Анатолий Шамардин "Все вещи мира смертны. Кроме Слова" (о повестях Юрия Кувалдина)

Анатолий Шамардин

“ВСЕ ВЕЩИ МИРА СМЕРТНЫ. КРОМЕ СЛОВА”

(о повестях Юрия Кувалдина)

О книге Юрия Кувалдина “Родина” (Издательство “Книжный сад”, Москва, 2004, 576 с.) нельзя сказать двумя-тремя словами: дескать, книга интересная, советую всем ее прочитать. Разумеется, книга читается запоем с самой первой страницы, с повести “Замечания”.

Читатель невольно, как-то само собой втягивается в атомосферу взаимоотношений главных персонажей повести, и ему нестерпимо хочется узнать, а что же там дальше будет. И дело тут не только в сюжетных перепетиях повести, а в удивительной правдивости человеческих отношений, в узнаваемости описываемых событий и ситуаций. Но и этого, оказывается, мало, чтобы завладеть вниманием читателя, заставить его читать неспешно книгу, смакуя отдельные слова и фразы, размышляя над поступками и действиями персонажей, населяющих повесть. А действуют они, эти персонажи, очень активно, весело и непринужденно. И тут понимаешь, что дело еще и в том, как писатель все это описывает, чем он цепляет читателя, заставляя сопереживать своим персонажам, наводя читателя на размышления по поводу всего описываемого. А дело, оказывается, в том, что писатель Юрия Кувалдин очень умелый и тонкий стилист, и это позволяет ему самые обыденные и, казалось бы, ничем непримечательные события и ситуации описывать так, что они трогают читателя и он сопереживает, сочувствует персонажам.

Кто-то из знаменитых писателей или философов, не помню кто, сказал: “Стиль - это человек”. И, видимо, научиться стилю невозможно. Писательскому ремеслу - можно, а вот стилю - нет. Для этого нужно природное чутье к языку, умение владеть словом, “слововыбором”, или “Wоrtwahl” (“Вортвааль”), как говорят немцы, и массой других тонкостей, о которых тоже не скажешь двумя-тремя словами. Это как вокалист, окончивший консерваторию. Его можно научить великолепно петь, брать высокие и низкие ноты, артистично двигаться, интонационно чисто выпевать фразы, но если от природы ему не дано красивого, обольстительного, чувственного тембра, не получится на выходе красивый голос. Будет то, что приписывается Н. В. Гоголю, якобы сказавшему про самого себя: “Голос у меня небольшой, но противности необычайной”. Так и со стилем.Тут важен не только сюжет, не только “о чем” пишет писатель, но и “как” он пишет. Писатель должен понимать это “как” и развивать это в себе. Это как в древнейшем китайском рецепте: “Как приготовить жаркое из тигра?”. Совет китайский звучит примерно так: самое главное, что надо делать, это - вначале поймать тигра. Так и со стилем. Его надо вначале поймать у себя, развить его в себе. У писателя Юрия Кувалдина он есть.

Читая Юрия Кувалдина, испытываешь симпатию к действующим лицам его произведений, хотя живут и действуют его персонажи в условиях, прямо скажем, не очень пригодных для здорового образа жизни.

Общение героев повести “Замечания” между собой вызывает у читателя чувство сопереживания, щемящей грусти, несмотря на грубую порой лексику, которую автор вкладывает в уста героев повести. Все дело в умении автора передавать словами атмосферу эпохи, которая вроде бы и прошла уже, но что-то осталось от нее такое, которое нельзя забыть. Подобное, схожее с этим, впечатление у меня было, когда я прочитал в 25 лет в оригинале на немецком языке роман Ганса Фаллады “Маленький человек, ну что ж?” (“Kleiner Mann was nun?”), где описание простых, т. е. маленьких людей из народа, живущих трудной жизнью в послевоенное время, тоже вызывает щемящее чувство сочувствия и симпатии, но у Фаллады там не было того, что есть у Юрия Кувалдина, а именно: самоиронии, юмора и умения заставлять читателя размышлять в определенном направлении, т. е. побуждать к размышлению. Достигает это Юрия Кувалдин благодаря стилю, умению пользоваться словами так, что они “играют”, приобретают в контексте новые оттенки, “сосмыслы” (“Nebensinn”), и это воспринимается читателем на чувственном уровне. Ему, читателю, интересно это читать. Научиться этому стилю, начитавшись разных книг, вряд ли возможно. Это зависит и от внутренней духовной наполненности человека, от многого чего зависит.

В результате - читаешь повесть, и она вызывает не просто размышления о жизни вообще, но и навевает читателю определенные мысли, заставляя задуматься о своем менталитете, задуматься о том, о чем он не привык задумываться, принимая это как данность, не имеющую к нему прямого отношения. Автор как бы ничего не говорит, но мощный подтекст присутствует у него в тексте: “Слева был военный завод, и справа был военный завод, еще более огромный, на котором с 1946 года трудился Сергей Васильевич”. Несколькими строчками здесь дана потрясающая картинка пейзажа местности огромного военного завода. Повторение слова “военный” завод и слова “огромный” “разрыхляет” эти два слова, добавляя к ним дополнительную стилистическую окраску и приплюсовывая к ним едва заметную лексическую добавку, то, что в немецкой филологии именуется “Nebensinn” (“Нэбензинн”), т. е. “сосмысл”, и еще “Auflokerung” (“Ауфлокерунг”), т. е. “разрыхление” в буквальном переводе. В результате чего слово приобретает новые оттенки, образуя “лексико-стилистическое единство”, и оно воспринимается уже по-другому, оно теряет часть своей нейтральности, исчезает “сухость”, прямолинейность, и слово начинает играть, оно “цепляет” читателя.

Вот герой повести едет на работу: “Трамвай прогромыхал дальше, к другим военным заводам”. Юрия Кувалдин не комментирует, не резюмирует, как Лев Толстой, не описывает событие, а дает просто картинку, а вывод у читателя напрашивается сам собой, безо всякого авторского морализаторства и назидания. Читатель размышляет: а надо ли нам такое количество военных заводов? А есть ли такая уж острая необходимость работать не покладая рук под девизом - “Каждой российской семье по автомату Калашникова, включая и грудных младенцев!”? И так ли уж верна поговрка: хочешь мира - готовься к войне? И надо ли человечеству постоянно совершать одну и ту же ошибку - делать общие выводы из частных посылов, тем самым оправдывая и обосновывая необходимость безудержной и вдохновенной работы на военном поприще? Т. е. ход рассуждений государства до примитивности прост: если не вооружаться постоянно, то непременно на тебя нападут, 100-процентно нападут и обязательно уничтожат, как тараканов. А почему, собственно, такой вывод? И много других мыслей возникает у читателя, когда он читает Юрия Кувалдина. Мысль о том, что единственно правильной установкой, ведущей к миру, есть безудержная, оголтелая подготовка к войне, выпуск смертоносной продукции в огромных количествах, по принципу “запас карман не тянет” (еще как тянет, оказывается), на самом деле далеко не бесспорна и даже вредна. А поди ж ты, она довольно-таки убедительно преподносится властью как необходимость. А в чем, собственно, ее доказательность? А дело, оказывается, в способности слова, как такового, убеждать народ. А слово можно применять и не совсем корректно, что и делают политики.

По идее, тезис насчет того, что не будешь вооружаться, на тебя непременно нападут, был бы на 100 процентов верным только в том случае, если из 100 возможных случаев на тебя напали более 50-ти раз. Но ведь на практике этого не происходило никогда. Но это уже другой вопрос. Как и то, что есть масса стран, на которые никто не покушался, несмотря на то, что они не занимались вообще никакими вооружениями.

Вот Юрия Кувалдин дает, показывает нам живописную картинку: “На путях видно было несколько составов с готовой продукцией, которые стояли здесь без движения уже месяцев пять”. У обывателя, у читателя возникает сам собой вопрос: а зачем, собственно, выпускать столько готовой продукции в мирное-то время? Из прннципа - пригодится? И как определить принцип разумной достаточности? И кто это будет определять? А что делать с рабочими, умеющими делать только это, если вдруг уменьшить количество выпускаемой продукции и, стало быть, уменьшить и количество рабочих, т. е. сократить число работающих? А у них у всех семьи? Все, оказывается, не так просто. Люди выпускают вреднейшую продукцию в неимоверно больших количествах, ибо им сказали: это нужно, чтобы мы мирно жили. Мой давний приятель еще со студенческих лет работал одно время на каком-то секретном предприятии, занимающемся какими-то там биологическими экспериментами. Не знаю, чем он там занимался, но через пару лет заболел какой-то непонятной болезнью и умер в сорок лет, так и не поняв, а зачем ему надо было там работать, для чего?

Сергей Васильевич, главный персонаж, основной герой повести, описан очень выразительно. Вернее, даже не описан, а выписан, изображен через его действия. Персонаж этот, герой повести Сергей Васильевич, и все другие персонажи Юрия Кувалдина активно действуют, их диалоги между собой потрясающе динамичны, остроумны, и от этого все персонажи получаются очень правдоподобными. Они все очень трогательны. И даже то, как и во что они одеты, какую обувь они носят, годами не меняя ее, все это делает их живыми, естественными, возникает картинка с полной характеристикой персонажей.

Жизнь и условия жизни этих людей формируют их ментальность. Каждый из них старается приспособиться к этой жизни, где всё - от продуктов до дверных ручек - в дефиците, но в то же время в самом этом дефиците есть приятные стороны, ибо то, что редко человеку достается, воспринимается им, человеком, с бoльшим наслаждением, с большей радостью, вкус продукта кажется ему намного лучше, чем когда он становится обыденным и общедоступным. Это как велосипед у подростка в послевоенные годы. У такого подростка ведь чувство, ощущение безграничной радости, счастья от велосипеда было гораздо сильнее, чем у современного обладателя “мерса”.

Удовлетворение жизнью, оказывается, зависит не только от материального достатка, и даже не столько от него, не столько от величины получаемой зарплаты, но и от многих других нюансов, на которые люди на обращают внимания. Эти мысли возникают, когда читаешь Юрия Кувалдина. То, что человек получает больше удовольствия, наслаждения, если продукт дефицитен, если он попадает к человеку реже, чем он того хочет, бесспорно верно. Кроме того, дефицитный товар, он ведь, как правило, более качественный, ибо он не массов. Разве можно сравнить ту же бытовую японскую аудиотехнику образца 60-70-х годов и нынешнюю, наводнившую весь мир, но потрясающе низкого качества? Например, какой-нибудь аппарат, магнитофон. Он работает и долго работает, а звучание у него хуже, чем было в 70-х годах. Ибо тогда эти аппараты не были массовыми.

Главный герой повести Сергей Васильевич 15 лет ходил в одних и тех же брюках, и они хорошо выглядели, поскольку качество у них было высокое. Брюк выпускалось мало, - но они были качественнее. То же самое и с обувью. По 20 лет люди носили обувь чешского производства, она была не массовой. Герои Юрия Кувалдина ходят в такой вот одежде и в такой вот обуви, хотя и старенькой, но очень добротной, долговечной, но, конечно, мечтают о достатке, о том, чтобы у них было много одежды и много обуви. А у читателя возникают размышления о том, а надо ли человеку иметь у себя дома, скажем, 300 рубашек, чтобы каждые два дня выбрасывать одну и надевать другую? И тем самым наносить вред природе, лесу и прочей и прочей окружающей среде ради нашей прихоти каждодневно щеголять в разных одеяниях? Такие вот мысли возникают у читателя. Не лучше ли выпускать продукции немного, но качественную и красивую? Вот описание жены Сергея Васильевича: “Жена работала на швейной фабрике, продукцию которой никто не покупал”. Видимо, потому что фабрика выпускала много продукции, но такую, которая была непривлекательна, и у людей не возникало желания купить ее. А фабрика продолжала и продолжала выпускать ее. Это тоже повод для размышления.

Особо следует остановиться на описании Юрием Кувалдиным застолий. Они у писателя Юрия Кувалдина занимают, прямо скажем, ведущее место в его прозе. Удивительно, но читатель проникается симпатией к персонажам, ведущим, прямо скажем, не совсем здоровый образ жизни. Персонажи Юрия Кувалдина любят пить спиртосодержательные напитки. И пьют они их не просто так, ради отключки, а для удовольствия, для наслаждения, для расслабления и возможности непринужденно пообщаться между собой и с какими-то интересными людьми, пофилософствовать, поговорить о смысле жизни, одним словом, для создания благодушного настроения, веселья и чтобы у них возникало ощущение, что вот, кажется, в их жизни что-то такое происходит и что все, что ни делается, то все к лучшему.

Описание Юрием Кувалдиным застолья вызывает у читателя симпатию к персонажам. Происходит это от умения автора дать картинку застолья, употребить нужное слово в нужном месте. Мастерски выстроены у Юрия Кувалдина диалоги персонажей.

Ироничность и стилистическая окрашенность слов в тексте, казалось бы, совсем нейтральных, но употребленных в таком контексте, что возникает очень забавный подтекст, и он тоже какой-то особенный, вызывающий у читателя свои размышления, так сказать, на тему. Через иносказание и через “слововыбор”. Интересно употребление Юрием Кувалдиным самых обычных слов, которые слегка “разрыхлены”, что обозначается в немецкой филологической литературе термином “Auflokerunge” (“Ауфлокерунг”, о чем я уже говорил), в результате слово окрашивается в оттенок особого свойства, слово начинает играть, становится выразительным и даже теряет свой первоначальный нейтральный оттенок. А если это грубое слово, то в результате такой “разрыхленности” оно в данном контексте сохраняет свое основное значение усиленной эмоции и приобретает дополнительную стилистическую окраску, делая это слово более приемлемым, как, например, в слове “дурачок”, сказанном незлобиво и с добрыми намерениями. Кроме того к окраске этой добавляется и еще что-то неуловимо значимое к лексическому значению слова, в результате чего оно приобретает более выразительный оттенок, теряет свою нейтральность. У лексического смысла слова появляется то, что немцы называют - “Nebensinn”, “сосмысл”, о чем я уже говорил. При этом появляется ироничность высказывания, легкость восприятия слова и одновременно теряется и никуда не исчезает серьезность самой темы. Прозе Юрия Кувалдина свойственно полное отсуствие назидательности, пафоса морализаторства, того, что обычные читатели воспринимают как скуку. Читатель как бы вовлекается во все эти забавные действия персонажей, вливается в этот веселый коллектив неунывающих людей и сочувствует им, персонажам, ибо они читателю симпатичны. А симпатичны - потому что достоверны.

Очень выразительно описывает Юрий Кувалдин быт. С потрясающим подтекстом. Стилистически окрашенное бытоописание, ирония, не саркастическая, а добрая, трогательная, наивная. Создается портрет доброго в принципе работяги, наивного где-то и в то же время все понимающего, терпеливого, умеющего видеть в этой серой жизни много приятного и хорошего, умеющего меняться, развиваться.

То, как человек решал свои жизненные проблемы, как это ему доставалось, описано очень достоверно, иронично и в то же время очень трогательно. Юрий Кувалдин потрясающе ироничен, но эта ирония у него добрая и в то же время читатель прямо-таки провоцируется на размышления, философские размышления о жизни, о смысле жизни. Великолепно использованы автором повторы в качестве стилистических средств.

Очень тонко и иронично описана сцена застолья, где Сергей Васильевич, приняв на грудь, поет песню “Мы люди большого полета” и “Будет людям счастье, счастье на века, У Советской власти сила велика!”, а его родные и друзья подхватывают ее. И у читателя возникает ощущение, что персонажи поют эти песни совершенно искренне, безо всякого подвоха, и в то же время тут чувствуется и сильный подтекст и специфическая окраска. И создается впечатление парадоксальной достоверности, узнаваемости людей старшего поколения, которое впитало в себя эти песни с их текстами и трогательными щемящими мотивчиками.

Песня “Будет людям счастье” начинается в миноре, она потрясающе мелодична, запоминаема, с щемящей грустинкой и светлой надеждой на счастливое будущее, т. е. в самой мелодии уже заложена эта надежда и грустинка. А далее мелодия переходит в мажор и звучит уже бодро и жизнеутверждающе, с некоторой долей бодряческой агрессивности. А в целом подобная песня воздействовала на наших людей страшего поколения с невероятной эффективностью, формируя ментальность особого рода. Ибо талантливо придуманный мотивчик облагораживает текст песни, даже если он не очень удачный. А тут - вполне благозвучный, песенный текст с оптимистическим прицелом, искренне написанный.

Есть у Юрия Кувалдина и фразы, афоризмы, которые хочется запомнить и время от времени расшифровывать их, делая для себя полезные выводы или просто размышляя, как говорится, “на тему”: “Господи, - охрани от ближнего!”

Диалоги персонажей Юрий Кувалдина поразительно упруги, выразительны, побуждающие к размышлению. Юмор - просто брызжет на каждой странице. Разумеется, почувствовать это может не каждый. Тут необходим определенный читательский уровень, читательский талант. Иначе можно и не заметить ничего, никакого юмора. Но это уже другая тема.

Интересны рассуждения одного из персонажей Юрия Кувалдина по поводу работы на военных заводах. Этот персонаж говорит Сергею Васильевичу, что преступно работать на войну и что нужно не устраиваться на военные заводы, не идти в армию, не поступать в военные училища и т. д., тогда и войны не будет. Конечно, на это всегда можно возразить, что тут же, немедленно на нас нападут и всех до единого уничтожат. Но это не бесспорный факт. И опять-таки повод для размышления на тему о том, что хорошо, а что плохо.

Интересны и такие рассуждения персонажа: “Государство ворует за счет налогов, содержит на эти деньги военные заводы, чиновников и прочих бездельников, а народ должен их всех содержать. Поэтому умные люди стараются избежать этих налогов, хотя бы частично. Именно государство занимается воровством”, - говорит персонаж повести. Получается запланированный грабеж государства.

“Раньше был террор, теперь - налоги, оброк. Это вполне современная форма несвободы”, - говорит персонаж Сергею Васильевичу. Результат - люди постепенно превращаются в стадо, в толпу. “Там, где появляется стадо человеческое, появляется тупость и слепота”. “Сопротивление - это необходимое условие любой деятельности, самостоятельной деятельности”. Вот где повод для размышлений.

Само по себе питие описывается Юрием Кувалдиным очень тонко, со знанием этого дела, этого удивительного процесса. Вот как описывается застолье и первый прием рюмки с водкой персонажем. “Через некоторое время в голове приятно зашумело”. Читатель невольно ловит себя на мысли о том, что спиртные напитки, собственно, обладают не только плохими свойствами по воздействию на человеческий организм, но в них есть и приятная сторона, т. е. нельзя сказать однозначно: “Водка - это ужасно, это кошмарно!” Она помимо бесспорной вредности, помимо вредного влияния на организм, имеет, оказывается, и плюсы. И главный из них, главный плюс - это удовольствие, наслаждение, или, скажем, тот кайф, который человек получает, приняв в себя этот напииток. Если бы не было этой приятной стороны, человечество вообще бы не пило спиртных напитков.

Люди, населяющие повести Юрия Кувалдина в книге “Родина”, это “маленькие люди” со своими маленькими заботами, слабостями, интересами, это и простые рабочие, и люди творческого труда, и все они живут в общем-то бедно, но живут нескучно, интересно, несмотря на не совсем здоровый образ жизни. Герои Юрия Кувалдина любят выпить, знают в этом толк, но при этом они почему-то не вызывают антипатии, поскольку наделены тонким юмором, умом, обаянием, в результате чего читатель симпатизирует этим героям. Они не скучны, не примитивны, они действуют, интересно общаются, характеры персонажей достоверны. Понятно, что подавляющее большинство алкоголиков, да и просто сильно пьющих людей, не обладают выдающимися творческими данными, большим умом и прочими достоинствами, но в этой среде встречаются и очень умные люди, их очень мало, они редки, как и любой талантливый человек, и пьющий, и непьющий. Они - большая редкость, и это хорошо, - общество не может состоять сплошь из гениев и из талантливых людей.

Ясно и то, что если человек сильно пьет, и вообще если он алкоголик, то нельзя делать вывод, что, стало быть, он талантлив и гениален. Ибо наличие в истории нескольких действительно талантливых и при этом сильно пьющих людей вовсе не означает, что все пьющие непременно талантливы. Талант все-таки - исключение, а не правило. И такие редкие исключения бывают и среди сильно пьющих. Правда, очень редко (тем более они губят сами себя раньше, чем успевают реализоваться).

Жена главного героя повести описана автором очень выразительно. Это крепко пьющая женщина, даже галлюцинации у нее бывают на этой почве, а вот поди ж ты, отторжения у читателя она не вызывает. Так автор умеет ее описать, показать “маленького”, простого человека со своими слабостями.

Повесть “Титулярный советник”.

В ней автор показывает менталитет, характеры наших людей, отсутствие бытовой культуры, широту натуры, перерастающую в мотовство, неумение жить по средствам, неумение честно работать, неумение объективно оценить себя.

Показывает он новое русское предпринимательство, отношение разных людей к труду.

В повести возникает ситуация, похожая на сказку “О рыбаке и рыбке”. Неуемная, жадная до денег жена одного из героев, и его дочь, их психология халявщиков и нежелание честно и с душой работать... В результате они остаются у разбитого корыта.

Главное, по Кувалдину, - это порядочность человека, его умение работать, умение быть благодарным тому, кто помог тебе подняться со дна. Эта мысль проходит через всю повесть.

В Германии я замечал, что состоятельные, чего-то добившиеся люди там чрезвычайно скромны, щедры, дружелюбны, ездят на скромных машинах, трудолюбивы, ответственны, благородны, умеют радоваться успехам других людей. А наши заедаются и чем становятсмя богаче, тем становятся все более жадными, завистливыми, высокомерными и делаются похожими на старуху из сказки Пушкина.

Повесть “Юбки”.

Здесь Юрий Кувалдин показывает подростка четырнадцати лет, Володю, который превращается в мужчину, его ощущения, потаенные желания, взгляд на окружающий мир... Автор делает это интересно, помещая героя и всех действующих лиц в разные районы Москвы, описывая улицы, здания, дома, где живут и действуют действующие лица.

Он подробно говорит о первых влюбленностях своего героя. Володя влюбчив, ему нравятся разные девушки, девочки. В его возрасте, в его годы они и не могут не нравиться молодому человеку, поскольку в нем играют гормоны и любая девушка кажется ему красавицей, даже горбунья. Автор очень поэтично и динамично показывает сцену близкого знакомства героя с горбуньей, у которой голубые глаза, которыми она и очаровала его, и что из этого получилось. Этот эпизод, как и многие эпизоды книги “Родина”, наводит читателя на размышления, и весьма философские.

В эротических сценах Юрия Кувалдина - бездна юмора, иронии и опять-таки масса моментов для размышлений, очень уж у него в прозе все правдиво, все человечно.

Показывает он и солдатскую жизнь героя. Старшина никогда не говорил, что кто-то из солдат ушел в “самоволку”, в поселок, а говорил просто: пошел по бабам, по-русски, по-мужски, по-народному. Такой графы не было в военном уставе, но она подразумевалась (и это тоже ведь пища для размышлений). А как лаконично и выразительно описание автором девушки, пришедшей на свидание к своему герою: “Смазливое лицо выражало тревогу и восторг”.

“Юбки” - повесть не только о желании мужчины любить, но и о вечном желании женщины, чтобы ее любили, и не только за ее низ, но и целиком всю, невзирая на ее внешний вид, который может быть не очень привлекательным (с лица воду не пить), о ее желании нравиться мужчине и хотя бы на какой-то момент почувствовать себя желанной для него и любимой им.

“Гормоны заиграли в Володе еще раз...” - Это описание полового акта Володи с очередной девушкой. Известное неизвестное... Здесь и философское обобщение любовной темы, и осуществление потаенного, и очень точный подбор слов и повторение одних и тех же опорных слов, которые создают глубокий подтекст.

Каждая женщина знает, чем она хороша, а чем нет. Скажем, у одной хороший зад, а у другой - глаза. Мужчине и женщине, чтобы не разочароваться друг в друге, лучше всего знакомиться голыми и трезвыми. Вот к какому выводу приходишь, когда читаешь “Юбки”.

Юрий Кувалдин озвучивает то, о чем обычно из ложного понимания такта, корректности умалчивается, писатели не решаются сказать “про это”, боясь впасть в пошлость. Ибо тонка грань перехода от эротического описания в эту самую пошлость, порнографию.

У Юрия Кувалдина эротические сцены целомудренны, чувственны и потрясающе реалистичны в то же время - реалистично правдивы, точнее сказать. Целая гамма чувств, переживаний, страстей человеческих описана в этих сценах, любовных моментах.

“Станция Энгельгардтовская”.

Эта повесть, как и все остальные, начинается с хорошей выпивки. Главный герой, персонаж повести Виноградов, солдат советской армии, с самого начала жутко пьянствует. Он едет для прохождения дальнейшей службы на станцию Энгельгардтовскую (ангельскосадовскую), где расположена воинская часть. И вот он подъезжает к станции и видит: “По всей платформе была раскатана бордовая ковровая дорожка”. Это Юрий Кувалдин в утрированной форме показывает, как должно бы быть. Когда жизнь благоустроена, когда красиво все вокруг, человек меняется изнутри, делается совсем другим, может быть даже, на подсознательном уровне, у него меняется менталитет, то, что мы называем национальным характером, челоек становится лучше, удобнее и безопаснее для окружающих, честнее и прочее. Это вывод, который может сделать читатель, но это не совсем та мысль, которую высказывал еще Достоевский по поводу того, что “красота спасет мир”. Это маленькая часть этой мысли.

Солдат видит в будке - офицера, читающего какую-то книгу. Автор описывает реакцию солдата на это: “Никогда ему не приходило на ум прочитать книгу”.

Герой Юрия Кувалдина Виноградов попадает в фантастическую, нереальную среду, совершенно стерильную среду, где все обитатели ведут исключительно здоровый образ жизни и при этом веселы и бодры. И вывод, который делает солдат Виноградов, очень интересен: надо завязывать с выпивкой, а то будешь белой вороной выглядеть. Второй вывод, который делает уже читатель: для привития здорового образа жизни недостаточно одних лозунгов и умных книг, этот здоровый образ жизни пропагандирующих.

Молодой солдат заходит в военторг (это на станции Энгельгардтовской, где все по-другому, не так, как в жизни) и видит на полках обилие разных флаконов спиртосодержащих, одеколон “Шипр” и прочее, и покупает за копейки один флакон и конфетку, чтобы тут же это употребить вовнутрь. Но оказывается - одеколон этот безалкогольный, так на этикетке написано, в этом военном городке, в этой части так положено по уставу, т. е. человек хочет выпить, но не может, не получается у него это, поскольку порядки в этой части другие. Здесь не приветствуется желание человека выпить и тем самым ощутить “веселие”. Как писал еще Н. Г. Чернышевский, “человек глуп, его надо насильно вести к счастью”. Видимо, в этом военном городке решили этот тезис Чернышевского воплотить в жизнь.

Картинку эту писатель Юрий Кувалдин описывает настолько забавно, весело, иронично, с таким “Nebensinn” (“Небензинном”), “сосмыслом”, когда к основному значению слова прибавляется еще и оттенок этого слова, плюс к нему присоединяется еще и стилистическая окрашенность слов в тексте, казалось бы, совсем нейтральных, но употребленных в таком контексте, что возникает очень забавный подтекст, и он тоже какой-то особенный, вызывающий у читателя свои размышления, так сказать, на тему. Через иносказание и через “слововыбор”. Интересно употребление Юрием Кувалдиным самых обычных слов, которые слегка “разрыхлены”, что обозначается в немецкой филологической литературе термином “Auflokerunge” (“Ауфлокерунг”, о чем я уже говорил), в результате слово окрашивается в оттенок особого свойства, слово начинает играть, становится выразительным и даже теряет свой первоначальный нейтральный оттенок. А если это грубое слово, то в результате такой “разрыхленности” оно в данном контексте сохраняет свое основное значение усиленной эмоции и приобретает дополнительную стилистическую окраску, делая это слово более приемлемым, как, например, в слове “дурачок”, сказанном незлобиво и с добрыми намерениями. Кроме того к окраске этой добавляется и еще что-то неуловимо значимое к лексическому значению слова, в результате чего оно приобретает более выразительный оттенок, теряет свою нейтральность. У лексического смысла слова появляется то, что немцы называют - “Nebensinn”, “сосмысл”, о чем я уже говорил. При этом появляется ироничность высказывания, легкость восприятия слова и одновременно теряется и никуда не исчезает серьезность самой темы. Прозе Юрия Кувалдина свойственно полное отсуствие назидательности, пафоса морализаторства, того, что обычные читатели воспринимают как скуку. Читатель как бы вовлекается во все эти забавные действия персонажей, вливается в этот веселый коллектив неунывающих людей и сочувствует им, персонажам, ибо они читателю симпатичны. А симпатичны - потому что достоверны.

“Вавилонская башня”.

Доскональное знание Юрием Кувалдиным Москвы, со всеми ее улочками, достопримечательностями, потрясает. Но это не справочные данные об улицах Москвы. Это читается как детективный роман, от которого не оторвешься. Так умеет это описывать Юрий Кувалдин. Это все равно, что написать книжку по грамматике какого-то иностранного языка, но так, чтобы читателю было интересно это читать, чтобы его это захватывало, цепляло, интриговало, чтобы читатель читал это, не отрываясь. Это зависит от умения подать материал. Юрий Кувалдин это умеет, ибо он хороший стилист, делает он это блестяще. Другое дело, как он достигает этого, какими языковыми средствами.

Поскольку герои Юрия Кувалдина перемещаются по Москве, то автор описывает и улицы Москвы, и ее достопримечательности, и дома, и их обстановку внутри. И все это получается у него гармонично, все в меру, мастерски. И возникает картинка, которая ни у кого из читателей не вызывает ощущения чрезмерной обстоятельности автора. Потому что им соблюдена мера. А в целом получается правдоподобная, узнаваемая атмосфера повести с узнаваемыми, правдоподобными ситуациями.

Персонажи у Юрия Кувалдина все время в действии, они говорят, полемизируют друг с другом, рассуждают. И темы их рассуждений интересны, поскольку они касаются всех людей без исключения. Читатель вовлекается в тему, он размышляет вместе с персонажами, героями его повести, он ловит себя на том, на мысли, что и его, оказывается, эти темы волновали.

В повести “Вавилонская башня”, к примеру, изображен персонаж, которого условно можно назвать книголюбом. Портрет этого книголюба как будто списан с жизни, с реального лица. Лично мне такой человек встречался. Он был феноменальным книголюбом, он жил книгами, миром литературы. Это был мой сосед по квартире и мой коллега, жили мы в одном здании, и оба преподавали немецкий язык в Шадринском пединституте. Звали его Юрий Александрович Трапезников. И был он фантастически образованным человеком с энциклопедическими знаниями. У него в его одинокой квартирке было собрано на полках 15 тысяч томов самых разных книг, и все эти книги были уникальны, интересны, и он читал их и знал всё, всё. А жил он на 30 рублей в месяц, все остальные деньги тратил на книги. Одна из них потом упала ему на голову с верхней полки и чуть было не сделала ему сотрясение мозгов. О чем я написал ему такое шуточное посвящение в стихах на немецком языке:

Mein Freund macht nur ein leises “peng”,

Der schwarze Sarg war lang und eng.

То есть:

Мой друг издал тихое “пенг” (звук - возглас-писк),

А черный гроб был длинен и узок.

Книги были главной страстью всей его жизни.

Юрий Кувалдин несколькими штрихами дает портрет человека, любящего книги, и в этом портрете воспроизведено удивительно точное видение автором такого редкого типа людей.

“День писателя”.

В этой повести Юрий Кувалдин сокрушает старое, чтобы возвести новое и посмеяться над старым. И создает, возводит новое и смеется над старым, прибегая к приемам скоморошества и пародийности.

Для Юрия Кувалдина художественная проза - это способ его существования. Он считает прозу самым высоким искусством, важнее музыки и живописи.

Литература, считает Юрий Кувалдин, ближе, чем живопись и музыка, к чуду зарождения жизни. Вначале было слово, а в слове был лов, а в лове был логос. Творческий процесс начинается с чувства, а не с идеи, и тем более не с идеологии.

Рассказ жаждет быть поведанным, и дело писателя, понять, куда устремится рассказ, куда слово поведет его.

Человек творческий должен верить в себя, утверждает автор. И излагает свою теорию языка. И очень необычно и непривычно говорит об этимологии слов, о первоистоках языка. И считает, что происхождение названий городов надо искать в Литературе (Москва, Псков и т. д.).

Все вещи мира смертны. Кроме слова. Поэтому слово - есть Бог, считает Юрий Кувалдин. Язык у человечества один. Он возник в древности, в Египте. Затем в разных странах появились ответвления этого языка, диалекты. В наши дни сформировались главные из них: английский, немецкий, китайский, французский и многие другие. Русский (т. е. святой) - самый высокий и универсальный. Это новый язык, возникший специально для переработки всех языков мира в один русский. Нашему языку не страшны никакие иностранные слова, он всё вберет в себя и перемелет и сделает своим. Таков главный мотив повести Юрия Кувалдина “День писателя”.

В повести “Счастье” у Юрия Кувалдина несколько другой, чем во всех других повестях, язык, с характерными простонародными словечками в речи героев, и вся повесть опять-таки буквально брызжет юмором, иронией, и в то же время она потрясающе правдива, достоверна. Такое ощущение она оставляет у читателя. Не говоря уже о том, что повесть наводит на размышления, хочется читать ее медленно, смакуя удивительно выразительный и в то же время легкий для восприятия язык. Когда читаешь описания сельского пейзажа и людей, населяющих деревню, создается впечатление, что сам автор всю жизнь прожил в деревне, досконально впитал в себя и деревенский говор, и характер сельского читателя, он знает все тонкости языка, на котором говорят сельские жители. Вот как он описывает героя своей повести Ивана Семеновича:

“Иван Семенович выпил, крякнул, поел щей, и, едва он их съел, как почувствовал прилив полного человеческого счастья, и чтобы не расплескать его, быстро перебрался на высокую кровать, с четырьмя пуховыми подушками, утонув в них, и задремал”.

А вот описание девушки, которую любит сын Ивана Семеновича Виктор, молодой советский парень, мечтающий стать хорошим сельским милиционером, а жениться он хочет на девушке, которую он считает очень красивой и замечательной:

“У нее был потрясающе крупный нос, с вдавленной переносицей, короткие толстые ноги, но зато с очень широкими бедрами и огромным тазом, и была она для Виктора самая красивая, круглые щеки, маленькие глаза, посаженные близко к вмятой переносице, которые сильно косили. Виктор смотрел на нее и чуть не разрыдался от нежности”.

А вот портрет Веры. “У Веры был такой же длинный и горбатый нос, как у ее сестры Маруси, но кожей (она) была светлее, походила на щуку. Из-под длинного носа сильно выдавалась вперед нижняя челюсть и губы были вытянуты по-щучьи”.

Это все напомнило мне работы моего знакомого скульптора Ульриха Нусса, довольно известного скульптора в Германии, который живет недалеко от Штутгарта. Когда я был в Германии, мы с ним подружились, и он показывал мне свои бронзовые скульптуры у себя в имении, где на большой площади стояли, сидели и лежали штук сорок самых разных скульптур, в основном изображения женщин и мужчин, на пьедесталах, в обнаженном виде. Все без исключения скульптуры были безобразно некрасивы внешне, т. е. как скульптуры они были очень даже выразительны, но почему-то для их воплощения он выбирал вот такие некрасивые модели. Женщины были с большими отвислыми грудями, с огромными животами, кривыми, да еще безобразно тощими ногами, лица отличались поразительной непривлекательностью. Я как-то тихонько спросил у его сестры Сибиллы, тоже художницы, почему его скульптуры (модели) такие непривлекательные, на что она ответила с улыбкой:

- Они очаровательны в своем уродстве. Ульрих таких любит. Люди в большинстве своем такие или станут такими в старости.

Вот и у Юрия Кувалдина многие персонажи, особенно женские, не отличаются классической красотой, но изображает он их с нежностью и любовью. Он, как и Ульрих Нусс, любит изображать женщин с безобразными фигурами и лицами. В этом что-то есть. Во всяком случае, читателя эти описания цепляют.

Проза Юрия Кувалдина философична, но при этом легко читается, она понятна, и главное - ее читаешь с удовольствием, потому что она иронична, правдива, читается весело, и в то же время - это не легкомысленное чтиво, ибо оно вызывает у читателя желание размышлять на философские темы, ему это интересно, занимательно. В этом смысле книга очень полезна для читателя, она формирует его мировоззрение, ненавязчиво, а благодаря умным мыслям, поданным автором в доступной форме, иронично, весело и правдиво.

А вот как описывает Юрий Кувалдин реакцию жены Валерия Ефимовича на то, что ее муж выпил (а ему нельзя пить, он “зашит”, закодирован): “В саду, в ярком солнечном свете, на фоне зелени Антонина (жена алкоголика Валерия Ефимовича) картинно обхватила ствол яблони-китайки и стала биться об этот ствол головой: “За что мне такие муки!” Очень выразительная картинка, очень правдивая, яркая и ироничная.

Сын Ивана Семеновича Виктор подходит к Антонине и говорит (внутренне ощущая себя уже милиционером): “Антонина Николаевна, давайте не будем, давайте не будем, давайте пройдемте к столу”, - и “повел ее в избу”.

А вот как автор размышляет о милицейской форме: “Милиционер похож на ребенка, это ребенок, потому что взрослому противна всякая форма, форма идет детям и артистам, вот поэтому милиционер похож на ребенка. Среди шума вокзала, на ребенка, что посреди удовольствий внезапно бросает игрушку”.

Очень ярко описаны автором персонажи, любящие выпить, и просто алкоголики. Они не вызывают отторжения у читателя. Читатель им сочувствует, они ему, читателю, симпатичны. Видимо, потому, что они, несмотря на такой вот свой статус, очень даже неглупы, и более того, даже философичны и по-своему интересны. Вот как описывает автор одного из героев своей повести - Валерия Ефимовича:

“Все знали, что Валерий Ефимович законченный алкоголик, но в то же время все делали вид, что не знают этого”.

Или: “Валерий Ефимович не знал, куда глаза девать от трезвого позора, и в нем сразу же началась борьба: пить или не пить?”.

“Счастье - это когда ты можешь делать то, что тебе запрещают, - он схватил бутылку, налил целый стакан и засадил его залпом”. Великолепная картинка нарисована Юрием Кувалдиным.

А вот как Юрий Кувалдин описывает праздник 9 Мая:

“Лишь праздник отвлекает от безнадежности”, - пишет Юрий Кувалдин. - “В празднике нет и не может быть истины, есть только ритуал, условный его свод, и за эти пределы никто не способен вырываться. Лишняя условность праздника, особенно парада, когда отряды обряжаются в наряды и маршируют рядом с трибунами, на которых стоят вожди, сродни условности самого языка, на котором изъясняются люди, так что язык слит с праздником, а праздник с языком, плавно переходящим в перманентное ощущение счастья”.

Но праздник без песен - не праздник, как и счастье без них - не полное счастье. “И вот Вера с Марусей взвизгнули...” - и запели песни, “без водки, трезвые, вот что песня, паразитка, делает с людьми!”.

Кувалдин сильный писатель. Чтение его книг душу возвышает и “ум вострит”, как сказал бы Михайло Ломоносов.

Юрий Кувалдин. Собрание Сочинений в 10 томах. Издательство "Книжный сад", Москва, 2006, тираж 2000 экз. Том 6, стр. 443