Сергей Овчинников

ВСКРЫТИЕ НАЗНАЧЕНО НА ЗАВТРА

рассказ

Раскачиваясь на выбоинах старого асфальта и погромыхивая железом ржавых бортов к моргу районной больницы подкатывает грязный "КАМАЗ". В его кузове на мокром тряпье валяется скрюченное тело мертвого человека, присланное для судебно-медицинской экспертизы. Морг располагается в низеньком одноэтажном здании, что на окраине больничного парка, под огромными липами, на которых испокон веку гнездились грачи. С ранней весны птицы оккупируют вершины старых деревьев, бомбардируя головы прохожих кисло пахнущим пометом. Перед входом в морг тесный дворик и катакомбы городской бани, в углу двора притулился черно-желтый автобус похоронного бюро. В заброшенной бане - кооператив по "ритуальным услугам": вместо помятых шаек и прелых березовых веников стоит массивный лакированный прилавок, за ним упитанная бабенка с выцветшим перманентом, рядом с прилавком дверь в "выставочный зал". Вдоль стен тут висят и стоят венки, сплетенные из пластмассовых роз и бумажных фиалок, теснятся большие деревянные кресты, выкрашенные черной морилкой. Гробы, обитые синим и красным велюром, рядком на полу, похожие на лодки у причала. Два пьяненьких мужика крепят к гробам пластмассовую хвою, капроновые рюши, блестящие кресты из фольги...

Марина Ивановна, врач судебной медицины, когда-то красивая, а теперь излишне худая и немного увядшая, обсуждает с больничным хирургом результаты вскрытия не пережившего операции пациента. Взглянув на присланные с новым телом бумаги Марина Ивановна вздрогнула. Фамилия, имя были знакомые. Доктор велела помощникам стащить умершего на жестяные носилки, чтобы нести в секционный зал. Марина Ивановна шла рядом вглядываясь в лицо покойного, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Смерть изменила этого человека, у него была раздавлена грудь, лицо изрезано осколками стекол. Еще одна автомобильная смерть.

- Каждый год не меньше сотни трупов на дорогах, - сказала Марина Ивановна хирургу, - да еще наркотики, алкоголь, убийства. Как только не пустеет наш город?

- Да уж, - хирург явно думал о постороннем, - а когда будем потрошить моего второго? Давайте завтра?

Надев халат, резиновый фартук и перчатки Марина Ивановна вошла в секционную, где уже все было приготовлено к вскрытию. На поблескивающем столе из нержавеющей стали, точно курица в советской кулинарии, лежало худое и синее тело. Всякий раз, беря нож, Марина Ивановна представляет, как совсем недавно умерший человек радовался жизни, строил планы, "решал проблемы" и "ставил вопросы", думал, что человек - "это звучит гордо"... Как бы не так. От гордеца остается только жалкое, дурно пахнущее тело. Сейчас она вскроет его тощий живот и нашинкует ливер, снимет с головы кожу, надвинув ее на лицо, а череп, гладкий и желтый, распилит ножовкой. Вынет мозги, в которых так долго гнездилась горделивые мысли, распластает ножом студнеобразные полушария, ища червоточину. Гордеца обмоют из душа, затолкают ливер в живот, зашьют разрезы толстыми нитями, оденут изрезанное тело в новый костюм - материя будет нелепо топорщиться на негнущихся руках и ногах. Покойника причешут и отдадут родственникам, умершего понесут на кладбище и закопают. Останется земельный холмик и небольшая плита из прессованной мраморной крошки, с выцветшей фотографией. Родственники недолгое время походят на кладбище, а потом и сами умрут. Холмик зарастет травой, плиту повалят или украдут, линялую фотографию забросят в кусты, холмик сравняется с землей и там похоронят другого. Марина Ивановна взяла в руки нож, вздохнула и провела первый надрез.

Закончив работу она вымылась в душе, достала свою городскую одежду из прорезиненного мешка - иначе все пропахнет формалином, - переоделась и вышла на улицу. Начиналась осень, листва деревьев уже потеряла влагу, став мертвенно-желтой и бурой. Марина Ивановна отправилась к дому через парк, чтобы немного подышать свежим воздухом. Не слышно было птиц, в погребальной осенней тишине висел горьковатый запах прелых листьев и протяжный звук гудящего тепловоза. Марина Ивановна села на скамеечку в дальнем углу парка, механически проводила глазами бегущего трусцой мужчину, воспоминания захватили ее. 

Тот, которого Марина Ивановна резала сегодня, был когда-то ее соседом и звали его - Алексей. Лет десять назад жила она в старой панельной "хрущебе", была еще молода и ей не хватало воздуха, света, радостей, просто событий. Хотелось любви, счастья, но муж был занят работой, домой он являлся поздно, а дочь пропадала в школе. Думалось тогда Марине, что жизнь ее уже кончилась и ничего больше никогда не случится. Единственным ярким пятном в жизни становился отпуск, но вскоре после него вновь заедала рутина: кухонная плита, уроки с дочерью, работа и телевизор... Алексей появился внезапно, сняв пустующую квартиру в соседнем подъезде - их балконы оказались рядом. Алексей, молодой и наглый, почему-то сразу принялся заигрывать с Мариной. Это поначалу ее возмутило - какая дикость! что за животное! - и она, как умела, отшила наглеца. Не отвечала на вопросы, старалась не смотреть в его сторону. Но время шло, Марина привыкла к шуточкам соседа и они познакомились. Балконы выходили на заросшее поле с автостоянкой, горелым доминошным столом и гнутыми качелями. Подождав, когда пройдет случайный прохожий, можно было спокойно беседовать - слова заглушал шум дворовых берез, ветви которых поднимались вровень с крышей. Алексей был русским беженцем из Ташкента, в его речи сквозил едва заметный акцент, чужая интонация. Он рассказывал Марине про Самарканд, "бабаев"-узбеков, южные базары, плов и кишмиш. "Бабаи", по его словам, совсем распоясались, выгнали жену Алексея с работы, пришлось перебираться в Россию, поближе к родственникам. Жена и сын Алексея теперь столовались у тещи, изредка навещая снятую квартиру, Алексей предпочитал отдельность. Работал он по ночам охранником на заводе, днем отсыпался, южное солнце и молодость еще не выветрились из его крови, он казался Марине, привыкшей к северной холодности знакомых мужчин, "сексуально озабоченным". Алексей то и дело среди обычной приятельской болтовни вворачивал мысли о своих желаниях. Впрочем, на своем балконе он был не слишком опасен и Марина теперь часто смеялась. Алексей несколько раз безуспешно звонил в ее дверь, однажды явился к ней на работу, но морг не слишком располагал к романтическим отношениям.

Однажды Марина вернулась домой пораньше с намерением устроить большую стирку. В три часа пополудни в закрытой квартире было нестерпимо жарко, пришлось открывать балкон. Сосед только проснулся и теперь мрачно курил на своем решетчатом выгуле. Они поздоровались и Алексей, как всегда, спросил, не зайти ли ему в гости? Марина обозвала его дураком и отправилась обедать. Потом она долго стирала. Распаренная, в одном купальнике, вышла развесить белье, предварительно убедившись что соседний балкон пуст. Тут же скрипнула дверь и Марина почувствовала спиной взгляд Алексея, смутилась, прикрылась мокрой рубашкой мужа, ускользнула в комнату. Сосед постучал ей в стену, Марина оделась и выглянула. Алексей был не в духе, он путано говорил, что все это глупо, жизнь проходит, они скоро состарятся, а она такая дура! Еще он сказал, что ничего не случится, если он поцелует ее, что у него все валится из рук и сейчас он станет долбить стену. Марина спросила, чем он будет долбить стену, покрутила пальцем у виска и вернулась в комнату, чувствуя, как от слов Алексея у нее перехватывает дыхание. Стирать она больше не могла, разволновалась. Через минуту кто-то позвонил с лестничной площадки, Марина приоткрыла дверь, накинув охранную цепочку. Алексей зашептал в дверную щель про любовь, у Марины колотилось сердце и кружилась голова, но едва Алексей просунул в дверную щель ногу, как Марина стала бороться. Минуту они сопя толкали дверь, затем кто-то стал подниматься по лестнице и Алексей побежал вниз. Едва уняв дыхание Марина услышала страшный грохот на балконе. Она кинулась туда и увидела, что Алексей висит на ее балконных перильцах - на пятом этаже и весь в крови! У Марины помутилось в голове от ужаса, она представила, как Алексей срывается вниз! Ни о чем больше не думая она втащила сумасшедшего на балкон, затем в комнату, схватила вату и йод из аптечки, склонилась над лежащим, чтобы обработать раны. Страдалец кровяными руками забрался под ее распахнувшийся халат, Марина стала вырываться, но было поздно, Алексей уже целовал ее шею, грудь. Марина была в шоковом состоянии и не могла сопротивляться, точно парализованная. Случившееся прямо на полу с Алексеем было удивительным. С мужем все происходило размеренно, скучновато и быстро, а с Алексеем долго, немного больно и страшно, зато невероятно сладостно. Когда растерзанная Марина опомнилась на полу - саднили набухшие губы и щипало шею от мужских поцелуев, - ее поразил странный запах, которым наполнилась комната. Марина лизнула руку, испачканную в крови Алексея и поняла: томатный сок! Алексей хохотал рядом.

Началась новая жизнь. Вернувшись с работы Марина сама открывала входную дверь, впуская Алексея. После его ухода приятно саднила рана внизу живота, сладко ныли ребра от крепких объятий. Алексей сжимал ее так сильно, что голова делалась пустой, звенящей и в этой пустоте нарождалось женское счастье. Наливая мужу борщ, выкладывая на тарелку рыбную котлету, Марина загадочно улыбалась. Она понимала, конечно, что делает не то, но прежняя разумная Марина исчезла. С Алексеем она превращалась в анонимное существо женского рода, с приемлющим жадным лоном, и это существо было счастливо. Ее будто распахнули навстречу свету, она полюбила. Иногда удавалось выбраться с Алексеем за город, она запомнила эти поездки навсегда. Тем летом жара стояла редкостная, панельные стены дома и залитая битумом крыша раскалялись едва не докрасна, градусник в квартире то и дело миновал сорокоградусную отметку. Чтобы спастись от жары Марина и Алексей уезжали на велосипедах к воде. Из дома конспираторы выходили поодиночке, выводя под уздцы совместно купленные раскладные велосипеды - объединялись за городом. Вода в брошенных песчаных карьерах была замечательно хороша. Охватив голову резиновой ленточкой плавательных очков Марина разглядывала подводных обитателей сквозь зеленоватую взвесь зацветающей воды. В десяти метрах от берега колыхалась стена водорослей, в ней играли солнечные блики, запятыми и точками темнели улитки. Стайки небольших рыб обтекали Марину с разных сторон, грациозно уходя от протянутой руки. Темное дно было покрыто столбиками пушистых водорослей и казалось от этого бархатным. Кое-где на дне валялись гниющие пни. На поверхности воды тут и там плавали островки ряски, их приходилось убирать от лица руками. Накупавшись, Марина и Алексей колесили по лесу. После ночных дождей на полянах в густой траве долго держалась роса, она мешала любви, но терпкий запах сочных трав и мокрой хвои кружил голову. Блестели капли на молодых еловых побегах, чавкала под колесами сырая дорога, щебетали птицы. Алексей останавливал велосипед, обнимал Марину и ей хотелось, чтобы эти минуты никогда не заканчивались.

Все бы хорошо, только вот муж стал раздражать Марину, она теперь замечала даже микроскопические недостатки супруга. Работал он в городской управе, Марина всегда им гордилась - он у нас менеджер! - а теперь вдруг поняла, что никакой он не "менеджер", а просто скучный чиновник. Марина злилась когда муж чистил зубы, храпел во сне, когда он ел, шумно прихлебывая с ложки. Мутило от супружеского запаха, казалось, что это запах мертвого человека. Появились кошмары - снилось, будто муж умер и Марина его вскрывает, разрезывает живот, а внутри Алексей, маленький, как младенец, и весь в крови! Марина просыпалась от липкого ужаса. Иной раз прежнее чувство к мужу толчками наплывало из подсознания и тогда сердце Марины больно сжималось, ей было жаль прошлого и не хотелось никого обманывать. Марина ждала подходящего момента, чтобы во всем признаться.

Однажды в декабре она проснулась поздно, стены панельного дома потрескивали от холода, маячили за окном выбеленные инеем ветви деревьев, мир казался тусклым и ватным. Марина вдруг решилась начать главный разговор, с нарастающим раздражением глядя как муж, стоя в семейных трусах, отглаживает утюгом свои противные брюки.

- Ты знаешь, у меня есть другой человек, - сказала Марина.

Муж растерянно сел на кровать, поглядывая жалко и вопросительно:

- Как это... Ты что, дура!? У нас же ребенок!

- При чем тут ребенок?

- Ты с ума сошла!

- Иногда хочется сойти с ума! В конце концов я женщина и человек! Имею право на женское счастье!

- Кто он?! Лешка, что ли?!

Марине разговор был странен. Муж ушел в детскую комнату, зачем-то одел дочь и повел ее на улицу. Марина долго сидела одна, раздумывала, что ей теперь делать. Она решила, что переедет к Алексею, но с мужем порывать не станет, они будут вместе воспитывать дочь. Приняв такое решение Марина повеселела, оделась и вышла на лестничную площадку, позвонила в дверь Алексея. Его не случилось дома, Марина постояла немного и вернулась домой, чтобы собрать вещи. Муж явился один, вскоре хлопнула дверь Алексея, Марина вперегонки с мужем кинулась к двери.

- Ну иди, иди, - сказала Марина, - поговори с ним, только не делай глупостей, этим ничего не изменишь!

Она не боялась за Алексея, он был атлетом в сравнении с ее тщедушным супругом. Марина вернулась в комнату и стала прислушиваться к происходящему за стеной. Там было тихо и оттого, что все так хорошо разрешилось, Марине стало весело. И зачем она так долго терпела!? Марина перетащила сумки с вещами на лестничную площадку и принялась звонить в дверь Алексея. Никто не открывал. Марина испугалась, подумала, не сделал ли муж чего-нибудь страшного, заколотила в дверь кулаками. На стук выглянул муж.

- Посиди дома, мы разговариваем, - сказал он скучным голосом.

- Давайте разговаривать вместе! - крикнула Марина и попыталась протиснуться в квартиру. Муж вытолкал ее и захлопнул дверь. Марина вновь стала звонить, надеясь на Алексея, но и тот не открывал! Вспыхнув от обиды, Марина вернулась к себе, приникла к стене, стараясь понять о чем говорят мужчины, но были слышны лишь неясные звуки. Все это было странно и унизительно. Если бы мужчины дрались, Марина восприняла бы это спокойнее, она бы разнимала их, перевязывала раны, но они мирно о чем-то беседовали! Похоже они даже выпивали! Марина стала кричать, стучать в стену, затем вновь приникла к стене, напрягая слух - и поняла. Они решают, с кем она будет жить! При этом у нее спрашивать ничего не собирались, точно она не человек, а гулящая кошка! Марина заплакала от обиды, выбежала на лестничную площадку и, не обращая внимания на выглядывающих соседей, заколотила в ненавистную дверь. Не помогало. Она вернулась в квартиру, кинулась на кровать, завыла, у нее было такое чувство, что она сейчас умрет. Быстро темнело, Марина долго лежала в темноте потеряв счет времени. Наконец ее муж включил свет в комнате и сказал:

- Он переедет на другую квартиру, забудь его.

Марина не поверила, вскочила на ноги, закричала:

- Что ты с ним сделал?! Что ты сказал ему?! Он не мог так поступить!

Муж пожал печами и отправился на кухню ужинать.

Несколько дней Марина лежала на кровати ни с кем не разговаривая, лишь изредка подвывая и царапая себе лицо. На улице светлело, потом темнело, муж собирался на работу, дочь - в школу. Вечером они приносили в комнату тарелки с едой, дочь говорила заунывным голосом:

- Мамочка, поешь! Ну поешь, пожалуйста!

Марина выла, прижимала дочь к себе, девочка начинала плакать и ее забирал муж. Через неделю Марина поднялась, умылась, напудрила расцарапанное лицо и поехала на завод к Алексею. Он вышел на проходную и сказал, глядя в сторону:

- Ты знаешь, твой муж прав. Любовь любовью, но у нас дети, не нужно делать глупостей.

- Ты просто трус, - сказала Марина Ивановна тихо, стараясь найти его глаза, - я думала ты мужчина, но ты обычный трус.

Она тащилась домой, мир вокруг был очень тяжелым, он страшно давил на плечи, грудь, даже дышать тяжело было. Дома Марина уселась в ванную с лезвием в руке, она то и дело начинала разрез, касаясь металлом своей кожи над венами, но металл был мертвый, а кожа теплая, они плохо совмещались друг с другом. Марина бросила железку в мусорное ведро.

Прошло время, душа Марины покрылась коркой и успокоилась. В глубине, конечно, саднила рана, но если не трогать и не чесать ее, вполне можно жить. Алексей как-то позвонил и предложил встретиться, Марина молча положила трубку. За все последующие годы Марина видела бывшего соседа лишь однажды, Алексей стоял в городе у своей недавно купленной машины, рядом топталась девчушка лет восемнадцати. Марина хорошо запомнила капризное и порочное выражение лица девушки. Красотка не могла стоять спокойно, то перекрещивала ноги, то отставляла одну из них неестественно далеко, вычурно изгибаясь. Марина тогда повернула назад и Алексей ее не заметил.

В парке начался дождь, Марина Ивановна в последний раз вдохнула терпкий запах гниющих листьев и побрела домой, перешагивая через лужи. Дверь открыла дочь, она только что примчалась из института, наскоро поела и теперь красила лицо в своей комнате, собираясь на прогулку с другом. Вскоре и муж вернулся с работы - дородный, с лысым челом, очень солидный. Поев, он лег на диван и открыл свежую газету. Марина Ивановна ускользнула в ванную комнату, включила посильнее воду, чтобы не слышно было, как она плачет тихонько, глядя на висящие перед глазами сохнущие носки и трусы.

Щекино, Тульской обл.

"НАША УЛИЦА", № 12-2003