Алексей Некрасов-Вебер

КЛУБ ПО ИНТЕРЕСАМ

рассказ

Пока чайник закипал, Андрей успел нарезать салат и сделать несколько бутербродов, обильно переложив ломтики ветчины укропом и петрушкой. Завершила ритуал накрытия стола налитая до краев рюмка водки. Даже в одиночестве он по возможности организовал свой ужин как некое торжественное подчиненное определенному порядку действие. Только когда все приготовления закончились, можно было позволить себе выпить рюмку и провалиться в объятия кресла. Предмет домашней обстановки, сосланный на дачу по причине преклонного возраста, не таил зла и заботливо принял хозяина. Вскоре, снимая ломоту в мышцах, по телу разлилась теплая волна легкого опьянения. В такие минуты не хочется ни о чем думать. Но сознание, посланное за какой-то действительно страшный первородный грех, не может надолго оставить человека в покое. Мысли о том, что через каких-нибудь десять - двенадцать часов он окажется в автомобильной пробке на въезде в зачумленный от перенаселения город, не давали полностью погрузиться в состояние блаженства. Теперь уже будущее бесцеремонно вторгалось в сегодняшний день, отравляя его ядом грядущих забот и тревоги.

За окнами по-осеннему быстро темнело. Закончив ужин, он по привычке включил телевизор. По всем каналам, где хоть что-то различалось сквозь мелькание помех, шла реклама. Чувствуя нарастающее раздражение, Андрей стал по кругу перебирать кнопки, и вдруг, отбросив пульт, припал к экрану. Изображение дергалось и подпрыгивало, но он все равно узнавал голоса, лица, зал в котором и сам бы мог оказаться, став частью снятого скрытой камерой сюжета. Слушая язвительные комментарии диктора, Андрей чувствовал, будто бы и его сейчас бесцеремонно вытаскивают на всеобщее обозрение. Потом крупным планом показали человека дающего показания в кабинете следователя. Лишившись ореола святости, лицо его выглядело напуганным и совершенно обыденным. Маленький человек, спасая себя, говорил что-то другим людям, за спинами которых, расправляя стальные плечи, маячила грозная тень государственной машины. Смотреть дальше уже не имело смысла, и, выключив телевизор, Андрей вышел с прихожую. Обыскивая полки, безуспешно попытался найти припрятанные для таких случаев сигареты. Судя по всему, табачную заначку конфисковала в прошлый приезд супруга, зато, наткнувшись на спички, он вспомнил о давнем желании посидеть у костра под звездами.

На крыльце холод наступающей ночи чуть было не загнал обратно в уютное теплое пространство дома. Но он понимал, что просто не может сейчас находиться в четырех стенах, и, запахнув ветровку, решительно двинулся к импровизированному очагу. В выложенном камнями круге дожидались своего часа укрытые обломками шифера дрова. Почти неделю не было дождей, и с первой же спички огонек весело закрутился, облизывая шалашик из сухих щепок. Давая пламени разгореться, он аккуратно подкладывал сухие прутики, увеличивая толщину. Постепенно тепло от огня сняло нервный озноб, и, присев поближе к горящим веткам, он уже спокойно пытался осмыслить и вспомнить все с самого начала...

Последняя весна, вернее затянувшиеся колючие зимние отголоски, притащили целый набор хворей. Навалившись разом, они надолго повергли его в унылое пространство коридоров и очередей поликлиники. Раньше Андрею почти не приходилось болеть, и, упав духом, он уже не верил, что когда-нибудь из этого выберется. Тем не менее, пусть медленно и с рецидивами здоровье постепенно поправлялось. Окончательно он почувствовал это в первый по настоящему весенний день. Осторожно переставляя травмированную во время недавнего гололеда ступню, Андрей спускался по ступеням поликлиники. В глаза весело светило солнце и хотелось, зажмурившись, подставить лицо этому первому теплу. И, не смотря на слабость, он ощутил вдруг настойчивое желание пройтись хотя бы вокруг микрорайона.

Как и все неизбежное весна наступила. Под ногами хрустели остатки ледяной корки на лужах. Снег на обочинах съежился и почернел. Кое-где уже проглядывали коричневые пятна земли с накопившимся за зиму мусором. Зато небо казалось удивительно голубым и чистым. Налетавший порывами ветер был влажным и упругим. Когда-то это дыхание весны пробуждало ощущение огромной нерастраченной силы. Ища выхода, она заставляла совершать глупости и порой оборачивалась вселенским разочарованием. Теперь же он просто испытывал радость от движения, свежего воздуха, первого тепла, слепящего солнца и голубого неба. Людей вокруг Андрей старался не замечать. В огромном перенаселенном городе, пожалуй, именно они являлись главным источником раздражения, неудобств и опасности. Заговорить и даже вступить в дискуссию с незнакомым человеком, было совсем не в его правилах, но в тот раз, услышав нелепый для московской окраины вопрос, он почему-то не прошел мимо.

Молодой, похожий на студента парнишка, заглядывая в глаза, спросил его мнение о том, находится ли Бог внутри человека или выступает как внешняя сила. На вид парню было лет двадцать. Худенький, в спортивной курточке с бардовым шарфом поверх воротника и не характерным для молодежи просветленным взглядом он казался посланцем какой-то иной цивилизации. И Андрей неожиданно для самого себя вступил в диалог. Слушая его, парень кивал головой, а потом, как бы подводя итог, пригласил на собрание клуба по интересам.

Оставив в руках собеседника визитку, парень очень быстро ретировался, словно растворился в дрожащем весеннем воздухе. Повертев в руках кусочек глянцевого картона, Андрей собирался выкинуть его в ближайшую урну, но почему-то не сделал этого. Завершая прогулку, он думал, что в последние годы добровольно замкнулся в тесной раковине, что встреча с людьми неординарно мыслящими возможно расшевелит его. Проснулось застарелое желание беседовать и спорить о чем-то великом и вечном. Такой возможно он был лишен давно. На работе говорили в основном о маленькой зарплате и растущих ценах, иногда обсуждали футбол, новые марки машин и сотовых телефонов. Дома по вечерам всей семьей просматривали сериалы. Со всем этим Андрей давно смирился, но сейчас вдруг с жадностью схватился за возможность другого общения...

Добираться по указанному адресу пришлось долго, почти на другой конец города. Многоэтажное здание с первого взгляда показалось угрюмым, мрачноватым и непомерно огромным. Охранники на вахте, узнав, что он идет на собрание клуба по интересам, пропустили без дальнейших вопросов. Судя по табличке над входом, помещение принадлежало научно-исследовательскому институту, но теперь явно сдавалось под офисы. У лифта разгружали коробки с иностранными надписями. По коридорам расхаживали энергичные парни с сотовыми телефонами. На лестничной площадке, оживленно болтая, курила компания молодых стильно одетых женщин. Изящно стряхивая пепел, дамы перемывали косточки кому-то из начальства, и когда Андрей спросил дорогу к конференц-залу, на него посмотрели как-то странно, то ли с сочувствием, то ли с подозрением. Правда, как пройти в зал подробно и вежливо объяснили.

Еще издали, увидев людей в фойе пред раскрытыми дверями, Андрей понял, что добрался до цели. Публика явно отличалось от прочих обитателей здания. Возраст колебался от юношеского до самого преклонного. Лица в основном казались интеллигентными и приятными, хотя сразу почувствовалось некая печать, что-то неуловимое во взгляде, манере поведения, выделявшее собравшихся от прочего мира. Нехорошее впечатление с первого же знакомства оставил мужчина, который, увидев замешательство Андрея, подошел и мрачно поинтересовался, что ему здесь нужно. Он был крупный, массивного телосложения, с лицом грубым, словно вырубленным из плохо обработанного камня. В тяжелом взгляде сквозила профессиональная подозрительность сотрудника правоохранительных органов. Правда, когда Андрей показал визитку и сообщил, что его пригласили на собрание клуба, лицо "стража" вдруг изменилось, словно на него кто-то ловко накинул заранее заготовленную маску.

- Очень, очень рады! Проходите, пожалуйста, скоро начинаем.

Когда мужчина отошел в сторону, лицо его вновь приняло прежнее выражение. Тяжелым подозрительным взглядом он осматривал собравшихся и делал какие-то пометки в тетради. Неожиданно около него оказался парнишка, пригласивший Андрея. Увидев своего протеже, он приветливо улыбнулся, и что-то быстро сказал человеку с тетрадью. Тот обернулся в сторону Андрея, кивнул, перевернул несколько страниц и сделал запись. Потом парнишка опять куда-то исчез, а через несколько минут всех пригласили в зал.

Началось собрание совершенно неожиданно. Под руководством полной женщины с властным волевым лицом хором пропели молитву. Как большинство людей его поколения Андрей был воспитан в традициях атеизма. В последние годы робко и с оговорками пришел к вере, но считал ее делом сугубо интимным. А тут петь хором, да еще с незнакомыми людьми, не церковь же, в конце концов! Правда, чтобы не особо выделяться, Андрей пытался повторять за соседями, но в душе зрел протест. Уже было понятно, что скрывается под вывеской клуба по интересам и он собирался исчезнуть в первый же подходящий момент. Но настроение резко изменилось, когда в зале появился невысокий человек, одетый в нечто напоминающее рясу, поверх которой висел большой золоченный крест. В наступившей тишине он начал проповедь. Говорил о трагическом разобщении человечества, об уходе людей в свой замкнутый мирок, из которого вытащить может только какое-то глобальное потрясение. Тем временем зло безраздельно владеет уже не только материальным миром, а через средства массовой информации активно подстраивает под себя духовные запросы. Наверное, что-то было преувеличением, но этот человек умел убеждать, а горящий взгляд и лицо, напоминавшее иконописные образы, дополняли эффект проповеди.

Закончив, проповедник стал поднимать людей из зала, и они говорили, что сами чувствуют и хотели бы дополнить к поднятой теме. У кого-то получалось умно и интеллигентно, кто-то мямлил, по много раз повторяя одну фразу. Когда взгляд человека с крестом неожиданно остановился на Андрее, он испугался, что сейчас заставят говорить его, но поднялась сидевшая по соседству молодая женщина. Сказала она всего несколько слов, но как-то удивительно хорошо и складно. Андрей даже позавидовал, ощутив запоздалое желание и самому высказаться.

Когда все уже расходились из зала, Андрея неожиданно остановили. Обернувшись, он даже вздрогнул, увидев в непосредственной близости массивный крест и увенчанное аккуратной бородкой лицо.

- Вы ведь в первый раз с нами? Наверное, все кажется странным? Но вы приходите еще. Современный человек закостенел в одиночестве, но вместе легче, вы уж поверьте...

Заворожено наблюдая за костром, Андрей вспоминал, что именно эта фраза, стала тогда для него решающей. Оказалось, юношеские мечты еще прятались где-то в глубине души, дожидаясь своего часа. Когда-то он всю свою нехитрую жизненную философию строил на взятых из литературы образах любви и крепкой настоящей дружбы. Действительность естественно разочаровывала. Хотя о том, что любовь переменчива и коварна писалось и в книгах, поэтому обжигаться, не получая в нужный момент дружеской помощи, было пожалуй обиднее всего. Трезво анализируя те годы, он понимал, что порой, не замечая того, и сам отказывал другим в поддержке. Часто принимал желаемое за действительное, а потом как трагедию воспринимал крушение придуманного самим же образа. Внутренний дискомфорт порождало и ощущение невостребованности, невозможность приложить силы на службу чему-то по настоящему значимому. О великом служении твердила и пропаганда, но действительность вокруг казалась какой-то мелкой, серенькой, обывательской.

Зато потом неожиданно наступило время, когда главным стало просто выжить. Добыл денег на пропитание, не ограбленным вернулся из командировки, пронес груз через превратившийся в криминальную клоаку вокзал - вот уже и счастье. Сколько такое продолжалось, он уже толком не помнил. Как-то незаметно лихолетье сменилось полосой относительной стабильности. Собственный бизнес не получился, но на работе, куда удалось устроиться по протекции приятеля, платили вполне сносно. Жизнь возвращалась в спокойное русло, размеренное течение которого он уже научился ценить. Однако в последние годы Андрей начал улавливать признаки растущего напряжения. Он до конца не понимал, происходит ли это внутри его или причина все-таки во внешних факторов. Что-то недоброе витало в нездоровом воздухе переполненного до предела города, прорываясь в жутких подробностях криминальных хроник, в беспричинной злобе уличных свар. Озлобленность разрывала воздух истеричными сигналами автомобильных клаксонов, пульсировала в такт колес переполненного вагона метро. Необъяснимая ненависть вспыхивала вдруг в случайно встреченном взгляде, вызывая такую же ненависть в ответ. В редкие минуты тишины и одиночества Андрей осознал, что жить приходится по скверным правилам, придуманным кем-то недалеким, нахрапистым и наглым. Но сам он не мог определить контуры этого безликого врага. И вдруг оказывается, что некое сообщество людей активно обсуждает и, наверное, пытается решить те же проблемы. Появилась робкая надежда ощутить товарищеское плечо, а если удастся то и послужить цели более высокой, чем простое выживание. А, может быть, просто хотелось заполнить брешь, которая так и не затянулась после свидания с заброшенным дачным поселком.

Андрей стал регулярно посещать собрания "клуба". Нельзя сказать, чтобы он проникся симпатией к его завсегдатаям, хотя люди собрались не глупые, и в подавляющем большинстве относились к интеллигентным профессиям. В который раз Андрей убедился, что "простой человек" подчас бывает куда мудрее. Потому что живет по проверенным веками правилам, признает над собой нечто великое, но не лезет в него, опошляя бесплодным умничаньем. Но по настоящему интересной личностью, пожалуй, был Даниил - организатор, стержень и душа всего этого маленького сообщества. От него исходила сила заставлявшая, а точнее рождающая желание, подчиняться и идти за этим человеком хоть на край света. Биография гуру была окутана тайной. Некоторые ее подробности Андрей услышал только сейчас из репортажа. Тогда же от компании старых дев составивших что-то вроде свиты учителя, удалось узнать лишь то, что Даниил много страдал. Звучало это несколько подозрительно, но как только Даниил появлялся в аудитории и начинал говорить, все недомолвки и подозрения куда-то исчезали. В его ареоле и другие "собратья" словно преображались. Даже "человек с тетрадью", исполнявший функции старосты, начинал вызывать симпатию, хотя, с самого первого дня против него возникло сильное предубеждение. Позже Андрей заметил, что и другие сторонятся и даже побаиваются Николая. Вроде бы ничего особенного тот не совершал: - вел список с адресами и телефонами членов сообщества, фиксировал, хотя непонятно для чего, посещаемость собраний. Но все-таки рядом с ним сразу становилось как-то неуютно. Казалось, от него тоже исходит сила, но только примитивная, темная и злая. Не очень понятно было, что делает этот человек рядом с Даниилом. Однако разум, вопреки бьющей тревогу интуиции, вскоре нашел объяснение. Вспомнилось, что даже один из апостолов, кажется Петр, носил с собой меч и пытался применить его для защиты учителя. Быть может тем, кто не от мира сего, просто необходима такая грубая земная поддержка? Не из каких-то корыстных целей, а лишь для того чтобы, не отвлекаясь на быт, нести свет людям?

Разум - источник могущества человека иногда бывает и предателем. Он легко подчинятся чужой воле и вопреки инстинкту самосохранения, как коварный слуга толкает хозяина на гибельный путь. Но не редко вопреки всему рационально объяснимому с совершенно неожиданной стороны приходит и помощь. Женщина, с которой Андрей в первый день случайно оказался рядом, сыграла не последнюю роль в том, что его лицо не мелькало сейчас на экране. Уже не первый раз Андрей замечал, что, несмотря на порой сложные отношения с противоположным полом, в трудные минуты поддержка и подсказка приходила именно в облике женщины. Правда, сначала Наталью он совершенно проигнорировал. Скромно одетая, волосы пуритански убраны в тугой пучок, лицо бледное худое, с какой-то изюминкой, но скорее своеобразное, чем красивое. Фигура хорошая, но, пожалуй, тоже слишком худощавая. В общем, ничего привлекательного. Обратил внимание он на нее только после выступления. Даже по нескольким фразам почувствовалась яркая неординарная личность. Потом как-то само собой получалось, что на собраниях они садились рядом. Часто, возвращаясь, вместе шли до метро. Говорили всегда только о вещах далеких от философии и религии: о погоде, о бытовых пустяках. На вид Наталье было около тридцати. Лишних вопросов Андрей не задавал, но догадывался, что не замужем, хотя и не старая дева. Что-то строгое пуританское в ее поведение присутствовало, но иногда лицо вдруг озарялось обжигающей страстностью. Андрея это даже пугало. Как убежденно- примерный семьянин он в мыслях старался сохранять дистанцию, но помимо воли его все больше влекло к этой женщине.

И вот однажды Наталья престала ходить на собрания. После третьего "прогула" Андрей начал волноваться. Хотел даже поинтересоваться у старосты но, что-то вовремя остановило. А потом вдруг совершенно случайно он встретил ее у метро "Пушкинская".

Заканчивался пасмурный холодный день раннего июня. Дождь то прекращался, то вновь начинал брызгать редкими моросящими каплями. Встречные прохожие периодически закрывали и отрывали зонтики и иногда приходилось убирать лицо, чтобы в него не угодили спицей. Возвращаясь из деловой поездки, Андрей подходил к метро. Наталью заметил только после того, как они чуть не столкнулись. В легком летнем плаще, без зонта она быстро шла навстречу, игнорируя бьющие в лицо дождевые капли. Узнав его, Наталья повела себя совершенно странно. Испуганно отпрянула назад, вполголоса произнесла, что спешит, и быстро пошла дальше. Правда, потом она вдруг обернулась, и в этот момент Андрей словно прозрел:

"- Наталья решила уйти из сообщества, и теперь ее принуждают вернуться! Его она приняла за очередного посланца "собратьев" и теперь презирает или боится, а, скорее всего, и то и другое..."

Только сегодня Андрей узнал, из какой трясины вытащил его брошенный напоследок взгляд. Тогда же он мог только догадываться, но многое вдруг потребовало объяснений: - Нездоровое, порой истеричное восхваление учителя, которое тот почему-то не считал нужным прерывать. Непонятные сцены, когда Николай отводил в сторону кого-то из собратьев, и люди начинали вести себя как-то испуганно и странно. Тяжелый взгляд старосты, который он все чаше ловил на себе в последнее время. Из репортажа Андрей узнал о вымогательствах денег, дарственных и завещаниях на квартиры, о давлении, которое оказывалось на строптивцев по указанию неоднократно судимого ранее за мошенничество Константина Коржикова, именующего себя Даниилом. Делалось это после того как, кандидат прошел достаточную, по мнению главы секты, психологическую обработку. Так что Андрей соскочил с крючка очень вовремя. И опять помогла цепь случайностей. После отпуска, который он вместе с семьей провел в Крыму, последовала череда длительных командировок. Телефон по какому-то наитию он оставил только рабочий, и коллеги рассказали, что первое время ему постоянно звонили, а потом звонки вдруг прекратились. Интуиция подсказывала, что разыскивать его больше не будут, но Андрей еще долго с опаской поднимал телефонную трубку...

Костер разгорался все сильнее. Он смотрел, как языки пламени рвутся из древесной пирамиды в ночное небо, но мысли блуждали далеко от огня и звездного ночного неба. Вроде бы надо радоваться, что неприятности прошли мимо, а на душе все равно было мерзко. Несмотря на добровольный разрыв с "клубом по интересам", Андрей до последнего момента не вычеркивал его из своей жизни. С чем же он остался теперь?! Испуганный разочарованный человек, которого ничто больше не заставит вылезти из своей раковины. Но потом он вспомнил Наталью. Молодая хрупкая женщина, нашла силы уйти и противостоять давлению, и ему пусть косвенно, но открыла глаза. Конечно, она могла бы и поделиться подозрениями, но тут скорее всего сработал тот же эффект всеобщего недоверия.

Андрей почувствовал стыд, а потом вдруг подумал, что должен разыскать ее и объяснить - встреча у метро была случайностью, и он тогда не выполнял ни чьего приказа. Впрочем, Андрей отдавал себе отчет, насколько повод глупый и надуманный, а на самом деле он просто хочет ее увидеть. Правда о банальной любовной интрижке он старался не думать, а представлял как они вместе организуют что-то вроде салона по интересам, где люди смогут собираться, беседовать, спорить и главное не чувствовать себя одинокими. И Наталья виделась, прежде всего, как друг и единомышленник. Ну а потом, уж как получится!

Между тем дрова, постепенно прогорая, превращались в тускло мерцающие угли. Заползая в магический круг костра, по земле с первым заморозком разливалось дыхание грядущей осени. Небо окончательно прояснилось. Над головой, прорисовывая млечный путь, зажигались все новые звезды, и с высоты бесконечная Вселенная насмешливо смотрела на людей с их амбициями, радостями, отчаянием и такими "далеко идущими" планами...

Ночью ему приснился дачный поселок детства. Сквозь зеленый полог над асфальтовой дорожкой весело пробивалось солнце. Он шел сквозь его лучи, захлебываясь ощущением вернувшейся молодости, и не хотел верить. День был теплый и солнечный, но в средних широтах вторая половина августа всегда пропитана ожиданием осени. Не так беспечны голоса птиц, леса подернулись золотистой дымкой первых желтых листьев, воздух по-особому прозрачен, и в нем уже разлита грусть по уходящему лету. Однако печаль эта легка и призрачна. Сиротливая пустота поздней осени, холодные белые оковы зимы привносят в мир свою особую красоту. Когда на замерзшую землю плавно падают первые снежинки, торжественная органная музыка слышится в прозрачной тишине сбросившего листья леса. А за опостылевшим холодом февральской метели уже видишь черты неизбежного лета, как и в буйной вакханалии животворных сил июля грезятся призраки будущего увядания. В извечном вращении великое колесо природы объединяет рождение и смерть в едином бесконечном цикле. И только человек, вырвавшись из потока кругового движения, осознал вдруг свою конечность и с той самой поры вопрошает Небеса, ожидая ответа и утешения...

Но комариный писк будильника неумолимо вытащил в предутренний холод пробуждения.

Через два часа, как и планировалось, Андрей уже оказался в автомобильной пробке на въезде в город. Постукивая пальцами по рулю, он следил за стоп-сигналами идущей впереди машины и привычно работал педалями сцепления и газа. На девушку, предлагавшую что-то водителям машин, сначала не обратил внимания. В этом месте дороги постоянно вручали рекламу, предлагали сигареты, или просто просили подаяние. Когда сквозь приоткрытое окно на соседнее сидение упали какие-то бумаги, он брезгливо поморщился. Потом машинально потянулся правой рукой, взял листки, и в следующий миг чуть было не врезался в притормозившую "Тойоту". В заглавие рекламы крупным шрифтом было напечатано приглашение, посетить в неком загородном клубе по интересам лекции на религиозную тему. А из правого угла, осеняя крестным знаменем, пронзительно глядела женщина в белом одеянии. Волосы были распушены по плечам, лицо на фотографии явно подверглось компьютерному дизайну, но все это не помешало ему узнать Наталью...

Кое-где над разномастными заборами поселка поднимались столбы дыма. Кто-то жег сухую траву, кто-то готовил угли для шашлыка - традиционного дачного деликатеса. К вечеру дымы поглотит туман, который вместе с сыростью далеко разнесет запахи костра и ароматы жареного мяса. Пока же красный солнечный диск еще высоко висел над горизонтом, но наползающая тень от дома дохнула далеко не летней прохладой. Натянув на потный, загорелый торс рубашку, Андрей продолжил работу. Взлетая вверх, лопата обрушивалась на землю, оставляя еле заметную прорезь. Четыре удара и образовавшийся квадрат еще живой изумрудно зеленой травы уходит вниз, выставляя на показ сухое светло-серое нутро почвы. Еще один взмах лопаты и вырванный кусок земли распадается пополам, обнажая сплетение тонких бесцветных корешков. Потом весь цикл повторяется снова.