ЗАДУМЧИВАЯ ГРУСТЬ

заметки

(часть тринадцатая) 

ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ

Проза Николая Толстикова дышит северным простором, заливными лугами, высоким прозрачным небом. Не всегда этой красоте соответствуют люди, живущие там. Об этом размышляет писатель, рисуя характеры природных людей, которые, как мне кажется, не знают, с какой стороны открывается книга. Устная жизнь в замкнутом кругу очень бедна без огромного пространства русского слова, запечатленного в книгах великих авторов. И если в произведениях Николая Толстикова появляется интеллигентный персонаж, то он резко контрастирует с местным людом. Можно было бы назвать Николая Толстикова бытописателем, но при всей точной фиксации жизни обычных жителей, он вдохновенно вырывается в неведанные выси духа, памятуя о той истине, что у Бога каждому существу отведена определенная и, в конечном итоге, важная роль.

ГОРЯТ КОСТРЫ

Тлеет костёр, догорает. Наблюдаю за редкими всполохами одиноких искр. Глажу землю руками в темноте ночи. Звёзды, рассыпанные на чёрном бархате неба, подмигивают мне. Небо бескрайнее, а костёр как отражение его в маленьком круглом зеркале из дамской сумочки. Как много запахов, образов, воспоминаний, переживаний, слов любви и нежности, чувств, невысказанных и неуслышанных - это как симфония, исполняемая оркестром музыкантов-виртуозов, звучит во мне, слышится и видится. Магия огня! Она неисчерпаема. Расшевелив тлеющие угли, подбрасываю сухие ветки ели и несколько шишек, огонь вспыхивает с треском, освещает всё вокруг. Так и жизнь человеческая: рождение - яркая вспышка, горение, то затухающее, то яркое - желания, мечты, встречи, расставания, открытия, разочарования, надежды. Как только приходит понимание: жизнь - смерть. Горят костры нашей жизни, но если нет слов, то костёр жизни гаснет и исчезает бесследно. Пока горит мой костёр, чтобы остановить встречи, мечты, проводы нужно искать и писать слова. Я хочу остановить мгновения жизни моей…

НАВЯЗЧИВЫЕ ЛЮДИ

Общение с людьми близкими мне по духу, увлеченными, доставляет истинное наслаждение. Такие люди, чаще всего деликатны, воспитаны и уважают своё время и время собеседника. Навязчивые же персонажи - совсем другая история. Случайная встреча с таким человеком равносильна для меня стихийному бедствию. Не дай Бог, встретиться с ним глазами, всё зацепил, и начал грузить своими бытовыми или личными проблемами, которые никому не интересны. Задумалась я как-то после очередной подобной встречи, что это за порода такая? Пришла к выводу, что это люди пустые, как правило, не утруждающие себя чтением подлинной литературы, малоинтересные и самодовольные. Не хочется их обижать, но они никого не уважают, не ценят время окружающих, потому что сами ни чем не заняты, кроме как пустыми разговорами и обсуждением вопросов, о которых имеют смутное представление из каких-нибудь мутных источников. Как же они достают! Как трудно от них избавиться! Да, умение отказывать подобным навязчивым людям - весомое достоинство. Думала я. Думала и решила, что впредь буду решительно избегать подобных людей, даже если придётся обидеть человека. Что делать? Жизнь так коротка, что не стоит тратить время и душевные силы на пустые, бестактные отношения.

СУМЕРКИ

Сижу, обхватив колени руками. Свет не включаю, сумерки за окном. Сумерки самое загадочное время суток. Возможно всё, когда они наступают, я могу перемещаться из прошлого в будущее, минуя настоящее. Глаза пробегают по книжным полкам, руки снимают с них самых верных друзей, и я могу сочетать несочетаемые отрывки из разных книг, знакомить героев из разных эпох и уголков земли. Я могу всё, я погружаюсь в неисчерпаемый океан литературы, в другие миры, жизни. В слова. Как их много, ими можно выразить всё, что было и чего не было. Главное, как написать. Пишу. Нет не то, не так! Мне не хватает каких-то совершенно других, новых, главных слов. Открываю «Толковый словарь» Ожегова: лабаз, лабазник, лабильный, лабиринт, лаборант, лаборатория, лава, лаваз, лаванда, лаваш, лавина, лавировать, лавка лавочка, лавочник, лавр, лавра, лавровишня… В комнате стемнело, я уже не различаю букв. Сейчас я встану, включу свет, и волшебство исчезнет. Сумерки - самое загадочное время суток. Слова! Как мало я вас знаю, я хочу писать вас, я хочу узнавать вас, я хочу с вами дружить!

НЕ СПЕШИ И ВСЁ УСПЕЕШЬ

Торопливость и спешка в молодости всегда давали противоположный результат, например, попытки запрыгнуть в уходящий автобус, троллейбус не раз заканчивались падением. Споткнулась, упала, ушиблась, испачкалась, да к тому же, ужас колготки опять поехали. Всё, настроения никакого нет, уже никуда не тороплюсь, мне всё равно, что будет. Ещё хуже в страшные советские времена любимой забавой общественников было устраивать облавы в учебных заведениях, организациях с целью поймать опоздавших. Особенно меня возмущала непонятная радость членов комиссий, требовавших объяснительных записок с коллег, опоздавших на 5-10 минут! Всё это обсуждалось, осуждалось, а затем следовали санкции. Главное прийти вовремя, а потом, пожалуйста, целый день разговоры, кофе, чай, перекуры. Выход был один - не спешить. Опаздываю? Звоню, предупреждаю, прихожу часа на два позже – всё хорошо, иду спокойно, не тороплюсь, привела себя в порядок, доехала как человек, и колготки целы. Набравшись опыта, я поняла, что спешить глупо и вредно. Чтобы всё успеть, нужно исключить нервозность и спешку. С той поры я с недоумением наблюдаю за несущимися сломя голову людьми, в основном молодыми, которые не только рискуют собой, но, порой, сшибают с ног прохожих, а в результате не успевают никуда.

ГЛУБИННАЯ СУТЬ

Жизнь показывает, что глубинная суть человеческая проявляется в экстремальных ситуациях, но подобные ситуации открывают мне неведомые глубины, порой даже пугают меня. Например, случай с нападением на меня негодяя с ножом в лифте. Я с изумлением поняла, что в ярости, оказывается я - страшный человек. Сама себя испугалась, визжала страшным голосом, бросилась на насильника, вцепилась ему в волосы, не обращая внимания на нож, колотила его головой о кнопки в лифте с такой силой, что лифт остановился. Негодяй выскочил и помчался вниз, а я собрала разбросанные продукты, дело было во времена тотального дефицита, и поднялась на свой этаж. Дома я разделась, позвонила в милицию, услышав голос оператора: «Что с вами случилось?», я потеряла контроль над собой и зарыдала. Оказалось, что я - боец. С той поры ничего не боюсь, а главное пришло ко мне понимание, что смерть есть благо. До этого случая я была во многом книжный человек, переживала и представляла себя героиней художественных произведений, придумывала продолжения их судеб в детстве и юности, и мечтала. Значит, познание себя и окружающего мира - процесс непрерывный, постоянный, к которому нужно стремиться, погружаясь в глубины познания, чем глубже, тем интереснее. У каждого глубина своя.

А НУЖНА ЛИ ВЕСНА?

Отбросила том Достоевского и - в лес! Сначала идут корявенькие кусты, но снег исправляет неказистость среднемосковской полосы. Иду по льдистой тропинке, балансирую, как канатоходец. С удивлением наблюдаю, как светлеет небо. А ведь было свинцовым и низким, как потолок в квартире. Летом в лесу нашем я почти не замечала берёз, а сейчас белые берёзовые стволы как бы освещают всё вокруг. Свет, цвет и воздух вокруг меня - само воплощение чистоты. Хотя разве это лес?! Лесной городской островок. Поэтому птицы здесь очень привычные. К примеру, вороны деловито ведут схватку за пакет молока. Воробьи доклевывают нечто напоминающее горбушку черного хлеба. По их виду ясно, что они не интересуются вопросом - придёт ли весна или нет. Вспотевшие лыжники проносятся с громким горячим дыханием: пар изо рта - облачком!

ЗЕРКАЛО

Дверь в большую комнату была приоткрыта. Луч света отбрасывает изломанную тень на стену, покрытую накатом с растительным узором. Воображение моё рисует внутреннее убранство средневекового замка. Осторожно приоткрываю половинку двустворчатой высокой белой двери, робко вхожу в комнату и замираю перед зеркалом. Нет, не от своего отражения, я себя маленькую даже не заметила. В зеркале отражаются платья, которые принесли от портнихи, на каждом из них играют в лучах заходящего солнца разноцветные искры и огоньки совершенно невероятные. Такую красоту так близко я увидела впервые. На миг зажмурила глаза, ущипнула себя больно за руку, чтобы убедиться в реальности блеска драгоценных камней, осторожно открыла сначала один глаз потом - другой, и, о чудо, красота не исчезла. Потом мне объяснили, что украшения сделаны из чешского стекла, но это объяснение нисколько не умалило моего восторга. Я стала примерять их - все сразу: бусы, броши, браслеты, клипсы. Я была абсолютно счастлива и необычайно хороша. Мне казалось, что даже зеркало любуется мной.

МОСКВА БЕЗОТКАЗНАЯ

Предвкушая встречу с приятными людьми, с которыми в не таком уж далеком прошлом мы виделись практически еженедельно на уютных московских кухнях, обменивались редкими книгами, музыкой и вели «заумные» разговоры, выбираюсь из вагона метро на станции «Киевская»-кольцевая. Нескончаемый поток людей втягивает меня, и несет помимо моей воли к эскалатору. А ведь день будний, до часа пик ещё часа два. Вернувшись вечером домой, я открыла книгу Андрея Платонова «Счастливая Москва», и в очередной раз восхитилась прозорливости и мастерству автора: «Когда Москва свешивалась из своего окна в вечера одиночества, ей кричали снизу приветствия прохожие люди, ее звали куда-то в общий летний сумрак, обещали показать все аттракционы парка культуры и отдыха и купить цветов и сливочных тянучек. Москва смеялась им, но молчала и не шла. Позже Москва видела сверху, как начинали населяться окрестные крыши старых домов: через чердаки на железные кровли выходили семьи, стелили одеяла и ложились спать на воздухе, помещая детей между матерью и отцом; в ущельях же крыш, где-нибудь между пожарным лазом и трубой, уединялись женихи с невестами и до утра не закрывали глаз, находясь ниже звезд и выше многолюдства. После полуночи почти все видимые окна переставали светиться, - дневной ударный труд требовал глубокого забвения во сне, - и шепотом, не беспокоя сигналами, проходили поздние автомобили; лишь изредка потухшие окна снова освещались на короткое время - это приходили люди с ночных смен, ели что-нибудь, не будя спящих, и сразу ложились спать; другие же, выспавшись, вставали уходить на работу - машинисты турбин и паровозов, радиотехники, бортмеханики утренних рейсов, научные исследователи и прочие отдохнувшие». Мрачный провидец Платонов! Сегодня Москва уходит глубоко под землю со своими стоянками, торговыми центрами, расширилась на сорок километров к югу, растёт всё выше и выше этажами офисов и жилых домов. Имперская Москва притягивает всех. Вбирает в себя. Она как слоёный пирог пропитана народом.

ДОЛЯ

Март - мужского рода, а ведет себя как капризная неуравновешенная женщина. Но ведь весна - женщина, значит, имеет право быть непредсказуемой и всегда разной. Может быть, в этом соединении мужского и женского начал и кроется загадка весны, которую мы с таким нетерпением ждём каждый год, и не перестаём удивляться многообразию её обликов. Я себя не всегда могу понять, а тут весна, время года! Пусть делает, что хочет! Жизнь от рождения представляется мне восхождением с препятствиями, восхождением к себе, не всегда удаётся мне преодолеть эти препятствия. Я старалась обойти их, искала выход. Да, на пути к себе не раз сбивалась с пути, много времени было бездарно потрачено на напрасные ожидания, пустые хлопоты, выяснение отношений, ненужные споры. Постепенно по крохам я создавала свой мир, который дал мне возможность жить так, как я хочу. Ведь множество зол возникает именно из-за несоответствия моего понимания жизни с необходимостью подчиняться общественным условиям. Я живу эмоциями, реагирую мгновенно, а думаю потом. Отчего же мне удивляться непредсказуемости погоды, если нашему народу выпала доля жить в этом жестоком климате?!

ЖЕЛАНИЕ МАСТЕРА

Бледно-сиреневая тяжёлая скатерть, украшающая круглый стол. Лёгкие кремовые занавески, по которым как бы небрежно рассыпаны фиалки. Светильник, имитирующий абажур. Всё это я вижу как бы со стороны. Стол накрыт для завтрака на четыре персоны: высокий белый фарфоровый кофейник, с изогнутой ручкой в сочетании со сливочником стоят на таком же фарфоровом подносе. Квадратные белые тарелки, приборы, ваза с фруктами, пирожные, блюдо с сырами на любой вкус, изящная резная хлебница с аппетитными булочками разной формы - создают впечатление торжественности и парадности трапезы. Самое удивительное, что я совершенно чётко вижу себя со стороны в компании с Владимиром Набоковым, Сергеем Рахманиновым и моей школьной подругой Наташей Мартовой, о которой я многие годы ничего не знаю, слышала, что она вроде бы уехала в Канаду. Мы весело болтаем, смеёмся, как будто знакомы много лет. Картинка настолько реальная: занавески слегка колышутся на окне, которое приоткрыто на зимнее проветривание, я даже чувствую запах кофе. Набоков просит меня передать ему сливочник. Я исполняю желание мастера.

ВЕЛИКИЙ ПОСТ

В доме выкуривают масленицу: горячий кирпич с «мяткой», лежащие в сияющем медном тазу, поливают уксусом, «и подымается кислый пар - священный». Этот запах разбудил Ваню и меня в Чистый понедельник первый день Великого Поста. «Незабвенный, священный запах. Это пахнет Великий Пост». Чтение молитвы, тишина и покой дома, погружение в великую тайну - Бог, так захватило меня, что я как бы перешла в то, незнакомое, но дорогое и для меня время. «...кап... кап-кап... кап... кап-кап-кап... Засыпая, все слышу я, как шуршит по железке за окошком, постукивает сонно, мягко - это весеннее, обещающее - кап-кап... Это не скучный дождь, как зарядит, бывало, на неделю: это веселая мартовская капель». Я вижу всё это так отчётливо, так ясно, чувствую запахи дома и слышу мартовскую капель. Самые близкие, верные друзья у меня на протяжении всей жизни с детства - книги. И вовсе не потому, что я необщительный или стеснительный человек. Просто сколько помню себя, самым любимым занятием было и есть - читать, листать, рассматривать книги, рыться в книгах. Напротив моего дивана стоит стеллаж с самыми близкими друзьями, ложась спать, я разговариваю с ними, мысленно пробегаю по тексту отдельных произведений. Разговариваю с авторами, думаю о судьбах творческих людей, благодарю их за труд и служение литературе. Вскакиваю, беру с полки одну из них, сегодня это «Лето Господне» Ивана Шмелёва, и вместе с мальчиком Ваней погружаюсь в жизнь и быт замоскворецкого купечества.

БЫТЬ ВЕЖЛИВЫМ

Сегодня я зашла в ремонт одежды, чтобы выяснить, возможно ли сделать небольшой, но, на мой взгляд, тонкий ремонт моей любимой куртки. Приёмщица встретила меня приветливой улыбкой, подробно объяснила, что и как можно сделать и убедила меня решиться сдать вещь в ремонт. Я не просто вышла из мастерской, я выпорхнула в хорошем настроении. Всего-то благожелательное приветливое отношение, подумаешь, пустяк. В нашей повседневной жизни встретить приветливого, вежливого человека - праздник. Хамство, невоспитанность стали обычными явлениями в повседневной жизни. Вхожу в вагон сегодня днём, кто-то кулачками нервно колотит меня по спине. Оглядываюсь, юная девушка, не смущаясь, продолжает колотить меня. Услышав замечание, она возмутилась: «А как вы хотели быстрее надо, я спешу!» Ещё пример, в час пик в вагон втискиваются два молодых человека с горячими чебуреками, из которых сочится жир. Отодвинуться от них у окружающих пассажиров нет никакой возможности. На замечание о том, что поесть можно было на станции в сторонке, молодые люди раздражённо ответили, что они работали целый день, не то, что все остальные!

СИЛА ПОЭЗИИ

Ошалелое солнце не просто греет, оно  ослепляет. Зажмурившись, неуверенно иду по широкой и ещё твёрдой, утоптанной, снежной дороге. В голове сами собой звучат стихи Мандельштама:

Сегодня ночью, не солгу,
По пояс в тающем снегу
Я шел с чужого полустанка.
Гляжу - изба: вошел в сенцы,
Чай с солью пили чернецы,
И с ними балует цыганка…

И, представляете, внезапно левая нога проваливается так глубоко, что я испуганно падаю на бок, и утыкаюсь лицом в снег.
А стихи продолжаются:

У изголовья, вновь и вновь,
Цыганка вскидывает бровь,
И разговор ее был жалок.
Она сидела до зари
И говорила: «Подари.
Хоть шаль, хоть что, хоть полушалок...»

«Ну вот, жмуришься, молодец, всё витаешь где-то, под ноги смотреть нужно», - с поэтической восторженностью выговариваю я себе и, пытаюсь, вытащить ногу.

Того, что было, не вернешь,
Дубовый стол, в солонке нож,
И вместо хлеба - ёж брюхатый;
Хотели петь - и не смогли,
Хотели встать - дугой пошли
Через окно на двор горбатый…

Через какое-то время мне это удаётся, но без сапога, который остался в сугробе. Пытаюсь достать его рукой, это не просто сделать, никак не могу его нащупать.

И вот проходит полчаса,
И гарнцы черного овса
Жуют, похрустывая, кони;
Скрипят ворота на заре,
И запрягают на дворе.
Теплеют медленно ладони…

И у меня ладони потеплели от смеха и снега. По-видимому, сапог засыпало снегом. Да, такого со мной ещё не случалось. Происшествие в лесу, вокруг никого. Стою на одной ноге, вторая - мёрзнет на весу. Уже вслух скандирую:

Холщовый сумрак поредел.
С водою разведенный мел,
Хоть даром, скука разливает,
И сквозь прозрачное рядно
Молочный день глядит в окно
И золотушный грач мелькает.

Погуляла. С Мандельштамом. Весело жить на свете мне! Решительно сажусь на дорожке и начинаю выгребать снег в поисках пропавшего сапога. В подобной ситуации главное не отчаиваться. Вот он, успех. В моих руках сапог полный снега.

ПОЖАЛУЙТЕ НА КАЗНЬ

Ну, кто может пригласить на казнь? Конечно Набоков. Кто так мастерски, играючи жонглирует словами? Он - Владимир Владимирович! «Итак - подбираемся к концу. Правая, еще непочатая часть развернутого романа, которую мы, посреди лакомого чтенья, легонько ощупывали, машинально проверяя, много ли еще (и все радовала пальцы спокойная, верная толщина), вдруг, ни с того ни с сего, оказалась совсем тощей». Предвкушая удовольствие от чтения и наслаждения стилем, мою ягодки. Вот они вишенки-черешенки, лежат на блюде, капельки воды на них - то ли слезинки, то ли коровки божии. Лежат они дожидаются, когда же я, преданный читатель, нырну в увлекательную игру слов и мыслей, погружусь в желанную толщину романа сего, поглощая незаметно сладкие, сочные ягодки липкими пальцами. Приглашаю черешенку по фамилии Цинцинат на казнь! Будьте любезны.

ПОЦЕЛУЙ

Было время, когда роман Михаила Арцыбашева «Санин» зачитывали до дыр. Поразительно тонко и маняще автором переданы ощущения, волнения и переживания первой любви. Томящая страсть, такая сладостная и опасная охватывает героев романа, и бросает гордую красавицу, умницу Лидию в омут страсти. Сегодня, перечитывая страницы романа, я восхищаюсь мастерством Михаила Арцыбашева, как изящно он подбирает слова, и насыщает воздух вяжущими ароматами предвосхищения наслаждением. Описывает первые прикосновения, переходящие в робкие объятья и дурманящие поцелуи. Писатель пишет о чувствах и взаимоотношениях хорошо и легко. Невольно я перенеслась мысленно в далёкие годы ожидания и переживания юношеской любви своей, первые признания, обиды, ссоры и незабываемые примирения. Пение соловьев, чириканье торопливых воробьёв, опьяняющий запах акации, сирени, и готовность принять от жизни всё, что она может дать.

ПЁСТРЫЙ ЧЕПЕЦ

Мальчик лет трёх в синем комбинезоне с надписями на английском языке стоит на вершине грязного сугроба и с упоением разбрасывает руками снег, всё глубже погружаясь в сугроб. Он счастлив. У меня за спиной раздаётся визгливый крик: «Немедленно слезай! Ты весь испачкался! Сейчас же домой пойдём!» Ребёнок, никак не реагируя на угрозы, продолжает заниматься своим, важным в данный момент для него, делом. Насколько же свободнее росли мы - дети улиц и дворов. Схватишь кусок хлеба, и бегом, пока мама не поймала, на улицу. А там - каждый день происходят новые приключения. Мне вспомнилась героиня рассказа «Пышная жизнь» Лидии Авиловой Любка. Она чувствовала себя абсолютно счастливой летом весь день на улице. Для гордости и ощущения своей неотразимости ей было достаточно чепца на голове из пёстрых лоскутков. Эта непритязательная вещица давала ей полное ощущение собственного великолепия, неважно, что платье измазано и надето на голое тело, что руки, лицо и ноги всегда грязны, главное - чепец! Как это мне понятно, как важны для ребёнка детали, всякие ленточки, бусы, безделушки, которые мы прятали как самые настоящие сокровища, хвалились ими друг перед другом. Очень точно это счастье передал скульптор Дмитрий Тугаринов в своей скульптуре «Туфельки», перед которой в немом восторге замирает не одно поколение девочек.

“Наша улица” №161 (4) апрель 2013