ЗАДУМЧИВАЯ ГРУСТЬ

заметки

(часть двадцатая) 

МИУССКОЕ КЛАДБИЩЕ (ОСКОЛКИ ПАМЯТИ В КАМНЕ)

Холодный день холодного октября с холодным дождем. Иду под зонтом к воротам Миусского кладбища. Оно сохранилось в отличие от Лазаревского, на котором была похоронена мать Фёдора Достоевского. Теперь на его месте расположен детский парк. Москва Фёдора Достоевского не сохранилась, к сожалению. Мы ведь на редкость расточительны, нам всё места не хватает для строительства новых домов и улиц. Такие печальные мысли нахлынули на меня под дождем на Миусском кладбище, и я невольно пошла мимо крестов и надгробий по мокрым пустынным дорожкам, выложенным разноцветной плиткой. Старые захоронения, которые мог видеть Достоевский, потерялись среди захоронений двадцать первого века. А кладбище ведь основано в 1771 году во время эпидемии чумы за Камер-Коллежским валом недалеко от местности Миусы. Ноги сами привели меня к Храму святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии - Подворью Патриарха Московского и всея Руси. В этом Храме, думаю, Достоевский бывал, потому что церковь была построена в 1823 году. Не случайно же в самом начале «Братьев Карамазовых» появляется фамилия Миусовы: «Первая супруга Федора Павловича была из довольно богатого и знатного рода дворян Миусовых, тоже помещиков нашего уезда».

ПОД КРАСНОЙ РЯБИНОЙ В КАЛИТНИКАХ

У стены Калитниковского кладбища на задах в пятьдесят восьмом году хоронили безвестного художника. Да, когда процветал воинственный примитивный соцреализм, бывший отражением таких же примитивных сермяжных вождей, до создателей истинного искусства власть имущим не было никакого дела. В этом году первого октября я пришла на заброшенную могилу художника, картина которого «Красная мебель» тревожит и восхищает меня философской глубиной, и наполняет душу светом при каждом воспоминании. Тысяча девятьсот двадцатый год, разруха, голод, земля уходит из-под ног. Роберт Фальк пишет как бы просто мебель. Какая метафора скрыта в этой мебели? Трагедийность страсти, которая для меня символизирует кровавый террор, чувствую я в этом вызывающем красном цвете, сквозь который проглядывают черные лица палачей. Чёрный стол на тонкой ножке, как кинжал проткнувший уничтоженный мир, как бы символизирует гроб или крышку гроба. На столе стоит бутыль, который ассоциируется с «пиром во время чумы». «Красная мебель» - бессмертный холст, созданный Фальком вопреки законам своего времени. Тело же его покоится у стены перед колумбарием. Рябина склонила голову над могилой, и, качая красными гроздьями, как бы шепчет ему о вечной жизни.

ПРОТИВ СВЕТА

Моё внимание привлёк большой зеленоватый холст в одном из залов Третьяковки на Крымском валу. Я почувствовала в нём непонятную притягательную силу и невольно остановилась. Силуэты двух женщин за столом, который стоит у окна. Лица женщин приглушены, их не видно, да это и неважно, здесь всё дело в свете, я смотрю на силуэты против света. Свет из окна освещает затемнённую комнату, он струится на зрителя. Этим художник достигает как бы эффекта присутствия зрителя на месте художника. Свет из окна придаёт особую глубину и смысл картине. Кажется, что там за окном можно увидеть другое время, другой мир. Это художник Константин Истомин, картина называется «Вузовки». Я как бы вглядываюсь через окно в 1933 год, год её создания. Этот зеленоватый свет, идущий из картины, как из окна, магнетически действует на меня.

СУМЕРЕЧНЫЙ СВЕТ

Октябрь. Смеркается довольно рано. Дни становятся всё короче. И я жду, когда небо очистится (дожди порядком мне надоели), один край его уже потемнеет, а другой будет ещё светлым, и в этот короткий момент покажется луна. А, быть может, рядом с ней засветится звездочка. Как я люблю короткие минуты угасающего дня! Наблюдать за преображением цветов и оттенков на небе от светлых - стального и лазурного - в тёмные можно бесконечно. Каждый новый день показывает оригинальные небесные полотна. А появление звёзд на небе для меня вообще какое-то волшебство. Вдруг высоко-высоко засветится одна маленькая звёздочка. Кто её включил!? Как только её заметишь, она сразу увеличивается, и начинает подмигивать. За ней, откуда ни возьмись, возникают друг за другом всё новые и новые звёзды. Мгновения сумерек так непродолжительны, поэтому особенно притягательны для меня. Сумеречный свет - особенный! Всё вокруг приобретает пленительную таинственность. Деревья, кусты, скамейки выглядят как декорации к неизвестному спектаклю, а в тёмных уголках дворов и переулков замерли актёры.

ВИД НА КРЕМЛЬ СО СТОРОНЫ КАДАШЕВСКОЙ НАБЕРЕЖНОЙ

Полюбовавшись водными танцами фонтанов на Обводном канале, я не спеша пошла по Кадашевской набережной в сторону Балчуга, и замерла. Через остров и реку на высоком холме мне открылся совершенно непарадный, напротив, очень уютно-московский вид на средневековый Кремль. В таком ракурсе его никогда не показывали по ТВ. Совершенно неофициальный, естественный вид возникает как бы в расщелине между крышами и торцами домов на Болотной. Между башнями Тайнинская и 1-я Безымянная выглядывают поверх крон деревьев купола Архангельского собора, чуть левее - часть Благовещенского собора, а справа вонзается в небо Колокольня Ивана Великого. Завораживающий вид совершенно! Никакого официоза, открыточности - свободная живопись города. Когда я сделала буквально несколько шагов в сторону Балчуга, мне показался главный золотой купол Успенского собора. Именно показался. Перспектива, глубина и необычность этого вида убедила меня ещё раз в том, что нужно уходить от штампов, которые с самого рождения окружают нас. Каждый фрагмент Москвы будет выглядеть иначе, если менять точку обзора.

БАЛЛАСТ

Скорость, с которой новые технологи меняют привычный мир, растёт неумолимо. Интернет и компьютерные технологии позволяют готовить книгу к изданию дома, передавать её в типографию, где тоже ныне работает минимум персонала на современном оборудовании. Многие процессы, которые раньше выполняли целые коллективы, исчезли. Человек с камерой снимает фильм, такой, какой хочет, и, размещая его на ютубе, транслирует постоянно на весь мир. Научно-исследовательские институты, телевизионные центры, киностудии, библиотеки и многие другие учреждения сегодня вынуждены содержать бесчисленное количество сотрудников, которые реально являются балластом, чтобы государство, как корабль, соблюдало равновесие и не перевернулось. Люди ходят на работу, курят, пьют кофе, обмениваются информацией, и с чувством исполненного долга спешат домой. При этом многие из них ещё жалуются на усталость. Конечно, если ты не увлечён реальным делом, то рабочий день тянется бесконечно. Я привела примеры тех организаций, функции которых в новое время вполне могут исполнять один-два человека. Есть примеры, когда один человек издаёт ежемесячный журнал или создаёт фильм. Ученый сидит и работает дома. Преподаватель, студент спокойно готовиться к занятиям у компьютера тоже дома. Библиотека - в компьютере: Достоевский, Чехов, Гумилев… - выскакивают на мониторе на счет раз. Нужно только владеть знаниями, как получить нужную информацию, качественную и полную в интернете. Современные библиотеки, особенно массовые, лишённые возможности самостоятельно, оперативно и качественно пополнять свои фонды, становятся неинтересными. Зато бесчисленные государственные учреждения процветают - каждый департамент, каждый отдел, каждый инспектор ежедневно выдумывают бесконечные бессмысленные бланки, поручения и рассылают их по бюджетным учреждениям с требованием - «Срочно!» - заполнить и предоставить очередную глупость им. Таким образом, в масштабе страны действует отлаженный механизм «имитации бурной деятельности», в который вовлечены все бюджетные учреждения. Поручения и распоряжения, порой, настолько бестолковы, что никто, даже те, кто их сочинил, не всегда понимают, что им нужно.

НАУЧИТЬСЯ ГОВОРИТЬ НЕТ

Общение только с близкими мне по духу людьми, которые охотно общаются со мной - это роскошь. Но в течение жизни бывает бессчетное количество всевозможных ситуаций, состоящих из необходимого и вынужденного общения. Естественно я не рассматриваю общение деловое, которое часто никому не миновать никак. Я всегда восхищаюсь людьми, обладающими редким умением вежливо избегать общения вынужденного. Это очень ценное качество - уметь отказывать людям, не обижая их при этом. Научиться говорить мягко и уверенно «нет», по-моему, поступок, требующий определённого мужества. А как избежать общения с многочисленными родственниками из мест отдалённых и не очень, которые не испытывают к тебе ничего, кроме любопытства и потребности использовать тебя для каких-то своих бытовых нужд, не считаясь с твоими планами!? У них ведь приговор готов, в случае вежливого отказа: «Зазналась, они здесь в Москве все такие!». А то, что сваливаться на голову без звонка к людям, которые о тебе слышали один раз, и не видели тебя ни разу в жизни - недопустимо, им в их «непосредственные» головы не приходит. Раньше я честно отрабатывала свой «долг» перед бесцеремонными людьми, чтобы они не подумали обо мне плохо. С годами я пришла к простой мысли, что каждый человек волен думать обо мне всё, что ему заблагорассудится, поскольку главный судья моих поступков я сама. Я научилась говорить «нет». Я гораздо больше стала считаться со своими желаниями и планами.

ТЬМА И СВЕТ

День и ночь, тьма и свет, добро и зло - не могут существовать друг без друга. Жизнь всё время проверяет на прочность человека, посылая ему всевозможные испытания, подбрасывая, как на качелях, то вверх, то вниз. Соотношение негатива и позитива, тьмы и света особенно важно в творчестве. Истинный художник никогда не показывает жестокость напрямую во всех её проявлениях. Художник по природе своей возвышен, интеллигентен. Я никак не могу прийти в себя от чувства внутреннего протеста, которое захлестнуло меня после недавнего очередного просмотра фильма «Андрей Рублёв». Всё время преследовала мысль: как неестественно выглядят актёры, как они наигрывают, как отовсюду лезут примитивные декорации, как, в конце концов, режиссёр стремится подчеркнуть каждой своей сценой, что он снимает шедевр. Многие сцены так затянуты, что скулы сводит. Мне понятны истоки длиннот Тарковского. Он был во власти Феллини «8 ½». Но у Феллини всё естественно, умно, интеллигентно, подчас иронично. Конечно, новый взгляд на старую картину - это моя проблема, я понимаю, что с возрастом сама сильно изменилась. Всюду мне виделась слабина, недотянутость, недоработанность. Фильм как бы идёт на одной неприятной ноте - это, например, когда не умеют играть на скрипке, то пилят нервы, вытягивая жилы. Когда в шестидесятые годы я посмотрела фильм впервые, то испытала чувства восторга, изумления и потрясения. Ничего подобного до этого я в нашем кино не видела. Мне понравилось всё! Потом я смотрела этот фильм в разные годы. Постепенно у меня как у зрителя появилось чувство неприятия, которое вызывают бесконечные сцены насилия, жестокости, безысходности. Особенно сцены с гибелью и увечьями не только людей, но и животных. Неужели всё было так ужасно, ничего человеческого!? Я понимаю, что летописи сохранили информацию об исторически значимых событиях: войнах, междоусобицах, казнях, голоде и море. Спокойные дни любви и согласия летописцы не записывали. Но это ведь художественный фильм, где должен быть контрапункт между негативом и позитивом. Конечно, я помню, что фильм снят в 1966 году, что это событие для нашего и мирового кино. Но сегодня я вижу ходульность в созданных образах, в них нет развития, всё как-то неестественно. А Рублёва-художника вообще нет! Есть монах, кающийся грешник! Мне не хватает света в фильме Андрея Тарковского. Некоторые критики называли этот фильм - фреской. Но фреска не получилась из-за смешения жанров: условная черно-белая графика картины не сочетается с грубоватым реализмом. Но Андрею Тарковскому в год выхода картины было всего-навсего 34 года. Это-то меня и успокаивает.

ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ПУТЬ

В творчестве революционным путем ничего не добиться. Я имею в виду, конечно, литературное творчество, поскольку, допустим, в эстраде возможны революционные события, правда, о которых через год все забывают. Но всегда надо помнить, что почти всякая революция, особенно наша, рождает бандитизм. Медленность процесса написания и продвижения литературного произведения обусловлена сложностью самой его структуры. Произведение не поддается прочтению сразу, прочтению современниками. Чем талантливее, глубже, оригинальнее произведение, тем длительнее путь к его признанию. Устоявшееся, то есть, прошедшее испытание временем, содержит в себе непостижимые глубины, в которых каждое последующее поколение читателей и писателей находит для себя что-то своё. Истинный писатель добровольно посвящает свою жизнь литературе, потому что это его осознанная необходимость. Он пишет, как хочет, наращивая мастерство, не обращая внимания на критиков и советчиков от литературы. У каждого художественного произведения свой путь, свой читатель, своя жизнь.

ВКУСНЫЕ ПЕРЕУЛКИ

Как упоительная музыка сладко звучат для меня названия переулков: Столовый, Скатертный, Хлебный, Ножовый, Медвежий. В этих местах была Поварская Слобода. Отсюда такие сытные названия. Они хранят память о временах, когда здесь жили повара, пекари, ремесленный люд, обслуга царского двора Ивана Грозного. Позже здесь стали селиться дворяне. Сохранились особняки, в них сейчас находятся посольства, доходные дома, свидетели бурного развития страны в конце XIX начале XX веков. Москва меняется постоянно, она неисчерпаема. Каждая прогулка дарит мне новые открытия, порой, безрадостные, поскольку многое утрачено. Утешает только то, что в последние два года в старых переулках меньше стали сносить. Столовый переулок встретил меня щедро рассыпанным золотом кленовых листьев и звенящей прозрачностью тёплого октябрьского дня. Брожу по безлюдным уютным переулочкам, названия которых навевают мысли о той хлебосольной Москве с баранками, самоварами, расстегаями, когда здесь ходили Гоголь и Чехов, Платонов и Шмелёв.

ЗАМЕНА

Кто для чего или что для кого? Я живу для вещей или вещи служат мне? Вопрос может многим показаться наивным, глупым, но, если всё же вдуматься, то на самом деле, он серьёзный, и решает его каждый человек для себя сам. С одной стороны, одежда, обувь, предметы домашнего обихода, мебель, всевозможная бытовая техника… необходимы каждому человеку для обеспечения нормальной жизни, а, с другой стороны, как определить эту необходимость? Ведь очень многие люди становятся рабами вещей, покупают и несут в дом, покупают и несут... Класть некуда, повернуться негде из-за «добра», а счастья все нет. Их стали называть «шопоголиками», дальше - больше: стали жалеть и лечить. На мой взгляд, так просто у подобных людей в голове ничего, кроме желания приобретать всё, что попадается на глаза, нет. Пусто в голове и заняться нечем. Вот и болтаются по распродажам, и тащат в дом всякий хлам. Сами создают себе трудности и «неразрешимые» проблемы. Я несколько раз попадала в такие квартиры-лабиринты, где к спальному месту ведёт лаз. Одежду в прихожей забрасывают на какие-то коробки и тюки. Хозяева с порога начинают причитать, что у них очень тесно, квартира маленькая, жить негде. Это просто добровольные жертвы своего неуёмного аппетита, вызываемого страстью к приобретательству. Я люблю в своем доме простор и стараюсь минимум два раза в год освобождаться от ненужных вещей. Живу по принципу: принесла в дом новую вещь, старую тут же выношу. Это относится ко всему, кроме книг. Вот есть у меня в комоде пять ящиков, значит, столько у меня будет вещей. Купила обновку, а класть некуда, что-то вынимаю и выношу. Жёстко, без всякой жалости. Так же поступаю с обувью. Есть определённое место для шестнадцати пар обуви на все сезоны, всё! Каждая новая пара находит своё место, только после расставания с предыдущей. Купила кастрюлю, вынесла старую. Замена.

ОСЕНЬ БУНИНА

Прозрачный свет осенних деревьев. Золото на синем. Пьянящий запах увядающей листвы кружит голову. Здесь жил Бунин. Он познакомился с Верочкой Муромцевой осенью. Осень стала весной их любви. Бывают времена, когда деревья выступают на передний план. Весной - набухающие почки, подернутые бледной зеленью с отливами желтизны. И осенью - когда даже не замечаешь старинные особняки, потому что все внимание приковывают к себе золотые листья. У меня обостряются все чувства. Я наслаждаюсь разноцветным убором листьев - солнечных, красных, фиолетовых, рыже-зелёных, шуршащих и летящих в свой последний полёт. Вот на зелёном баке сидит скворец вместе с голубем и воробьём. Обычно скворушки держаться обособленно в своей стае. Но Москва всех объединяет. Птицы уже слились в единую московскую семью… А есть ли у скворца национальность? Вот бы люди в единую семью объединились, о чем мечтал бронзовый позеленевший поэт.

КОНТУР НА НЕБЕ

От угла «Известий» вырисовывается огромный черный контур памятника на фоне ясного октябрьского неба. С этой точки я ни разу памятник не наблюдала. Контур, вырезанный в небе. Оглянулась на огромное здание издательства и типографии, затянутое сеткой. Даже трудно вообразить, что здесь денно и нощно трудились сотни «приводных ремней партии», обеспечивающих показную мощь монстру, вооружённому до зубов, не спасших от распада. Поэт наблюдает сверху за сменой эпох. На углу улицы Чехова и Пушкинской площади подновили, подрумянили старый домик, в котором когда-то Твардовский готовил к печати «Матренин двор» Солженицына. Сколько писателей и поэтов с надеждой входили в этот домик самого почитаемого в литературных кругах «толстого» журнала. Памятник видел его расцвет и медленное угасание. Море самых разных чувств захлестнуло меня при виде памятника, освещённого со стороны Тверского бульвара, и поэтому от «Известий» казавшегося чёрным контуром.

ИВАН ШМЕЛЁВ "ЧЕЛОВЕК ИЗ РЕСТОРАНА"

В советское время я с подругами могла только мечтать попасть на какой-нибудь день рождения в ресторан. Нужно было приложить массу усилий и изобретательности, так как ресторанов не просто не хватало, их, в сущности, не было. А у дверей тех, что были, всегда стоял неприступный, но знающий себе цену швейцар, а на закрытых дверях неизменно красовалась табличка: «Мест нет». Если же вдруг удавалось всё же попасть в ресторан, то в меню можно было не смотреть, потому что официант, принимая заказ, часто предупреждал, о том, что в наличии осталось буквально одно-два блюда. А сейчас, ресторанов больше, чем посетителей, выбирай любую кухню. Один на одном. Были бы деньги. Двери приветливо раскрыты, официанты зазывают с улицы, залы пусты, за столиками нет ни одного человека. Названия блюд настолько экзотичны и непонятны, что без консультации с официантом лучше не рисковать. На днях я зашла днём в милый небольшой ресторан на Патриарших Прудах, посетителям предлагали попробовать блюда французской кухни. Уютный зал, симпатичные столики, приятная обстановка и милая приветливая девушка-менеджер. В зале нет ни души. Я невольно вспомнила повесть Ивана Шмелёва «Человек из ресторана», в которой писатель так образно и вкусно рассказывает о дореволюционной (1917-го года) ресторанной жизни глазами официанта. Как сервировались торжественные обеды, как угодливо юлили важные господа в присутствии господина министра, буквально по полу елозили за платками. И как те же господа важничали за столом в присутствии чиновников рангом пониже их. Мне эти сцены очень напомнили поведение наших чиновников: «Чего изволите-с?»

НЕ ГОВОРИ

Никогда не говорить о болезнях и не ныть, а учиться справляться со своими проблемами самостоятельно - учили меня с детства. Плохо себя чувствуешь? Иди к специалисту и принимай меры, лечись! Есть определённый тип людей, которые считают «дурным тоном» быть здоровыми. Они сразу же после приветствия при встрече или по телефону начинают рассказывать о совершенно особенных своих болезнях. Причём у них всё всегда так необыкновенно, что ни один профессор в своей богатой практике, ещё ни разу не сталкивался с подобным уникальным случаем. Ещё существует порода нытиков, которые ни о чём кроме своего здоровья не говорят. Такое впечатление, что они постоянно прислушиваются к себе, и постоянно чувствуют, как где-то кольнуло, заныло, схватило… Как правило, они большую часть жизни проводят в поликлиниках и больницах. Им ничего не помогает, потому что у них организм не простой. По моему глубокому убеждению, если человеку нравится болеть, то он непременно заболеет. Действительно же люди больные чаще всего молча учатся справляться со своим заболеванием, никогда не жалуются. У них всё хорошо. Они заняты любимым делом, не зацикливаются на болезнях, с ними общаться необычайно приятно. На мой взгляд, рассказывать о своём самочувствии можно только врачам, а в других случаях - это неприлично. Люди, которые живут активной, творческой жизнью, заняты делом, хорошо выглядят и заражают других позитивом, живут долго и уходят незаметно.

ГОРШОК С БАЛЬЗАМИНОМ

Проникновенные письма Деточкина к любимой трогают мою душу необычайной нежностью и искренностью. Он безмерно счастлив уже оттого, что уголочек занавески у окна возлюбленной загнут и прицеплен к горшку с бальзамином. Мысль о любви героев первого романа Достоевского накрыла меня сегодня, когда я шла под зонтом по переулку. Внезапно в моей голове мелькнуло сомнение, причину которого я не сразу поняла. Затем перед глазами отчётливо всплыло лицо Иннокентия Смоктуновского. Ах да, я вспомнила, что у его героя в фильме «Берегись автомобиля» была очень созвучная фамилия, и стала напряжённо вспоминать её. Бывает же так, что пытаясь вспомнить нужное имя или слово, оно крутится рядом, а при попытке произнести его, оно исчезает. Вот я мучилась какое-то время. Я хотела вспомнить сама. Озарение пришло, когда я увидела девушек, ёжащихся под дождём без зонтов. Конечно, Девушкин у Достоевского! А не Деточкин-Смоктуновский! Макар Девушкин один из самых трогательных героев, воспоминания о нём всегда вызывают в душе моей щемящую нежность. Достоевский выткал его образ такими нежными нитями слов: «право, у меня сердце вот так и запрыгало!». А какую гамму чувств вызывает его обращение к любимой: «Маточка»!

СВЕТЛАЯ КАЙМА

Я обратила внимание на то, что практически в каждом коллективе, особенно небольшом, обязательно есть свой раздражитель. Это либо нытик, либо завистник, либо человек, который зарекомендовал себя как непорядочный… Правилам поведения в коллективе, как и культуре поведения у нас ведь практически не учат. Подобным вещам мы учимся сами в семье. Но есть особая порода людей, которые всегда всем недовольны, жалуются на судьбу, ноют, что им не везёт. Больше всего на свете они любят рассказывать бесконечные истории о своих несчастьях, и не желают разобраться и понять, что жизнь каждого человека на земле зависит от него самого. Выбор есть всегда. Выбор - это труд. Прежде чем принять какое-либо решение нужно подумать, проанализировать ситуацию и свои возможности, а когда решение принято, необходимо действовать, рассчитывая на себя. Любой результат деятельности, даже отрицательный, имеет и положительную строну - опыт! Окружающий человека мир зависит от того, каким взглядом ты на него смотришь, и что хочешь увидеть. Смотришь угрюмым, мрачным взглядом и видишь одну черноту, серость и беспросветность. Смотришь с улыбкой и надеждой, и наглядеться не можешь на прекрасный, разнообразный, непостижимый мир вокруг тебя. Я сегодня ещё раз убедилась в этом. Любуясь светлым октябрьским прозрачно-золотисто-голубым днём, я листала стихи поэтов в журнале «Наша улица» и вдруг, я даже вздрогнула, читаю:

Не плачь, не ной, что невезучий,
что вечно - горе от ума;
ведь и у самой черной тучи
всегда есть светлая кайма…

Боже мой, какие чУдные, глубокие философские мысли - «светлая кайма» у самой чёрной тучи, какой образ! Поэт Виктор Широков, подборка «Снежная мельница», стихотворение «Выбор». Я ещё раз убедилась в необъятности и бескрайности великой нашей литературы. В ней есть такие глубины мысли, такие художественные открытия, что целой жизни моей не хватит. Да, это стихотворение пришло ко мне как бы само в нужное время, и поэтому поразило меня до глубины души. Мне хочется им поделиться:

Виктор Широков

ВЫБОР

Не плачь, не ной, что невезучий,
что вечно - горе от ума;
ведь и у самой черной тучи
всегда есть светлая кайма.

Всегда есть выбор между светом
и сонным искушеньем мглы,
но как же поступить с советом,
чьи обрамления светлы,

а суть черна? Чернее тучи,
черней вороньего пера;
и лишь коварным сладкозвучьем
высоким помыслам сестра.

Как поступить? Ведомый верой,
Иди, и да спасут тебя
среди огня и жгучей серы
слезинки Божия дождя.

Ведь Тот, кто за тебя оплакал,
невыносимо отстрадал,
плевелы отделит от злаков
и явит горний идеал.

Иди за Ним, храним обетом.
Неважно, что дела малы.
Но сделай выбор между светом
и сонным искушеньем мглы.

Свет! Нужно идти навстречу ему в любой ситуации. Свет, его лучик, полоска есть всегда, главное в жизни сделать правильный выбор.

МОСТОВЫЕ

Моря народу по узким мосткам во время всеобщей перекладки мостовых идут навстречу друг другу. Откуда они все? Такое впечатление, что здесь где-то стоят завод на заводе, и там трудятся сотни тысяч людей. Идут стеной, как со стадиона после центрального футбольного матча. Нескончаемый поток. Все спешат скорей добраться до метро, чтобы втиснуться в вагон, затем попасть домой. Завтра утром всё повторится сначала. Мелькают дни, недели, месяцы, времена года, годы. Остановка только на праздники и отпуск. Одни исчезают, так и не успев понять, зачем родились, а на смену придут другие. Так в толпе и суете мелькают поколения. Преодолевая препятствия. Ныне слово «мостовые» вновь обретает изначальный смысл. Улицы и переулки в центре не асфальтируют, а именно мостят. Попала я на сию работу между станциями метро «Новокузнецкая» и «Третьяковская». В Лаврушинском, Большом Толмачёвском и Климентовском переулках кипит работа по созданию пешеходной зоны. Одни рабочие вынимают камень (уже бывший здесь), другие - бордюрный камень. Одновременно выравнивают подкладку из песка и цементной смеси на тротуаре и на проезжей части. Просто всемирная стройка какая-то. Такого размаха укладки брусчатки и плитки я ещё никогда не наблюдала. Краны разгружают огромные плиты из мрамора. Картина впечатляющая. Я попыталась обойти строительные работы через Ордынский тупик, но и там всё то же. Причем, всё это происходит в час пик.

АКСАКОВ

На станции «Абрамцево» ничто не указывает на то, что здесь находится знаменитый музей, нет никаких указателей, нет и нормальной дороги. В уголках памяти моей теплится смутное напоминание, что нужно перейти платформу. Я перехожу в надежде, что увижу какой-нибудь указатель. Увы! Иду по лесной дороге, засыпанной белым гравием. Дорога длинная неудобная. Лес какой-то неприглядный, замусоренный, заросший бурьяном и крапивой. Я была здесь четверть века назад, и не одна, поэтому не помню, куда и как долго мы шли. Иду по наитию. Ни одного указателя. Идти трудно. Идёшь, а ей всё конца нет. Наконец, я уткнулась в узкое шоссе. Никакого подобия тротуара или хотя бы пешеходной тропинки. Удача! Навстречу вышел пожилой человек, который указал направление и предупредил, что музей находится за мостом через речку Воря. Да, поразительно, что до сих пор никому в голову не пришло сделать безопасную дорогу к музею. Идти просто опасно, машины по узкому шоссе несутся со свистом в обе стороны, только успевай от них уклоняться. Я испытала настоящий шок, когда шла через мост. Просто страшно идти, а мост-то извивается змеёй и достаточно протяженный, чтобы успеть прочитать не одну молитву об успешном переходе его. Наконец я у цели, брожу по дорожкам, прихожу в себя. Тишина, покой, но странно мне, что в музее всюду Сергей Аксаков, о котором вспоминается сегодня, в основном, в связи с рыбной ловлей или усадьбой Абрамцево. В наши дни мало кто читает его произведения. Как-то у меня, если честно, вызывает скуку его литературное творчество. Только «Аленький цветочек» вызывает неизменно тёплые чувства. А шла я сюда к Врубелю, Коровину, Серову. Вот увидела «Девочку с персиками» и замерла. Знаю хорошо этот портрет, а увидела снова и счастлива, все трудности дороги исчезли. Какой цвет, какая свежесть и теплота струится от этого портрета.

ПОЭТ ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ

Есть столько тихих прекрасных уголков, располагающих к размышлениям, обретению внутренней гармонии, завораживающих тишиной и покоем, что всё время хочется туда пойти. Новодевичий монастырь переносит меня в Серебряный век. Брожу по ухоженной территории, мысленно погружаюсь в поэтическую глубину, вспоминая историю, переживаю смуту, трагедии, отчаяние и слёзы Евдокии Лопухиной и царевны Софьи. Любуюсь красотой монастыря и наблюдаю за стаей скворцов, которая купается в воздушном потоке надо мной. Там, за стеной - шум столицы, а здесь время остановилось, меняются только посетители, а камни безмолвно наблюдают за ними. Останавливаюсь у надгробия поэта Владимира Соловьёва, написавшего в своё время строки (стихотворение «Вновь белые колокольчики…»), которые сегодня звучат пророчески:

Призраки вешние
Пусть сожжены, -
Здесь вы нездешние,
Верные сны.

Зло пережитое
Тонет в крови, -
Всходит омытое
Солнце любви.

Замыслы смелые
В сердце больном, -
Ангелы белые
Встали кругом.

Стройно-воздушные
Те же они -
В тяжкие, душные,
Грозные дни.

Жизнь поэта не угасает. «Солнце любви» неизменно всходит. Вера в добро побеждает зло. Это ведь одно из последних стихотворений поэта. Написано в 1900-м году, в марте того года он отошел в мир иной. Здесь же в монастыре похоронен его отец - историк Сергей Соловьёв. Белые ангелы их бессмертных душ обрели вечный покой в этом святом месте.

ТАК ПРИХОДИТ ОБРАЗ

Я с изумлением наблюдаю, как художественные образы манипулируют моим сознанием. У них в моей голове своя, самостоятельная жизнь. В течение двух последних недель я думала об одной героине, с которой в былые времена нас связывали общие интересы. Вдруг неожиданно для меня самой в одночасье героиня совершила кульбит и превратилась в совершенно иной образ. Передо мной возникла совершенно другая женщина. Образ её настолько яркий и колоритный, что я просто думать не могу ни о ком, кроме неё. Образ новой героини укрупняется до мельчайших подробностей, поскольку он состоит из моих многолетних наблюдений за ней во время встреч. Иными словами, эта дама надёргала по нитке из разных судеб себе судьбу. Она настолько уверенно завладела моими мыслями, что я думаю только о ней. Мне уже самой интересно, что же из этого получится, куда эта самоуверенная и несколько эксцентричная героиня меня заведёт. Пока что она очень беспокоится о том, чтобы я достойно изобразила её уникальную манеру одеваться, потому что равных ей в посёлке нет. Ну что ж будем спорить и посмотрим на результат.

КОТ У МАГАЗИНА

Несколько раз в сентябрьские дни я видела кота, который прятался в дождливую погоду под машинами, припаркованными перед магазином. Сердце мое сжималось от чувства вины, которое я испытываю перед всеми бездомными животными, потому что это мы - люди - лишили их привычной среды обитания, приручили. А потом бросили на произвол судьбы. Все попытки мои привлечь его внимание не увенчались успехом. Кот просто убегал. Когда я дома кормила и ласкала своего чистошерстяного любимца, перед глазами возникал образ кота у магазина, и я внутренне сжималась от стыда перед ним. Но вот как-то утром в сухую погоду кот сидел на выступе у витрины магазина в позе копилки, прикрыв глаза. Вид у него был скорбный. Я сказала ему: «Миленький, подожди, пожалуйста, меня здесь. Сейчас я куплю тебе еды и накормлю». Кот сидел не шелохнувшись. Я быстро сбегала в отдел для животных, купила ему и своему коту пакетики «Феликса» - индейка в желе. Вернулась, торопливо открыла пакет, выложила еду, и кот жадно съел всё, даже вылизал остатки, и потёрся лобиком о мою ладонь. «Ты приходи утром, я всегда тебя накормлю», - прошептала я, а он, подняв хвост трубой, исчез. На следующий день утром я уже с пакетиком еды иду к месту встречи у витрины. Мой новый друг, именно так я думала теперь о нём, сидел на условленном месте. Я торопливо выложила аппетитные кусочки из пакетика «Феликс», а кот и не смотрит на них. И только тут я увидела, что у него за спиной уже доброхоты разложили всевозможные лакомства… Мой белый с тёмными пятнышками на правом ухе, левой щеке и кончике хвоста друг имел уже отнюдь не скорбный вид. Кот излучал чувство собственного достоинства, свободу и независимость самостоятельного кота, который сам является хозяином свой вольготной жизни. С тех пор я часто вижу его на условленном месте, если еды перед ним нет, я спешу за едой для него и советуюсь с продавцом, что ему предложить из еды. Он стал нашей местной знаменитостью, многие жители покупают ему кошачьи пакетики, но ест он далеко не всё. Продавец в курсе всех его предпочтений. Это греет мою душу.

ВЕРЛЕН В ПЕРЕВОДЕ ШЕНГЕЛИ

Сегодня я погрузилась в художественный мир Поля Верлена в переводах Георгия Шенгели. Да, поэт всегда чувствует поэта особенно тонко. Читаю:

АЛЛЕГОРИЯ

Слепое, тяжкое, властительное лето!
Как деспот праздный ты, следящий пыток ряд,
С своим сообщником, потоком ярким света!
Устав, зеваешь ты. А люди грузно спят,

Покинуввсе труды. И жаворонок звонкий
Не пел. Ни ветерка, ни облачка, все спит.
Натянута лазурь, как некий завес тонкий,
И в неподвижности молчание скользит…

Середина девятнадцатого века, а этот сонет всегда будет звучать современно. Передо мной возникает и образ слепого, тяжкого властительного сна на протяжении семидесяти лет, когда талант глушился, а процветала бездарная тьма чиновников от культуры. «Праздные деспоты», коим, впрочем, нет числа в разных странах и на разных континентах, правили бал. Текла сонная жизнь целых поколений, бесследно исчезающих одно за другим. Чем больше удаляется текст от автора, тем глубже и многозначнее он становится. Верлен улавливает вечность:

Лишь неустанное и яркое вращенье
Муара движется, в обманчивой дали,
И, черно-желтые, проносятся шмели.

Георгий Шенгели - великолепный поэт, и столь же прекрасны его переводы. По сути, переводчик перевоплощается в переводимого поэта, говорит его устами. От личности переводчика в полной мере зависит судьба переводимого поэта в иной языковой стихии.

ИЗ МАРИИ ПЕТРОВЫХ

Проникновенность, чувственность стихов Марии Петровых вызывают у меня глубокие размышления о сердцевине поэзии. А в чём эта сердцевина? В искренности, в полнейшем доверии к сокровенному слову поэта. Тончайшие оттенки переживаний она передаёт так достоверно, так пронзительно, что душа моя не может не откликнуться на её стихи. Когда я открываю сборник её стихотворений, то неведомая мне тайна, одухотворенная образом этой удивительной женщины, овладевает мною. Я полностью погружаюсь в мир чувств. Как сложно было её трепетной душе существовать в суровом и жестоком мире социалистической неволи, но она создала и подарила нам свой богатый светом и теплом художественный мир. Вот одно из её стихотворений, написанное в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году:

Куда, коварная строка?
Ты льстишься на приманку рифмы?
Ты хочешь, чтобы вкось и вкривь мы
Плутали? Бей наверняка,
Бей в душу, иль тебя осилят
Созвучья, рвущиеся врозь.
Коль ты стрела - лети навылет,
Коль ты огонь - свети насквозь.

Всего восемь строчек, а передо мной открывается душа Марии Петровых, для которой слово представляет главную ценность. Никаких компромиссов в творчестве нет и быть не может. Истинный поэт никогда не польстится ни на какие приманки, не опуститься до лести. Её творчество излучает таинственный и неподкупный свет умной души.

ВИНЕГРЕТ

Как правило, малоталантливые учителя старались нас подловить на этом слове. Стоит у доски с указкой, такая вся строгая, в очках, с седым пучком на затылке учительница и диктует:

- Винегрет…

Все школьники начинают грызть концы ручек, смотреть в потолок, чесать затылок. И пошло: «венегрет», «винигрет», «венигрет»… Довольно часто школьные сочинения походили на винегрет. Но я не об этом. Я решила сделать винегрет. И вот описываю вам мою рецептуру: две картофелины, одну небольшую морковь, одну, желательно, среднюю свёклу отварить. Когда овощи остынут очистить их, натереть на крупной тёрке. Мелко порезать два солёных огурца, половинку крымского синего лука и зелень. Выложить в салатник посолить, перемешать и полить растительным маслом. Да, рецепт простой, его все знают. Вы спросите меня, в чём его секрет? Секрет моего винегрета состоит в том, что готовить нужно в хорошем настроении, с любовью к тем, для кого он предназначается, и с песней. При этом напевала что-то вроде:

Я вам песенку спою про винегрет,
Блюда праздничнее в этом мире нет.
Я давно его желала, постным маслом поливала
Этот симпатичный винегрет.

Винегрет, винегрет.
В предвкушенье сердце ноет.
Винегрет, винегрет - это блюдо золотое.

Пышет свёкла огнём и морковь ей подпевает,
И огурчики в нём аппетит разогревают.

Винегрет, винегрет -
Нет закуски лучше, нет -
Это истинный поэт!

Винегрет получился нежный и пушистый.

НЕХРЕСТОМАТИЙНЫЙ НЕКРАСОВ

Изучение литературы в школе, разбор произведений, непременное выискивание у каждого классика темы «обличения самодержавия и крепостничества», вызывало у меня нежелание читать произведения некоторых писателей. Мне, наверное, просто не повезло с учителями, потому что в школе мы не знакомились с творчеством писателя, а долбили программу. Особенно пострадал в моих глазах от советского толкования своих произведений Николай Алексеевич Некрасов. Хотя с детства я читать любила, читала много и с огромным удовольствием, но только то, что сама выбирала. Особенную жажду вызывали у меня те книги, которые мне не советовали читать, ссылаясь на то, что я ещё не доросла до них. Тут уж я прилагала смекалку и изворотливость и непременно доставала и прочитывала подобные книги. Моё увлечение литературой случилось вопреки школьным учителям. В институте же мне довелось слушать много ярких, интересных лекций, которые читали образованные преподаватели, влюблённые в свой предмет. Но дурацкий мой характер я изменить уже не смогла, и если мне предстояло сдавать литературу русскую, то я зачитывалась зарубежной, и наоборот. Чтение для меня очень личный процесс погружения в художественный мир, созданный писателем, и мне не нужны посредники и толкователи. Когда я прочитаю произведение, у меня сложится своё мнение, тогда я готова принять и мнения других. Моё открытие Николая Некрасова состоялось через какое-то время после учёбы. Помню, как я открыла книгу из серии «Литературные памятники» Николай Некрасов «Последние песни», изданную в 1974 году издательством «Наука», и пропала. Каждый раз, возвращаясь к этому проникновенному циклу стихотворений, я нахожу что-то созвучное моим мыслям, моему состоянию. Этой осенью я повторяю строчки из стихотворения «Демону»:

…Нынче я всё понимаю,
Всё объяснить я хочу,
Всё так охотно прощаю,
Лишь неохотно молчу.

Что же со мною случилось?
Как разгадаю себя?
Всё бы тотчас объяснилось,
Да не докличусь тебя!

Способа ты не находишь
Сладить с упрямой душой?
Иль потому не приходишь,
Что уж доволен ты мной?

1855

Да, вечная тайна самопознания. Некрасову было тридцать пять лет, когда, по его признанию, к нему пришло понимание жизни, осознание своих желаний, готовность прощать, но себя познать до самой сути, видимо, не дано никому.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О БОГЕ ДЕРЖАВИНА

Я ещё раз убедилась в том, что во всём есть некая тайная предначертанность, когда наугад открыла Державина. Я частенько так делаю с книгой, чтобы посмотреть, где она откроется. Привычка ещё со времён гаданий в юности. Я была поражена до глубины души тем, что книга открылась на знаменитейшей оде «Бог». Сколько раз я её читала! Но с восторгом прочитала её ещё раз, затем ещё, чтобы в полной мере возобновить в душе всю философскую глубину мыслей Гавриила Романовича. Это свидетельствует о том, что все мы, по сути, в течение жизни пытаемся познать одни вечные истины, задаём одни и те же вопросы. Литература - это истинно неисчерпаемый, бездонный ларец мудрости и знаний, который доступен каждому, но, увы, обращаются к нему немногие. Жаль. Жизнь могла бы быть совсем другой… Приведу только несколько отрывков из оды «Бог», открывшейся по-новому для меня сегодня:

Бог

…Создавши всё единым словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, ты есть, ты будешь ввек!
Ты цепь существ в себе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.
Так искры сыплются, стремятся,
Так солнцы от тебя родятся;
Как в мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкают,
Вратятся, зыблются, сияют, -
Так звезды в безднах под тобой…

…Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей ты телесных,
Где начал ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.

Я связь миров повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь - я раб - я червь - я Бог!

Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? - безвестен;
А сам собой я быть не мог.
Твое созданье я, создатель!...

1780 - 7784

Сколько же ответов на вечные вопросы нашел Гавриил Державин для себя и оставил в Книге Жизни двести с лишним лет назад… Каждое возвращение к давно прочитанному привносит в мою жизнь что-то новое. Я как бы делаю очередное открытие. Именно «как бы», потому что мои открытия были открыты не один раз живущими до меня людьми. Да, каждый из нас черпает из Книги Жизни знания и умения, начертанные теми, кто жил до него и внёс свой вклад в её создание. Я намеренно написала с большой буквы «Книга Жизни», ведь нет и быть не может ничего важнее её. Тексты! Бесчисленные тексты, сколько их создано с момента появления первых букв?! Сосчитать невозможно, да и не нужно. Главное, понять, что мир метафизический и есть единственно реальный. Кто мы, откуда мы, кто создал человека? Вечные вопросы эти и ответы на них многократно записаны в Книге Жизни и ответы на них тоже. Но большинство людей не то что не знает, а даже не догадывается об этом. А жаль.

ЛЕБЕДЬ

На Патриарших прудах грациозно и независимо кружили два лебедя. На фоне осеннего пруда, расцвеченного золотистыми красками, они словно парили, как два белых ангела. Это был танец-разговор, в котором чувствовалось полное взаимопонимание. Они ни на кого и ни на что не обращали внимания, как бы вальсируя друг перед другом. Отражаясь в воде, их длинные гибкие шеи как будто выводили замысловатые буквы. Я наблюдала за ними до тех пор, пока они не удалились в домик на островке, в центре пруда. Меня так взволновала эта романтическая сцена, что я не смогла сразу продолжить прогулку, присела на скамейку и вспомнила, что у Максимилиана Волошина я читала стихотворение «Лебедь». Вернувшись домой, я нашла его, чтобы перечитать. Это оказался сонет не самого Макса, а его перевод «Лебедя» Стефана Малларме:

Могучий, девственный, в красе извивных линий,
Безумием крыла ужель не разорвёт
Он озеро мечты, где скрыл узорный иней
Полётов скованных прозрачно-синий лёд?

И Лебедь прежних дней, в порыве гордой муки
Он знает, что ему не взвиться, не запеть:
Не создал в песне он страны, чтоб улететь,
Когда придёт зима в сиянье белой скуки.

Он шеей отряхнёт смертельное бессилье,
Которым вольного теперь неволит даль,
Но не позор земли, что приморозил крылья.

Он скован белизной земного одеянья,
И стынет в гордых снах ненужного изгнанья,
Окутанный в надменную печаль.

Заманчивая легенда о гордом лебеде, по-моему, созвучна с этими красивыми птицами, живущими на наших прудах. Они тоже знают, что им не суждено взвиться и улететь, «когда придёт зима в сиянье белой скуки». Они живут здесь с нами на воле, но и в неволе одновременно. Но сколько нежности, грации и изящества дарят они нам.

СТРОИТЕЛЬ БРЮСОВ

«Знаем всё сами, молчи!» - последняя строка из стихотворения Валерия Брюсова «Каменщик», написанного 16 июля 1901 года.

- Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что ты там строишь? кому?
- Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
Строим мы, строим тюрьму.

Я задумалась о том, что чем дальше произведения удаляются от автора, тем глубже и многозначнее они становятся. Смысл самого стихотворения и отдельных строк каждый из нас волен понимать и толковать по-своему.

- Каменщик, каменщик с верной лопатой,
Кто же в ней будет рыдать?
- Верно, не ты и не твой брат, богатый.
Незачем вам воровать.

Да, у творческого человека и у обывателя абсолютно разные реальности. Задавать себе вопросы типа: «Для чего я родился?», «Зачем я живу?» - по-моему, это уже много, это уже первый шаг на пути познания себя, своей души. Но так ли уж много из семи миллиардов людей задают себе этот вопрос? Я думаю, что большинство не задумывается.

- Каменщик, каменщик, долгие ночи
Кто ж проведет в ней без сна?
- Может быть, сын мой, такой же рабочий.
Тем наша доля полна.

Иначе бы мы жили в другой реальности. Мы бы стремились к гармоничному сосуществованию с окружающей нас природой. Вопросы культуры, созидания, экологии лежали бы в основе жизни людей. Но человеку хочется здесь и сейчас всё и сразу, а что такое это всё, кроме дома, машины, дачи, денег ответит далеко не каждый.

- Каменщик, каменщик, вспомнит, пожалуй,
Тех он, кто нес кирпичи!
- Эй, берегись! под лесами не балуй...
Знаем всё сами, молчи!

Да, в хрестоматийном стихотворении «Каменщик» Брюсова в иносказательной форме очень образно показано, что понимание исторического процесса, отношение к жизни интеллигенции и простого человека совершенно различны. Лишь бы заниматься делом и за него платили хорошо, а думать, пусть начальство или хозяин думает. Что делаем, для кого и зачем - нас не касается.

"Наша улица” №168 (11) ноябрь 2013