Алексей Некрасов-Вебер

ПОЩЕЧИНА

рассказ

Оскорбление было нанесено столь внезапно, что Стас даже не сразу сообразил, как ему на это реагировать. Все еще продолжая улыбаться, он стоял среди танцующих пар и чувствовал, как с подбородка за воротник липкой струйкой стекает вино. Только увидев глаза обидчика, он понял, что это не случайная неловкость и даже не дурацкая шутка. Его нагло, на виду у всех унизили, и в прежние времена после такого полагалось выяснять отношения у дуэльного барьера.

Стоявшего перед ним человечка, по прозвищу Бяка, Стас мог бы запросто уложить одним ударом. Плеснув вином в лицо боксера перворазрядника, этот коротышка явно рассчитывал вмешательство миротворцев. Впрочем, так все и произошло. Когда, наконец

Стас понял, что имеет полное право ударить, между ними уже вырос заградительный кордон.

 - Успокойся, успокойся, ты же его убьешь! - скороговоркой повторял Володька Кошелев, крепко вцепившись в рукав рубашки. Его подстраховывали двое, пока какой-то незнакомый парень уводил из комнаты Бяку. Девушки во время всей этой сцены ретировались в дальний угол под защиту новогодней елки. Только Володькина Нина кинулась к потерпевшему и, вытирая ему лицо салфеткой, начала успокаивать:

- Не связывайся ты с убогим! Ну, напился придурок, не убивать же его теперь.

- Все, все, успокоился! - крикнул Стас, раздраженно сбрасывая руки "доброжелателей" и в этот момент снова встретил взгляд коротышки. Торжество в глазах уходившего обидчика запомнилось надолго. Ему, наконец, отомстили и за высокий рост, и за гусарскую внешность, за легкость с которой он, лодырь и повеса, сдавал экзаменационные сессии, а может и за добродушную снисходительность к тем, кого мать природа обделила при рождении. Но все это он поймет чуть позже, а пока в голове вертелся наивный детский вопрос - "За что?!"

Правда, одна видимая причина агрессии выяснилась сразу.

- Он из-за этой девчонки! - прошептал Володька, все еще продолжая удерживать друга за плечи.

- Из-за Насти? - изумился Стас.

- Тебе виднее. Я уже в этих Настях и Катях запутался. Натащили баб полную хату, - проворчал Володька. - А эту девчонку Бяка привел. Но она его почему-то отшила и тут как раз ты - молодой красивый...

- Понятно, - пробормотал потерпевший, начиная чувствовать и свою вину в случившемся. В это время ударили долгожданные куранты. Вспомнив о причине торжества, все участники вечеринки устремились к столу. Ни Бяки, ни виновницы ссоры среди них не было.

"Вместе ушли! Добился гад своего..." - подумал Стас, и только сейчас его захлестнула волна ярости, теперь уже запоздалой и бессильной. А вокруг под крики "ура" и взрывы хлопушек радостно встречали тысяча девятьсот восемьдесят пятый. Год, наступление которого рождало у многих смутные, пока еще не осознанные до конца тревоги и надежды...

Две недели назад, получив приглашение встретить новый год у бывшего однокурсника, Стас с радостью согласился. Институт был еще ярким совсем недавним прошлым, и он испытывал сильную ностальгию по беззаботным студенческим временам. Пригласивший его Володька Кошелев в восемьдесят третьем брал "академку", так что студенческая жизнь для него еще продолжалась. На вечеринке обещано было собрать представителей сразу нескольких "поколений" - два или три парня с их потока, нынешние одногруппники Кошелева, а также избыточное число представительниц младших курсов. Поэтому то Стас и пришел один, соврав сразу нескольким девушкам, что повязан семейным долгом и новый год будет встречать чинно и скучно с родителями на загородной даче.

К назначенному сроку он сильно опоздал, проплутав в переулках между Арбатом и улицей Горького, и когда, наконец, нашел нужный дом, веселье было уже в полном разгаре. Поднимаясь по лестнице, наверняка успевшей познать сапоги юнкеров и тяжелую поступь революционных дружинников, он уже с нижней площадки слышал грохот музыки. Пришлось долго нажимать кнопку звонка, пока дверь, наконец, отворилась, и на пороге его встретили хозяева в полу карнавальных нарядах. На Ниночке была шапка Арлекина и увешанное мишурой декольтированное платье, а в толстяке с картонным носом Стас с трудом узнал Володьку. С тех пор как родители Кошелева отбыли в длительную "загранку", он перешел на положение семейного человека, что не лучшим образом отразилось на фигуре.

- Однако ты, брат, возмужал! - пошутил Стас, хлопая по спине приятеля.

- Еще как возмужал, в дверь скоро не влезет! - фыркнула Нина.

- Молчи, женщина! - огрызнулся Володька и, даже не дав гостю спокойно раздеться, потащил в комнату пить штрафную.

Бяку Стас заметил не сразу. Приютившаяся в дальнем конце стола нелепая фигура на фоне общего веселья выглядела трагикомическим курьезом. Подпирая кулаком несоразмерно большую голову, коротышка мрачно взирал на танцующую публику, однако появлению старого знакомого искренне обрадовался и потребовал, чтобы тот сел рядом.

- Хорошо молодежь веселится! - оглядываясь вокруг, заметил Стас.

- Тебе нравится? - с усмешкой произнес Бяка и бросил презрительный взгляд на центр комнаты, где сосредоточенно исполняли "танец утят". Потом, наклонившись к самому уху собеседника, коротышка поинтересовался - Как тебе Кошелев? Заметил, как парня раздуло, того и гляди хрюкнет.

Очередной Бякин сарказм Стас традиционно пропустил мимо ушей. Еще пять лет назад, когда они встретились на первом семинаре группы, его поразило в этом коротышке сочетание демонического взгляда с комической внешностью Вини - Пуха. Впрочем, демоническая составляющая этой не ординарной личности вскоре пошла на убыль. В общежитии Колю Розова поселили с людьми бывалыми хорошо усвоившими нелегкую армейскую науку. Соседи по комнате, добровольно взвалив на свои сержантские плечи миссию по перевоспитанию вчерашнего школьника, выполнили ее быстро и успешно. Не прошло и месяца, как Коля безропотно соглашался сбегать " дядькам" за пивом, частенько дежурил вне очереди по комнате, и почти искренне улыбался грубоватым товарищеским шуткам. От демонического взгляда осталось только прозвище "Бука", постепенно трансформировавшееся в уже навсегда прилипшее "Бяка". Правда, к пятому курсу в поведении маленького человечка вновь стала появляться агрессия, но внимание на это никто не обратил.

Стас всегда относился к Бяке с покровительственным добродушием. На студенческих гулянках они часто в стороне от общего веселья вели долгие беседы о высших материях. Возможно, такой вот философской беседой закончилось бы и их общение на этой вечеринке, однако судьбе было угодно распорядиться иначе.

Неловко повернувшись, Стас задел локтем бокал, вылив вино на скатерть и, что самое ужасное, на платье сидевшей рядом девушки. Рассыпаясь в извинениях, он схватил салфетку, и в искреннем порыве чуть было не кинулся вытирать колени пострадавшей.

- Теперь то не суетитесь, сама справлюсь, - отстраняя его руку, произнесла девушка, а Стас тут же заверил ее, что готов искупить вину любым способом.

- Да уж придется! - мстительно сообщила пострадавшая. Посмотрев на него, словно раздумывая, какое наказание лучше выбрать, она произнесла приговор:

- Танцевать будете со мной весь вечер!.. Вот так-то, не надо было платье портить!

- Слава Богу, что жениться не потребовала, - подумал Стас, вслух же произнес, что будет счастлив это исполнить и, галантно поклонившись, протянул девушке руку.

Словно по заказу, с этого момента звучали только спокойные мелодии. Медленно кружась по комнате, они, время от времени, натыкались на Кошелева, который со слоновьей грацией исполнял "танец одинокого мужчины". Вскоре выяснилось, что они, оказывается, уже знакомы. Примерно год назад, на институтской дискотеке Стас даже приглашал Настю продолжить праздник у его приятелей в общежитии. Сам он это почему-то напрочь забыл. Зато отвергшая его предложение первокурсница вспоминала нахального ухажера и, как сама призналась, была в него чуточку влюблена. Как ни странно, это шутливое признание польстило Стасу. В обществе этой девушки он почему-то чувствовал себя легко и уверенно, словно они действительно давно знали друг друга.

После двух медленных танцев они подошли к новогодней елке. Настя чуть коснулась пальцем елочного шара. Заворожено наблюдая за движением ожившей игрушки, он почувствовал прикосновение ее плеча. Голос девушки вдруг стал очень грустным:

- Мне почему-то кажется, что мы с тобой в следующий раз встретимся только через много лет...

Стас улыбнулся:

- А я 6ы предложил пораньше. Как насчет завтра?

И в этот момент его грубо дернули за рукав.

- Хватит обжиматься! Пойдем выпьем, - заявил возникший вдруг рядом Бяка и бесцеремонно потянул приятеля к столу.

- Бяка, отвяжись! - освобождая рукав, крикнул Стас. Возможно, не произнеси он вслух институтское прозвище коротышки, все бы и обошлось миром. Но слово было сказано и инцидент не только испортивший праздник, но и каким-то почти мистическим образом наложившему отпечаток на его дальнейшую судьбу, произошел.

От Кошелева он ушел вскоре после двенадцати. Веселиться и делать вид, что ничего не произошло, как-то не получалось. На Тверском посчастливилось поймать машину. Выехавший подкалымить в новогоднюю ночь жлоб, за считанные минуты домчал его сквозь ночную Москву до Черемушек. По дороге Стас зачем-то рассказал водителю о случившемся, на что тот, пожав плечами, заметил:

- Сейчас много придурков развелось. Я лично от них стараюсь подальше держаться...

Как ни хотелось побыстрее все забыть, мысли о пережитом унижении возвращались с навязчивостью зубной боли. Может быть поэтому, а скорее просто по стечению обстоятельств, новогодний скандал стал черной вехой в судьбе. Буквально через месяц, согласившись по старой памяти выступить за институтскую команду, Стас получил тяжелый нокаут. В третьем раунде, когда бой был практически выигран, он допустил небрежность и в первые мгновения даже не понял, что произошло. Мир, вдруг вспыхнув, окрасился в неестественно яркие фиолетовые тона, а в голове появился шум, похожий на шелест морского прибоя. Вместо соперника Стас увидел рефери отсчитывающего секунды и только тогда начал догадываться, что на этот раз, кажется, проиграл. А на следующий день на медосмотре пришлось услышать, что с боксом придется распрощаться, во всяком случае, на ближайшие годы.

Не лучшим образом дела складывались и на работе. Престижный НИИ, в который удалось попасть при распределении, оказался далеко не лучшим местом для быстрой карьеры молодого специалиста. Вчерашнего студента здесь просто не воспринимали всерьез. Чтобы побыстрей самоутвердиться, Стас, толком не оправившись после спортивного фиаско, добровольцем вызвался в длительную и тяжелую командировку.

Полигон, где испытывалась разработанная в НИИ аппаратура, для сотрудников института был местом культовым, почти легендарным, излюбленной темой местного фольклора и воспоминаний в курилках. Отправляясь туда, Стас рассчитывал вернуться с имиджем бывалого человека. Запах дальних странствий и приключений приятно щекотал ноздри еще с посещения билетной кассы. Но какой же неприглядной может порой оказаться вблизи земля, к которой мы так упорно стремимся! Через несколько недель в унылой казахской степи он уже начал считать оставшиеся до возвращения дни. Когда же, наконец, поезд с издевательской неторопливостью повез его мимо пасущихся в степи верблюдов, Стас, прильнув к оконному стеклу, с нетерпением следил за появлением каждого километрового столба. Москва даже в своем сером мартовском обличии показалась Землей Обетованной, однако вскоре радость от возвращения была сильно испорчена.

На обсуждение отчета по традиции собралась вся лаборатория. Стас даже не предвидел, чем для него это обернется. Правда, некоторые опасения все-таки были, но напарник, не первый год проводивший в таких командировках, объяснив, что неудача их планировалась заранее и виновных теперь найти достаточно трудно.

Однако оказалось, что виноватые все-таки есть, и главный виновник Стас. Напарник, проявив неожиданный для балагура и пьяницы дипломатический талант, ловко ушел в сторону, подставив под главный удар молодого коллегу. Во многом тому способствовал и сам Стас, пытавший взвалить на себя как можно больше. Теперь же пришлось сполна хлебнуть за глупые юношеские амбиции. Слушая, как его обвиняют в халатности, некомпетентности и прочих смертных грехах, он бледнел, краснел и безуспешно ждал хоть от кого-нибудь поддержки. Но люди, понимавшие, что парня сейчас "лупят" за их общие грешки, либо кивали разносной речи шефа, либо, изображая безразличие, разглядывали что-то интересное за окнами. После окончания " экзекуции", чтобы не встречаться с коллегами, Стас поднялся в курилку этажом выше.

- Завтра же заявление на стол и пошли они все... Пусть другого козла ищут, свое дерьмо расхлебывать! - думал он, жадно затягиваясь. И в этот момент перед глазами из табачного дыма материализовалась физиономия Бяки. Довольно ухмыляясь, коротышка смотрел на новое унижение соперника. И в памяти всплыла фраза, произнесенная в день распределения выпускников. Зная, что после диплома отправится в родной Александров на завод

мастером, Бяка, поздравляя приятеля, про между делом заметил:

- Везет же некоторым, хотя кто его знает, где сильней вляпаешься...

На следующее утро Стас, появившись на работе, сразу же вручил шефу заранее подготовленную просьбу об увольнении. Тот прочитал и, раздраженно фыркнув, бросил заявление на стол.

- Заберите! Три года после распределения закончатся, тогда, пожалуйста, на все четыре стороны. А пока работать учитесь, как следует.

Молча забрав бумагу, Стас подумал, что найдет способ уйти, а пока ему, пожалуй, действительно многому надо поучиться...

Черную полосу сменила затянувшаяся серая. Теряя амбиции, привыкая к мелким неудачам и обидам, Стас двигался по жизни дальше. Постепенно, приобретая опыт, он становился неплохим специалистом, а в отношениях с людьми понял, что ждать проявлений великодушия и благородства смешно и бессмысленно, но надо принимать их такими как есть. Быть может, через несколько лет и удалось бы сделать карьеру, но пока он совершенствовался, вращаясь в своем институтском мирке, огромная страна, разваливаясь на части, неслась в неизвестность. К началу девяностых все чаше стали звучать слова "конверсия", "самофинансирование", "рынок". Кто-то видел в этом открывающиеся горизонты, кто-то наоборот предрекал тяжелые времена, но верить почему-то хотелось только в лучшее.

Правыми, к сожалению, оказались пессимисты. После короткой эйфории девяносто первого, когда трудности воспринимались как неизбежная плата за свободу, начался стремительный процесс распада. Мирок, в котором несмотря ни на что жить было привычно и удобно, рушился на глазах. Коридоры института быстро пустели, а их последние обитатели все больше начинали походить на призраков заброшенного дома. Постепенно в образовавшейся пустоте начинала зарождаться другая малопонятная жизнь. Несмотря на еще не отмененные строгости режима, целые этажи сдавались в аренду. Из сверкающих после евроремонта коридоров время от времени выныривали крепкие молодые люди в малиновых пиджаках. Стильные дамочки, проходя мимо приютившихся в курилке аборигенов, оставляли им аромат дорогих духов и щемящую тоску по другому красивому как на рекламной обложке миру.

По дороге домой поджидала встреча с еще одной приметой времени. Из скопления палаток у метро стихийно образовался небольшой рынок. К семи вечера, когда затихала торговля, здесь еще вращалась мало приглядная тусовка. Приблатненного вида молодые люди, ярко выкрашенные блондинки в спортивных костюмах, мужики с толстыми загривками и красными физиономиями слонялись возле палаток, распивали на перевернутых ящиках, матерясь, выясняли отношения, либо дружно смеялись чему-то своему сокровенному. Проходя сквозь рынок, Стас невольно ускорял шаг, а однажды ему пришлось стать свидетелем отвратительной сцены. Двое крепких парней со знанием дела молотили долговязого мужика, который почти не защищался от ударов. Первым порывом было броситься на помощь бедняге, но, сделав несколько шагов, Стас остановился. Смутило странное поведение окружающих. Пять или шесть мужчин, придурковато улыбаясь, словно в цирке наблюдали за происходящим, а случайные прохожие, пряча глаза, торопились побыстрей уйти. "Куда лезешь! - промелькнуло в голове. За какие-то секунды всплыло все, что в последние годы усиленно вбивали в сознание. - Бандиты, хозяева жизни! Прибьют тебя сейчас у этих проклятых палаток, и никто даже не попробует вступиться". Отвернувшись, как все остальные, он поспешил к метро. В вестибюле глаза безуспешно пытались отыскать милицейскую фуражку, но стоявший здесь обычно блюститель порядка, как нарочно, куда-то делся. Оказавшись на эскалаторе, Стас почувствовал себя так мерзко, словно избили его самого. Еще несколько дней увиденное не выходило из головы. Со временем все естественно забылось, но часть человеческого сознания, отвечающая за достоинство и самоуважение сжалась до еще меньших размеров...

К концу тысячелетия Стас дотащился, окончательно расставшись с надеждами и радужными иллюзиями юности. За последние десять лет уходящего века он успел побывать в гражданском браке, сменить несколько работ и растерять почти всех друзей. Миллениум он встречал у себя на квартире в полном одиночестве. Правда, на роль рождественской сиротки он записал себя добровольно. Как минимум два варианта провести новый год в компании все-таки были. Но, по странному капризу, эту эпохальную ночь захотелось провести наедине с телевизором и бутылкой.

Неспешно провожая коньяком уходящий век, он мысленно подводил итоги первой половины жизни. Думалось почему-то удивительно легко и спокойно. Словно кто-то посторонний в назидание грядущим поколениям анализирует судьбу типичного неудачника конца девяностых.

Впрочем, свое сегодняшнее положение он оценивал как вполне стабильное. Трудовая книжка, после долгих странствий вернулась в родной НИИ. Вопреки всем законам рыночной экономики, институт все-таки выжил, и теперь там даже стали появляться оплаченные государством заказы. Кроме этого, иногда удалось подработать на доставке и сборке мебели. Володька Кошелев давно уже подвизался в этом бизнесе и, когда его постоянный напарник впадал в длительный запой, призывал на помощь старого друга. Заработать в такие дни удавалось неплохо, но главной статьей доходов оставалась починка телевизоров. На этом поприще Стас приобрел неплохой опыт и обзавелся постоянной клиентурой, чем заслуженно гордился.

Но какими же до смешного мелкими казались все его успехи по сравнению с мечтами юности! А какие планы рождались в первые месяцы объявленной "свободы"! Сейчас уже было смешно вспоминать, как наивно он верил историям о соотечественниках, которые, начав с нуля, стали миллионерами. Под влиянием этих рассказов, поддавшись очарованию "Великой американской мечты", он даже собирался заложить квартиру и организовать свое дело. К счастью, Володька Кошелев человек практичный и до безобразия приземленный с трудом, но все-таки отговорил, объяснив чем вся эта авантюра закончится.

- За вас, несбывшиеся мечты! - торжественно провозгласил Стас и, чокнувшись с коньячной этикеткой, выпил очередную рюмку. Следующий тост он собирался произнести за друзей, которых растерял за последнее десятилетие. Когда-то дружба воспринималась как нечто святое. Теперь былая восторженность могла вызвать только горькую усмешку.

Возьмемся за руки, друзья,

чтоб не пропасть поодиночке...

"И ведь брались же и пели стоя, - думал он, вспоминая торжественные исполнения КСПешного гимна. - Интересно свести бы их сейчас, нищего физика с банкиром, где-нибудь при свете костров на поляне. Возьмутся за руки?.. Хотя, может быть, и возьмутся. Даже споют вместе, а потом один на электричку, а другой на мерседесе в ночной бар..." Впрочем, и тех, кого он считал близкими друзьями и знал не только по песенно-походному братству, жизнь удивительно быстро развела в разные стороны. Кто-то, озлобившись на весь мир, прекратил общаться с прежними знакомыми. Во время коротких телефонных разговоров такие люди, как правило, ругали наступившие времена, а потом настойчиво начинали выяснять, сколько собеседник в настоящий момент зарабатывает. И чувствовалось, что, узнавая о его незавидных доходах, они испытывают моральное удовлетворение. Еще сильнее переменились те, кому посчастливилось разбогатеть. На старых друзей они теперь могли смотреть не иначе как сверху вниз. И Стас, никогда раньше не придававший большого значения материальным благам, в их обществе начинал испытывать комплекс закоренелого неудачника. В результате из прежней жизни остался только Володька Кошелев. Да и с ним, как иногда казалось, отношения сохранялись в основном из-за общих "мебельных интересов".

- За вас, друзья! - произнес Стас, отсалютовав рюмкой воспоминаниям, толпившимся где-то в полумраке за мигающей елкой. И в это время из теней уходящего века снова выплыла физиономия Бяки.

"Интересно, чем этот сейчас живет? - подумал он. - Спился, наверное, от ненависти к человечеству. Хотя, кто его знает..." Посмотрев на часы, Стас обнаружил, что до наступления нового века осталось совсем не много времени, а он так и не успел распрощаться с веком уходящим. Во всяком случае, еще одна иллюзия была достойна отдельного тоста. И хотя воспетое поэтами чувство принесло куда больше боли и разочарований, чем радости, за любовь он выпил, как полагалось - стоя и до конца. Смешно и стыдно было вспоминать теперь глупости, совершенные по ее приказу. Но все-таки он верил, что несмотря ни на какие ошибки, любовь была отблеском Божественного света, редкими вспышками озарявшего его серую жизнь. Сейчас, на расстоянии прошедших лет, он понимал это гораздо лучше. Хотя опыт научил его и другому - отражаясь в кривых зеркалах земного существования, свет этот порой превращается в блуждающие огоньки, способные завести доверчивого путника в трясину.

Коньяк наконец-то начал действовать. Откинувшись на спинку кресла, Стас чувствовал, как на него нисходит блаженное умиротворение.

- Ты отчизна моя, одиночество! Слишком долго бродил я дикий на дикой чужбине, чтобы не возвратиться к тебе со слезами! - процитировав, он мятежного немецкого философа и, налив последнюю в уходящем веке рюмку, посмотрел на часы. И в этот миг из внешнего мира прорвался дребезжащий голос телефонного звонка. Услышав его, Стас вскочил с кресла, пожалуй, слишком быстро для истинного поклонника одиночества. Как он и ожидал, трубка ответила молчанием. Это случалось уже не в первый раз. Несколько месяцев назад кто-то, позвонив, промолчал и с тех пор такие звонки происходили по несколько раз на неделе. Скорее всего, барахлила автоматика на АТС, но почему-то казалось, что на другом конце провода слышно чье-то дыхание и в воображении начинали воскресать давно забытые образы. И сейчас, не кладя трубку, он стоял и слушал чье-то молчаливое поздравление, с Новым годом. Короткие гудки зазвучали одновременно с боем курантов. Спохватившись, Стас кинулся открывать шампанское и свой бокал поднял, наверное, одним из последних в часовом поясе. А за окном уже грохотали ракетницы. Новое тысячелетие наступило.

Уснул Стас под утро, посмотрев рассвет над островом Пасхи. Почему-то, из всего показанного по телевизору в эту ночь, зрелище огненного шара восходящего над затерянным в океане клочком суши сильнее всего врезалось в память. А когда он проснулся, солнце, проделав долгий путь от восточной границы мира, уже заглядывало и в его окна.

Как ни странно, после новогодней ночи чувствовал он себя достаточно бодро. Разогнав остатки сна чашкой крепкого кофе, Стас решил, что поедет гулять куда-нибудь в центр. Настроение было странное. Словно в юности, когда от избытка силы рождалось то желание перевернуть мир, то вселенская грусть светлая и торжественная. Казалось, он действительно распрощался вчера с призраками ушедшего века и начинает новую жизнь.

Перед самым уходом Стас вдруг решил, что надо было бы заглянуть в компьютер. Около трех месяцев назад он разместил в интернете свое резюме и время от времени проверял, не заинтересовался ли им какой-нибудь солидный работодатель. Правда в успехе этой рекламной акции он очень сомневался и компьютер включил больше для того, чтобы лишний раз убедиться - "чудес не бывает". Каково же было изумление, когда на своем сайте он вдруг обнаружил целое послание с приглашением придти на собеседование. Первой мыслью было, что это новая уловка лохотронщиков: "Надо же и сюда добрались!" Но, внимательно перечитав еще раз, он вдруг начал верить, что все достаточно серьезно. Некая фирма "Аргус" специализировавшаяся на установке охранной сигнализации и камер видео наблюдения, приглашала его к себе на работу. Рекламирую свои таланты, Стас упомянул и про опыт в данной области, так что резюме его, похоже, прочитали. И хотя зарплату обещали даже выше, чем он запрашивал, на многочисленные объявления в метро это предложение не походило.

О такой удаче можно было только мечтать. Но с того момента, как он поверил в свой шанс начать новую жизнь, праздничное настроение сразу же испарилось. Мечта, спустившись с заоблачных высот как снежный ком, стала обрастать сомнениями и страхами: "А вдруг уже нашли человека? Да и какой у тебя опыт по их специализации. Эпизодический - это еще мягко сказано! Опять же про возраст ты скромно умолчал, а сейчас, говорят, в хорошие места только до тридцати берут..."

Три дня Стас прожил как на иголках. Когда же, наконец, наступило четвертое января, он, с трудом дождавшись одиннадцати, набрал номер "Аргуса" и представился.

- Да мы вас ждем. Завтра приходите к двенадцати, если вас устроит - проворковал в ответ милый женский голос. Положив трубку, Стас еще долго стоял у телефона, наконец, сделав глубокий вздох, сказал самому себе:

- Конечно, такого не бывает, но тебе действительно может повезти!

И тут началось совершенно непонятное. Ему вдруг не захотелось расставаться с прежней жизнью. В голову полезла какая-то сентиментальная дребедень. Вспомнилась старушка, которой он чинил старенький "Рубин" по льготным расценкам, институт в котором обещался появиться после праздников, Кошелев и его вечные проблемы с напарником.

"Остановись, о чем думаешь! - одергивал себя Стас - Тебе, может быть, шанс выпадает, из тех, что один на тысячу. И не строй из себя благодетеля! Обойдутся они без тебя: и старушка с Рубином, и Кошелев, и, тем более, институт твой треклятый. Вспомни, сколько тебе эта контора крови попортила!"

К следующему утру окончательно удалось изгнать вредные мысли, остался только страх, что ничего не получится. Всю дорогу он страшно нервничал. Офис находился в районе метро "Проспект Мира". Как объяснила девушка, одну остановку можно было доехать на автобусе, но Стас предпочел проделать этот путь пешком. Вывески с названием "Аргус" по указанному адресу не обнаружилась. Охранники в холле сообщили, что такие в их здании действительно "проживают" и, записав его фамилию в журнал, направили на второй этаж. Проходя по обшарпанному коридору мимо комнат принадлежащих каким-то мелким конторам, Стас все сильнее сомневался в своей удаче. Правда, преступив порог офиса, он немного успокоился. Обстановка вполне подходила для небольшой, но солидной фирмы. Первой, кого он увидел, была, судя по всему, обладательница милого голоса. Симпатичная рыжеволосая девица, услышав его фамилию, поднялась из-за компьютера и улыбаясь сообщила:

- Директор ждет. Я вас провожу.

Вторая женщина, сидевшая в дальнем конце комнаты, встретив его взгляд, почему-то испуганно опустила глаза. Ее Стас успел разглядеть только мельком, отметить, что она, кажется, тоже молода и привлекательна. Вместе со своей провожатой они миновал еще одну комнатку, где молодой человек, спрятавшись за монитором, усердно поглощал лапшу "доширак", и остановились перед массивной дверью. Приотворив ее, девушка сообщила о приходе посетителя и, уступая дорогу, отошла в сторону.

Готовясь к встрече, Стас перебирал в воображении разные образы будущего начальника. Представлял, как пройдет их первый разговор, в глубине души понимая, что все будет совершенно по-другому. Но то, что он увидел, было полнейшей неожиданностью. За огромным столом, торжествующе улыбаясь, сидел его давний друг и обидчик.

- Здравствуй-те, - выдавил из себя Стас и, не зная, куда себя девать, остановился посреди кабинета.

- Здравствуй-те, здравствуй...те! - протянул Бяка, передразнивая растерявшегося визитера. - Проходите уж, коль пришли!

Голос у него был какой-то совершенно незнакомый. Во всяком случае, Стас не мог припомнить, что бы Бяка говорил таким уверенным басом.

Пока он, лихорадочно соображая как вести себя дальше, бывший однокурсник сам пришел ему на выручку. Быстро обогнув стол, Бяка с распростертыми объятьями двинулся на встречу. Пока они, как и положено давно не встречавшимся приятелям обнимались и хлопали друг друга по спине, казалось, что Бяка еще уменьшился в росте. Но когда они сели по разные стороны стола получилось так, что головы их находятся почти на одном уровне. Судя по всему, кресло директора фирмы "Аргус" было несколько выше, чем стул у его посетителей.

- Ну, что ж рассказывай. Как жил чем занимался? - пробасил Бяка, с непонятной ухмылкой разглядывая старого знакомого.

- Да так сразу не перескажешь! - смутился Стас.

- А ты коротенько, минут на двадцать, - хихикнул Бяка. - Резюме у тебя, старик,

отменное, с удовольствием прочитал. Если не секрет, сколько же нынче такому классному специалисту в НИИ платят?

Видя, что собеседник медлит с ответом, Бяка задал наводящий вопрос:

- Триста зеленых хотя бы выходит?

- Выходит, - соврал Стас, но тут же устыдившись, добавил: - Это если с подработками. Бяка снова хихикнул:

- И как, на жизнь хватает?

После короткой паузы он уже по-деловому поинтересовался, работал ли гость с офисными системами безопасности. К такому вопросу Стас был готов. За прошедшие дни, освежив в памяти все, что знал, он теперь мог изобразить если не специалиста по данному вопросу, то, во всяком случае, человека сведущего. Однако знаниями блеснуть не удалось, его достаточно быстро и бесцеремонно перебили:

- Все с тобой ясно! - пробасил Бяка, обрывая собеседника на полуслове. - С работой как-нибудь справишься. А получать ты у меня будешь для начала восемьсот зеленых. Думаю, этого точно на жизнь хватит.

- Обещали же шестьсот! - изумился Стас.

- А что не так? - усмехаясь, проговорил Бяка. - Мало ли, что там обещали! Я вот увидел тебя, посмотрел в ясны очи, и решил, что восемьсот и ни центом меньше.

- Спасибо большое, - не уверенно проговорил Стас. Несмотря на неожиданную прибавку, разговор со старым приятелем нравился ему все меньше и меньше. Бяка тем временем извлек из стола несколько листков бумаги и, небрежно бросив их на стол, сказал:

- Твой контракт. Подпиши, там, в конце, увидишь...

Пробежав глазами пункты контракта, Стас поставил свою подпись. Правда, в самый последний момент у него вдруг возникли сомнения, но тут же в голове промелькнуло: "С ума ты, что ли сошел, от таких предложений отказываться! - и только, уже отдавая листки своему новому начальнику, он подумал: - Вообще-то надо было бы повнимательней посмотреть, что там написано..."

Сразу же после подписания контракта Бяка стал расспрашивать про их общих знакомых. Но разговор получался какой-то очень странный. Гостя то и дело обрывали, задавая новый вопрос, а потом снова, не давая договорить, переводили беседу на другую тему. Все это раздражало, вызывало недоумение, но он понимал, что говорит теперь уже не с бывшим однокурсником, а со своим новым шефом.

Когда разговор оборвался, и возникла неловкая пауза, Стас поинтересовался:

- Коля, а как у тебя на личном фронте? Жена, дети...

- И жена, и дети, - проговорил Бяка медленно, словно подбирая слова. И вдруг взгляд его стал жестким, а в голосе послышались металлические нотки: - Ты, Стасик, вот что, уж будь добр при обращении на "вы" и без всяких там "Колей". Если когда-нибудь в гости приглашу с семьей познакомить, там можешь запросто. А на службе я тебе Николай Ефимович. Понял, что ли!

Последнюю фразу Бяка протянул, подчеркнуто налегая на "о" и коверкая ударение. На губах появилась довольная усмешка. Похоже, он заранее знал, что собеседник все это проглотит, и испытывал удовольствие. И действительно, не успел Стас возмутиться, как в голове снова промелькнуло, что беседует он сейчас не с Колей Розовым по кличке Бяка, а с директором фирмы "Аргус". Желание втолковать наглецу, что на "вы" надо переходить взаимно, как-то сразу пропало. Покраснел, как нашкодивший школьник, он и тихо произнес:

- Понял.

И в этот момент произошло нечто странное. Сидевший перед ним коротышка вдруг увеличился в размерах и выглядел теперь намного внушительней и солидней.

- Ну, вот и отлично! - с удовлетворением произнес он. - И еще тебе кое-что нужно сразу усвоить. Заказчики наши люди крутые. Это тебе не какая-нибудь военная приемка. Если не дай Бог что-то по нашей вине произойдет, на бабки мигом поставят. А я за чужое разгильдяйство отвечать не собираюсь. Платить самому придется, в контракте это четко прописано. А ты, кстати, зря его не просмотрел. С бумажками, братец, надо поуважительней! Я в этих делах очень аккуратен в последнее время. Жизнь научила. Кстати, наш с тобой договорчик тоже грамотно составлен. Если вот ты сейчас вдруг решишь оказаться, тебе уже можно серьезные претензии выставить. Вот так-то, Стасик, учимся работать цивилизованно! Но это я, конечно, ради примера говорю...

Стас с изумлением посмотрел на сидевшего напротив человека. "Это он, что, шутит или серьезно?!" Но по лицу собеседника трудно было что-то понять. И тут же в сознании что-то защелкнуло. На какое-то время Стас забыл, что крепостное право отменили еще в позапрошлом веке и что пока он вроде бы еще свободный гражданин свободной страны. Сидевший перед ним коротышка с помощью нехитрых приемов, все больше подчинял себе его волю.

- Ну, ты особо не паникуй! - проговорил Бяка, видимо решив, что довел собеседника до нужной кондиции. - Не так все страшно на этом свете. Работать только нужно, как следует. И, вообще, я своих не обижаю. Сашку Мазурука помнишь?

Стас кивнул, припоминая, что так кажется, звали одного из Бякиных соседей по общежитию.

- Он теперь тоже на меня пашет, - продолжал Бяка. - После института, Сашка у себя на Полтавщине в Госбезопасность пристроился. Сам понимаешь, не с Сашкиными мозгами науку двигать. А года два назад он снова в Москву подался, оголодал бедняга на Самостийной. Пришлось пригреть хлопца. Теперь у меня службой безопасности заведует.

"Своя служба безопасности? Что-то не похоже, масштаб не тот, - подумал Стас, вспоминая коммунальный коридор и две с половиной комнатки фирмы "Аргус". - Хотя, может быть, у них еще где-то помещения есть..."

Бяка продолжал развивать тему, рассказывая, как работает его служба безопасности, разбираясь с наездами всякой шпаны и выбивая с должников деньги. Умом Стас понимал, что его снова запугивают, причем достаточно примитивно и пошло. Но гипноз продолжал действовать. Врожденный страх, сливаясь с потоком страшилок, обильно изливаемых телевидением и прессой, тоже работал на этого злого карлика. И теперь он, словно колдун из сказки, на глазах превращался в грозного великана.

Когда Бяка кончил хвастать своим могуществом, его бывший приятель уже чувствовал себя совершено беззащитным и ничтожным. Единственным желанием было побыстрей покинуть этот кабинет и где-нибудь в укромном месте изучить контракт, по милости которого он попадал в кабалу. Но, как оказалось, приготовленная для него программа еще не закончена:

- Хочешь, сюрприз! - коварно ухмыляясь, заявил Бяка и, предельно смягчив тембр своего баса, проворковал в телефонную трубку - Анастасия Павловна, будьте добры, две чашечки кофе.

- Помнишь новый год у Кошелевых? - поинтересовался он, возвращая трубку на место. Стас кивнул и, покраснев, опустил глаза. До этого момента он почему-то надеялся, что хотя бы от этих воспоминаний его избавят.

- Сейчас ты ее увидишь! - торжественно сообщил Бяка - Настюшка у меня теперь боевая подруга. Так сказать, соратник в работе и отдыхе. Но это, конечно, между нами. Сам понимаешь, я человек женатый...

Когда открылась дверь, Стас даже не хотел поворачивать головы. Потом что-то заставило его обернуться и произошло чудо совершенно не предусмотренное сценарием. Словно зачарованный он смотрел на вошедшую. Годы придали ее облику очарование и утонченность. Но в этой стройной элегантной женщине он все равно увидел черты  девчонки, от которой, много лет назад, услышал шутливое признание в любви. И время стремительно понеслось вспять. Фирма "Аргус" с крутыми клиентами и службой безопасности сгинула где-то в хаосе лихолетья. Ее грозный директор, сбросив карнавальный костюм, снова превратился в замухрышку Колю Розова, а Стас вместе с Настей опять стояли у новогодней елки.

"Кажется, мы в следующий раз встретимся только через много лет", - вспомнил Стас. К горлу подкатила горячая волна. В этот миг он начал понимать, что именно ее все эти годы пытался отыскать в длинной череде знакомств и безуспешных попыток обрести счастье. Но по злой иронии, судьба снова свела их далеко не в самый удачный день его жизни. Голос Бяки грубо вернул в настоящее:

- Знакомьтесь, Анастасия Павловна, наш новый сотрудник Станислав. Хотя вы

кажется, уже и немного знакомы?

- Да, немного знакомы, - быстро произнесла Настя. Бросив в сторону Стаса быстрый взгляд, она поспешно отвернулась. Но он понял, что Настя знает, либо догадывается о происходившем в этом кабинете разговоре, и в ее глазах он почему-то увидел боль и сочувствие.

Когда Настя ушла, Стас, уже знал: "Что бы там не было написано в его контракте, какие бы там сотни долларов не обещал сидевший перед ним человечек, он не проработает на него ни минуты и уже тем более никогда не будет обращаться к нему на "вы"".

Бяка, еще не подозревая о произошедшей в душе собеседника перемене, с удовольствием пригубив кофе, произнес:

- Как тебе моя Настюшка? Согласись, к тридцати годам женщины только расцветают. А ведь ты, мерзавец такой, увести у меня ее хотел. Помнишь?

Наверное, вспоминая их предыдущую встречу, Бяка довольно захихикал. Стас тоже улыбнулся. Еще секунду назад, он просто хотел встать и уйти, но после этих слов возникло желание почему-то не казавшееся в тот момент сумасшествием и дикостью.

- Знаешь, Бяка, а ведь мерзавец это ты! - произнес он, еще продолжая улыбаться.

Оторвав взгляд от кофе, коротышка с изумлением поднял глаза, и в этот момент содержимое чашки полетело ему на воротник рубашки. Последовавшие за этим несколько секунд продолжалась немая сцена. Бяка, вскочив из-за стола, размахивал коротенькими ручками, то пытаясь стряхнуть коричневые капли с рубашки, то хватаясь за подбородок. (Наверное Стас, хотя и метил ниже, лицо ему все-таки обжег).

- Ты что сделал! Я же тебя... Сейчас на вахту охранникам позвоню, не выйдешь

отсюда, сволочь! - прокричал коротышка, обретя, наконец, дар речи.

- Лучше в свою службу безопасности позвони! Кстати, Сашке привет, - усмехаясь, проговорил Стас и, схватив со стола контракт, быстро вышел из кабинета. Молодой человек в маленькой комнатке покончив с завтраком, теперь увлеченно уничтожал монстров на мониторе. Когда открылась дверь, он испуганно поднял голову, но убедившись, что это ни шеф, снова погрузился в игру. Ни Насти, ни рыжеволосой девицы на рабочих местах не было. Окинув прощальным взглядом место несостоявшейся карьеры, Стас выскочил в коридор. Угрозу он воспринимал серьезно и поэтому расстояние до лестницы преодолел бегом. В холле он перешел на быстрый шаг. Охранник в этот момент разговаривал по телефону. Когда Стас открывал дверь, ему показалось, что его окликнули. Не оборачиваясь, он вышел на улицу и здесь уже почувствовал себя уверенней.

- Здесь не их территория. Пусть только сунуться, пришибу! - думал он, расправляя плечи. К счастью, преследовать его, похоже, никто не собирался, но все равно хотелось чувствовать себя победителем. До метро он шел, вернее, почти бежал, наслаждаясь давно забытым ощущением упругой силы и послушности своего тела. Казалось, с плеч свалился давивший его много лет тяжелый гнет, и теперь он наконец мог полной грудью вдохнуть воздух.

Правда, эйфория быстро прошла. Подъезжая к дому, Стас уже расценивал случившееся, как сумасшедшую выходку и плохо понимал, как он мог такое сделать. Но и поведение Бяки все больше казалось ему ненормальным: "Зачем ему вообще все это нужно было? Может, от шальных денег крыша поехала, решил с прошлым окончательно расквитаться. Сашку в холопы к себе записал, Настю в секретарши. А теперь и я понадобился, наверное, на роль мальчика для битья, - и тут

Стаса словно осенило: Я же у него, вроде талисмана! Тогда у Кошелевых на вечеринке он впервые силу почувствовал. Может даже после этого у него дела в гору и пошли. А теперь этот гад, наверняка в пролете, только корчит из себя крутого. Вот и решил снова приятеля нагнуть, по старой памяти. Вдруг фортуна опять улыбнется!"

Последняя - мистическая версия почему-то показалось наиболее близкой к истине. Впрочем, теперь это стало не так уж важно. Старый долг он все-таки вернул, и теперь хотелось вычеркнуть все из памяти. Придя домой, Стас хотел просмотреть похищенный контракт, но, передумав, не читая, порвал его и выкинул в мусорное ведро. Оказавшись на кухне, он вспомнил, что с утра ничего не ел и сразу же почувствовал волчий голод. Не успел он поставить сковородку для традиционной яичницы, как в комнате зазвонил телефон. Подбегая к аппарату, Стас был почти уверен, что это Кошелев, но оказалось, он ошибся:

- Ты на кого руку поднял, тварь! - угрожающе прохрипел чей-то незнакомый голос, - Тебя же в асфальт закатают. На коленях пощады просить будешь, сука!

Не став слушать дальше, Стас положил трубку. Как ни странно, страха он больше не чувствовал. Когда телефон зазвонил снова, он снял трубку, нажал на рычаг и потом уже сам позвонил Кошелеву. Оказалось, что Володька разыскивает его с самого утра. Его напарник, как обычно, не мог выйти из праздничного штопора, а на этот день намечался заказ. Встретиться они договорились через полтора часа, и Стас побежал на кухню возобновлять прерванный процесс приготовления яичницы.

Вечером, когда компаньоны отмечали окончание работы традиционной бутылкой пива, Володька узнал о том, что произошло с его другом. Правда, некоторые психологические нюансы все-таки пришлось опустить, сделав рассказ более гладким и доступным пониманию слушателя. Тем не менее, выслушав, Кошелев многозначительно покрутил пальцем у виска. Но, узнав об угрозах, он вызвался проводить напарника до дома, за что тот был ему искренне благодарен. Оказалось, что мужская дружба все-таки существует на этом свете!

У подъезда внимание привлекла незнакомая иномарка. Когда Стас набирал код домофона, дверца машины неожиданно отворилась. Сжав в кармане рукоять взятой на этот случай отвертки, он протолкнул вперед Кошелева и быстро зашел сам. Тем временем из машины появился щуплого вида молодой человек и обернувшись подал руку вылезавшей следом за ним девушке. "Пуганая ворона и куста боится!" - подумал Стас, но, выходя их лифта, все-таки опасливо осмотрел лестничную клетку. Ничего угрожающего и здесь не удалось обнаружить. Правда, совсем спокойно он почувствовал себя только в квартире, когда они вместе с Володькой прикончили остатки новогоднего коньяка. Потом Кошелев предложил сбегать в ближайшую палатку, но, не встретив полного понимания, со вздохом вспомнил, что и ему, пожалуй, пора возвращаться домой.

Оставшись один, Стас устало опустился в кресло. День, длившийся безумно долго, наконец-то закончился. И только теперь он позволил себе подумать о Насте. Тешить себя несбыточными надеждами не хотелось. Скорее всего, Бяка не врал, намекая, что Настя его любовница. "Стандартная ситуация, подумал он. - У красивых и умных женщин личная жизнь почему-то часто не складывает. Наверняка еще и материальные проблемы. А тут как раз он - богатый и "добрый". Куда ей деваться, не принца же вроде тебя ждать?!" Вспоминая их первую встречу, Стас думал, что она, наверное, была влюблена в него девчонкой. Может быть, и сейчас он остался чем-то вроде светлого воспоминания юности. Но это ничего не меняло. Из той жизни, к которой Настя привыкла, ему просто не куда ее позвать. И дело не только в низких доходах и убогой обстановке холостяцкой квартиры.

Все последние годы он вел примитивную борьбу за существование, и все успехи в этой маленькой личной "войне" интересны были только ему. Делиться радостями и проблемами неудачника ни с кем не хотелось. Во всяком случае, так было честнее и достойнее. И еще он думал, что ставить крест на личной жизни, наверное, рано. Когда-нибудь у него все-таки появиться своя семья. А этой женщине он всегда будет благодарен хотя бы за то, что одним своим появлением она, как фея из сказки, спасла его от унизительной кабалы.

Телефонный звонок заставил вздрогнуть от неожиданности. Первая мысль была о новых угрозах. Идя к телефону, он готовился ответить невидимому подонку, но оказалось, это снова был странный "молчащий" звонок. Сейчас Стас вспомнил, что начались они почти сразу после его злосчастного резюме в интернете, и почему-то подумал, что именно тогда к Насте мог попасть его новый телефон.

- Говорите, - произнес он тихо и представил, как где-то на другом конце Москвы, Настя слушает его голос. Твердая почва опять ушла из-под ног. Ему вдруг до боли захотелось на зло судьбе, на зло всем условностям и правилам этого мира крикнуть: "Я знаю, что это ты! Я ждал и искал тебя все эти годы!" Но проходили секунды, слова метались в сознании, так и не находя выхода. Он уже чувствовал, что не сможет разорвать эту стену молчания, но, все еще не опуская трубку, затаив дыхание, слушал дрожащую тишину.

"НАША УЛИЦА", № 3-2004