Две благополучные дамы возраста, близкого к тому, когда "баба ягодка опять", задушевные, а в последнее время и закадычные подруги Тая и Лига, на работе Таисия или Таиса Карловна и Лигия, а чаще Лига Захаровна, были сегодня счастливы от того, что в туристическом агентстве на улице Разина в Москве им вернули разницу в стоимости купейных и плацкартных билетов, купленных ими одновременно с туристическими путевками в местечко Лазаревское, что на берегу Черного моря между городами Туапсе и Сочи. Неделю назад подруги возвратились из очередного отпуска, бурно проведенного ими у "самого синего в мире", теплого и ласкового моря. У каждой из них на это были довольно веские и разные причины. Лигу вела нужда, можно сказать, физиологическая необходимость, "муж есть, а мужика нету", как она говорила про лет пять уже недееспособного, хотя и видного мужа, который год подряд обивающего пороги урологических кабинетов и весь свой левый приработок плиссеровщика женских юбок бухающего в различные, тогда еще малоизвестные таблетки типа "йохимбе", "виагра" и другие.

Таисе в силу ее любвеобильной натуры требовалась постоянная подпитка в виде свежего мужичка, хотя и свой, "домашний" еще вполне хорош и всегда под рукой, но он стал привычен и не вызывал той остроты чувств, когда словно в бездонную пропасть ухает сердце, а тело от одного только желания покрывается истомной испариной. А долго ли может выдержать и не сорваться любой человек, особенно такая женщина, как Таисия, если ее изо дня в день заставить питаться одной и той же надоевшей морковкой?

Все ее тело было создано для любви: чувственные полноватые губы таили призывную улыбку, в любую нужную минуту готовую немедленно приступить к обольщению; полные и крепкие еще в преддверии сорокалетия груди обещали умопомрачительное блаженство; плоский тугой живот еле заметно вибрировал от готового взорваться возбуждения, отчего дыхание было немного учащенным, а широкие горячке бедра звали в свою лагуну настойчиво и неотвратимо, готовые сложиться вдоль боков, уткнувшись коленями в жаркие подмышки. И хотя по энергетике и карме имен мои героини далеко несхожи, дружба их продолжается много лет: большую часть времени они проводят вместе и на работе, и на отдыхе, и даже в отпуске. Обе они работают мастерами на швейной фабрике, Лига в подготовительном цехе, Таиса - в закройном. Обе они числятся у руководства на хорошем счету, а директор фабрики души в них не чает и мечтает только лишь об одном, чтобы их не переманили куда-нибудь еще, и чтобы он до самой пенсии спокойно доработал с такими мастерами: ни одна из бесчисленных проверок их цехов органами тогдашнего БХСС не омрачила душу директора. Тандем из подготовительного и закройного цехов работал четко, без недостач, проколов, подвохов, подсиживаний друг друга.

Лига была чувствительна, нежна, имела легко ранимую душу, а справедливость и честность были ее особенными отличительными чертами. Она терпелива и уверена в своих действиях и на работе как классный специалист, и в быту как верный друг, жена, мать и хозяйка. Она хорошо разбирается в людях, но способна любить лишь один раз, на "подвиги" на стороне ее не тянет, как Таису, и только настоятельная потребность (и то по совету врача) может ее бросить в чужие объятья. Таиса по характеру - прямая противоположность Лиге, ей претит обыденная жизнь, ее душа требует постоянного праздника, перемены мест, обстановки, новых знакомств. Таиса - хороший организатор, она не боится риска, решительна, наблюдательна, но может быть любезной и соблазнительной. Покровительница ее имени - святая блаженная Таисия была великой грешницей, на этом же поприще преуспела и моя героиня. Она и сейчас была готова стать гетерой в любом храме любви, будь то номер в гостинице, квартира подруги, палата в санатории, пустующий пляж или, наконец, раскидистый кустик бузины где-нибудь на пикнике в подмосковном лесу, лишь бы поймать восторженный и обожающий взгляд восхищенного мужчины. Таиса знала, что быть гетерой - это значит постоянно быть первой и обладать помимо красоты, еще и искусством соблазнения. И это ей вполне удавалось. И хотя рядом с Лигой она выглядела не вполне эффектно: немного ниже напарницы и пошире в бедрах, она брала мужиков в плен призывными взглядами. Говорят, что глаза - это зеркало души человека. Наверное, это так, с народной мудростью тут не поспоришь, но все-таки сколько бы я не вглядывался в глаза незнакомых женщин, кроме замотанности и безразличия в них я не находил ничего. Но когда изредка женщина среди других мужиков отличала меня, я почему-то никогда почти не ошибался и заранее знал, как мне поступать дальше.

В этом мире проходит все, становясь небытием: радости и огорчения, каникулы и отпуска и даже любовь, яркой звездочкой вспыхнув в ночи, к утру бледнеет и гаснет навсегда. Или в супружестве, восторженная вначале, она со временем переходит в привычку, не говоря уже о самой жизни, растрачиваемой в основном на всякие пустяки, которые налепляясь, наматываясь друг на друга и составляют главный ее смысл и основу. Вот и моим новоявленным туристкам Лиге и Таисе, отгуляв и отшаркав по достопримечательностям и окрестностям курортного местечка, отвалявшись на солнечном пляже и наплававшись вдоволь в море, пришло время возвращаться в родные пенаты, но из-за огромного наплыва отдыхающих купейных мест в поезде не оказалось, и им были предложены места плацкартные с последующей выплатой разницы в стоимости билетов. Обстоятельства сильнее нас, а тут уже поджимает время, в Москве ждет работа, хочешь не хочешь, а ехать надо, и, хотя и огорченные таким оборотом дела, но заняли наперсницы не вполне удобные места, помахали Черному морю ручкой и отправились восвояси.

Воспоминание и осмысление перипетий отпуска придут потом, где-нибудь ближе к будущей весне и очередному отпуску, а сейчас, около пяти часов пополудни, выйдя из турагентства, Таиса предложила Лиге:

- А не завалиться ли нам, подруга, в кабачок? Вон как раз и "Огни Москвы" светятся!

В сумочке у каждой из них хрустела денежка, какая никакая, а неожиданная во-первых, и во-вторых в те застойные времена ее вполне хватало на развлекательную акцию, да и не мешало бы по-русски спрыснуть прошедший отпуск, подаривший каждой из них незабываемый, полный впечатлений и острых интимных моментов отдых и восхитительный черноморский загар, когда приятельницам можно шутливо похвастаться: " У меня вся тела такая!"

Сказано - сделано.

Августовский день клонился к вечеру, препятствий к посещению ресторана никаких больше не было, и приятельницы счастливого случая заняли столик напротив окна в прохладном зале.

Вальяжный официант, смуглый лицом, с черной ниточкой усиков, ленивый и безразличный ко всему, терпеливо ждал, пока дамочки препирались между собой по поводу закуски. Наконец, придя к общему согласию, они заказали по сто граммов "столичной", по овощному салату, котлете по-киевски и стали ждать, делясь впечатлениями от немногочисленных посетителей, сидящих за соседними столиками. Лиге нездоровилось, ее со вчерашнего дня беспокоили чисто женские интимные дела, и она без особого энтузиазма ждала исполнения заказа, хотя и замечала неоднократные взгляды подруги, посылаемые ею в сторону соседнего столика, стоящего как раз за спиной Лиги.

- Кого это ты кадришь? - спросила она Таису, уже почти пожалев о том, что согласилась на этот ужин.

- Два симпатичных армяшки не отводят глаз от нашего столика, - сообщила Таиса и снова улыбнулась, адресуя эту улыбку-согласие за спину Лиги.

Официант, не торопясь, поставил на стол маленький графинчик с водкой, салат, накрученный высокой сопочкой в четырехугольной тонкостенной фарфоровой салатнице, густо облитый резко пахнущим майонезом, разложил ножи и вилки перед каждой женщиной к удалился.

- Ну что, подруга, махнем за любовь и будем здоровы! - предложила Таиса первый тост, наполняя маленькие рюмочки вожделенным напитком.

- За одну единственную и долговременную любовь! - уточнила Лига, поддерживая тост подруги.

- Долговременная, это как ДОТ, что ли? - подковырнула Таиска.

- ДОТ не ДОТ, но по-воробьиному не хочу: чик-чирик и разлетелись в разные стороны, ни души, ни памяти, - слегка обиделась Лига.

Такие размолвки у них случались часто, но за долгую дружбу они научились уважать взгляды и чувства друг друга и никогда не переходили грань недозволенного.

- Ну ладно, пьем за настоящую, ненадоедливую любовь, - съязвила все-таки Таиска, а Лига оставила без внимания это уточнение подруги, которую вели по жизни чувственность и сладострастие, а не чувство и глубокое самоуважение.

Не успели бывшие отпускницы ковырнуть по дольке салата, как официант, став на удивление расторопным, подкатил к их столику тележку и сразу же выставил на стол заказанные котлеты, а потом вазу с апельсинами и бутылку шампанского. Лига от удивления округлила глаза, одновременно видя благодарный взгляд Таисы, посылаемый ею на соседний столик.

- А мы это не заказывали, - встревожилась справедливая Лига, памятуя о том, что финансовое их положение может обернуться принародным стыдом и скандалом.

- Это вам презент от соседнего столика! - поспешно пояснил официант.

- Никаких презентов нам не надо! - встала на дыбы Лига, но Таиса сразу обезоружила ее, заявив:

- Ну что ты всполошилась? Да сбежим мы от них! Впервой что ли? Давай побесимся хоть немного! Часто ли ты бываешь в ресторанах? А молодость уходит...

И Таиса попросила официанта открыть шампанское, что он привычно и ловко проделал, не пролив ни одной капельки, и Лиге это понравилось: как и многие люди, не привыкшие к шумным застольям, она почему-то всегда пугалась шипящей винной струи, рвущейся из открытой бутылки, а еще по своей крестьянской бережливости ей было жалко зря проливающуюся янтарно-медовую влагу.

Пока Лига обдумывала создавшееся положение, к их столику уже подходили двое представительных мужчин, безукоризненно одетых в одинаковые темные костюмы и белые рубашки с красными галстуками. Любят черноволосые красавцы носить красные галстуки, очень уж идут они к их смуглым, выбритым до синевы, лицам в обрамлении черных, слегка кудрявых волос. А сколько женских сердец да и судеб разбилось об эти поначалу доброжелательные улыбки и непринужденные жесты друзей, предлагающих даровое угощение, так называемый "бесплатный сыр" в мышеловке, как много позднее, уже в 90-х годах, стали говорить обжегшиеся на таком "дружелюбии" проницательные люди.

- Позвольте разделить с вами этот скромный ужин и присесть за ваш столик! -заговорил один из незнакомцев. - Меня зовут Хачик, Хачатрян, но лучше Хачик. А это мой друг Арсен. Мы из Еревана. В Москве - на совещании в Министерстве...

И Хачик, а потом Арсен, получив одобрение Таисы, расположились за столиком не успевших еще подгулять, вполне порядочных женщин.

- А как вас зовут-величают? - повел наступательную операцию словоохотливый Хачик.

- Меня зовут Таисия, можно Тая, а это моя подруга Лига. Биографии рассказывать? - по привычке съязвила Таиса. - Работаем мастерами на швейной фабрике...

- О, коллеги! Мы тоже швейники, как это по-русски: рыбак рыбака видит далеко, - обрадовался Хачик, в то время как Арсен скромно и располагающе улыбался.

У Таисии, словно на какую поживу, загорелись глаза, чувственные ноздри маленького и прямого ее носика раздулись, она взяла на себя роль хозяйки застолья:

- Присаживайтесь, друзья!

"Ого, уже и друзья, - неприязненно подумала Лига, - ох, Тайка, влипнем мы с тобой в историю, чует мое сердце!" Но эта мысль тут же оборвалась, официант проворно ставил на стол новые закуски: шоколад, черную икру, золотисто-кремовую осетринку, сливочное масло в маленьких розетках и армянский коньяк.

На небольшой сцене ресторанного зала расположился вокально-инструментальный ансамбль. У самой рампы устроился певец-исполнитель с ритм-гитарой, за его спиной соло- и бас-гитары, а дальше, в глубине сцены, погромыхивал колотушкой ударник. И засверкал коньяк в хрустальных рюмках, в зале вспыхнула входящая тогда в моду цветомузыка, как заставка, пока не вступил в свои права ресторанный ансамбль. Разноцветные светлячки побежали по всему залу; по столам, полу, потолку, лицам и лысинам.

- Милые дамы! Мы с Арсеном поднимаем этот тост за вас, красавицы, и надеемся на продолжительное знакомство!

Лига намазала на кусочек белого хлеба масло, кончиком ножа положила сверху икорки (она любили такие бутербродики-канапе) и с удовольствием закусывала, когда заиграл ансамбль. Хачик сразу же вскочил из-за стола, галантно поклонился Таисе, пригласил ее на танец и повел в центр зала. Арсен тоже стоял уже перед Лигой, которой совсем не хотелось танцевать, ей сейчас любые лишние движения были нежелательны. Но отказывать Арсену в танце видимых причин не было и, чтобы не казаться неблагодарной, она вышла из-за стола и положила свою ладошку на его горячую и нетерпеливую ладонь. Лига не любила и опасалась всяких непристойностей, тем более что в зале периодически гас свет, но партнер оказался достойным и не позволял себе никаких вольностей.

А Таиса со своим Хачиком в центре зала выделывала уже всякие замысловатые па, не обращая внимания на окружающих. К столику по окончании танца они вернулись возбужденными или, вернее оказать, какими-то растворенными, что ли, друг в друге, они уже никого вокруг не замечали.

А Лига, недовольная таким легкомыслием подруги и стараясь как можно незаметнее, шепнула беспечной Таисе:

- Выйдем в дамскую комнату!

Когда они оказались наедине, Лига возмутилась:

- Тай, ну что ты вытворяешь? А дальше - что? Поедем в гостиницу, да?

- А почему бы и нет? - с вызовом ответила та, не остыв еще от возбуждения, словно гончая, только что загнавшая на охотника зайчишку. А правда ведь - клевые мужики?

- Ты как хочешь, а я поеду домой! Я не интердевочка шляться по гостиницам!

- Лига, ты же глупая! Это же праздник, праздник жизни нашей, бабьей!

- Вот и празднуй с мужем, а то он ко мне уже приставать начинает.

- Муж - хороший мужик, - пропустила Таиса мимо ушей замечание подруги, - хозяйственный, сильный, я его уважаю, но он не любовник, посопел и отвалился. Сердце даже затрепыхаться не успевает. Лиг, ну потанцуй еще и подари мне этот праздник, только мне. Махнем с мужиками к тебе, я боюсь, что в гостиницу "Россия" меня не пустят. Я там засветилась. А дома - муж...

- Ах ты, Боже ты мой! Ну, не могу я, что ты хочешь, делай со мной!

- Почему не можешь-то? Павел твой Наумыч на юге, дома - никого!

- Не в этом дело. Демонстрации я боюсь! Второй день хожу с тампоном! Вот-вот начнется!

- Ну, если так, то мы отделаемся от твоего молчуна! - пообещала Таисия и, заглядывая в глаза подруге, уточнила;

- Значит, к тебе, да?

Заговорщицы вернулись к столу, где мужики обновили заказ, на столе появились ветчина, яблоки и новая бутылка коньяка.

После очередного возлияния, непременного тоста за любовь, заговорили о доверии супругов друг к другу, и Таиса выскочила первой:

- Мне мой благоверный полностью доверяет, за это я его и обожаю. У меня первый муж был до того ревнив, что зубами скрипел, если я в метро кому-нибудь нечаянно улыбнулась, иногда даже домой боязно было приходить, если задержалась у подруги.

- С кем-нибудь, - добавила лукаво улыбнувшаяся Лига, намекая на эти "задержки" в ее квартире, особенно в последнее время в дневные часы, когда и сама Лига, и ее муж были на работе, а Таиса выпрашивала у нее ключи от квартиры на пару часиков.

Мужики захохотали, а Хачик торжественно, как на фуршетах после больших совещаний, встал за столом с полной рюмкой янтарного напитка марки "Арарат" и произнес очередной тост-сказку о доверии между супругами:

- Один молодой человек шел после работы домой и вдруг увидел на тропинке лягушку. Хотел он ее наподдать ногой, а лягушка говорят ему человеческим голосом: "Не тронь меня, молодец, лучше возьми с собой, я тебе еще пригожусь." Удивился молодой человек, но послушался лягушку, посадил ее в карман и пошел дальше Придя домой, он снял пиджак, повесил его на стул, и тут из кармана выпрыгнула лягушка. Хотел он ее выбросить в окно, а лягушка снова говорит ему: "Не выбрасывай меня в окно, лучше положи к себе в кровать!" И тут лягушка превратилась в прекрасную обнаженную девушку. Только лег молодой человек с ней в постель, как в спальню вошла жена. И тогда молодой человек рассказал ей про лягушку. И жена ему поверила. Так давайте выпьем за то, чтобы наши жены верили нам так же, как поверила жена этому молодому человеку!..

Все застольники с восторгом поддержали этот тост, дружно чокнулись рюмками и выпили.

Снова полилась музыка, в зале начал то гаснуть, то загораться свет. Таиса подхватила Хачика и потащила его в гущу танцующих. Арсен пригласил было Лигу, но она мягко отказалась:

- Мне немного нездоровится. Давайте лучше просто посидим, полюбуемся нашими друзьями, - ее сейчас занимал один вопрос: "Менопауза вот-вот должна кончиться. А если - во время танца, вот стыдоба-то будет. " А еще на самом донышке души копошилась мысль: "Как же отделаться от этого армяшки? Ну, Таиска, врежу я тебе за этот вечер! Всех мужиков что ли решила перепробовать?.."

Такси подкатило к подъезду девятиэтажки в одном из тихих спальных районов Москвы. Долгий августовский день с разбега уткнулся в закатный вечер с малиновым горизонтом, обещавшим назавтра такой же ровный и солнечный день. Одинокая темная тучка где-то у края земли помаячила, помаячила и, пока новоявленные знакомцы выбирались из машины на улицу с шуточками и смешками, незаметно растаяла, скрылась за крышами соседних домов.

Пока мужики расплачивались с шофером и забирали из багажника свои портфели, Лига шепнула Хачику:

- Мы счас!.. Прибраться надо! - и за руку потащила Таиску к входной двери. Когда они поспешно поднялись на седьмой этаж и, что называется "ворвались" в квартиру, Лига захлопнула дверь и зашептала:

- Пусть подождут! Попляшут, попляшут да и уедут! Куда им деваться?..

- Опять ты за свое! Прямо бешеная стала без мужика-то! Так и свихнуться недолго. Ну, Лига, ну, подруга моя дорогая, не лишай меня этого праздника. Мне уже обрыдли супружеские обязанности. И долг этот супружеский! Куда ни явись - везде должна: дома - должна, на работе - должна, а теперь вот и у подруги - должна... блюсти... верность. Никому я ничего не должна, кроме как себе самой. С первым мужем - кувырком, даже не успела ничего понять, со вторым - уютно, но не более того, остается только урывками почувствовать себя бабой. Только сейчас, на закате, и понять, каким может быть настоящий праздник и какой могла сложиться жизнь... Но, увы!..

- А как же твой Данилыч? Тебе перед ним не стыдно? - такое откровение подруги Лига слышала от нее впервые.

- А что - Данилыч? Сыт, пьян, ухожен и баба - по первому требованию! Обленился, опустился, как многие мужики, после работы отметился у пивнушки, добавил дома, полапал жену на сон грядущий и ... доволен вполне! Что еще нужно для счастья? Ревность - себе дороже! Да и потом, со всех сторон талдычат, что это пережиток...

- Но распутство-то - тоже пережиток!

- А он, этот пережиток-то, скоро кончится. Бабий век короток: сегодня - это праздник тела и даже немножко - души, а завтра - кто знает? - не обернется ли он в тягость. Мне мой Данилыч рассказал однажды, как он еще до меня ночевал у одной одинокой женщины, как она утром, стоя перед ним голой, гладила ладонями свой тугой живот, потом, словно тяжелые гроздья винограда держала в руках груди и говорила: "Господи! Как же я не хочу стареть!" У меня слезы брызжут из глаз, как только представлю себе эту картину. А что касается распутства, да, грех, я согласна, но ведь и святая блаженная Таисия была блудницей, а потом раскаялась и сожгла на площади все сокровища, нажитые греховной жизнью. А у меня еще и сжигать-то нечего, - улыбнулась под конец монолога грешница Таиса. Улыбнулась и отошла от испуга и Лига.

- Ну, что же, иди, зови этих любодеев залетных...

Гости вошли в квартиру степенно и уважительно, сразу же у порога поснимали туфли и кепки-аэродромы, повесили на вешалку пиджаки. Таиса ухаживала за гостями, а Лига на кухне гремела тарелками, раскладывая прихваченные из ресторана припасы. До поздней ночи продолжалось застолье, как прелюдия любви, нежности, взаимных восторгов и обожаний, а для кого и как мучительное сомнение и растерянность.

В какой-то момент Таиса потянула за собой Хачика, и они закрылись в большой комнате: Таисе нравилась софа, ровная и широкая, словно хоккейное поле - есть где помахать клюшкой!

Лига привела Арсена в свою спаленку с односпальной кроватью, и нетерпеливый любовник стал быстро раздеваться.

- Я тебе постелю на полу, - полуутвердительно, полувопросительно сказала Лига Арсену.

- А почему не на кровати?

- Ну, во-первых, вдвоем будет тесно.

- Вдвоем никогда не бывает тесно!

- А, во-вторых, я ... больна! - вырвалось у Лиги самопроизвольно. Еще минуту назад она не думала об этой фразе.

Арсен сразу как-то сжался, из надутого спесью и вожделением петуха он превратился в мокрую курицу, через смуглоту его лица проступила заметная бледность, и он, заправляя в брюки рубашку, зло и коротко бросил сквозь зубы:

- Сука!

- Сам ты ишак вонючий! Убирайся отсюда, а то живо милицию вызову. Участковый-то вон, за стенкой живет!

Лига не успела еще и осознать, что же произошло между ними, а гуляка-неудачник уже хлопнул дверью, и ей ничего больше не оставалось, как закрыть ее на задвижку.

Машинально и бездумно перемыла она посуду, вытерла насухо полотенцем и расставила по привычным местам: в сушке, в кухонном шкафу, в разделочном столике. Потом погасила на кухне свет, прошла в свою спаленку, переоделась в ночнушку, как-то подсознательно погладила крепкий еще живот, подержала на ладонях груди и заплакала горькими, неутешными и мучительными слезами. А за плотно прикрытой дверью большой комнаты то глухо стонала, то, словно вскрикивая, скрипела и звала на помощь многострадальная софа: это не щадя животов своих во имя мимолетной любви (так как в то время в "Советском Союзе не было секса") неустанно и до утра трудились Хачатрян Ереванский и Таис Московская...

Рано утром Лига заварила чай, приготовила бутерброды из вчерашних запасов и пошла будить "новобрачных". Они уже были одеты, и слегка смущенный Хачик спросил Лигу:

- Арсен встал?

- Арсен ушел вечером.

- Как ... ушел?

- Ему удобства не понравились...

Больше вопросов не было. От чая Хачик отказался и, приобняв Таису, поспешил к выходу.

- Чтой-то его как ветром сдуло? - спросила Лига похорошевшую за ночь Таису.

- Арсен - начальник управления, а Хачик - начальник отдела, его подчиненный. Вот он и засуетился. Какой тут тебе чай, когда начальник с носом остался. А ты его все-таки выпроводила?

- А ты как думала? Из меня же вот-вот потечет!

- Ну и ну! Смелая ты баба, Лигия моя дорогая!

- А чего мне бояться? У меня вон майор милиции за стеной, только постучи.

- А ты знаешь, Лиг, что говорит мой Данилыч о критических женских днях: это, мол, плач природы по нерожденным детям.

- А ты помнишь, Тая, другую его побасенку о том, что энергия одного только жаркого контакта мужчины и женщины равна энергии, затрачиваемой на разгрузку пульмановского вагона с углем или солью. Вагончика три-четыре разгрузили, а?

- Семь! - прикрыв руками сразу запылавшее лицо, одновременно и торжествующе и опустошенно сказала Таис Любвеобильная.

Говорят, что легкий человек или женщина легкого поведения, путана, например, девочка с улицы Горького затрачивает самую малость сердечной или душевной энергии на контакты с мужчинами, то есть не способна или не позволяет себе глубоких душевных волнений и переживаний, и вся цель этих контактов - нажива и не важно, для чего она нужна: для того, чтобы существовать или для украшения своего более или менее сносного существования. Важно другое. Та же Таисия бескорыстна в своих контактах с бесчисленными партнерами, хотя от подарков она не отказывается, и еще каких подарков! А это как тогда называется: распущенность, разврат или та же самая проституция, только в более безобидном, привычном что ли и скрытом от людей виде? Конечно, все тайное когда-то становится явным, это неизбежный закон природы. И муж Таисы однажды откроет глаза, сбросит с них пелену обожания и благодарности за приют и прописку в Москве и увидит свою женушку в явном, настоящем свете, поймет, что он ежедневно, ежечасно был предаваем ею и душевно, и физически, и уйдет от нее, куда глаза глядят: на улицу, в подвал, в бомжи или переселится в общежитие от своей работы, или прилепится к другой женщине, а, скорее всего, снова вернется в привычный свой Конотоп или другой городишко, лишь бы избавиться от этой грязи, чудовищного обмана и надругательства над своими чувствами, над своею искренностью и любовью. При этом он даже и не вспомнит, благородный в своем негодовании, что когда-то вот также случайно столкнулся со своею будущей женой, неотразимой Таис Московской и этим самым разбил любовь и сердце другого мужчины, бывшего ее мужа, так же обожавшего свою единственную и ненаглядную. И кто же тут прав: жизнь, любовь, судьба? А ведь Данилыч чувствовал, наверно, каким-то там шестым ли, седьмым ли чувством, что придет конец его любви. Не зря же он, наверно, предлагал, причем на полном серьезе, свою любовь и сердце Лиге, видя в ней прежде всего основательность, надежность и верность чувству, не говоря уже о домовитости, о той неистребимой тяге к созданию и обустройству семейного гнезда, семейного очага, без которого не может существовать ни один нормальный человек, ни одно общество и даже государство.

А что же Таиса? А Таиса утром встряхнулась, как курочка, только что потоптанная петушком, очистила перышки и полетела искать новые встречи, нового рыцаря на час, нового спутника до первого поворота, нового воспламенителя ее холодных страстей без сердца, без тепла, без рассветов и закатов, без падений и взлетов, без слез радости и любви, без обжигающих душу глаз любящего человека.

Два спутника: касание, стыковка.

И в беспредельном Космосе людском

Опять, как прежде, бродят одиночки -

Ни памяти, ни сердца, ни любви.

Ужели весны больше не приходят

И в палисадах не цветет сирень?..

Хачик Ереванский снова, уже в который раз, приехал в Москву на очередное совещание в Министерство. Таиса провела с ним восхитительную ночь в гостинице "Россия". На следующий день она пришла на работу в изумительной норковой шубке, переливающейся мягким, радующим глаз, особенно женский, цветом гречишного меда. Женщины окружили Таису, восхищаясь и завидуя, завидуя и восхищаясь дорогой вещью. Но, как и всегда в любом коллективе, находится язва, способная испортить любой праздник. Такая язва выскочила и тут:

- А на какие шиши куплена эта шуба-то?

- Это подарок! - скромно потупилась Таиса,

- Ничего себе - подарок! За такой подарок Родину продать можно!

- Вот поэтому тебе и не дают таких подарков.

- Да грязная она, шуба-то эта! И никакая химчистка тут не поможет!..

Долго потом висела в шкафу невостребованной эта изумительно красивая и дорогая шуба, пока зимой не надела ее Таиса, уходя на субботник на овощную базу.