечно! Это все равно, что если бы в пожарное отделение звонили, сообщали: "Горим!", а пожарник в целях борьбы с огнем перерезал бы телефонные провода. Все, справились - сигналы-то о бедствии прекратились! Так и с гландами. Удалим загрязненные шлаками гланды - и организм не сможет таким путем сообщить нам, в каком бедственном положении он находится. Есть, правда, еще у него способы - например, головная боль.
- Правда?
- Ну, конечно, Головная боль сама по себе ничего не значит. Это только сигнал организма: "Мне плохо! Я отравлен. Мои процессы нарушены!" А врачи глушат сигнал таблетками. Не лучше ли просто удалить голову? Как гланды?
- Ну, вы уж скажете!
- Конечно, скажу. Что делают эти негодяи с больными, у которых обнаружены опухоли? Режут человека по частям. А что предлагаем мы? Операцию без ножа - воздействие оператора. Режим. Наши составы по тибетским рецептам. Очищенную активированную воду. И как результат - полное восстановление здоровья!
- И... у вас есть примеры? В вашей практике? - робко спросил сидевший справа от Колябина "серьезный товарищ", маленький и толстый. "Винни-Пух", - решила Аленка.
- Разумеется, есть. Пока что семь человек. Одна из них, кстати, Аленкина родственница, пенсионерка. Помнишь, Аленка, как вы перепугались все, когда мы с помощником установили ее диагноз?
- Еще бы, - тихо сказала девушка.
- А теперь, между прочим, бывшая больная здоровее многих молодых; тех, разумеется, кто пользуется услугами казенных эскулапов. Вот недавно голодала... Сколько дней, Аленка?
- Девять, как вы велели.
- Девять. А потом анализы сделали. Диабета и того - как не бывало! Так что теперь тетя Настя - наш активный помощник. Ладно еще - неверующая, а то, поди, свечки бы в церкви ставила за здоровье посланников божьих! А?
Все заулыбались.
- Только не простят они мне этого, - вздохнул Колябин. - Я должен торопиться. Вот и готовлю учеников. Ни в коем случае не должно пострадать дело.
- Почему не простят? Кто не простит? - поинтересовался тот же седой, с ежиком стриженых волос, мужчина.
- Ведь вы делаете нужное дело! Вам скорее надо добиться официального признания! - возбужденно заговорил розовый толстячок.
Третий, немолодой высокий мужчина, на протяжении всего разговора молчал. Внешность у него была как будто обычная, разве что немножко походил он на артиста Николая Черкасова. Он производил впечатление серьезности и спокойной, внутренне осознаваемой собственной значительности. Одет он был, что называется, протокольно: очень скромно, но, видимо, очень дорого.
"В программе "Время" таких показывают, - подумала Аленка. - Называются - и другие официальные лица".
- Кто не простит?.. Наша уважаемая медицинская мафия, - вздохнул Колябин. - Как вы думаете, захотят ли они проститься со своими доходами? Все они наживаются на страданиях, кто - больше, кто - меньше. Все ранги. Вот в Баку - недавно рассказывали знакомые - пока не дали четырехсот рублей, так называемый врач не положил на операционный стол больного с перитонитом. Это еще мелка медицинская сошка. Как вы думаете, сколько же имеют - и прямо деньгами, и знаниями, и почестями - наши главные, с позволения сказать, целители?.. Так что неизвестно - долго ли мне осталось...
"Черкасов" заметно нахмурился.
- Наверное, вы все-таки преувеличиваете... Что уж так-то?.. - неуверенно протянул "Винни-Пух".
- Думаю, сейчас не стоит вдаваться в подобные рассуждения, - веско сказал "Черкасов", в первый раз раскрыв рот. - Договоримся так: вы, Эдуард Кузьмич, готовите все материалы к четвергу. Я должен их заранее просмотреть, а потом уж смогу представить. А вас, - обратился он к толстяку, - попрошу помочь. Добро?
Все закивали головами.
- Тогда мне пора. Всего доброго! - и он двинулся к двери. - А относительно официальной медицины, все-таки, оставьте-ка особое мнение при себе. Это нехорошо.
Колябин какими-то мелкими шажками засеменил, провожая официальное лицо, к дверям.
- Привет супруге... Дочке наилучшие пожелания... Как скажете - приеду посмотреть девочку... Что вы - какой труд! - доносился из прихожей его голос.
Затем стукнула дверь. Секунду спустя, красный, как из бани, блестящий, как самовар, и довольный "сенс" ввалился в комнату.
- Ну что, ребятки? - Потер он руки. - Начинаются большие дела. Как я понимают, этот дурак из Академии медицинских наук скоро откинет сандалии, а на его место прочат человека разумного и понимающего нас.
Тут раздался звонок в дверь. Был он какой-то странный: звонили морзянкой.
- О! Это Митя, мой помощник! Вот молодец, - обрадовался Колябин. - Вовремя пришел. Иди, Алена, открывай.
И Аленка побежала....
Тот, кто увидел бы Митю впервые, пожалуй, решил бы, что явился слесарь-сантехник. Маленького роста, с короткими руками, одетый во все то ли не по размеру, то ли просто плохо сшитое и, по крайней мере, мятое, Митя в руках принес фибровый чемоданчик - совсем слесарский. Да и выражение на лице его было "Вызывали, хозяин?".
- Вот, - сказал Колябин, - вызвал помощника из Кирова. Теперь горячие денечки, мне он как воздух нужен. Как твой начальник отреагировал, а, Митя?
- Ясно как. Сказал: в следующий раз пиши заявление не за свой счет, а по собственному желанию. Интересно, говорит, на какие деньги ты живешь?
- Ну ладно, ладно, Митя. К делу! Ты привез наш прибор?
- Привез.
- Давай доставай. Посмотрим.
Митя извлек из чемоданчика целый агрегат и начал устанавливать его на столе.
- Во сколько раз он может усилить поле оператора и увеличить дальность передачи сигнала? - поинтересовался Колябин.
- Как решили. О мощности судить конкретно трудно - мы пока не можем точно ее замерить. Разве что рамкой. А дальность в пределах нашего полушария, думаю, неограниченная.
- Сейчас мы это и проверим. Запиши, Аленка. Сегодня третье число, 14 часов. Мы передадим наше воздействие твоему братику - ведь он в Тбилиси, а это достаточно далеко. Должен начаться очередной этап очищения. Родителям пока ничего сообщать не надо. Потом скажем. Внимание! Ты готов, Митя?
- Да, конечно.
- Всем отойти за мою спину! Единственное место, где вы будете защищены от импульса - за спиной оператора. Я объяснял, как распространяется сигнал - в форме буквы пси - этаким трезубцем. Отойдите.
Все послушно отошли.
"Винни-Пух", казалось, ждал, что Эдуард Кузьмич взлетит к потолку или начнет извергать пламя из носа или ушей.
Митя подключил прибор. В нем что-то затрещало, засветилось.
Одна из металлических пластин клацнула, приподнялась и зависла над прибором. Колябин взял в руки затейливую металлическую штучку, привезенную ему из Монголии от ламы. Глаза его горели, как у кошки, и казалось, волосы вот-вот встанут дыбом.
Он стал водить руками вдоль выставленной перед прибором фотографии Артемки. На лбу появился пот, лицо перекосилось и налилось кровью. Руки дрожали. Видно было, что ему очень тяжко - он обеими руками упирается в огромную невидимую преграду и пытается ее отодвинуть. Так прошло около пяти минут. Все устали от напряжения.
Наконец Колябин сказал:
- Все. Конец.
Митя поспешно выключил прибор.
Эдуард Кузьмич произнес:
- Прошу извинить. Мне срочно нужно смыть с себя всю дрянь, которой я сейчас набрался. Иду в душ, а с вами прощаюсь - созвонимся. Алена, к послезавтрашнему дню подготовь материалы. А теперь, пожалуйста, уходите, мне плохо. Не беспокойтесь, все нормально, тем более что со мной жена. Валя! Выйди, покажись моим друзьям.
Из маленькой комнаты вышла молодая женщина с утомленным, немного флегматичным, но красивым запоминающимся лицом.
- В ближайшие дни привезут нашу дочку Леночку. Восьмого апреля мы ждем вас на ее день рождения. До свидания.
Гости, как мышки, друг за другом выскочили в прихожую, а оттуда - за дверь. Все долго молчали, и лишь выйдя из дома, начали оживленно делиться впечатлениями о том, свидетелями чего им довелось сегодня быть.
Через день Аленке позвонил из Тбилиси дядя. Он был напуган.
- Алена! Узнай у Эдуарда Кузьмина, как нам быть. Артемке очень плохо. Он почти без сознания. Температура около сорока, сердце частит, тяжело дышать. А болезни теперь быть не может - так ведь он сказал?
"Все, как предвидел Эдуард Кузьмич! Началось очищение", - подумала Аленка, но ничего не сказала, ведь она была предупреждена.
- Дядя Жора, - сказала она. - Позвони ему сам. Я боюсь служить передаточным звеном. Дело-то важное.
- И что же - говорить все по телефону?
- А ты осторожно.
Дядя перезвонил Аленке через пятнадцать минут, совершенно успокоенный. Он объяснил, что все, оказывается, прекрасно, к врачам обращаться не нужно - они нарушат естественный процесс. Нужно только ждать и оттирать Артемку "нашей" водой.
... Через сутки температура Артемки была выше сорока, он стал задыхаться и часто терял сознание. Лицо покрылось красными пятнами, а десна и язык - язвочками, напоминающими рассыпанную манную крупу. Соседка, которая кое-что знала об очищениях, уговаривала Жору и Нину вызвать врача. Ничего не помогло. Тогда она вызвала врача сама, пригрозив вызвать еще и милицию. У Артемки обнаружилась корь, а так как сердце оказалось слабым, его забрали в больницу. На следующий день заболела и дочка соседки...
Наступил день рождения дочери Эдуарда Кузьмича.
Раиса Павловна, получив приглашение и подумав немного, купила в подарок красивую куклу. Прихватив по дороге торт и радуясь, что успели его купить (наверняка не помешает на праздничном столе, ведь "сенс" живет так скромно!), они с Аленкой спешили в гости. В конце концов, откуда у Колябиных деньги? Эдуард Кузьмич, как они знали, числится в отставке. Валя после рождения ребенка так и не выходила пока на работу, а прежде была подсобницей в молочном магазине.
... Войдя в квартиру, они были буквально оглушены. В прихожей, кухне и комнатах толпились и громко разговаривали не менее тридцати человек. На вешалке рядами - как показалось Аленке - стояли генеральские барашковые папахи. Женщины были в вечерних платьях, которые сделали бы честь Кристиану Диору. Многие дамы блистали бриллиантами, некоторые мужчины - орденами, медалями, кое-кто - академическими лысинами. Мама и дочь Лубенцовы как-то сразу потерялись в этой блестящей толпе.
... Стол ломился от изысканейших блюд и обилия спиртных напитков - в основном французских коньяков и вин.
В дверь продолжали звонить и входили все новые гости. Сразу же у входа вручались подарки: дубленочка для Леночки, маленький ковер ручной работы - повесить над кроваткой. Один из гостей вкатил складной велосипед. Другие сочли, вероятно, что именинница мала и принесли подарки папе - тоже почему-то дубленку, японский магнитофон и много каких-то коробок.
- Ой, мама, а мы-то приперлись со своим тортом, - испуганно прошептала Аленка.
Они прошли в комнату и сели у края стола рядом с импозантной седой дамой, которая продолжала что-то увлеченно рассказывать своему соседу, не обратив никакого внимания на их появление:
- ... Первый раз я голодала девять дней. Только дистиллированную воду пила - омагниченную и пропущенную через серебряный фильтр. Эдуард Кузьмич контролировал процесс очищения, фильтр обрабатывал сам. Рамка в его руках крутилась над фильтром как бешеная! А я прекрасно себя чувствовала. На работу даже иногда ходила. Ну и, конечно, потеряла килограммов восемь. В последний раз, когда Эдуард Кузьмич производил замеры параметров моего поля, оказалось, что почти везде плюс. Он сказал: "Ну, поздравляю вас!" Боже, он великий человек! Какое счастье, что я его встретила!
- А что, собственно, заставило вас обратиться к Эдуарду Кузьмичу? Если не секрет, конечно? - спросил ее сосед, немолодой мужчина со шрамом на лбу.
- Ну, как же?.. Я была в совершенно ужасном состоянии! Но врачи, конечно, ничего не находили. Сестра и порекомендована мне Эдуарда Кузьмича. Ее же он совершенно избавил от диабета. Когда она после голодания сдавала анализы, врачи просто поражались! Совершенно никакого сахара. Ну, а потом он занялся ее омоложением. Представьте, ведь Мусе уже за семьдесят, а он говорит, что нормальный срок человеческой жизни - более двухсот лет. Муся мне сказала, что она просто чувствует, как кожа становится упругой, появляются силы... Да он и сам с каждым сеансом это отмечает. Скоро восстановятся все функции организма, и уж тогда ей никто не даст более тридцати пяти. У Муси ведь было больное сердце, а теперь он сказал: "Вам все можно". Например, в сауне она бывает дважды в неделю.
- Ну, а как относится ко всему этому супруг вашей сестры? Что он-то говорит? - спросил заинтересованно сосед.
- Вы знаете, ведь Константин, при его положении, если уж скажет что-нибудь определенное по этому поводу, это ведь все равно, что напечатать на первой странице "Правды". Он обязан быть чрезвычайно осторожен в своих оценках. До сих пор он с Эдуардом Кузьмичом не встречался. Хотя Муся, конечно, умоляет его показаться. Думаю, это дело недалекого будущего. Скоро Эдуард Кузьмич и его помощники смогут работать совершенно официально.
- Он и сейчас уже мог бы работать официально. Я, со своей стороны, предлагал ему должность консультанта в нашем Центре. Это, конечно, более серьезный уровень, чем то, что он делает теперь. В конце концов, что такое консультант нашей сборной?.. К тому же он пока, кажется, невыездной...
- Для начала - ему просто негде жить. Правда, мы с Мусей добились для него трехкомнатной квартиры. Через месяц въедет. Он ждет, чтобы там поставили телефон. Ну, а дом только что сдали, так что для телефона нужно было особое распоряжение. Правда, теперь уже все в порядке. Быт практически налажен: Мусин человек привозит продукты, я нашла им Аннушку для работы по дому...
- Внимание! Прошу тишины! - прервал разговоры за столом голос Колябина. Валя поспешно выключила видеомагнитофон. Все притихли. Колябин продолжал:
- У нас, друзья, сегодня вдвойне радостный день. Во-первых, исполнилось три года нашей Леночке - нашей радости, огоньку, который светил нам в ночи. Девочка не зря родилась восьмого апреля - в один день с Буддой. Это удивительный ребенок - говорю вам не как отец! Трудно сказать, что она сможет сделать для людей, когда станет взрослой, но уже сейчас параметры ее поля таковы, что в ее присутствии у людей прекращается головная боль, за три-четыре часа проходит грипп. Благодарю всех, кто пришел нас поздравить. Ну и вторая радость - мы с Митей только что вернулись из Новосибирска, и у нас в руках подписанные академиком Кучеровым протоколы о проведенных экспериментах!
- А что это были за эксперименты? Расскажите, если можно! - загалдели гости.
- Теперь можно, - улыбнулся Колябин. - Мы осуществили перенос параметров поля с больных клеток на здоровые. В результате прежде здоровые клетки оказались поражены той же болезнью. Обе культуры клеток находились в запаянных сосудах. При работе мы с помощником использовали наш новый прибор. Так что теперь мы с этими документами на руках пойдем куда угодно: и в Академию Наук, и в Минздрав. Пусть теперь попробуют объявить нас сумасшедшими. Они поползут к нам на коленях, умоляя спасти жизнь, вернуть здоровье. Так им! Так!
- А это правда, что вам дают лабораторию? - спросила Раиса Павловна.
- В самое ближайшее время. Завтра Кучеров докладывает об этом вице-президенту Академии Наук, - ответил Колябин. - Предлагаю тост за скорейшее торжество этого трудного, но правого дела!
Весь вечер за столом веселились, пели, чокались бокалами, без конца произносили тосты. Эдуард Кузьмич вспоминал, как долго и безуспешно пытался он доказать свою правоту тупым чиновникам, каким гонениям подвергались его помощники. Он провозгласил тост за своих учителей и предшественников. Потом - за то, чтобы дело, которому он и его друзья служат, оставалось чистым, чтобы к нему не липли дельцы и любители легкой наживы. Глаза его горели немного сумасшедшим блеском. Он больше был похож на какого-то языческого бога, чем на человека. И, пожалуй, у него не было недостатка в поклоняющихся...
Лубенцовы ушли раньше других - им далеко было добираться. Автобусы ходили редко, пришлось долго простоять на остановке. Дул ветер.
- Послушай, - сказала мама. - Тебя не удивил сегодня "сенс"? Он ведь объяснял, что ни к чему нельзя проявлять привязанности - ни к добру, ни к злу. Он учил философскому спокойствию и безразличию, пожалуй, даже аскетизму. А сегодня просто напугал меня своим злорадством - когда говорил, что люди к нему поползут. Потом (помнишь?) говорили о недавней смерти академика Глухова - и опять злорадство: "Он не захотел, чтобы я ему помог со здоровьем. Что ж, получил то, чего сам хотел! Каждому свое!". Аленушка, мне как-то не по себе. Он... Он недобрый, что ли? А как же это?
- Ну что ты, мама! Тебе просто показалось, Он всю жизнь живет для других. А сегодня радовался, что его наконец-то признали.
- Кто признал, Алена!? У меня впечатление, что он идет с заднего крыльца. Посмотри, все, кто делает ему официальные документы, помогает делать приборы - ведь все у него лечатся: сами или родственники! А эта Муся? Пользуется именем своего мужа. А сестра ее ничем никогда не была больна. Она, по-моему, просто истеричка.
- Мама! Как ты можешь! Не смей! Мы должны верить Эдуарду Кузьмичу, иначе нам никогда не стать здоровыми. Помнишь, что говорил Митя: если прервать начатую регуляцию организма, то достигнутый уровень не сохранится, а покатится обратно! Остановить уже не удастся - все пойдет вразнос! Мне страшно, мама!
- Нет, это мне страшно! Он говорит, что нельзя есть мясо, нельзя солить пищу, того нельзя, этого нельзя! Мы соблюдаем его диету уже четыре месяца. А что сегодня было на столе? Сам-то он, видела, как ест - все подряд! И он, между прочим, всегда так. А у жены его сильный кашель и насморк уже четыре дня - она сама сказала. Он объяснял: идет очищение организма от ядов, которых она без "сенса" набралась в Ленинграде. Но она-то мне сказала, что насморк еще в Ленинграде начался. Там и мать и отец - все сейчас больны. Почему "сенс" столько дней не может ее вылечить?
- Ну, мама, не знаю. Может, ему сейчас не до мелочей. А, может, своих родных лечить нельзя!
- И вообще, Алена, ему, кажется, не нужны материальные блага. А ты видела сегодняшние подарочки? А конверты с деньгами? И он все это берет! Не стыдно?
- Мама, как тебе не стыдно? Берет для дела!.. Он не виноват, что они ему все это тащат! Между прочим, это нам должно быть стыдно - подарили какую-то ерунду!
Раиса Павловна:
- Я ей тогда не ответила, что у нас просто не осталось денег на другие подарки. В один из своих первых визитов Колябин в отсутствии Аленки сказал мне: "Должен вас предупредить - я не беру гонораров. Дело, которым я занимаюсь, светлое и брать деньги за такую помощь - все равно, что торговать воздухом или солнечным светом. Во-первых, не каждый располагает большой суммой, а жить хотят все. Во-вторых, помощь подобного рода не оценить никакими деньгами. Сколько, по-вашему, стоит здоровье? Жизнь? Но все же нужно как-то вас дисциплинировать. Если здоровье ничего не будет вам стоить, вы легкомысленно отнесетесь к работе над ним. Вы дадите мне некоторую сумму денег, которая пойдет на приборы, на помощь другим людям - таким же, как вы. Словом, на дело. Самому мне не надо ничего, вы ведь знаете, что у меня даже своей квартиры нет. Вы должны дать, сколько в силах - не продавая ничего из своего имущества. Но сумма должна быть велика, чтобы это дисциплинировало вас. Думаю, для вашей семьи это тысячи три. Решайте".
Я была так напугана состоянием дочери, что готова была на все - лишь бы спасти ее. О том, чтобы думать, не было и речи. В итоге отдала "сенсу" шесть с половиной тысяч - все, что мужем было отложено на дачный участок.
Все дни, которые Артемка провел с корью в больнице, Жора был подобен тигру в клетке. Поэтому в середине апреля он с сыном приехал в Москву, и на дому Лубенцовых-старших состоялся прием.
- Ну, что ж, - сказал Эдуард Кузьмич, осматривая мальчика, - Корь - острое вирусное заболевание, грозное осложнениями. А я поздравляю вас - несмотря ни на что, налицо явный прогресс. Часть проблем, в том числе основная - с составом крови - уже решена. Теперь пошла активная перестройка организма. Вы должны решить, как быть дальше. Можно остановиться уже сейчас и, скорее всего, все будет хорошо. Но гарантии я дать не могу. А можно поработать еще год и тогда уж добиться гарантированного, полного успеха. Но это, конечно, потребует от вас определенной отдачи...
- Какой может быть разговор, Эдуард Кузьмич! - воскликнул Жора, вновь обратившийся в горячего поклонника Колябина. - Мы готовы на любые ваши предложения. Кстати... Теща обращается к вам с просьбой, Эдуард Кузьмич. Она сказала, что больше не может без внука. Ведь и по телефону нельзя поговорить!
- Конечно, нельзя, - подтвердил Колябин. - Это тоже канал передачи энергии.
- Вот она и просит... - мялся Жора. - Ну, обработать ее, что ли... Чтобы она могла общаться с Артемкой. Что касается средств - они с тестем собрали... Три тысячи - больше, ну никак, не могут.
- Тут дело не в деньгах, - заметил Эдуард Кузьмич. - Работа сложная. Впрочем, я, конечно же, понимаю ее - единственный внук, бабушкина радость!.. Подумаю, что смогу сделать. А что касается денег - пойдут они на ее же пользу; как раз сейчас мы собираем прибор, который будет работать в подобных случаях. И со здоровьем автоматически у нее произойдут значительные улучшения.
- Спасибо, Эдуард Кузьмич! Не знаем, как вас благодарить! Вы для нас, вы...
- Не стоит, - прервал его Колябин. - Это моя работа и, в конце концов, обязанность. Вот еще что. Завтра я собираю в сауне троих ваших земляков. Сауна - идеальное место для нашего воздействия. Я провожу там операции. Артемке тоже будет полезно, поэтому готовьтесь. Организует нам сауну в Олимпийском комплексе Резо. Вот вам его телефон, он живет в гостинице "Космос". Договоритесь - как вы в этом будете участвовать. Думаю, обойдется не дороже сотни. До завтра. Да! Мальчика с утра не кормить и промыть.
И Эдуард Кузьмич ушел.
...Наутро Жора проснулся рано, наверное, часов в шесть, подготовил все для промывания и разбудил Артемку. После того, как мальчишка узнал, зачем его разбудили, проснулся весь дом, потому что Артемка умел громко кричать и плакать. Однако отцу все же удалось провести "операцию" с блеском. После пришлось несколько часов развлекать и отвлекать мальчика, чтобы он не просил есть; сауна была назначена на два часа дня. Наконец Жора с сыном уехали, и все в доме с облегчением вздохнули.
...Ровно в два часа к Олимпийскому комплексу на черной "Чайке" подкатил Эдуард Кузьмич, а с ним трое мужчин. Одного из них он представил Жоре, коротко бросив:
- Это Резо.
Двое других, по виду типичных продавцов экзотических даров природы с Черемушкинского рынка, так и остались неизвестными Георгию.
Эдуард Кузьмич был, что называется, в ударе - шутил, подмигивал Артемке.
В сауне их ждала молодая женщина в накрахмаленном переднике. Она показала, где что находится, и ушла, оставив несколько больших махровых полотенец.
- Приготовьте чай и накройте стол к четырем часам, - бросил ей вдогонку Эдуард Кузьмич. - Ну, что ж, - сказал он всем остальным. - Раздевайтесь и начнем, пожалуй.
... Вначале все долго парились, время от времени выскакивали из раскаленной парилки и с размаха плюхались в бассейн. Эдуард Кузьмич шумно плавал кругами, как морж в зоопарке, Жора с Артемкой шлепали около него по-собачьи, a Резо с приятелями неуверенно приседали, задумчиво почесывая представительные животы. Наконец Эдуард Кузьмич счел, что пора приступать к делу. Начал он с Резо. Тот лег на лавку лицом вниз, подставив Колябину спину. Обследовав пациента с помощью рамки, Эдуард Кузьмич заметил:
- Ну, что ж, как я и предполагал, смещение диска. А тут защемлен нерв. Ладно, сейчас поправим.
Аккуратно прощупав спину пальцами, Колябин определил место операции и положил на него левую ладонь, затем, размахнувшись, врезал сверху вниз кулаком правой руки с такой силой, что застонала лавка. Последовала серия ударов, Резо не мог вздохнуть. После массажа, вначале интенсивного, а потом легкого, Эдуард Кузьмич вновь сделал замеры с помощью рамки.
- Кажется, удалось, - бормотал он при этом. - Посмотрим, посмотрим...
Наконец он громко сказал:
- Готово. Готовьсь, следующий! - и нырнул в бассейн.
Примерно за час были обработаны приятели Резо. Жора со страхом ожидал, что такая же, страшноватая со стороны, операция ждет и Артемку. Однако, когда дошла очередь до него, Эдуард Кузьмич придвинул вторую лавку и расставил на ней свои приборы, которые вытащил из двух объемистых кейсов.
- Рукоприкладством заниматься не буду, - сказал Колябин. - В данном случае это не нужно. Произведем простую подкачку поля. После сауны организм воспринимает воздействие практически без сопротивления.
Жора облегченно вздохнул, а через полчаса все уже сидели одетые, раскрасневшиеся, за столом в соседней комнате. Молодая женщина молча разливала чай из самовара. Эдуард Кузьмич предложил выпить за успех сегодняшней операции, и Резо разлил коньяк. Настроение у Колябина по-прежнему было прекрасным, однако чувствовалось, что он очень устал. Шутка ли, потратить за один раз столько энергии! Жора и сам, хотя и не оперировал, устал настолько, что с трудом прислушивался к разговору за столом, точнее, к монологу Эдуарда Кузьмича, изредка прерываемому вопросами Резо. Приятели Резо растеряно молчали. Насколько Жора мог вникнуть, Эдуард Кузьмич объяснял основные положения своей теории, подкрепляя их, как обычно, цитатами.
- Немного удивительно, что вы об этом говорите, - заметил Резо.
- А вы что же, представляли меня в шаманском одеянии, с бубном? - поинтересовался Колябин.
Наконец все вышли на улицу. Колябина у выхода поджидала все та же черная "Чайка", и он, помахав всем рукой, отбыл, по его выражению, на заслуженный отдых.
- Слушай, - сказал Резо Георгию. - Вот я все понял: и про инопланетный разум и про то, как жизнь на Земле произошла. И вправду непонятно: почему в наше время люди от обезьян не рождаются. Вот, говорят, были опыты в сухумском питомнике - с участием добровольцев! А! Ты в этом просекаешь?
- А-а, дорогой, зачем тебе эти обезьяны, инопланетяны? - перебил его приятель (Жора впервые услышал его голос). - Это ученые пусть думают, у них головы большие. А я понял главный вопрос. Анекдот знаешь: один говорит другому: "Желаю тебе здоровья, дорогой, а остальное купим за деньги"?.. Я тебе вот что скажу; мы теперь и здоровье купим! Были бы деньги, а они у настоящего мужчины всегда есть, понял? Если он не обезьяна...
- Точно, - добавил второй приятель, громко захохотал и, поддернув джинсы, вразвалку зашагал к стоянке такси, догоняя первого.
А Резо сказал Жоре:
- Слушай. Когда я сегодня заехал к Эдуарду, у него была супруга самого Белякова. Какие люди с ним водят знакомство! Высший класс, да? Между прочим, она сейчас тоже проводит очищения.
Мария Андреевна Белякова или Муся, как зовут ее подруги, сейчас действительно "на режиме". С нетерпением ожидает она возвращения своего мужа Константина Петровича из Англии, так как намерена продемонстрировать ему свою возвращающуюся молодость. Она хочет убедить мужа встретиться с Эдуардом Кузьмичом - ведь Константин Петрович может, как никто другой, оказать содействие официальному признанию нового.
А сегодня Мария Андреевна участвует в очень и очень печальном деле - похоронили одну из подруг и сейчас все идут по дорожке кладбища, прикрывшись зонтиками от плачущего, противного дождя. Многие молчат - что тут скажешь, а Муся возбужденно шепчет своей соседке:
- Я ведь ей говорила! Было еще не поздно! Ей нужно было только обратиться к нему... Но она не верила. И вот результат.
- А как твои дела, Муся? - тихо спрашивает ее подруга.
- Мои? Прекрасно! - отвечает Муся. - Я себя замечательно чувствую. Настроение чудесное... Ох, не здесь бы говорить, но сердце давно уже не прихватывало. Оно теперь здоровое! Только есть все время хочется.
Зонтик ей мешает. Она отводит его в сторону.
- Эдуард Кузьмич проводит программу омоложения организма. Представляешь? У меня начали пропадать морщины. Я чувствую себя как молодая! Функции восстановятся настолько, что мы с Костей снова сможем иметь детей!
- Побойся бога, милая! Тебе семьдесят два года!
- Ну и что! А когда родила библейская Сарра?! Нет, ты посмотри, посмотри, - хватает она за руку соседку и тащит в сторону от печальной процессии. - У меня ноги, как у молодой женщины! - бросив зонтик на ближайшую могилу, она обеими руками задирает юбку.
Подруга в потрясении молчит.
- И сорок тысяч братьев и вся любовь их - не чета моей, - Эдуард Кузьмич цитировал Шекспира.
Усадив Аленку на диван и убавив свет, Колябин доверительным полушепотом рассказывал, что теория Дарвина ошибочна и человечество вообще не принадлежит к отряду приматов, а эволюцию живого на Земле венчает снежный человек. Хомо сапиенс в готовом виде доставлен на Землю высшей цивилизацией. Но создатели не обошлись и без просчета (они признают его сами): не учли, что солнечной лучистой энергии не хватит для гармоничного развития всех людей.
- ... Поэтому-то и существуем мы, избранные, - ровно сорок тысяч братьев, разбросанных по всем континентам. Инопланетные друзья оказывают мне постоянную поддержку и помощь. Они отомстят всякому, кто отвернется от меня. Я не завидую тебе, Аленка, если ты вздумаешь вдруг отречься от нашего дела, если ты предашь меня... Блаженны изгнанные за правду!..
Рассказывает врач, участвовавший в судебно-психиатрической экспертизе по делу Колябина:
- Вокруг него образовался целый букет людей, страстно, с огромным желанием подвергавших себя мучительным истязаниям, голодовкам, промываниям со всех сторон, лишь бы добиться вожделенного суперздоровья. Среди практически здоровых пациентов был некий юноша, у которого оказался хронический аппендицит, о чем Колябин даже не подозревал. И он умер от перитонита, так как ему даже во время приступа не разрешили обратиться к врачам...
Юноша умер в ту ночь, которую Аленка впервые в своей жизни провела с мужчиной - с обожаемым ею Эдуардом Кузьмичом.
Аленка, во всем безгранично верившая Колябину, на этот раз потребовала от него объяснений. Заявила, что себя не пощадит, но во всем разберется. Прокричала это в телефонную трубку. И ждала ответа. Но Эдуард Кузьмич, не стал ничего говорить.
Аленка долго слушала короткие гудки и повторяла про себя: "Эдуард, Эдуард...", пока не почувствовала, что имя отрывается от образа Колябина и теряет смысл. Она повторяла и повторяла, пока слово не стало бессмысленным набором звуков. Не было ни обидно, ни больно, но стало безразлично все, безразлично до такой степени, что она не стала бы спасаться, даже если бы ей угрожала смерть.
Елена Лубенцова:
- Я начала сомневаться еще до этого. Было несколько случаев... Например, Эдуард Кузьмич, предлагая свою помощь одному академику, сказал, что иначе тот умрет. А академик хоть и старенький был, но Колябину не поверил... А через год действительно умер. И, знаете, Колябин радовался! Я видела... Но не хотела понимать. Эдуард Кузьмич утверждал, что способен избавить от любой болезни. А у его жены больная печень, она сама мне это сказала. Я страшно удивилась, спросила Эдуарда Кузьмича. Он сначала ответил, что Валя лжет, а во второй раз сказал, что нельзя помогать своим родным, это не положено, им должны помогать другие. Я тогда поверила. Как-то он предлагал одной женщине бутылку своего состава за тысячу рублей. Сказал, что состав сделан специально для нее и настроен на ее индивидуальное поле, но она отказалась... А буквально через полчаса при мне же к нему пришел на прием пожилой мужчина, и Колябин отдал эту бутылку ему, повторив то же самое - про поле. А потом, увидев, как я удивилась, сказал, что только что состав вновь обработал. Однажды за столом сидело несколько посетителей Эдуарда Кузьмича, а он при них измерял рамкой поля разных фотографий. Вдруг отложил одну, старую-престарую, и сказал: "А этот человек уже умер". Тут сидящий напротив него и говорит: "Тогда, значит, я выходец с того света, потому что это моя фотография в детстве...". В общем, были такие случаи. Но либо Колябин мне их как-то объяснял, либо я сама себе... Но, поймите, ведь он правда что-то говорил правильно! И диагнозы ставил иногда очень точно! А рамка действительно, поворачивалась! Ведь это факт! Ну, а что касается денег... Я думала - все нужно для дела, для его развития... А когда узнала, как Эдуард Кузьмич обставляет только что полученную квартиру, мне не хотелось жить...
Принесли телеграмму - без подписи, почему-то из Новосибирска: "Билет поездки отцу обеспечим".
Раиса Павловна:
- Были еще телефонные звонки, в основном ночные. Как в фильмах про мафию. Не думаю, что дошло бы до физической расправы. Но оболгать, объявить скандалистами, сумасшедшими, выгнать из института - это было реально. И тогда Аленка решила писать в ЦК. Я не противилась, только советовала указать на конверте: Генеральному Секретарю Юрию Владимировичу Андропову. Письмо она сдала на Новой Площади в приемную...
Оказавшись в камере, когда беседа со следователем закончилась, Колябин задумался: не слишком ли резко он себя вел? Отвечая на вопросы, не мог толком сосредоточиться - мешала одна мысль: "Успела ли жена позвонить Мусе?". Если успела, волноваться незачем. Как будет дальше, сомнений у него не было. Зная Мусину энергию, Колябин был просто уверен, что к концу дня будет не только освобожден, но и со всеми возможными почестями доставлен домой, и ему предстоит принимать извинения представителей органов внутренних дел районного, а то и городского масштаба. "Уж Муся им покажет", - думал он. Загоралось злорадство, челюсти сжимались и начинали дрожать, кровь била в виски, и он отключался от вопросов следователя. "Ну, конечно же, Муся уже действует. Еще немножко..."
Но Муся не действовала. Валя тщетно раз за разом набирала ее номер, но хотя и Муся, и ее супруг должны были быть в Москве, к телефону никто не подходил. Только на следующий вечер Вале позвонила одна из Мусиных подруг, супруга академика Кучерова, и холодным официальным голосом попросила ее передать Эдуарду Кузьмичу, что Муся - Мария Андреевна - умерла.
Смерть была внезапной. Последнее время Муся чувствовала себя все лучше и лучше; Эдуард Кузьмич это подтверждал, проводя регулярно обследования. Он заявил, что теперь она совершенно здорова и может соответственно вести себя; последнее голодание порекомендовал с чисто косметическими целями. После девятидневной голодовки, спустя еще девять дней восстановления, Колябин направил Мусю в сауну - для окончательного очищения. Мария Андреевна превратила свое посещение сауны в торжественный выход - пригласила подруг, подобрала красивый купальник. Кое-кто из приятельниц все еще сомневался, обращаться ли им к экстрасенсу, и Муся считала своим долгом продемонстрировать, какой она стала здоровой, красивой и молодой.
... Сидя в "парилке", она чувствовала, как громко пульсирует кровь в висках, бьет в уши. Но терпела, даже влезла на полку повыше, чувствуя на себе восхищенные взгляды подруг.
- Ну что ж, теперь поплаваем? - спросила она и, рывком поднявшись, толкнула ногой дверь, ведущую в бассейн.
Подруги, шедшие за ней, ахнули, увидев, как она, видимо, поскользнувшись, упала лицом вниз, раскинув руки крестом, на кафельный пол. Лежа некрасиво, нелепо - старая женщина в ярком купальнике на нечистом в общем-то, мокром кафеле, - она не слышала, как тормошат ее, пытаются поднять, бьют по щекам. Она так и не успела ничего понять.
Смерть, так поразившая подруг, вовсе не удивила врачей, которым поручено было провести вскрытие. Они обнаружили целый букет свойственных возрасту Марии Андреевны тяжелых заболеваний. Удивительным было лишь то, каким образом в таком состоянии, отказавшись по непонятным причинам от какой-либо медицинской помощи, ей удалось прожить целый год. В общем же медицинское заключение ни у кого не вызвало вопросов.
"Ну, вот все и кончилось. Надо думать, нам не придется больше увидеть Колябина", - думала Раиса Павловна ночью после суда. Таблетка тазепама не помогала заснуть, но несколько мутила сознание, и картины сегодняшнего процесса вставали перед ней, наслаиваясь одна на другую; в ушах, перебивая друг друга, слышались голоса...
Присутствующих в зале оказалось очень немного. Почти никто из приглашенных в свидетели явиться не смог, разумеется, по той или иной уважительной причине. Кто-то отправился в срочную командировку, академик Кучеров заболел - подозревали что-то сердечное. У других были семейные обстоятельства. И так далее.
Анастасия Федоровна долго извинялась перед Раисой Павловной и Аленкой, что не сможет пойти. Объясняла свое поведение и так, и этак, но в общем довольно маловразумительно. Наконец перед самым судом откровенно призналась:
- Боюсь... Откуда мне знать, чего он там может на самом-то деле. Возьмет, да и порчу нашлет. Сам ведь говорил: кто меня выдаст, тому ой как плохо будет! Поди разбери - может, и впрямь черти какие-то с ним связаны... Боюсь, Раечка!
Кто же сидит в зале? В первом ряду - Сергеевы, мать и отец Наташи - истцы-заявители. Они требуют возврата трех тысяч рублей, фамильного бриллиантового кольца и еще чего-то... Ну и, конечно, наказания Колябина: Наташа в состоянии депрессии помещена в психиатрическую больницу: ей всюду видятся пьющие ее кровь вампиры.
Муж, с которым она развелась, пытается навещать ее, но Наташа не хочет видеть ни его, ни дочку. В следующем ряду сидят жена Колябина Валентина и его помощник Митя. Оба смотрят прямо перед собой, стараясь не встречаться глазами с Лубенцовыми.
Сосредоточенно смотрят в бумаги судья и два народных заседателя, слева от них прокурор - молодая симпатичная женщина в форме, справа - пожилой адвокат (говорят, один из самых лучших и дорогих в Москве), одетый, как дипломат на торжественном приеме.
Вот и все. Место подсудимого пустует. Колябин не принимает участия в работе суда, так как признан психически больным. Суд должен установить, опасен ли он социально и, кроме того, обязан ли возвращать имущество истцов.
- ... Действия Колябина опасны не только тем, что он наносил урон здоровью конкретных граждан, - звучит голос прокурора. - Беда в том, что он и ему подобные настойчиво предлагают нам свое мировоззрение. Наукообразным способом они пытаются объяснить мифические, сомнительные явления - от общения с инопланетянами до особого рода возможностей человеческого сознания и организма. Людям нужно сознание того, что они живут не зря, что жизнью своей они служат благородной, ясной пели. Однако все мы знаем насколько это трудно, сколько нужно для этого работать. Гораздо легче, доверившись Колябиным, ждать чудесной помощи от сверхъестественных явлений или существ, надеяться, что глубокие социальные перемены произойдут на основе всеобщего посвящения, или, по-Колябински, очищения. Колябин предлагает людям отказаться от активных действий и подчиниться избранным неведомо кем учителям - гуру. Одним из таких он попытался стать. К чему же привела его широкомасштабная миссионерская деятельность? Два пациента в могиле, одна - в психиатрической больнице. Неизвестно, как еще окажутся последствия многократных неконтролированных голоданий на здоровье примерно двадцати человек, вовлеченных Колябиным в своеобразную секту. Однако улучшения их состояния практически не наблюдается. Многие пациенты до начала обработки Колябиным вообще не были больны теми тяжелыми недугами, которые он приписывал. Так утверждают приглашенные нами специалисты. Наблюдавшееся временное улучшение, скажем - у больных диабетом в части анализов, связано с падением содержания сахара в крови при голодании. В результате анализы получались хорошими, а состояние здоровья - плохим. Еще хотелось бы отметить, что деятельность Колябина никогда не получила бы столь широкого размаха, если бы не поддержка известными учеными - вплоть до академиков, а также руководителями крупных ведомств, официальными лицами. Колябин представил нам документы на бланках Академии Наук, в которых подтверждаются положительные результаты его экспериментов. Интересно, что подписавшие бумаги и принимавшие Колябина, теперь, как один, открещиваются от него и не узнают свои подписи. Кое-кто признает, что контактировал с Колябиным, однако, якобы, эти товарищи с самого начала разобрались в несерьезности предложений целителя, а дальнейший контакт был просто на уровне личных знакомств. (В зале слышен чей-то сдерживаемый смех). Удивительно, как мог человек без медицинского образования, к тому же, как выяснила экспертиза, душевнобольной, подчинить своему влиянию столь многочисленную группу образованных и культурных людей. Не удивляет ли вас, товарищи, что ответственный работник Минздрава СССР вызывал духов, сотрудник общества "Знание" лечился от туберкулеза, которого у него никогда не было, многоуважаемый академик-биолог составлял под руководством Колябина реферат о нетрадиционных методах восстановления здоровья для представления его в Президиум Академии Наук, а параллельно лечил у Колябина супругу и сына? Не говорят ли эти факты об отсутствии глубокой идейной убежденности? И последнее. Считаю, что существующее законодательство имеет достойную Колябина статью. Это отнюдь не статья о целительстве, которая предусматривает штраф в триста рублей. Триста рублей - это дневной "заработок" Эдуарда Кузьмича, да и то, наверное, в неудачный день. Как нам стало известно, сто рублей он брал просто с каждого входящего в его дверь. Статья, достойная подсудимого - мошенничество, причем в особо крупных размерах. При обыске на квартире Колябина не обнаружено ни рубля денег, ни одного золотого кольца. Однако имущество в квартире оценивается более чем в триста тысяч рублей. Это, товарищи, имущество "нестяжателя" Колябина, скромно живущего на пенсию с женой-домохозяйкой! Интересно, что после признания его невменяемым, Колябин перестал отрицать, что брал у людей огромные деньги. Да, по закону он не может отвечать за свои действия. Однако он опасен для общества и должен быть от него изолирован - направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу.
... Выступление защиты довольно противоречиво. С одной стороны, адвокат пытается доказать, что Колябин - человек исключительного дарования, редких способностей. Он и талантливый изобретатель-рационализатор, создавший уникальные приборы, он и подающий надежды биолог.
- Так не станем ли мы, товарищи, унтерами Пришибеевыми, боящимися смелой научной мысли?
С другой стороны, защита утверждает, что Колябин - больной человек и не отвечает за свои поступки.
-... Кто же виноват? Безусловно, здоровые люди, которые его расчетливо эксплуатировали! Вот, в частности, Елена Лубенцова! Следствие пришло к выводу, что в истории Колябина Лубенцовы, якобы, явились жертвами. Я лично в этом не убежден... Так можно ли одаренного, хотя и не очень здорового человека запирать в психиатрической больнице, где практически тюремный режим? Не лучше ли лечить его на дому, а ответственность за лечение возложить на супругу? Она выражает готовность... Давайте ее выслушаем!
Но Валентину выслушивают не сразу.
Сначала задают вопросы истцам, затем Лубенцовым. Сергеева долго и подробно рассказывает о том, какими методами лечил Колябин ее родных, как добился развода дочери. Прокурор просит объяснить, почему кроме денег истцы отдали Колябину еще и бриллиантовое кольцо.
- Очень просто, - отвечает Сергеева. - Эдуард Кузьмич объяснил, что нельзя носить на себе металлические украшения, в том числе золотые и серебряные. Замкнутое кольцо из металла создает резко отрицательное поле. Особенно вредны некоторые камни. Например, алмаз. Колябин показал, как отклоняется рамка над этими камнями. Увидев на моей руке кольцо, сказал, что оно сводит на нет всю работу со мной, и велел его снять и отдать ему...
- И вы отдали? - спросил судья.
- Отдала... Вообще, знаете, он умел как-то настойчиво, утвердительно сказать... И трудно, невозможно было отказать ему. Все отдавали. И не только мы одни. А драгоценности он, если видел на ком, всегда заставлял снять. Кольца там, цепи...
... Аленка стоит, сгорбившись, лицо в красных пятнах. Долго не может ответить на вопрос, как ее зовут и сколько ей лет. Затем, глубоко вздохнув, начинает говорить с решимостью отчаяния:
- Я полностью доверяла Эдуарду Кузьмичу. В его теории не находила никаких противоречий, в его поступках - также. Но сейчас, после всего, что произошло, мне кажется, я во многом ошиблась. Я, конечно, очень виновата. Я составляла для Эдуарда Кузьмича рефераты, а он потом показывал их очень серьезным людям, и, представьте! - им нравилось! Печатать даже хотели отдельной брошюрой. Я помогла Колябину убедить некоторых людей, так сказать, личным примером моего полного излечения. Меня оправдывает только то, что в моих действиях, безусловно, не было корысти. Признаюсь - я верила в чертей... Не смейтесь, это неважно: веришь ли в синего черта, в желтого йети, в мессию Колябина и его сорок тысяч братьев. Не мне решать, что будет с Эдуардом Кузьмичом, но я прошу суд вынести частное определение и поручить компетентным товарищам непредвзято разобраться: что на самом деле может Колябин, способен ли он приносить своим воздействием пользу? Если все-таки есть возможность помогать людям, то нужно... У меня все.
... Выступление Валентины свелось в основном к нападкам на Сергеевых и Лубенцовых:
- Эдуард Кузьмич никому не навязывался! Сами все его находили, просили, чтобы лечил. Деньги и подарки насильно совали! Это не гонорары, а исключительно подарки по их личной инициативе! А что брала себе Алена - этого я не знаю. Вот она, может, все деньги и забрала. Не Сергеевым судить Эдуарда Кузьмича. Их заявление продиктовано чувством мести: Наталья влюблена в него, пыталась соблазнить, увести из семьи, потому и с мужем развелась, а когда ей мой муж отказал, они от злобы и сочинили свое заявление... Да и Алена, по-моему, об этом же мечтала... Они могут что угодно наговорить про Эдуарда Кузьмича, но слушать их не надо, потому что все они люди заинтересованные.
- А вы разве не заинтересованное лицо? - спросил судья. - Прошу по существу дела.
- Если по существу, то я обязуюсь выполнять роль опекуна над мужем, следить за его лечением на дому.
Последним говорил известный психиатр профессор Севрюгов:
- "Учение" Колябина наукообразно. Он широко использует цитаты из Энгельса и Ленина, Чижевского, Вернадского, Гурвича, Бауэра, Норберта Винера, Циолковского, полагая защититься этим от "нападок ортодоксов". Однако с классикой он обращается довольно круто - все, что не вмещается в заданную схему, отбрасывается напрочь или трактуется совершенно противоположно реальному смыслу. Возьмем, например, само понятие биологическое поле, введенное в науку (эмбриологию) в 1912 году русским ученым Александром Гавриловичем Гурвичем. Он открыл слабое ультрафиолетовое излучение, сопровождающее клеточное деление, и назвал его митогенетическим. Нужно ли объяснять разницу между биополем Гурвича и биополем Колябина и ему подобных?.. Поступки Колябина не имеют с его словами ничего общего. Он проповедовал правду - и обманывал на каждом шагу. Обманом было большинство диагнозов; кстати, он не гнался за их разнообразием. У женщин он, как правило, обнаруживал рак или предраковое состояние. Излюбленным диагнозом было также простонародное название синдрома Екатерины Второй. У мужчин он находил заболевание сердца или начинающуюся импотенцию на той или иной почве... В обнаруженном у Елены Лубенцовой списке пациентов мы нашли и больную, с помощью которой Колябину легче всего было бы продемонстрировать свои сенсационные возможности. Но она из "пешеходов" и поэтому не интересовала целителя. После курса психотерапии молодая женщина действительно поправилась, а когда ее отчаявшиеся родные ринулись искать экстрасенса, она не могла сделать и нескольких шагов... Проповедуя нестяжательство, он брал за свой труд огромные деньги... Призывал к ненанесению зла - и провоцировал ссоры между родными, развел семей... Рассуждая о воздержании, он и дня не мог прожить без бутылки; не буду уж уточнять разницу между диетой пациентов и его собственной... Наконец, уж не Колябину было толковать о скромности, уравновешенности. Достаточно вспомнить, как восхвалял он свои действительные и мнимые успехи и как злорадствовал по поводу неудач противников. Его радовало, когда умирали люди, лечившиеся у "шарлатанов-ортодоксов", то есть у нас, медиков. Не понимаю, как это могло радовать в каком бы то ни было случае... Какова бы ни была личность этого гражданина, меня больше волнует Колябинщина. Страшно, вся эта история напоминает распутинщину. К сожалению, Колябин не одинок, а у теорий его есть не только последователи, но и корни. Думаю, суд не ошибется, если вынесет частное определение в адрес некоторых лиц - руководителей ведомств, производств, ученых, без участия которых деятельность подсудимого не приобрела бы столь впечатляющих масштабов... Относительно же уникальных человеческих способностей скажу так: отвергать их с порога и априори говорить: "Не верю!" - не стоит. Если есть какие-то необъяснимое пока факты (подчеркиваю это слово!), надо стараться их объяснить. Лично я верю в безграничные возможности человека, особенно на пути его совершенствования. Именно человека, любого, кто хочет быть порядочным и добрым, человека, которому, как известно, никто не поможет - ни бог, ни царь и не герой... И ни сорок тысяч братьев.
Решением суда "сенса" направили на принудительное психиатрическое лечение, и я потерял его из вида.
Аленка тоже побывала в "психушке". Быть может, только больничные стены и спасли девушку от наказания за отступничество - ведь на нее обрушился поток угроз, только увеличившийся после суда.
А Наташа Сергеева, ушедшая от мужа по совету "сенса", до сих пор в лечебнице - ей повсюду видятся пьющие ее кровь вампиры...
И вдруг совсем недавно в газетах и журналах замелькала фамилия моего героя - подлинная, разумеется. В публикациях о сверхчувственном восприятии и воздействии, внезапно падающих и воспламеняющихся от взгляда предметах, о людях, видящих не хуже рентгеновского аппарата - насквозь... Читал и глазам своим не верил: маститые мужи науки, защищая веру в названные чудеса, ссылаются на его природные возможности и эксперименты! Вот где, мне кажется, заключено неподдельное чудо. Чудо абсурда!
***
Если часы пробили тринадцать раз, никто не усомнится в точности последнего удара. Поэтому, сообщив сейчас настоящее имя предприимчивого мошенника-параноика, нетрудно разоблачить два-три очередные околонаучные сенсации.
Однако, весь исторический, научный и просто житейский опыт внушает серьезные сомнения и в верности каждого предыдущего боя часов, пробивших тринадцать. Но только не поклонникам экстрасенсорики.
- Вам Имярек, несомненно - жулик. Как и Абай Борубаев, Мирза Кымбатбаев, Деев и еще некоторые, - скажет такой читатель. Но шарлатаны и проходимцы среди подлинных экстрасенсов - исключение. Которое, впрочем, только подтверждает, что психоэнергетика - дело перспективное, новое и интересное. Удивительно ли, что оно привлекает не только бескорыстных энтузиастов?
Поэтому отвечать необходимо с позиций науки. Первым делом вспоминается случай, слышанный уже давно.
Когда парапсихология только-только входила в моду (в середине шестидесятых), в Новосибирском Академгородке уже проводились опыты по передаче мысли на расстояние. Высокопоставленные покровители, по-видимому, не случайно выбрали для телепатов Институт ядерной физики. Им руководил тогда Андрей Михайлович Будкер. Трудно вообразить лучшую кандидатуру для поддержки любой нестандартной идеи: коллеги и ученики называли академика фантазером и мечтателем, Ландау окрестил релятивистским инженером. "Слово "невозможно" для него не существовало. Чем труднее была задача, тем больше она его увлекала", - вспоминал о Будкере известный американский физик Виктор Вайскопф.
Телепаты, истязая крольчат, утверждали, что те специальными лучами передают свои болевые ощущения на расстояние. Крольчиха-мать вздрагивала, и о замеченной частоте совпадений сотрудники доложили директору. Ответ известен мне почти из первых уст: от вдовы ученого, сценариста научно-популярного кино А. А. Мелик-Пашаевой. "В преферанс играете? - спросил Андрей Михайлович. - Раскиньте карты, проверьте вероятность выпадения определенных сочетаний. Посмотрите, что получится, и сравните!" Посмотрели и остыли: частота совпадений в картах сказалась той же.
Трезвый взгляд в подобных случаях необходим. Как и везде. Но сегодня человек, не принимающий на веру все, что ему говорят об экстрасенсах, тут же награждается ярлыком узколобого ретрограда, консерватора, противника всего нового и передового. А ведь с помощью трезвого взгляда многое могут понять даже те, кто симпатизирует экстрасенсам.
... На склоне Панопейекого холма, что к югу от Олимпа и к востоку от Парнаса, в ложбине обнажается красноватая глина. Каждый клочок земли в Элладе чем-нибудь знаменит. И этот холм - не исключение. Задумав вылепить первых людей, именно в нем брал глину мудрый Прометей. Поэтому здесь - рядом с остатками материала, не использованного благородным титаном - древним грекам явственно слышался запах человеческого мяса.
Сегодня глина мясом уже не пахнет. Никто теперь же верит, что наших прародителей вылепили из глины. Многие твердо знают, что это такая же ложная версия, как и происхождение от обезьяны: "Вы, что, с Луны свалились? Почему же, ответьте, сейчас обезьяны в людей не превращаются, а? Человек переселился на Землю с созвездия Малое Магелланово Облако!"
Вера, не нуждаясь ни в каких доказательствах, не знает ограничений. Верят в гороскопы и нечистую сижу, в жидо-масонский заговор и в гениальность товарища Сталина, в сверхъестественные способности экстрасенсов, в хиромантию, в общение с духами и во многое-многое другое. Во что поверить можно, по моему мнению, только решив для себя ключевой мировоззренческий вопрос в пользу веры, но не разума. Тогда уж любые события, причинно-следственные связи которых понятны не сразу, покажутся доказательствами существования и всесильного биополя, и вселенского банка памяти, и астральных лучей, и невидимой страны Шамбалы и много еще чего, что черпается из научной фантастики и мифологии.
К науке все это не может иметь отношения. Ее принцип "не следует умножать число сущностей сверх необходимого" известен как "бритва" Оккама - по имени автора, монаха францисканского ордена, современника Ивана I Даниловича Калиты. Лезвие этой "бритва" отсекает от науки все понятия, несводимые к логическому или опытному знанию. Например - "стадийное развитие растений" по Лысенко, "живое вещество" Лепешинской. А какие приводились доказательства! Овес порождал овсюг, а граб - лещину... "Опыты" Лепешинской снимались для кино. "Научно-популярный" фильм "У истоков жизни", наверное, все еще хранится в Госфильмофонде. Там есть кадры, показывающие "самозарождение" живого... Поступившись принципом, наука перерождается в мракобесие, - через стадию паранауки. Уснувший разум может породить только чудовищ...
Та же "бритва" Оккама пропустила в науку кварки - гипотетические фундаментальные частицы, хотя их пока никто не зарегистрировал. Она же пропустила и античастицу, предсказанную Полем Дираком. Почему? Потому, что без позитрона - двойника электрона, имеющего ту же массу, но положительный электрический заряд - не обойтись. Сущность "позитрон" оказалась необходимой. И он был открыт...
Мода на сверхъестественное расцветает, когда люди не видят возможности приложения своих сил - в периоды общественных кризисов. И суррогат: я не в силах повлиять на дела в стране и даже на своей улице, но зато могу общаться с потусторонним миром, внеземным разумом и т. п. - очень удобен. Политические режимы, сознающие слабость своих позиций, охотно пользуются им. Не станем вспоминать о царизме, поощрявшем богоискательство и погрязшем в распутинщине. Возьмем то, что ближе к нам.
... Начало шестидесятых, конец "оттепели". Трудности с продовольствием. В близкий коммунизм хочется верить, да не получается. И вот сенсация: Роза Кулешова, которая видит пальцами. Потом еще одна и еще...
... Конец семидесятых. В обществоведении жесточайшая ортодоксия, за любой шаг влево от генеральной линии - отлучение от марксизма. Но при этом в огромном количестве фабрикуются тексты о пришельцах из космоса, телекинезе, хирургах без ножа и т. д. Пусть днем люди наперебой клянутся в идеологической невинности, а вечером отводят душу за разговорами о летающих тарелках, биополе, ауре, невидимой стране Шамбале, переселении душ, потустороннем и нечистой силе...
А сегодня? Перестройка и крах тоталитарной системы не принесли манны небесной, в народе нарастает ропот. И - словно по команде - печать, радио и телевидение подбрасывает очередную порцию духовного наркотика: лучше домовые, чем обсуждение безденежья и разрухи! И не скудеет поток сенсационных сообщений о сверхъестественных явлениях и существах, а разоблачение фокусов если и не преследуется, то объявляется косностью, консерватизмом и сравнивается с лысенковщиной.
Главный секрет успеха экстрасенсов - обещание в результате сверхчувственных контактов самого важного, самого желанного: молодости, красоты, здоровья нам и нашим детям. Кое-что иногда выполняется, ведь общение с экстрасенсами несомненно сопровождается психотерапевтическим эффектом: стихийным, паллиативным, не всегда предсказуемым.
К слову оказать, я очень рад за тех, кому экстрасенсорное лечение помогает. Говорю это без всякой издевки: психотерапия - великая сила. Но в чем вижу вред и безнравственность, против чего не могу не возвысить голос: если и существует какой-то (пусть малый, пусть большой) процент людей особого психического склада, которых лечат вера и слово, то это их личные особенности, а не чудодейственная и магическая сила простирающего руки над водой. Безнравственно провозглашать такое воздействие универсальным, всеобщим, ибо надежда может увести человека с серьезным недугом с правильного пути лечения.
Всемирно известный специалист по вопросам психологии личности Виктор Франкл, говоря о побочном эффекте психотерапии (возвращении пациента к "... давно утраченным источникам из начальной, подсознательной, вытесненной религиозности"), предупреждает: "...Врач не вправе ставить себе такую цель. Ведь в этом случае врач объединяется с пациентом на почве общей веры и действует исходя из этого, но тем самым он уже с самого начала обращается с ним не как с пациентом". Разве не наблюдает мы подобное при контактах с доморощенными чудо-врачевателями? И не во внушенной ли слепой вере причина многих трагедий?
И все-таки есть область человеческой деятельности, где общение с иррациональным плодотворно. Ибо сама эта область - сотворение чуда!..
"У меня были периоды увлечения астрологией, потом оккультизмом, спиритизмом, - вспоминал Федерико Феллини. - Во время подготовки к съемкам "Джульетты и духов" я посещал медиумов и экстрасенсов, наделенных столь необыкновенной силой, что она одерживала верх над спесью, высокомерием, твердолобым упрямством некоторых моих друзей, часто насмехавшихся над этой моей склонностью восхищаться всем, что открывает нам более потаенные стороны реальной действительности".
Известна увлеченность Н. К. Рериха неким созданным им гибридом теософии (учения о мистической интуиции и откровениях для избранных) и буддизма. Если бы не общение с гималайскими тайнами и таинствами, его картины, вероятно, не играли бы столь волшебными красками.
А если бы этими тайнами не был увлечен Иегуди Менухин, было бы его музыкальное искусство столь чарующим?
Без ожидания встречи с чем-то таинственным и прекрасным, по-видимому, нет большого художника.
Создал бы В. Васнецов свои ошеломляющие полотна и росписи, будь он прагматиком и атеистом? Думаю - нет.
"Самая высшая точка любви и кульминация творческого напряжения - одно и то же: таинственные мгновения, постоянная иллюзия, надежда, что рано или поздно сбудется обещание великого открытия и пред тобой явится начертанное огненными буквами послание", - продолжает великий Феллини.
Но не только гении нуждаются в общении с тайной. Нуждаюсь в нем, например, и я, полагая, что вряд ли есть что-либо увлекательнее этого, и не всегда могу объяснить даже то, что происходит со мной самим. Ведь действительность, как говорил Гете, не делится на разум без остатка...
Вот, только, не принять бы очередной суррогат в яркой упаковке за высшее и вечное, а козлищ - за овец, плевелы - за зерна!
P.S. С момента публикации повести в журнале "Наша улица" прошло почти 6 лет. Газеты, журналы, эфир по-прежнему наводнены сообщениями о сверхчувственном воздействии и восприятии, о людях, видящих не хуже рентгеновского аппарата - насквозь... Об экстрасенсах, астрологах, колдунах и телепатах пишут только с пиететом, с восторгом, с рекламой... Каждый, кто не принимает на веру все, что ему сообщается о чудесах и сверхъестественных возможностях тут же награждается ярлыком узколобого ретрограда и консерватора...
Дошло и до того, что в передаче одного из центральных телеканалов прозвучала фамилия моего героя - подлинная, разумеется. Известные всей стране журналисты ссылались на его "эксперименты", как на доказательства существования "всемирного банка памяти", "вселенского биополя" и еще чего-то такого, что щедро черпается из мистики и околонаучной фантастики. Вот где, по-моему, заключено настоящее чудо! Чудо абсурда!!!
Восторженно прозвучали с телеэкрана и фамилии высоких покровителей "сенса" - Председателя Госплана СССР Н. К. Байбакова, его супруги Клавдии Андреевны и кое-кого еще поменьше рангом. Все эти люди тоже выведены в повести под вымышленными именами. Но внимательный читатель не сможет не догадаться под какими...
«Наша улица», № 7-2002
Охраняется законом РФ об авторском праве