Борис Мирза "Рыба" повесть
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Борис Георгиевич Мирза родился 27 февраля 1971 года в Москве. Окончил режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Г. И. Полоки). Снял художественные фильмы: "Мертвое тело" (1996), "Курорт особого назначения" (четыре серии). В перерывах между работой над игровыми картинами сделал несколько документальных фильмов. Как писатель дебютировал в "НАШЕЙ УЛИЦЕ" рассказом "Аристотель" (№ 3-2004).

вернуться
на главную страницу

Борис Мирза

РЫБА

повесть

1.
                                                                                         
Он работал на поле уже пятый час подряд. Очень хотелось пить. Но он знал, что работу нельзя прерывать. Может быть, кто-то и мог остановиться, пойти в дом и, набрав теплую воду из ржавой бочки, усесться передохнуть в тени сарая, но не он. Работу нельзя останавливать, потому что если он оторвется на пять минут, то сбежит навсегда. Вот он лес, недалеко. Что может помешать разогнуться и стащить с себя эти гадкие бесформенные рукавицы, бросить их на землю и пойти навстречу темным деревьям?
- Где тот парень, который работал на ферме у леса? Тот, который сидел в харчевне, всегда один? Ну, этот, немой, где он? У него урожай сохнет уже пятый день.
Так будут говорить люди, живущие по соседству. Одни будут спрашивать, а другие пожимать плечами. Дня два-три его уход будет новостью, а недели через две уже вряд ли кто вспомнит о том немом парне, что работал на ферме у леса. Урожай или засохнет под палящим солнцем, или сгниет, если пойдет дождь.
Дом с примыкающим к нему сараем быстро обветшает, превратится в место собрания деревенских ребятишек. Здесь они смогут раскурить трубку, не опасаясь, что их заметят взрослые. Трубку они будут передавать друг другу, по очереди выпуская изо рта едкий табачный дым, кашляя и плюя на пол.
А через год-другой дом сгорит из-за костра, который разожжет прямо на полу какой-нибудь выгнанный женой за пьянку фермер.
Пепелище следующим летом зарастет травой. И все.
Вот что случится, если немой парень по кличке Рыба, пойдет попить воды во время работы.
Он был в этом твердо уверен, как и в том, что, когда он прополет этот ряд и, развернувшись, перейдет к следующему, то краем глаза увидит Замок.
Замок был всегда, он был так же вечен, как солнце над головой Рыбы, и прапрадед немого парня тоже видел, во время работы на поле, его башни - огромные толстые иглы, прокалывающие небо.

Иногда Замок менял цвет. Он был бледно-розовым в те времена, когда Рыбе еще не приходилось горбатиться на поле весь световой день. Он был черным и отчетливым, когда Рыба первый раз собрал урожай и нес отдавать десятую часть зерна в казенный амбар.
Сейчас он светится мутным серо-зеленым светом, и верхушка его окутана облаками так, что головной башни вовсе не видно.
Но перемены цвета случались редко и, по сути, никак не влияли на жизнь их деревни. Просто меняется фон, а проблемы остаются прежними.
Как заставить себя работать не прерываясь? Вот проблема.
И что будет, если все бросить и пойти, куда глаза глядят? Вот - вопрос...

У него нет семьи, нет девчонки, за которой он мог бы ухаживать. Он один. И работает, чтобы есть. Интересно, а кто-нибудь пробовал перестать заботится о пропитании? Просто бросить все и посмотреть, что случится дальше.

- Ты станешь нищим... но это будет только начало... потом... ты или умрешь, или...
Рыба разогнулся и посмотрел в ту сторону, откуда раздавался голос. Спину пронзила острая боль от непривычно резкого движения.
Старик сидел на краю поля и с улыбкой смотрел на Рыбу. Одежда его поразила Рыбу. Так не одевались даже те, кто доставлял в Замок пищу и дрова, а уж они-то изгалялись, кто во что горазд.
На старике был плотный фиолетовый балахон, сшитый из тяжелой ткани, чем-то напоминающей бархат. Когда старик поднес руку к бровям, чтобы прикрыть глаза от яркого света, ткань в лучах заходящего солнца блеснула золотом, так что Рыбе пришлось на секунду отвернуться.
Старик был абсолютно лыс, и как будто в противовес этому его лицо обрамляла косматая белая борода.
- Ты или умрешь или...
Рыба нагнулся, поднял с земли камень и показал его старику. Другой рукой махнул в сторону леса, пытаясь прогнать незнакомца.
Старик не испугался.
- Ты задаешь вопросы, я иду мимо, слышу их и останавливаюсь, чтобы ответить...
К тому же я устал и просто присел отдохнуть... у меня тяжелый мешок...
Старик вынул из-за спины объемный холщовый сверток, и легко держа его на вытянутой руке, показал Рыбе. Проделывая все это, старик не прекращал улыбаться.
- Ты же хочешь узнать ответы? - спросил он.
Рыба отбросил камень в сторону, снял рукавицу, уронив ее к ногам, потом приложил палец ко рту и покачал головой. Старик улыбался. Тогда Рыба очень похоже изобразил окуня, открывая и закрывая рот и размахивая руками, как плавниками. Потом он опять показал рукой на рот и пожал плечами.
Старик рассмеялся.
- Я знаю, что ты немой, - сказал он, - но я слышу твои мысли, как ты слышишь мои слова.
Рыба посмотрел на старика, как на умалишенного, иронически кивнул, махнул на него рукой, и, подняв рукавицу, принялся за работу.
- Ты хочешь знать, что будет, если ты бросишь работу и пойдешь в лес? Что за края за ним? Еще больше ты хочешь узнать, что там за стеной Замка. Тебе интересно, почему стены Замка меняют цвет. Тебе кажется, еще неделя другая и ты побежишь, как безумный, куда глаза глядят... Так?

Рыба выпрямился и смотрел на старика. Тот молчал. В тишине слышно было, как в Замке ударил вечерний колокол.

- Я знаю ответы на твои вопросы, - тихо сказал старик, когда эхо от колокола растаяло в горах. - И я расскажу тебе все. Взамен я не попрошу о многом. Возьми мой мешок, и проводи меня в харчевню. Угости меня пивом, у тебя же есть там кредит в счет будущего урожая. Вот и все. В харчевне мы сможем поговорить.
Рыба смотрел на старика еще мгновенье, потом решительно зашагал к нему.
Ноги, обутые в грубые кожаные башмаки, ступали прямо по молодым побегам, уничтожая, вдавливая в землю плоды его каждодневного каторжного труда. Но Рыба не обращал на это внимания. Ему было все равно.

По пути в харчевню они молчали, мешок старика действительно оказался на редкость тяжелым. Но не это мучило Рыбу. Он боялся, что когда они войдут со стариком в харчевню произойдет что-то вроде того, что он видел в детстве, когда на реке у Замка прорвало плотину. Поглазеть на то, как стихия разрушает труд десяти поколений местных жителей, собрались люди со всех окрестных деревень. Крестьяне притворно ахали, но в глазах у них светилась радость, потому что произошло СОБЫТИЕ. История, про которую они будут вечерами рассказывать своим детям и внукам. И это будет главная история их жизни.
Плакал только старый смотритель плотины, и люди сторонились его.

Вечером в харчевне собиралась вся мужская половина деревни. Каждый день после работы, когда солнце пряталось за Замком, толстая хозяйка разжигала очаг, и сновала между столиками, разнося теплое и чересчур жидкое пиво.
Фермеры привычно ругали этот дрянной напиток, и привычно же жадно пили его, потому что знали "кислое пиво лучше сладкой воды".

К удивлению Рыбы никто не обратил на старика внимания. Фермеры небрежно кивали, здороваясь с Рыбой, а старика будто бы и не было.
Они прошли и сели за столик в дальнем, темном углу харчевни, туда, где всегда сидел Рыба, отдыхая после рабочего дня. Все было как всегда - хозяйка не замечала Рыбу и его гостя. Рыба знаком попросил старика подождать и пошел к стойке за пивом.
- Сегодня выпьешь сразу две, залпом? - спросил фермер, отрываясь от наскучивших карт и пытаясь рассмешить собутыльников, подшутив над Рыбой, проходившим мимо них с двумя кружками в руках.
Рыба остановился и стал ждать, что он скажет дальше, просто пройти мимо нельзя, это может разозлить изнывающих от безделья мужиков.
- Пить надо много. Одну за одной, - продолжил фермер. - Но никогда не пей две сразу.
Рыба кивнул, указывая на дальний столик и старика, ждущего свое пиво.
- Ты чего молчишь-то, ты что немой? - громко, на всю харчевню сказал другой фермер, и одним махом выиграл соревнование в остроумии.
Харчевня наградила победителя утробным ржанием. Смеялись все. Даже хозяйка хохотала так, что ей пришлось поставить поднос на стойку, чтобы не уронить. Рыба же спокойно понес пиво в свой угол. Это не беда, когда они смеются. Страшнее, когда они молчат.

Рыба поставил кружки на стол и, указав на пиво, сморщил лицо и высунул язык.
- Тебе только кажется, что пиво плохое... - ответил ему старик. - Смотри!
Он взял кружку Рыбы и поднес ее ко рту. Но пить не стал. Вместо этого он дунул на краешек кружки. И подчиняясь его дыханию, пиво начало темнеть. Из светло-желтого оно превратилось в коричневое, а потом и вовсе почернело и вспенилось. Пены было так много, что она выливалась из кружки и стекала на стол.
- Готово, - сказал старик и протянул кружку Рыбе. Тот взял ее, но пить сразу побоялся. - Попробуй, попробуй - не пожалеешь.
Рыба решился и сделал большой глоток. Пиво было густое, крепкое и чуть сладковатое на вкус. Было в нем еще что-то пряное и терпкое, отчего у Рыбы закружилась голова.
- Ну, как? - спросил старик, и Рыба только поднял глаза к небу.
Старик улыбнулся. Взял свою кружку и выпил сразу половину. Рыба удивленно посмотрел на старика, потом указал на его кружку и сделал вид что дует.
- То пиво, что у тебя в кружке, я уже пробовал. А такое еще нет. Самое важное это разнообразие, хотя бы в таких мелочах, как еда и пиво.
Рыба пожал плечами.
- Да... Ты знаешь, я ведь пришел из-за леса.
Рыба поставил кружку и приготовился слушать.
- Там такое пиво, как пьешь сейчас ты.
Рыба покивал головой, взял кружку и отпил чуть-чуть. Потом опять покивал, плотно сжав губы. Старик тоже глотнул из своего бокала, и тоже помотал головой, похоже передразнив Рыбу.
- В остальном различий много, но они мало заметны. Точно такая же деревня. Да, да, представь себе, тот же холм, речка за холмом. У стен Замка когда-то была плотина, но потом она рухнула. И теперь о ней напоминают только горы камней по берегам. В центре деревни находится харчевня, и в ней усталые фермеры пьют пиво. Утром они идут на работу, потому, если они не будут работать, то их дети умрут с голоду. А потом надо же отдавать десятину Тому Кто Живет в Замке... И только маленькие, совсем маленькие, различия. Ни лучше, ни хуже, но одна травинка чуть-чуть отличается от другой.

Рыба задумался. Он хотел знаками задать вопрос про Замок.
- В Замке живет Богомол, - сказал старик. - Ты ничего не знаешь про Богомола. Про него мало кто знает, мальчик. И прежде чем я расскажу тебе о нем, ты поклянешься, что будешь молчать об этом всю жизнь. Тебе будет позволено рассказать о нем один только раз. Ты сам почувствуешь, когда придет время.
Рыба кивнул, ему очень хотелось узнать про Богомола.
- И ты сможешь рассказать, несмотря на то, что ты немой.... А теперь возьми мою руку. - Старик протянул рыбе свою худую, длинную ладонь. - И поклянись.
Рыба не знал, как поклясться, ну не знаками же...
- Ну, вот и хорошо. Теперь я могу рассказать тебе эту сказку.
Рыба удивился.
- Я должен дать тебе выбор. Ты можешь отнестись к этому как к легенде, и тогда ты сможешь примириться с жизнью на ферме. А можешь решить, что это правда, и выбрать другой путь. Слушай.

Вот что рассказал старик.

Сотни поколений назад, люди знали о Богомолах, и считали их своими врагами. Тогда было другое время и у этих чудовищ еще не было Замков. Они жили в пещерах, и люди могли видеть их в первозданном виде. Огромные глаза, будто расчерченные множеством клеток, тонкий длинный нос-хобот, три пары шипастых ног и неимоверно длинные лапы-крюки. Они охотились на людей. Затаскивали их в свои пещеры и пожирали, разрывая квадратными челюстями, которые расположены у них не горизонтально, а вертикально.
И тогда самые благородные и сильные среди людей, воины и мудрецы, решили уничтожить Богомолов. Они пошли на них войной. Но беда их заключалась в том, что в пещеру мог войти только один воин. Таково было правило, заведенное давным-давно. Эдакий своеобразный кодекс чести, или, быть может, жизненный закон.
Чтобы однажды сразится с Богомолом, они должны были уметь и знать больше других. Они готовились к смертельной битве и верили в победу. Они называли себя Белыми Рыцарями. И сражались. И побеждали.
Да-да они побеждали, в разные времена, разными способами. Но только одно обстоятельство не позволило окончательно истребить Богомолов. Битвы были всегда неимоверно трудными. И все рыцари, которые побеждали Богомола, без сил падали рядом с трупом чудовища и засыпали. А утром оказывалось, что герой просто исчезал, а Богомол был жив. Но это еще не все. Богомол тоже не оставался таким, каким был до битвы. Черты его чуть-чуть менялись, он становился похожим на того человека, который недавно сразил его. Прошли века. Белые рыцари выстроили над пещерами Замок. Они и сейчас готовятся к битве с Богомолом.
И когда Замок меняет цвет, это означает, что рыцарь победил, а чудище стало чуть иным. Белые рыцари тоже менялись и многие разуверились в том, что Богомола можно победить. Некоторые мечтают быть сожранными Богомолом, чтобы воплотится в него. Но все-таки не все. Не знаю, может быть, эта битва продлится века. Может быть, им удаться когда-нибудь окончательно одолеть врага. Но одно я знаю точно - постепенно изменить его нельзя. Богомол - всегда останется Богомолом. И будет пожирать людей.

Во время рассказа старик держал Рыбу за руку. И Рыба видел все. Белых рыцарей, бесстрашно мчащихся на отвратительных чудовищ. Десятки замков, в тиши которых каждый день герои готовятся к сражению, хотя наверняка знают, чем все закончится. И простых фермеров, которые в таких же харчевнях сидят и, сами того не подозревая, ждут: быть может, в их жизни что-то произойдет. Ну, хотя бы, изменится цвет стен Замка, рядом с которым они живут.

Рыба молчал, старик тоже. Что же делать ему, Рыбе? Он уж точно не Белый Рыцарь. Он обычный фермер, сын и внук таких же фермеров. К тому же еще и немой.
- Да не уж-то ты хочешь быть Белым Рыцарем? - усмехнулся старик.
Рыба смущенно пожал плечами.
- Ты не можешь им быть. В этом тебе повезло. Для тебя есть другой путь, и скоро ты о нем узнаешь. А пока... сходи-ка к хозяйке и закажи мяса. Очень хочется попробовать, какая в этих краях свинина, и чем она отличается от той, что подают в харчевне за лесом.
Рыба встал и пошел на кухню, соображая, как ему знаками сделать заказ.

Когда он вернулся старик лежал лицом на столе. Рядом с его головой валялась опрокинутая кружка, остатки пива лужей растеклись по столу.

Рыба тряс старика, мычал, пытаясь позвать на помощь остальных посетителей харчевни. Те нехотя подошли к столу и обнаружили, что, оказывается, немой выпивал с каким-то грязным бродягой, которого никто не заметил и который умер прямо во время пьянки. Фермеры вынесли легкое, как пушинка, тело и, привязав его к бревну, пустили по реке: так они всегда поступали с телами умерших бедняков и бродяг. Тяжелая сума умершего по праву досталась Рыбе, который с ним пил. И хотя он пытался буянить и не давал притронуться к старику, это ничего не значило, "справедливость есть справедливость", и сума - она его, Рыбина.

Ночью, вымотанный и выглядящий полусумасшедшим, Рыба вернулся домой. Он долго не решался открыть мешок удивительного старика. А когда решился, то обнаружил, что там обычный круглый камень, такой, из которых была построена когда-то плотина у Замка.

Рыба сидел, держа камень в руках, до самого утра. Потом положил его обратно в мешок. Встал и, взвалив тяжелую ношу на спину, пошел куда-то в сторону леса.
"Травинка на травинку не похожа", - думал он. - "Поначалу я буду искать различия".
Он шел, и его грязная ветхая одежда постепенно приобретала лиловый оттенок. А с первым лучом солнца она блеснула золотом.

2.

Немой парень, по кличке Рыба, шел по лесу уже не первый день. Тропинка, вилявшая раньше между деревьями, исчезла куда-то еще два дня назад. Лес становился все гуще. Ветки деревьев больно били Рыбу по лицу. Ветхая одежда, только со стороны казавшаяся роскошным лиловым балахоном, не защищала путника от ночного холода. Мошкара плотным облаком обволакивала его и не собиралась отставать. Мешок с каждым шагом становился все тяжелее. Наконец, совершенно обессиленный, Рыба остановился. Он стоял, опершись на толстый, поросший мхом ствол ели. Постояв так секунду-другую, он осторожно снял мешок с плеча, положил его между корнями дерева и потянул вниз рукав рубахи. Кожа на плече была стерта, вздулся огромный волдырь.
"Я умею только обрабатывать поле, выращивать урожай, но оказывается, я совсем не умею ходить", - думал Рыба, медленно садясь на траву у дерева. Он оперся спиной о ствол ели, вытянул ноги и закрыл глаза. Волосы его прилипли к смолистой коре, но Рыбе было все равно. Он отдыхал, вернее, отдыхало его уставшее тело, но тяжелые мутные мысли не давали ему покоя.
"Зачем я пошел в лес? Искать различия? Верно я сошел с ума. Вдруг старик просто посмеялся надо мной, как смеются все над убогим немым? Богомолы? Белые рыцари? А я? Он что-то говорил про другой путь? Но какой? Он умер не сказав. Я могу идти долго и умереть, могу остаться здесь и умереть. В конце концов, я действительно хочу умереть. Сейчас в этом походе. Смерть даст ответы на вопросы, которые так мучают меня. И уж наверняка смерть будет легче бессмысленной жизни. Никто ничего не вспомнит про меня. Я просто испарюсь, не оставив следа. Прямо здесь под деревом... Прямо здесь... Здесь..."
По щеке Рыбы скатилась слеза и, упавши на мох, смешалась с вечерней росой.
Он сидел под деревом, не двигаясь, так что издали не было понятно, спит он или умер. Комары облепили его лицо и кисти рук, приступив к ночной пирушке.
- Пожелай еще раз! - прозвучал из-за деревьев тихий женский голос. - Еще раз...
чего ты хочешь? Скажи это три раза, и желание сбудется... Я выполню его. Это так просто! Ну!
Рыба сидел у дерева, не двигаясь и не открывая глаз, а голос звучал все ближе, все отчетливей. Вкрадчивый, чуть сонный, но удивительно красивый.
- Лиса преследует кролика, она голодна и упорна, кролик устает и просит меня забрать его. Три раз. И я помогаю ему уйти. От этого всем хорошо и лисе, и кролику. Потом лиса объевшись, бредет по опушке и попадает в капкан, если ей не удается отгрызть себе лапу и вырваться, то она обращается ко мне. Я помогаю и ей. Охотник не найдя в капкане добычи возвращается домой. Ему нечего есть в отчаянье, сам того не зная, он зовет меня. И я прихожу... Ты хотел видеть меня. Я здесь.
Рыбу била крупная дрожь. Его так трясло, что комары, облепившие его лицо, прервали трапезу и встревожено летали вокруг Рыбиной головы. Подул легкий ветерок, и их не стало.
- Чувствуешь, я приближаюсь? - спросил Голос.
И из-за деревьев появилось облачко тумана, своими очертаниями напоминающее девушку в длинном до земли платье.
"Кто разговаривает со мной? Кто?" - Рыба не открывал глаз, капельки пота стекали по его лицу.
- А сам ты не догадался? - вдруг облачко захихикало. - Я уж ему намекаю, намекаю... Ты что, дурак? Ты сейчас должен сказать: "Я устал и хочу умереть! Забери меня!" Я спрошу: "Что-что?" Как будто не расслышала. Ты повторишь чуть громче. Я спрошу: "Правда?" Ты ответишь: "Да!". Ну и тогда, я поведу тебя в это... ну как там у вас это называется?..
"Она говорит про царство мертвых..." - подумал Рыба.
-Во-во, - подтвердил голосок. - Ну, давай начинай. Повторяй за мной... Я...
"Я немой и не могу говорить".
- Вот, мне везет. На тупых. Ты думаешь, кролики могут? Надо захотеть и все. Ну, ты же хочешь? Хочешь?! - голосок окреп и звучал капризно и требовательно.
"Нет, я не хочу! Я спать хочу".
- Ладно, тогда извини, пойдем по-другому, - голос опять смягчился и стал притворно ласковым. - Ты устал, дорогой путник, я могу помочь тебе отдохнуть, протяни мне руку, и мы пойдем с тобой в... как там это у вас?.. ну неважно. Там под сенью струй... в тихой обители твоя душа отдохнет... Ведь ты устал? Конечно, устал. Ну, вот... и тут прихожу я, такая красивая, и веду тебя с собой в приятненький мир, где живут твои бабушки и дедушки... Они тебя встретят, вы сядете в тенечке, вас будет обдувать теплый ветерок, и вы будете играть на лютнях... Ты знаешь, что такое лютня?.. А неважно! Есть такая штука, на ней играют в этом... как там его?.. Ну, ты понял...
"Чушь какая-то", - подумал Рыба.
- Чушь? - переспросил голосок. - Да, быть может. Я, конечно, растренировалась. С кроликами проще, знаешь ли...
Где-то в чаще закричала птица. Ей ответила другая. Ветерок стих. Рыба уже почти перестал дрожать, когда голос опять зазвучал в его голове.
- Не хочешь, не надо. Но знай, старик обманул тебя. Нет никакого другого пути. Возвращайся опять к своей работе на ферме. Там в деревне появился чудо-лекарь, он научит тебя говорить. Будешь вечерами болтать с другими фермерами. Выпьете пива, посидите у камина. Можно трубочку раскурить. Найдешь девчонку. Может, ту белокурую, дочку привратника, а? Думаешь, откажется. Не бойся. Я знаю, как с ней сладить, есть пара способов. Мало того, что сама хорошенькая, стройненькая такая, приданое привратник даст. За ней полдеревни ухаживает, а другая половина хочет, но боится. Ферму отстроишь, работников наймешь... Представляешь, огромное такое поле. Работники пашут, сеют, урожай собирают. И особого ума не надо, чтобы ими управлять. Это только беднякам, таким как ты, кажется, что это сложно, а на самом деле: "чем больше поле, тем больше доход. Чем больше доход, тем меньше хлопот. Чем меньше хлопот, тем... Ну и так далее... Будешь с женой на лошадках кататься, до Замка и обратно по утру. А потом и детишки пойдут. Я могу предложить тебе обычное человеческое... как там это... ну, когда все хорошо...
"Она имеет в виду счастье", - подумал Рыба.
- Точно. Вот это самое. Ты уж мне поверь. Ты ведь почему ушел? Не знал, как жить в деревне, так?
"Так", - эхом откликнулся Рыба в своих мыслях.
- Сбежал и вот лежишь под деревом и умираешь. Не хочешь умирать, а умираешь. А я помогу тебе вернуться, раз уж ты такой... несговорчивый. Пойдешь?
Не хуже будет, чем с лютней под сенью струй в этом... как бишь его?.. А, не важно!
"Какой у меня выбор? Либо вернутся, либо..."
Он помнил дочку привратника. Да что там помнил, он, конечно, любил ее, и только что понял это. И еще Рыбе очень хотелось научиться говорить. Но что делать с тем, о чем рассказал старик? Как с этим жить, пусть и в богатом доме?
- А никак... И не волнуйся, если что, бросишь все, взвалишь мешок на плечи и пойдешь... Что тебя удержит?.. Бродить по лесам ни когда не поздно. Ну? Как? Идет? Давай я помогу тебе встать...
И Рыба, не открывая глаз, протянул руку навстречу Облаку.

Когда они подходили к деревне, Рыба чувствовал себя много лучше, чем раньше. Утреннее солнце отражалось в лужах. "Здесь недавно был дождь. Это хорошо для будущего урожая. Я займусь им, как только приду домой. Да, и надо будет сразу же найти этого чудо лекаря".
Да, у Рыбы был план, как жить дальше. Облако дало ему точные инструкции. Иногда, правда, оно забывало названия предметов и явлений, но Рыба всегда понимал его. Немому открылось множество житейских секретов, позволяющих прожить жизнь, не кидаясь из крайности в крайность. Нет, в советах Облака, не было никаких подвохов, что пройти свой путь успешно вовсе не надо совершать злодеяний. Перед расставанием, когда Рыба отдыхал, сидя на пороге родного дома, девичий голос открыл ему последнее, быть может, самое важное жизненное правило:
- Если ты долго не можешь ответить на вопрос, который задаешь сам себе, просто забудь о нем. На решение ты потратишь всю жизнь, а в конце поймешь, что ответа не существует. Просто отвернись и посмотри на вещи более понятные. Они достойны твоего внимания.
Рыба кивнул. А Облако растворилось в воздухе и навсегда исчезло из его жизни.

Родная Рыбина деревня изменилась за время его отсутствия. Все стало неуловимо лучше. Даже Замок был светлее прежнего. Впрочем, Рыба старался не смотреть на него, отворачивался, впрямую выполняя совет Облака.
Лекарь действительно поселился недалеко от харчевни и сразу приобрел авторитет всемогущего. Кроме всех прочих болезней, которых у неизбалованных жизнью фермеров было в достатке, старик исправлял и такие изъяны, которые и за болезни-то не считались. Например, помог похудеть толстухе-хозяйке харчевни. А так как она была вдовой (и при том вполне состоятельной), у нее тут же появились женихи. Признательность ее не знала границ: она взялась пожизненно и бесплатно кормить лекаря.
Работы у него было много, каждый шел к нему за помощью. И он был одинаково внимателен и добр ко всем. И когда к нему пришел Рыба, то лекарь взялся научить его говорить. Дело это хлопотное, но каждый день рано утром Рыба бывал в доме у доктора, и тот занимался с ним. Прикладывал руку парня к своей шее и произносил звуки, Рыба повторял. Впрочем, поначалу успехов было немного. Как ни старался лекарь, но кроме звуков "А" и "Ы" у Рыбы ничего не выходило.
Но однажды старик нашел способ исцелить Рыбин недуг.
- Понимаешь, - сказал он, однажды утром, - дело не в том, что ты не можешь говорить, нет. Ты просто не хочешь этого.
Рыба возмущенно замычал и для убедительности попытался произнести свое имя:
- Ыы-аа! - получилось у него.
- Нет, я знаю, большой человек-Рыба хочет говорить, и понимает как это важно для него. Но внутри большого парня живет маленький и отказывается подчиняться.
Рыба недоверчиво посмотрел на лекаря. А тот, не обращая на это внимания, продолжал:
- Внутри каждого взрослого человека живет маленький человечек и часто, даже очень часто именно он командует большим. Это как будто бы ребенок не вырос, а обернулся несколькими слоями шкуры и стал большим. Взрослый думает, что он принимает решения, но малыш сидит внутри и следит, чтобы все выходило, как хочет он. Знаешь, почему хозяйка гостиницы была такой толстой? Просто девочка внутри нее когда-то голодала. И пошла ради еды, мыть полы к хозяину харчевни. Он платил ей едой, а когда она чуть подросла, то вышла за него замуж. Но в то время она уже думала, что любит его. А по-настоящему она любила только есть. От сытой жизни она забыла про голод. Но не забыла маленькая девочка внутри нее. Вот и все. Мне оставалось только напомнить взрослой хозяйке про те времена и успокоить в ней ненасытного ребенка. Но не думай, что это было так просто сделать. Голодные, иной раз, не могут наесться до конца жизни. Здесь фокус нужен. И вот посмотри, что я для тебя принес...
Старик выложил на стол маленький бумажный сверток. Внутри этого пергамента был порошок темно зеленого цвета. Старик разделил порошок на три ровные части.
- Сейчас мы попытаемся узнать, что случилось с маленьким мальчиком, живущим внутри тебя. Тебе нужно будет проглотить этот порошок. Но сделать это надо медленно, лучше положить под язык. Это средство очень редкое, очень много сил положено, чтобы собрать нужное количество. Поэтому даже если станет невмоготу, не выплевывай лекарство, терпи... Ну, давай... Чего ждать?

Рыба решительно протянул руку и горстью засыпал порошок в рот. В ту секунду, когда лекарство попало на язык, во рту у Рыбы словно разгорелся пожар. Рыба вспомнил, как в детстве раскусил семечко черного перца, тогда он выпил не один ковш колодезной воды, прежде чем огонь во рту погас. Но сейчас жжение было гораздо больше, чем от перца. Перед глазами возникли цветные круги. Окружающие Рыбу предметы будто спрятались за ними, стали почти прозрачными и нереальными. Рыба хотел выплюнуть жгучую смесь, но старик крепко сжал его руку:
- Держись, - сказал он, - сейчас порошок начнет действовать и боль пройдет.
И действительно, боль постепенно отпустила, а цветные пятна закружились в немыслимом хороводе и, смешавшись, превратились в цветную черноту. Когда тьма, окутавшая Рыбу, исчезла, оказалось что он лежит у себя дома. Он понял это, потому что увидел под потолком свою игрушку - маленького деревянного рыцаря, летящего верхом на орле. "Приятно засыпать, когда Рыцарь сторожит меня", - подумал Рыба. Но тут другая острая как вкус порошка мысль пронзила мозг Рыбы: "Игрушка сломалась, и ее выкинули, когда мне было лет пять. Значит, она уже лет, эдак, пятнадцать гниет на деревенской свалке, и висеть под потолком не может!" Рыба попытался встать, но не смог. Руки и ноги Рыбы были стянуты чем-то так, что шевельнуть ими было невозможно. Рыба попытался оглядеться. То, что он увидел, поразило его. Он лежал в своей люльке, как двадцать лет назад, и был туго завернут в белую простынь. "Вот это да, я опять маленький, не может быть!"
В комнату вошли двое мужчин, и прежде чем сесть за стол, один из них подошел к Рыбиной колыбели и, поправив простынь, качнул игрушечного всадника под потолком. В этом чернобородом фермере Рыба узнал своего давно умершего отца. Грустно взглянув на Рыбу, он отошел к столу, за которым, не дожидаясь приглашения, по-хозяйски расположился гость.
Они начали разговор шепотом, так что Рыба не слышал, о чем идет речь. Единственное что он разобрал, или вернее почувствовал, что разговор завел этот вовсе не дружеский гость, которого Рыба не мог разглядеть, он чего-то требовал, но отец возражал. Вскоре, в пылу ссоры, они позабыли о необходимости вести себя тихо при маленьком ребенке. Первым не выдержал и закричал отец:
- Да, никогда! Слышишь, никогда ты не получишь его! Женись и роди своего...
Моего не трогай!
- А долг как же! - ответил гость. - Чем отдавать будешь?! Я тебе дело предлагаю. Ты мне мальчишку - я тебе все прощаю. Тебе ж его все равно не прокормить, а?
- Не отдам! - отрезал отец и встал.
Гость тоже поднялся, и тут Рыба сумел его разглядеть. На маленьком человечке была надета ряса ярко-желтого цвета. Полы ее были разрезаны на множество лент и грязной бахромой лежали на полу. Капюшон прикрывал лицо.
- Хорошо, тогда я обращусь в Замок. И тебе дадут по году каменоломни за каждый золотой, что ты мне должен. А заработанное тобой отдадут мне. На эти деньги я куплю у твоей нищей жены мальчишку. И вправду, нечего тратить время на таких как ты!
Гость собрался уходить, но остановился у двери и посмотрел прямо на Рыбу.
- Тебя ждет удивительная судьба малыш! Не каждый удостоен такого счастья. Не каждый! Только тот, у кого такие глупые, никчемные родители, как у тебя.
Гость захохотал, и тут Рыба увидел его лицо. Бледно-зеленая кожа, точно натянутая на череп, зубы острые, как иглы, и глаза такого же желтого цвета, как и ряса.
И тут в руке у отца появился нож. Это, правда, умом он никогда не отличался, но если дело доходило до драки, то равных ему не было. Белое лезвие на мгновение застыло в воздухе и со страшной силой обрушилось на худую грудь гостя. Тот даже не закричал. Он продолжал стоять, глядя на Рыбу. На желтой рясе в том месте, где ее проткнул нож, появилось бурое пятно. Гость вытащил нож из груди и уронил его на пол.
- Какой же ты дурак, - сказал он, спокойно глядя на отца. - Просто дурак.
И тут из раны у него на груди брызнула отвратительная желто-зеленая жижа. Она била струей, заливая все вокруг, пачкая пол и стены, она не попала только на Рыбу, которого закрыл своим телом отец. Вскоре от гостя ничего не осталось: в зеленоватую лужицу на полу упала желтая ряса.
Отец стоял некоторое время молчал, потом подошел и присел у Рыбиной колыбели. Его лицо было совсем близко. С бороды капала на пол мерзкая слизь.
- Видишь, как я его, - сказал отец и с трудом улыбнулся. - И никто ничего не узнает. Ведь ты же не расскажешь, сынок?
"Нет, не расскажу! Клянусь!"
- Конечно, ведь ты же пока не говоришь! А я все уберу здесь, до прихода твоей мамы. И все.
"Я никогда ни чего не скажу папа", - подумал Рыба, глядя на изможденного отца.
А тот вдруг начал кашлять, да так сильно, что ему пришлось подняться и схватится за грудь. Он, пошатываясь, отошел от колыбели и сел за стол. А кашель все не унимался.

- Очнись, хватит! Очнись! - кричал старик, но Рыба никак не мог прийти в себя. Тогда лекарь налил на тряпку какую-то пахучую едкую жидкость и поднес ее к носу Рыбы. Тот открыл глаза.
- Ну, что, понял ты причину своего молчания? - сразу набросился на него старик.
Рыба кивнул.
- Хорошо, - сказал лекарь. - Завтра ты уже сможешь говорить... Я дам тебе еще один порошок. Но у него будет другой эффект. Пребывая во сне, ты сможешь отказаться от запрета на речь и заговорить со мной. Ты ответишь на мои вопросы... но об этом завтра, а сейчас отдохни... отдохни.

Телегу, на которой лежал гроб, тащила исхудалая гнедая лошадка. За телегой шла женщина с грудным ребенком на руках. В этой еще молодой, но уже согнутой горем женщине Рыба узнал свою мать. Рядом шли те немногие фермеры, которые захотели в этот дождливый день проводить в последний путь своего неудачливого товарища.
Рыба наблюдал за этой скорбной процессией со стороны. Он стоял метрах в десяти от дороги, ведущей на кладбище. Рыба прекрасно понимал, что хоронят его отца. Он слышал тихие слова фермеров: "Желтый", "болотная лихорадка", "долги".
- Кого это хоронят? - вдруг раздался голос лекаря. Рыба оглянулся, но никого рядом не было. - Ты меня не увидишь, я не здесь. Просто отвечай. Ну, скажи, - продолжил лекарь.
И Рыба ответил:
- Отца.
- Как он умер?
- Его заразил человек в желтой рясе, кажется, болезнь называется болотной лихорадкой.
- Желтый монах... понятно... Это он запретил тебе говорить?
- Нет...
- А кто? Отвечай!
- Отец.
Лекарь замолчал. А Рыба стоял и смотрел, как телега с гробом удаляется по мокрой дороге в сторону опушки леса, где располагалось деревенское кладбище.
- Беги к нему! Беги и проси, чтоб он разрешил тебе говорить! Беги и проси!
- Он умер!
- Неважно. Гроб открыт! Его закроют только на кладбище. Беги. Они не увидят тебя!
И Рыба побежал. Ноги его увязали в размякшей от дождя земле, туфли на ногах сделались скользкими от влаги. Но Рыба догнал процессию и, уцепившись руками в край телеги, заглянул в гроб. Волосы отца были неестественным образом зачесаны назад, борода при жизни растрепанная, росшая перьями в разные стороны, сейчас лежала ровно, белое лицо покрывали множество мелких язвочек, один из признаков болотной лихорадки.
Рыба долго смотрел на отца, потом обернулся, чтобы убедится, что люди, идущие за телегой его не замечают. Потом опять посмотрел на отца.
- Я никому не скажу про тебя, но я хочу говорить, - произнес он тихо. - Разреши мне говорить! Ты умер, и я не виноват в этом! Слышишь! Я не хотел, чтобы ты умирал. Я был маленький, что я мог сделать?!
Рыба говорил все громче, срываясь на крик:
- Разреши мне говорить! Тебе же все равно! Разреши! И я буду всегда благодарен тебе, буду помнить тебя! Пожалуйста, папа!
И тут колесо телеги наткнулось на колдобину, и голова покойника дернулась. Он кивнул.
Рыба отпустил руки и упал в грязь. Процессия медленно прошла мимо него. А Рыба сидел в размокшей глиняной колее и плакал, размазывая грязь по щекам. И улыбался.

Вечером Рыба и старик лекарь сидели в харчевне за пивом.
- Очень странная история с тобой приключилась, парень. Про Желтых уже давно ничего не слышно. Человеческие деревни разрастаются, болота становятся все меньше. Честно сказать, я вообще не верил в их существование. В тех местах, откуда я родом, бабки ими пугают своих непослушных внуков, но чтобы желтые монахи вот так появлялись среди людей... да еще в этой деревне... это я скажу тебе, да...
- А кто они эти Желтые, я про них вообще ничего не слышал? - слова давались Рыбе с трудом, но выговаривать их было приятно.
- Я знаю только легенды, - ответил старик, - от тех же самых бабок. Говорят, они появляются среди людей в самые трудные времена. И скупают детей. У них есть золото и власть. И они пользуются человеческой слабостью. Их властелин ждет того времени, когда люди от нищеты и голода начинают ненавидеть и боятся друг друга.
- А зачем ему дети? - спросил Рыба.
- Он превратит их в своих слуг. Они будут работать на него. Или еще...что-то похуже...
- Когда я был маленьким, в нашей деревне было два неурожайных года подряд...
- Вот видишь... Но главное, теперь ты можешь говорить. Третий порошок пускай останется у тебя и, если ты почувствуешь, что твоя речь опять пропадает, просто прими его. А моя помощь больше тебе не нужна.
И лекарь передал Рыбе бумажный пакетик с остатками порошка.

На свадьбе Рыбы и белокурой дочери привратника собрались все без исключения взрослые жители деревни. Жених и невеста по традиции сидели за маленьким столиком внутри огромного прямоугольника, образованного большими столами, за которыми расположились гости. Все произносили здравицы, о которых, собственно говоря, можно не рассказывать, потому что они наверняка будут похожи на такие же речи жителей любой другой деревни, как похожи друг на друга и сами деревни.
Но вот подошла очередь лекаря, которого Рыба пригласил вместо своего давно умершего отца. Он начал с того, что пожелал счастья новобрачным, обещал помочь вырастить первенца здоровым и сильным. И, наконец, перешел к главной части своего тоста:
- История жениха - это, по-своему, одна из самых замечательных историй наших дней, можно сказать... Молодой человек был отверженным, бедным фермером, даже пытался уйти искать истину куда-то в лес. Заметили, так поступает вся молодежь, как только им требуется что-то узнать, они всегда лезут в самую непролазную грязь? Зачем?
В зале раздались одобрительные смешки и возгласы: "Правильно!".
- Зачем? - продолжал лекарь. - Когда истинное счастье, находится так недалеко от тебя!
Он кивком головы указал на невесту. Гости захлопали в ладоши.
- Выпьем же на этот раз за жениха, который закончил свой путь в темном лесу и ступил на светлую счастливую...
И тут раздался детский визг. Стайка ребятишек, игравшая в ожидании родителей у дверей харчевни, влетела внутрь. На лицах детей Рыба разглядел ужас. Они разбегались кто куда, но все стремились спрятаться забиться в угол, под стол на кухню куда угодно. И тут перекрывая детские крики с улицы, донеслось лошадиное ржание.
И не успели взрослые вскочить со своих мест, как витражное окно, изображавшее виды мирной жизни деревни, разлетелось на множество цветных осколков, а в зале оказался всадник на огромной лошади, каких Рыба никогда не видел, в легких кожаных доспехах и с огромным кривым мечом в руках.
Он взмахнул своим оружием, меч описал в воздухе круг, и три головы оказались отделены от тел. Сразу три человека в одну секунду рухнули мертвыми на пол. Началась паника, гости рванулись к выходу, сбивая столы и давя друг друга. А всадник ездил за ними и убивал беззащитных мирных жителей. Он посылал на их головы разящие удары, направо и налево, как будто работала какая-то зверская машина для убиения людей.
Как ни странно, но Рыба сохранил самообладание, и крепко схватив невесту за руку, потащил ее к чулану. Там был потайной выход, который вывел бы их на задний двор. Когда они уже подходили к двери чулана, всадник заметил их маневр, молниеносно убрав меч, он заменил его луком. Зазвенела тетива, стрела сверкнула в полете, и вместо живой и такой милой невесты Рыба держал за руку мертвую куклу, пришпиленную стрелой к деревянной стене харчевни. Стрела попала ей в затылок и вышла через глаз. Белокурые локоны были измазаны кровью и прилипли к щекам. От этой картины Рыбе стало плохо, и он наверняка бы упал в обморок, если бы не отвернулся. Расправа была уже почти закончена, всадник остановился посреди зала, там, где недавно сидел Рыба со своей невестой. Вокруг валялись мертвые фермеры их жены и дети.
И тут Рыба увидел, что за спиной у всадника из груды мертвых тел, выбрался лекарь. Он встал во весь рост и, глядя на всадника, забормотал тихие заклинания. А всадник сидел на лошади, склонив голову на грудь, будто человек, выполнивший трудную задачу и теперь отдыхавший. Но Рыбе казалось - он знает про лекаря. И действительно, неожиданно всадник поднял коня на дыбы и, развернув его, оказался прямо перед лекарем.
- На меня не действуют твои бормотания, старик, - сказал он с едва уловимым акцентом, выдающим его восточное происхождение, - зато, мой меч действует на тебя, смотри!
И он разрубил старика пополам. Сверху донизу.
Битва, если можно так назвать ту резню, которая происходила в харчевне, была закончена. Всадник слез с коня и медленно подошел к Рыбе. Рыба зажмурил глаза и приготовился умереть. Но когда он снова открыл глаза, воин все еще стоял перед ним и улыбался. Теперь Рыба смог разглядеть его лицо, раскосые глаза, тонкие губы, густые близко посаженные черные брови. Он улыбался, глядя на дрожащего Рыбу.
- Ладно, давай просыпайся, такой кошмар, вряд ли кто выдержит, - сказал он.
Рыба ничего не понимал. - Давай... Не хочешь... Все еще не хочешь. Тогда я помогу тебе. - Воин подошел к Рыбе вплотную и больно хлестнул его ладонью по щеке. Потом еще раз. И еще.
В глазах у Рыбы потемнело.

Он очнулся в лесу. Постепенно он узнал то самое место, где когда-то встретил Облако. Щеки горели от полученных недавно ударов. Болело и плечо. Рыба посмотрел на него и увидел мозоль от сумы, который казалось, зажил давным-давно. "Что же произошло? Я спал? Все было сном?" И тут он увидел воина, того самого, что уничтожил их деревню. Он сидел недалеко от дерева и грел руки у костра.
- Еле разбудил тебя... Иду, вижу, улегся. Ты что, не знаешь - здесь спать нельзя!
Рыба хотел закричать и обругать убийцу, но будто бы в доказательство, что все происшедшее с ним было сном, он не смог говорить, только промычал что-то.
Он был нем, опять нем.
- Нельзя конечно. Здесь бродит приведение или дух, не знаю, как его назвать. Очень старый. Скучно ему. Вот он и охотится на кроликов, лис или других зверей. Ну и на людей иногда. Или сразу смерть предлагает или долгую счастливую и спокойную жизнь. Что, впрочем, одно и тоже. Усыпляет навечно. Я мимо иду, вижу, ты попался, ну и разбудил...
Воин встал и погасил костер, забросав его мокрой землей и мхом.
- Но мне пора... Жизнь таких, как я, всегда гонит вперед. И никуда не приводит.
Рыба вопросительно посмотрел на всадника.
- Нет, нам в разные стороны. Я в деревню, которая здесь недалеко. Ее жители когда-то согнали моих предков с этой земли. Племя наше вымерло. Я остался один. Но у меня хватит сил сжечь у них пару амбаров с урожаем, а если повезет, я уеду с головой привратника в своем мешке... Ладно... Прощай, парень... Бери свой мешок, и иди, куда шел... только старайся держаться подальше от болот, а то... - и тут воин посмотрел на Рыбу, лукаво усмехаясь. - Умрешь и попадешь в этот, как же его?.. А неважно!
Рыба не смог скрыть своего изумления, а всадник захохотал и, вскочив на лошадь, уехал поджигать очередную деревню.

3.

Бесконечная пустыня, раскинулась перед Рыбой. Тропинка исчезла в песке. Ветер гнал комья сухой травы, но как эта трава называлась, Рыба не знал.
Нужно всегда идти туда, куда ведут тебя ноги, ведь ничего другого не остается. Пустыня, так пустыня. Совсем недавно Рыба набрал в объемистую флягу воды. Ее содержимого, даже под лучами знойного солнца, хватит на несколько дней. И ладно. За время пути Рыба приучил себя не беспокоиться о будущем. И если пугающая мысль: "А что будет дальше?", - раньше мучила его, то теперь он научился отгонять ее прочь. Искать свою судьбу, узнавать новое, не страшась грядущего - вот путь, который он выбрал и пустыня для этого дела ничуть не хуже цветущего поля.
Он шагал навстречу жаркому ветру, когда губы сохли, он облизывал их, когда становилось совсем невмоготу, делал из фляги маленький глоток. Шел он почти всегда ночью, днем спал, стараясь найти хоть маленькую полоску тени от бархана. В тишине пустыни потонуло все. Голоса воспоминаний, раньше звучавшие в его голове, постепенно смолкли. Проснувшись однажды вечером, Рыба заметил, что голосов уже не слышит.
Вода во фляжке закончилась пятой ночью, и Рыба бросил ее на песок. Лишний груз не нужен ему. Надо было выйти куда-то, найти хоть что-нибудь в этом мертвом песчаном океане, а то он умрет. Умирать Рыба не хотел, и продолжал идти, ни о чем не думая и не сомневаясь ни в чем.
Он споткнулся и упал. Но в угасающем сознанье промелькнула спасительная мысль. "Обо что это я споткнулся? Ну не о песок же, а?" И Рыба усилием воли заставил себя открыть глаза. Он лежал на деревянной двери, ведущей под землю. Рыба с трудом перевернулся на спину и, дернув за железное кольцо, приоткрыл тяжелую дверь на ширину ладони.
На этом силы его кончились, а кулак, сжимавший кольцо разжался. Раздался гулкий стук двери о песок, и темнота окружила Рыбу.

Он очнулся от ярко синего света, врезающегося ему в глаза, и заливающего все подземелье, на каменном полу которого он лежал. Свет, исходивший от факелов, горящих на стенах, освещал трех мужчин, сидящих по углам комнаты, в центре которой лежал Рыба. Приглядевшись, Рыба заметил, что на том месте, где у обычных людей ноги, у этих были толстые отростки, чем-то напоминавшие хвосты гусениц. Но какими они были в действительности, Рыба увидеть не мог - на этих существах было надето что-то вроде шароваров, только вместо двух, хвост облегала одна похожая на объемистый куль штанина. На их разноцветные халаты можно был смотреть долго, казалось, что на них множество рисунков, и непростые рисунки эти, изображавшие людские события и истории, праздники и войны, постоянно менялись, одни уступали место другим, третьим, четвертым, кружились в бесконечном хороводе случаи, приключения, радости и невзгоды...
Загорелые лица существ тоже постоянно менялись, как менялись маски в спектаклях бродячих артистов, иногда посещавших Рыбину деревню. Гримасы на их лицах никак не отражали внутреннего состояния существ, просто - заученные фигуры странного танца.
- Смотрите! - сказал один из них, по-видимому, самый старший, - Фиолетовый-то очнулся, радость моя бесконечна как песок в пустыне... - брови его горестно приподнялись и из глаз брызнули слезы.
- Радоваться рано! - ответил ему другой, и лицо его исказилось гневом, - Радость, как и горе, проходит, только время остается, только песок вечен. Но что есть - то есть, дорогой брат, Фиолетовый открыл глаза и смотрит на нас как на Богомолов перед обедом...
- Радость, предшествует горю, горе встречает радость, это мудрость которую и мудростью-то назвать нельзя, так сплошная банальность, удел людишек, а не наш, - сказал третий и его затрясло в беззвучном хохоте, который вдруг резко оборвался и на лице существа изобразилась печаль. А вот то, что Фиолетовый проснулся и умрет, если не получит толику влаги, вот это истина.
- Не торопись, Младший, если уж Фиолетовый дошел до нас, то не умрет, а закончить с горем и радостью надо.
- Да надо, - согласился Младший и почтительно скривился.
- Может быть, это сделаешь ты, Старший из нас? - спросил Средний. - Ты тот, кто первым высказал эту мысль, рассуждая про сказку того Фиолетового путника, что был здесь тридцать лет назад.
- Да это будет правильно, - сказал Старший, и его глаза приоткрылись от неуместного удивления, и он обратился прямо к Рыбе: - Фиолетовый старик, что был здесь до тебя ровно тридцать два года, два месяца и четыре дня назад, рассказал нам сказку, про различия в его мире, про несущественность горя и радости среди его соплеменников, что все проходит и цель жизни таких, как вы, узнать свою цель. Он утверждал, что идет в деревню за лесом, чтобы найти себе ученика и открыть ему все самое главное. За эту сказку мы дали ему воду и пищу в дорогу. Это был мудрый старик, он предсказал, что появишься ты - его ученик, и расскажешь сказку получше. Пока мы ждали тебя, у нас было время обсудить в общих чертах историю твоего учителя, мы находим ее занятной.
- Да занятной! - сказал Средний.
- Очень занятной, - подержал братьев Младший и, запрокинув голову захихикал.
- Вот. Теперь твоя очередь, ты расскажешь нам сказку. И хорошо бы - про людей твоего племени.
- Да, очень хорошо. Очень. Мы любим слушать сказки про копошения смертных. Очень любим...
И все трое уставились на Рыбу в ожидании. Эмоции, отражающиеся на их лицах, ежесекундно менялись. Цветные халаты переливались, освещенные горящими на стене факелами.
Рыба заснул, не успев даже подумать о том, что не может говорить. Сквозь сон Рыба слышал голос одного из братьев:
- Сосредоточься, вспомни самую замечательную историю своей недолгой жизни. Вспомни, и тебе будет, что рассказать нам...
И Рыба вспомнил.

Он был еще совсем юным, когда в их деревне поселился чужак. Этот молодой еще человек, по-видимому, обладал твердым характером и в их деревне преследовал какую-то только ему известную честолюбивую цель. Он выбрал место рядом с Замком и, щедро заплатив рабочим, построил дом. В деревне поначалу не любили его. Фермеры завидовали ему, женщины, хотя и любопытствовали, но подходить близко и разговаривать с чужаком боялись. Молодежь каждый вечер, собираясь на заднем дворе харчевни, строила планы, как бы подловить пришельца где-нибудь у леса и избить его почем зря. Объяснить, почему это так необходимо сделать, никто из них не мог. Но то ли мышцы у чужака были внушительными, то ли молодежь трусливая, но, так или иначе, парень ходил целым и невредимым. Рыба с удовольствием бегал вечерами в харчевню наблюдать, как Чужак пьет пиво в одиночестве, равнодушно поглядывая на других фермеров.
И постепенно отношение к Чужаку менялось. Последней каплей послужил случай, окончившейся большим праздником, устроенным фермерами в харчевне в честь Чужака.
А случай вот какой. Дело в том, что время от времени деревню захлестывали повальные увлечения разного рода играми. Это похоже было на эпидемии. С чего или с кого они начинались, никто не знал, но заболевание протекало быстро и охватывало всю деревню от мала до велика.
На исходе первого года после прихода Чужака, деревня увлеклась скачками. В этот раз, говорят, все началось с того, что два пожилых фермера поспорили, чья лошадь лучше. Знали они друг друга долго и всегда дружили, но тут никто не захотел уступить. Дошло до того, что, встречаясь вечером в харчевне, они не могли разговаривать ни о чем другом. Стоило им оказаться за одним столиком, да что там - просто в одном помещении, как между ним разгорался настоящий скандал, первый хвалил своего гнедого коня, второй своего вороного. И мало того, что сами бывшие друзья, забывая про пиво, срывали глотки, постоянно крича, они и всю харчевню привлекали к своему спору. Вскоре вся деревня разделилась на "гнедистов" и "воронистов". Не участвовало в спорах только двое - Чужак и Рыба. Честно признаться, Рыба не спорил только потому, что не умел говорить. Вообще-то, он болел за вороного и одобрительно мычал, когда кто-то расписывал достоинства этого коня. А Чужак... он молчал и тоненько усмехался, слушая фермеров.
Наверняка бы дело кончилось всеобщей дракой, если бы Чужак не произнес слово "скачки". То есть нашел способ, которым с легкостью можно проверить хваленые качества лошадей. Простота и вместе с тем удивительная логичность идеи поразила фермеров и их жен.
К скачкам готовились. Сами друзья-враги были слишком стары для того, чтобы, оседлав коней, принять участия в соревнованиях. На поиски наездников ушла неделя. Выбраны были двое самых ловких парней в деревне. Из простых небогатых ребят они моментально превратились во всеобщих любимцев. Их достоинства обсуждались так же, как и достоинства лошадей. Причем, выяснилось, что "гнедисты" всегда считали, что их наездник самый лучший парень в древне не только в смысле езды на лошадях, но и просто хороший малый, которого наверняка ждет приличная жизнь и удачная карьера. То же самое о своем говорили "воронисты". Обе группировки тщетно пытались облить грязью честное имя чужого наездника. Оба парня совершено спятили, такого внимания мужчин, а тем более, хорошеньких женщин, они не видели за всю свою жизнь. Они бросили работать на своих фермах и вплоть до скачек, ходили по деревне гордые и растерянные.
Из уст в уста, шепотом, фермеры предавали слушок, что скачки санкционированы из Замка, одобрены местным руководством, и даже рассматривается вариант о предоставлении богатой награды победителю.
Что, вполне возможно, было правдой. Скачки были хорошим способом отвлечь
бедствующих фермеров от тягот повседневной жизни. И уж точно соревнования и приз обошлись бы дешевле, чем обустройство жизни бедняков. Пусть они разок-другой развлекутся, а мы посмотрим, что из этого выйдет.
За день до скачек жители деревни, раскупили все ткани в местной мануфактурной лавке. Из нее была сшита одежда двух типов: ярко красная с белыми поясами для "гнедистов" и темно-синяя с красными поясами для "воронистов". Рыба тоже на свои жалкие сбережения купил красно-синий поясок и гордо ходил по деревне впервые причастный к общему делу, впервые найдя единомышленников. И "воронисты" благосклонно улыбались ему при встрече.
В день соревнований из Замка прибыла телега с призом. Телегой управляла девушка-возница по кличке Замарашка. Она жила тут же на окраине деревни, родители ее умерли, и она вынуждена была каждое утро запрягать своего тяжеловоза, загружать и везти продукты в Замок. Оттуда она возвращалась к вечеру, совершенно измотанной. Сил ее хватало только на уход за конем, на поглощение скудного ужина, да на купание в озерце, удобно расположенном недалеко от ее хибары. Так как работа ее была не из "чистых", свои жесткие длинные волосы соломенного цвета ей пришлось коротко остричь, что полностью противоречило всяким понятиям о красоте, существующим в деревне.
То есть о женихе для Замарашки не могло быть и речи. Вообще за годы такой работы она превратилась в эдакого мальчишку-воробья, симпатичнее обычного парня подростка, но никак не дотягивающая до настоящей девушки. Бедная жизнь в этой деревни ни когда не способствовала красоте.
Так вот, она привезла из Замка приз. Вокруг ее телеги собралось все население деревни. Фермеры радовались, считая мешки пшеницы, обладая которыми победитель мог бы безбедно прожить целый год. Они дружески хлопали Замарашку по плечам, и кто-то даже дал пучок соломы ее тяжеловозу.
Именно здесь впервые Чужак проявил интерес к соревнованиям. Он осматривал приз вместе с другими фермерами и, похоже, нашел его достойным. Он одобрительно кивнул и пошел к своему дому, на ходу он развернулся и, посмотрев прямо в глаза Замарашке, заговорщицки ей подмигнул. Никто, кроме Рыбы, и не заметил, что с девушкой от этого произошла разительная перемена, она вдруг похорошела вдвое. Это не преувеличение, оказывается такое возможно. Рыба видел, как она стояла, глядя в ту сторону, куда ушел Чужак, и уже не обращала внимания на дружеские, но болезненные похлопывания по плечам и беззлобные насмешки фермеров.

К вечеру народ собрался на окраине деревни в ожидание скачек. Предприимчивая хозяйка харчевни устроила выездную торговлю пивом. Эта коммерция приносила неплохой доход. На жаре фермеры расхватывали кружки с пивом, так что хозяйка не успевала их наполнять. И это несмотря на то, что цену на пиво она подняла вдвое.
И вот наездники, под одобрительный шум толпы, вывели коней на старт. Чужак, единогласно выбранный судьей, объявил правила гонки. Наездники должны были проехать три круга по пересеченной местности, между горой и лесом. Выбранный заранее маршрут позволял фермерам неотрывно наблюдать за скачками.
Чужак вдруг превратился в главного организатора гонки. Он рассказывал, как правильно определить победителя и как дисциплинированно болеть за своего наездника. Он стоял на телеге, возвышаясь над толпой.
Замарашка, сидевшая рядом, восхищенно смотрела на Чужака. Она была одета в новое платье, на груди ее висел самодельный кулон из ракушек.
И вдруг, когда толпа уже приготовилась наблюдать за гонками, чужак сказал:
- Стойте! Это неправильно! - Толпа обернулась к нему. - В скачках должны участвовать три наездника, а не два.
- Это почему? Ведь мы хотим определить, чья лошадь лучше - моя, или его? Кто же третий?
- По правилам настоящих скачек, должны быть фавориты, но должны быть и аутсайдеры... Должен же кто-то создавать фон великолепным лошадям и не менее замечательным наездникам. Кто хочет стать третьим?
Желающих быть, как выразился чужак, аутсайдерами не нашлось. Мало кто понимал это мудреное слово, но было в самом его звучание что-то обидное, а выглядеть дураком в глазах односельчан никто не хотел. Может быть, Рыба и согласился бы на такую роль, просто ради того, чтобы проехаться на лошади и привлечь к себе хотя бы часть внимания, уделяемого другим наездникам, но побоялся быть жестоко осмеянным. Люди переминались с ноги на ногу и молчали. Этого, видимо и ожидал Чужак. Он усмехнулся, и, выждав еще секунду, сказал:
- Что ж, придется мне...
Он ловко спрыгнул с телеги и достал из-за пояса перчатки.
- А коня где возьмешь?! - спросили из толпы.
Чужак помолчал, раздумывая. Потом будто стряхнув сомнения, улыбнулся:
- Вот этого. Поеду на нем. Если хозяйка разрешит.
В толпе послышались смешки, сначала люди думали, что сказанное Чужаком шутка, изощренный способ издевательства. Но вскоре они убедились, что это не так, и тогда смех уступил место хохоту. Дело в том, что Чужак выбрал Замарашкиного тяжеловоза. И стоило только представить, как этот ленивый, медлительный монстр, будет смотреться рядом с вороным и гнедым, то удержатся от смеха было не возможно.
- Ну что хозяйка, благословите нас с вашим конем на скачки? - спросил Чужак, не обращая на толпу внимания.
- Благословлю, - ответила Замарашка.
- Как его зовут? - В толпе стали прислушиваться к этому негромкому диалогу. Смех постепенно стих.
- Его зовут Смелый.
- Хорошо. А как зовут хозяйку?
Девушка ответила так тихо, что имя мог расслышать только Чужак.
- Ее зовут Замарашка! - крикнул кто-то из толпы.
- Хорошо. - Чужак повернулся к толпе. - Если я и конь Смелый придем первыми, то я потребую, чтобы вы все выкрикивали ее настоящее имя, которое, уверен, знаете! Согласны?
- Согласны! - ответили нестройным хором жители деревни.
В принципе они не были злыми. Просто, если подвернулся шанс посмеяться над кем-нибудь, то почему бы и нет?
- Ладно, - сказал Чужак и, как и в первый раз, заговорщицки подмигнул Замарашке.
Конь, хотя и носил гордое имя Смелый, особой смелостью не отличался, имя ему дали в детстве, а когда он вырос, то оказалось, что основные его качества трудолюбие и доброта, а вовсе не безоглядная отвага. Как бы то ни было, в его жизни наступил решительный час, какой бывает в жизни у каждого коня.
Чужак же подошел к Смелому и, дав ему пучок травы, заговорил с ним на странном, доселе не слыханном языке. Этот язык, показавшийся жителям деревни грубоватым, видимо, был понятен коню. Он внимательно слушал человека, а на одной из фраз удивленно фыркнул и повернул к человеку голову.
Чужак повторил сказанное. Конь запрокинул голову и протяжно заржал. Казалось, он смеется. Тогда чужак дал Смелому еще пучок травы и сказал, обращаясь к зрителям:
- Мы готовы. Объявляйте старт!

Скачки начались. Толпа неистово выкрикивала имена наездников, давала им бесполезные советы, ругала соперников. А Рыба не знал, что делать. Обладатель красно-синего пояса, он вдруг поймал себя на том, что хочет, чтобы Чужак победил. Почему? Он хотел, чтобы самодовольные улыбки исчезли с лиц его односельчан, чтобы именно сейчас восторжествовала справедливость, и победил этот человек на убогом коне. Таким убогим, каким всегда считал себя Рыба. Ненависть к односельчанам вспыхнула и в душе у Рыбы и разгоралась, тем больше, чем больше он себя успокаивал.
И, правда! Пусть выиграет тот, над кем смеются они. Пусть они грустные бредут в харчевню! Пусть почувствуют, что такое одиночество, потому что проигравший всегда одинок! Пусть побудут в его шкуре.

А тяжеловес Смелый, освобожденный от телеги и встревоженный языком древних, языком, который до этого не случалось ему слышать, но который поразил его самой возможностью своего существования, летел на всех парах.
Он, конечно, отставал от своих легких соперников, потому что был уверен, его наездник строгий, но не жестокий, не даст ему проиграть. Земля дрожала под копытами Смелого, подковы оставляли четкие следы в дорожной глине. Он в отличие от других коней на скачках был счастлив. Именно поэтому, когда всадник, наклонившись к его шее, приказал ему прибавить, он сделал это легко и радостно.
Толпа приветствовала победителя. Получилось все не так, как предполагал Рыба. Оказалось что всего за три круга гонок, пристрастия фермеров изменились. Конечно, всегда приятно болеть за того, кто выигрывает.
- Зерно по праву принадлежит девушке, - сказал Чужак, влезая на телегу. - Это ее конь по кличке Смелый, привез меня к финишу первым. Сейчас я хочу услышать имя его хозяйки, а потом приглашаю всех в харчевню отпраздновать мою победу!
- Виктория! - крикнул кто-то.
- Виктория! Виктория! Виктория! - фермеры выкрикивали имя девушки и знали, оно означает "победа".
Замарашка стояла, пожираемая сотней пар восхищенных глаз и гладила Смелого, который, казалось, тоже улыбался.

На празднике, устроенном в харчевне в честь победителя скачек, Рыба почувствовал, что восхищение, испытываемое фермерами к Чужаку, далеко не единственное чувство. Недоумение и страх проскальзывали в их речах. Страх, перед человеком, говорившим с конем на странном языке. Недоумение от того, как мог этот тяжеловоз победить в скачках. И еще зависть. Зависть к победителю.

Через неделю после скачек умер староста деревни. Умер после долгой болезни, и ничего удивительного в этом не было. Более того, его смерти ждали некоторые фермеры, рассчитывая занять эту почетную и выгодную должность.
Но, мало кто удивился, когда из Замка пришел приказ, назначить старостой Чужака. Видимо, в Замке учли результат скачек, или еще что-то. Им виднее.
Этот человек, совсем недавно поселившийся в деревне, имел точный план действий и осуществлял его.

Он многое рассчитал и предвидел. Только одно он упустил из виду: сколь сильна зависть проигравших, и как быстро она перерастает в жгучую всепоглощающую ненависть.

Когда его на носилках принесли к лекарю, почти никто в деревне не знал, что с ним случилось. Говорили, что он любил гулять у подножья скалы, той - у опушки леса. Совершенно случайно здоровенный камень, оторвавшись, упал на него с вершины и если бы не феноменальная реакция Чужака, лекарь бы не понадобился.
- У него сломан хребет. Это безнадежно. Говорить он отказывается. Видно, не хочет жить и поэтому умрет, - сказал лекарь, выйдя к собравшимся у дверей его дома фермеров. - Я устроил его на воздухе, на заднем дворе моего дома.
Люди стояли молча, подавленные. Но так как помочь было нельзя, разошлись по домам. Вечером многие в кругу семьи обсуждали, кто же теперь будет новым старостой.

Рыбе же до боли в висках хотелось увидеть Чужака. Как будет умирать такой человек? Может быть, он скажет что-нибудь Рыбе. Может быть, сумеет что-то открыть в этой тягучей и мутной жизни. Уж лучше умереть придавленным камнем, чем прожить жизнь честного фермера.
И вечером он тайком пробрался на задний двор фермера. Но оказалось, что Рыба не единственный посетитель умирающего. Осторожно перебравшись через ограду, он увидел Замарашку, стоящую над постелью Чужака. Притаившись в кустах, Рыба слышал обрывки их разговора. Девушка о чем-то просила, Чужак возражал. Трудно было разобрать, о чем они говорят. Единственное что удалось понять Рыбе - девушка была здесь не в первый раз.
- Уходи, - чуть громче сказал Чужак Замарашке, - ты мне не нужна, убирайся.
- Нет нужна!
Девушка продолжала стоять. Чужак закрыл глаза. Спорить было бесполезно. Но он не хочет ее видеть потому что... "Потому что его унижает жалость", - эта мысль прозвучала в голове Рыбы, и была сказана каким-то чужим голосом. Будто кто-то строгий и недобрый, подсказал ему точное определение. Да так оно и было.
И, словно бы услышав мысли Рыбы, девушка сказала Чужаку:
- Мне вовсе не жаль тебя. Я просто хочу получить то, что мне принадлежит по праву - зерно. Больше зерна.
Чужак открыл глаза.
- Да принадлежит мне, - в ее голосе впервые звучали властные нотки.
Чужак молчал. И тогда девушка сняла с себя платье через голову, и это движение показалось Рыбе вполне естественным, как и ее право говорить с Чужаком так. Но он даже не успел подумать об этом, потому что его глаза ослепило ярким светом. А через секунду Рыба понял, что этот голубоватый свет исходит от кожи девушки. Она светилась в темноте, как деревянные фигурки, которые привозил к ним в деревню торговец из-за леса. Говорили что, игрушки намазаны специальным раствором, и, набрав солнечный свет, ночью отдают его.
Так и Замарашка светилась, и ни тяжелая повседневная работа, ни постоянное одиночество, не стерли с нее странный раствор. "Вот только где она его взяла?" - подумал Рыба. А свет между тем исчез, потому что Замарашка легла рядом с умирающим Чужаком. А Рыба перелез обратно через забор и пошел домой, так и не поговорив со своим кумиром.
Жалость это была или любовь, или это вообще одно и то же? Но с той ночи Чужак начал выздоравливать. Слух о чудесном исцелении прокатился по деревне и здорово повлиял на отношение к лекарю. Отбоя от клиентов у него не было. А главный пациент его день ото дня поправлялся. И только один человек в деревне знал настоящую причину свершившегося чуда. Это был Рыба.

Рассуждения о том, кто будет новым старостой, пришлось отложить, поскольку не сегодня-завтра Чужак мог приступить к выполнению обязанностей. Но вскоре разговоры о занятии должности возобновились. Дело в том, что Чужак сбежал. Видимо, боясь, что завистники опять устроят ему какой-нибудь подвох. По странному стечению обстоятельств, в это же время исчезла и Замарашка со своим конем по кличке Смелый. Но на это если и обратили внимание, то не придали этому никакого значения. Когда исчезает назначенный Замком староста, кто заметит пропажу девчонки и коня тяжеловоза?

Рыба очнулся в подземелье и, смотря на сидящих по своим местам безногих существ, думал, как бы объяснить им, что он не может говорить.
- Да иногда они светятся! Это была хорошая сказка, лучше той, что рассказал твой учитель. Мы дадим тебе воды и пищи, - сказал старший, и лицо его исказилось гневом.
- Да я тоже знал одну такую, но это было много сотен лет назад. Она была... В общем, ладно мы покажем тебе дорогу путник, - сказал Средний и захохотал.
- Жалость и любовь, любовь и жалость. Вот о чем мы будем рассуждать в ближайшие... Кстати, ты не знаешь, когда придет следующий путник?
Рыба отрицательно покачал головой.
- Ну, неважно. Вот вода, такой вкусной ты не пил никогда, попробуй. - Младший протянул Рыбе чашу с холодной водой. - Жалость и любовь. - Повторило существо, и на глазах его появились слезы.

"Наша улица", № 10-2004