Анна Ветлугина "Рождение Горыныча" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Анна Михайловна Ветлугина родилась 26 января 1974 года в Москве. Окончила Московскую государственную консерваторию им. П. И. Чайковского по классу композиции. Автор музыкальных сочинений: театральная месса "К нам пришел Иконописец"; музыкальный спектакль "Алиса. Шахматный этюд"; обработка стихир Иоанна Грозного; около 100 песен. Работает вместе с Петром Лелюком в ансамбле барда Евгения Бачурина. Как писатель дебютировала в "Нашей улице" в 2001 году, где опубликовала две подборки рассказов: “Сад Добрых Богов”, № 9-2001 и “Голосао”, № 10-2002.

вернуться
на главную страницу

Анна Ветлугина

РОЖДЕНИЕ ГОРЫНЫЧА

рассказ

Охотник Йо-йо в этот день ушел необычно далеко от дома. Вообще-то уже давно пора было это сделать - съедобных зверей возле их пещеры становилось все меньше. Даже сухой старик, почти не евший мяса и почему-то никак не умирающий, был недоволен охотником Йо-Йо. А уж как были недовольны женщины! Особенно одна, с грудями, торчащими в стороны, как крылья птицы. Охотнику хотелось измять их, но женщина обещала подпустить его к себе только в обмен на кусок мяса. При этом она, скорее всего, уже подпускала кого-то, но они были не охотники, а собиратели падали, они и на женщин бросались как стервятники, а Йо-Йо был благородный охотник и желал, чтобы женщина сама выбрала его. Тем не менее, ему было очень неприятно покидать знакомые пределы и идти в такие дебри, о которых и древние старухи тебе не расскажут. Он вышел на ящеричную тропу, с надеждой потоптался у черного корявого пня, убитого молнией. Были дни, у этого пня были гнезда летающих ящериц, а на лугу за пнем паслись длинные ящерицы с толстыми ногами. «Всех мы съели», - подумал охотник Йо-Йо. Вдруг ему стало неприятно от этой мысли и он поспешно подумал новую: лес беднеет, все переселяются. Надо переселяться.
Луг за пнем закончился, а вместе с ним закончились закончились охотничьи владения. Дальше простиралась неизвестность. Йо-Йо недовольно крякнул, но ничего не изменилось. Тогда он решительно наступил на неизвестную землю и двинулся вперед.
Ничего особенно нового не наблюдалось на этой земле. Время от времени какие-то животные шныряли в траве или стрелой проносились в воздухе. Это были плохие животные - маленькие и быстрые: очень трудно ловить, а есть вообще нечего. И вдруг в ветвях показалась крайне приятная голова жирняка - самого вкусного из известных ящеров. Это была редкостная удача! Жирняк мало того, что невыразимо вкусен, он еще и прост в добывании и совсем не опасен. Просто подарок. Поэтому их уже почти нет. Жирняк любопытен, и обычно, заметив охотника, замирает и смотрит, как достают из колчана стрелу, вставляют ее в лук. Ему это интересно. Под головой у него толстая шея, абсолютно мягкая. Попасть в нее ничего не стоит. Тогда жирняк испускает пронзительный крик, потом вздыхает и падает, и его можно нести женщинам, чтобы они приготовили похлебку с кореньями, которая получается хорошо только из его мяса.
Охотник Йо-йо, не отрывая взгляда от головы, торчащей из кустов, вытащил стрелу из колчана и натянул тетиву. Жирняк замер. Стрела влетела в куст, точно туда, где должна была находиться шея животного. Йо-йо навострил уши, приготовившись услышать крик, но жирняк стоял не шелохнувшись, только слегка пригнул голову – видно заинтересовался пролетевшей стрелой. И вдруг рядом появилась голова второго жирняка. Охотник Йо-йо не верил своим глазам. Такой удачи не помнил даже сухой старик, а он много чего мог вспомнить. На этот раз охотник целился еще тщательней, но стрела опять не причинила вреда никому из жирняков. Теперь они оба с любопытством оглядывали кусты своими маленькими глазками. Йо-йо стрелял еще и еще, но ничего не происходило. Он почувствовал отчаянье оттого, что не может использовать такую сказочную удачу. Теперь та женщина уже точно никогда не подпустит его. Того гляди, его вообще причислят к собирателям падали. Последняя стрела осталась у него в колчане. Две головы все так же тупо торчали из кустов. Охотник постарался принять наиболее удобное положение для тела и внушить стреле свое отчаяное устремление к цели. Ему показалось, что это прицеливание получилось по-настоящему совершенным. Он медленно оттянул тетиву назад, но чуть раньше момента отпускания какие-то мелкие отвратительные животные с резким криком выскочили почти у него из под ног, полностью испортив все прицеливание. Рука охотника дрогнула и последняя стрела попала между двумя жирняковыми головами. Охотнику Йо-йо стало так противно, как будто, кусая вкусный плод, он откусил половинку большого слизня. Но почему жирняк вскрикнул? Даже больше - это вскрикнули оба жирняка, затем раздался хруст и обе головы исчезли. Охотник перестал размышлять и бросился в кусты. Над ними взвилась стайка очень мелких существ, которые любят ползать по глупым и мирным жирнякам. Засмотревшись на них, охотник чуть не споткнулся о голову убитого жирняка. Рядом совсем близко лежала вторая. Охотник присмотрелся и стало ему нехорошо потому, что никогда раньше он такого не видел и не слышал про такое. Обе головы росли на одном и том же жирняке.
Охотник начал маяться. Более всего ему теперь хотелось со всех ног броситься прочь, но ему представлялись голодные глаза людей племени и насмешливые глаза той женщины. Кстати, у нее никогда не было голодных глаз - только насмешливые. Неужели она настолько сошлась с собирателями падали? Охотнику Йо-йо очень не хотелось этого. Значит, нужно было предолеть ужас и заниматься дальше этим странным, таящим в себе угрозу, жирняком.
Стараясь не смотреть на двухголовое чудовище, охотник снял с пояса острый камень с дыркой и стал озираться в поисках подходящих веток, из которых можно будет построить вокруг туши защиту от хищников на то время, пока он побежит звать племя. Веток как назло не было. Охотник и так уже встревоженный странностью, совсем вышел из терпения и забыв собрать свои стрелы, бросился звать племя.
Он бежал и думал, что если пока он бегает жирняка сьедят - то придется стать собирателем падали.
Топот многих людских ног спугнул все тех же мелких существ, сиротливо кружащихся над павшим жирняком. Они заметались, их стайка разрушилась, но они не могли оставить своего повелителя и продолжали кружиться над головами людей, громко выражающих свой восторг по поводу размеров добычи. Охотника Йо-йо сразу как-то оттеснили в сторону, но он и не сопротивлялся. Его занимала одна мысль. До племени бежать было не так уж близко и за все время, пока он бегал - ни один, даже самый мелкий хищник не притронулся к жирняку.
Между тем под тушу подложили длинные ветки, чтобы можно было волочить. Йо-йо впрягся было, но собиратели падали его и тут оттеснили. И то правда: не очень-то он был крепок. Но охотник и не должен самым сильным. Он должен хорошо слышать, метко целиться, быстро бегать, а главное - иметь хорошие отношения с удачей. Все это было у Йо-йо, но почему-то интуиция шептала ему, что женщина с острыми грудями не будет довольна его сегодняшней добычей.
Так оно и случилось. Она красиво откусывала маленький кусочек от мяса, зажаренного на огне, всем своим видом показывая совершенную незаинтересованность ни в этом мясе, ни в том, кто его добыл. На шее ее висело новое длинное ожерелье из зубов ядовитого ящера и чешуи не менее ядовитой рыбы. Она наклонилась и ожерелье облекло одну из ее торчащих грудей. Охотник Йо-йо вдруг подумал, что женщины, возможно, тоже бывают ядовиты. Сам он так и не смог проглотить ни кусочка от своей добычи, хотя многие нахваливали мясо, находя его особенно вкусным. Охотнику казалось, что убив такого странного жирняка, он, быть может, нарушил какой-то закон. Неизвестно, правильны ли были его предположения, но с самим охотником через некоторое время начало твориться неладное. Стоило ему закрыть глаза, как перед ними появлялся этот двухголовый жирняк. Зрение же охотника постепенно ухудшалось, так, что он стал промахиваться и даже порой на бегу спотыкался о камни... Он понял, что нужно идти к сухому старику, не евшему мяса. К старику ходили с болезнями и неразрешимыми проблемами, но тайно, а явно было принято над ним смеяться. Охотник Йо-йо никогда не задумывался о несправедливости такого отношения. Он раньше вообще ни о чем абстрактном не задумывался - это ни к чему на охоте. Сейчас же он подумал, что старик, по правде говоря, очень странный и, идя к нему в его одинокую трещину в скале, есть риск заразиться какой-нибудь странностью и почувствовал отвращение. Но непонятно было, как справиться с ухудшением зрения без старика. И Йо-йо, преодолев отвращение, отправился к трещине. Обогнув скалу, он взобрался по осыпающейся круче, шепотом ругаясь на колючий рыжеватый вьюн, норовящий скогтить за ногу. Шепотом, потому, что чем ближе было стариковское жилище, тем страшнее и виноватее становилось на душе Йо-йо, хотя он сам, вроде никогда не дразнил старика. Щель тоже оплетали эти гадкие вьюнки. Ее было бы очень трудно заметить, если бы туда не вела тропинка. В одиночку трудно натоптать такую тропинку. Значит старика не забывали. Йо-йо почему-то очень боялся, что его стошнит у старика - должно же там гадко пахнуть. Он подозрительно понюхал щель. Но воздух был совершенно чист, даже, пожалуй, с чуть слышным благоуханием. Йо-йо осторожно полез внутрь. Там оказалась длинная пещера, расширявшаяся к концу. В самом конце зияло узкое отверстие наружу, из которого торчал длинный солнечный луч, рассекающий пещеру почти строго пополам. В одной половине, у стены из груды соломы и шкур торчала седая голова с закрытыми глазами.
- Неужели окочурился? - с ужасом подумал Йо-йо, - кто же мне глаза тогда вылечит?
В это время голова, не открывая глаз, спросила:
- Чего тебе, охотник? Двухголовое чудище замучало?
Охотник совсем смешался и забормотал:
- Да чего! Какое чудище? Глаза у меня слабнут. Ты бы, старик, дал мне каких травок или даже гриб, только чтоб не очень ядовитый…
- Зачем дурь говоришь? – строго прервал его старик, - не болят твои глаза. Тень двухголового у тебя перед глазами.
Йо-йо заметался было бежать, но от себя не убежишь и он признал:
- Тень. Правду ты говоришь. Но как же мне теперь с этой тенью охотиться?
Он хотел еще сказать, что этого зловредного жирняка нужно бы убить второй раз, но как это сделаешь, если тушу его давно съело племя и даже зубы разобрали на ожерелья сопливые девчонки потому, что настоящие женщины не украсят себя такими безобидными зубами. Им клыки подавай. И совсем страшно стало охотнику Йо-йо. Забормотал он умоляюще:
- Сними ты с меня эту тень, старик! А я тебе такого мяса добуду!
И тут он вспомнил, что старик не ест мясо. Вот уж точно перестало везти охотнику!
- Ну ты сменяешь его на что-нибудь, - нашелся Йо-йо, - хорошее мясо можно хорошо сменять.
Старик наконец соизволил открыть глаза и медленно осмотрел охотника.
- Совсем глупый. – заключил он. – Тень нельзя снять. Ее только можно превратить во что-нибудь другое.
Охотник понял, что лучше не спорить - все равно не поймешь ничего и приготовился слушать.
- Тебе повезло, охотник, - помолчав, сказал старик. - Бывает, что тень совсем непонятная посещает - тогда из нее только песню разве что сделаешь. А твоего двухголового даже нарисовать можно.
- Ты нарисуешь? - спросил Йо-йо, робко, чтобы не рассердить старика, но надежда уже зародилась в нем. Старик умный, он все знает, ну и что с того, что странный? Сейчас сделает все, как нужно и Йо-йо опять сможет удачно охотиться.
- Совсем глупый охотник! - проворчал старик, опять закрывая глаза, - твоя тень, ты и рисовать будешь. Только так нарисовать надо, чтобы как живой был.
- Ты что, старик? - попробовал завопить Йо-йо, но старик перебил его:
- Иди рисуй. Мяса мне не надо. Если рисунок живой получится - замолвишь за меня слово в ином мире.
Очень удивленный, охотник спускался обратно по тропинке, уже не замечая колючих вьюнков, нацеплявшихся на его волосатые ноги. Впрочем долго удивляться не свойственно охотникам и Йо-йо потихоньку начал прикидывать на какой из известных ему каменных стен он будет рисовать двухголового.
Хорошая стена была в самой большой пещере, где жила основная часть племени. Этой стеной уже пользовались безвестные давно умершие рисователи - на уровне глаз Йо-йо пасся кривоватый мастодонт, в нижнем углу клубились рыжеватые змеи, а совсем высоко, под потолком пещеры почему-то был нарисован папоротник, хотя всем известно, что папоротники живут на земле, да еще и в низинах. Из ныне живущих в племени никто почему-то рисованием не увлекался и Йо-йо не с кем было посоветоваться, где искать краски. Йо-йо нашел несколько красноватых камней, оставлявших хорошие жирные линии, пару бурых и большой кусок твердого угля. Осторожно он провел этим углем черту по стене пещеры и остановился. Он вдруг понял, что нельзя рисовать здесь жирняка. Здесь располагались обычные, понятные каждому, звери и растения, а двухголовый был нечто особенное, относящееся к миру теней. И Йо-йо снова отправился на поиски стены.
Много дней он ходил, оглядывая и ощупывая разные стены. За это время несколько ловких мальчиков прошли обряд посвящения в мужчины и начали охотиться. На Йо-йо перестали обращать внимание: от него не требовали больше ничего, но пока не трогали.
- Ничего, - думал он. - Нарисую двухголового и все пойдет, как прежде.
Он облюбовал себе небольшую, но ровную стенку в малой пещере. Когда-то, по преданиям племя жило именно в ней. Но потом людей становилось все больше и старейшины нашли большую пещеру, а в малой теперь никто не жил, а только иногда играли дети. Йо-йо начал намечать углем контур Двухголового. Он надеялся, что руки, привыкшие метко стрелять, смогут справиться с рисованием, но его первый контур получился гораздо кривее того мастодонта в большой пещере. Охотник долго смотрел на этот кривой контур то так, то эдак, будто надеясь найти ракурс, в котором рисунок выглядел бы лучше, но ничего не помогало: кривизна была ужасающей и ничего живого не наблюдалось в рисунке. Тогда Йо-йо острым камнем зачистил стену и начал рисовать заново и делал теперь это ежедневно. Солнце уже несколько раз охлаждалось и теплело, а он все перерисовывал контур. Наконец левая передняя лапа Двухголового получилась как живая. Йо-йо довольно щелкнул языком и стер все, кроме этой лапы.К этому времени он уже перестал есть мясо, но это не беспокоило его - главное: зрение не ухудшалось.
- Дорисую и снова буду охотиться, - думал Йо-йо.
Но остатьные части Двухголового не желали выглядеть живыми, хотя охотник рисовал целыми днями. Соплеменники, смеявшиеся над ним поначалу, постепенно привыкли и даже начали потихоньку гордиться тем, что у них в племени художник, тем более, что он не ел мяса, а плодов вокруг было предостаточно. Женщины тоже перестали интересовать его, даже та, с острыми грудями. Йо-йо так погрузился в работу, что не заметил, когда она пропала. Все в племени уже знали, что ее сожрал хищный ящер, а Йо-йо все представлял себе, как он покажет ей портрет Двухголового, когда тот будет закончен. Теперь уже все лапы были как живые и туловище начало мощно вздыматься, но работы впереди ожидало еще не мало. Главное было нарисовать живыми глаза - целых две пары. Йо-йо очень волновался за эти глаза и все никак не мог заставить себя приняться за них. Пока он решался - солнце еще несколько раз остывало и теплело и во время одного остывания умер старик, не евший мяса. Йо-йо заметил это и огорчился, хотя знал, что старику теперь тепло и у него не болят кости. Просто охотник надеялся когда-нибудь показать старику картину. И даже немного поворчал на старика по этому поводу, но потом сообразил, что туда, где теперь старик, не доворчишься, даже и не докричишься пожалуй. Тогда он продолжил рисование. Еще несколько раз теплело и остывало солнце и вот однажды Йо-йо понял, что какая-то вершина достигнута. Двухголового нельзя было сделать более похожим. Йо-йо, решив наконец проверить зрение, посмотрел на свои руки и не узнал их. Это были руки старика. Может хитрый старик, умирая, забрал с собой его руки, а взамен оставил свои? Йо-йо никак не хотел поверить в то, что он сам состарился, пока рисовал Двухголового. Люди в племени уже сменились, но он так давно не общался с людьми, что его память не делала различий между лицами тех, кого он знал в детстве и тех, кто прошел мимо его пещеры сегодня утром. Только с детьми, которые приходили посмотреть на рисунок, он иногда перебрасывался парой слов, но дети были похожи друг на друга и по ним нельзя было следить за временем. Вот и сегодня пришли два мальчика - один уже подросток: через пару лет ему придется пройти посвящение в мужчины; другой совсем маленький с пушистой светлой головой, похожей на отцветший цветок из тех, что потом обламываются и в ветренные дни скачут по лугам. Большой мальчик осмотрел Двухголового и в восхищении прищелкнул языком. Маленький тихо сопел и ковырял пальцем ноги выщерблинку в полу пещеры, но ничего не говорил.
- Вот, закончил. - сказал Йо-йо, обращаясь к старшему и тот закивал, делая всякие поощрительные жесты, но младший вдруг возразил:
- Совсем он не закончил. Даже одной головы нет!
- Совсем глупый малец! - возмутился Йо-йо, - откуда взял еще голову? У моего жирняка две было.
- Я твоего не видел, - упрямо сказал пушистоголовый малыш, - а у этого три должно быть. Вот тут еще одна.
Малец вдруг быстро схватил кусок угля и черканул жирную линию, уходящую вверх из спины двухголового. Тут же старший наградил его мощной оплеухой и они, сцепившись, покатились по полу пещеры. Йо-йо кинул в них палкой и когда они, пыхтя, поднялись на ноги, выгнал обоих. Потом долго смотрел на испорченную картинку. Конечно, можно было все оттереть, но ему самому что-то не нравилось в двухголовом. Поэтому он продлил линию, нарисованную мальчиком начал закруглять ее в голову.
- Вранье все это! - ворчал он, рисуя, - и две-то головы раз в жизни встретил, а три и вообще не бывает!
Странное дело: став трехголовым, жирняк выглядел значительно живее. Только его узенькие тупые глаза смущали художника.
- Врать - так уж до конца! - решил Йо-йо и начал менять глаза. Одной голове он нарисовал глаза старика, не евшего мяса, другой - той женщины с острыми грудями, а третьей голове, появившейся позже всех - глаза того мальчика из-за которого она появилась. Когда он уже дорисовал эти веселые глаза - в пещере послышался тихий шорох. Йо-йо резко обернулся и увидел мальчишку, прятавшегося за камнем.
- Вот, твои глаза зверю отдаю, чтоб больше не баловал! - грозно сказал Йо-йо мальчику, но тот, никак не реагируя на угрозу, серьезно ответил:
- У меня глаза другие. А это его глаза. С ними Горыныч теперь совсем живой получился.
- Кто-то? - не понял Йо-йо, - я вообще-то жирняка рисовал. Какой еще Горыныч?
- Ну что ты, старик! - не унимался вредный малец, - где ты видел таких жирняков? А на Горыныча вполне тянет. Вон и гора за ним просматривается.
Хотел Йо-йо дать подзатыльник мальцу, но почему-то передумал и спросил только:
- И где же здесь гора-то?
- А за спиной его, видишь, склон? - охотно объяснил малец, тыкая грязным пальцем в косую трещинку на стене. - Что же это, как не гора?
- Пошел бы ты, малец, к женщинам, пусть тебя покормят! - не выдержал, наконец, Йо-йо и вытолкал мальца из пещеры. Взял кусок угля и долго ходил с ним и ворчал:
- Гору он увидел! Чей это вообще жирняк - мой или этого сопливца?
Отворчавшись, Йо-йо нарисовал и гору и даже солнце над ней, а потом совсем разошелся и пририсовал пламя, изрыгающееся из трех звериных ртов и три дымка над ними. Осмотрел работу и решил:
- Ладно уж! Горыныч так Горыныч. Зато живой.
И это было правдой. Рисунок, казалось, вот-вот спрыгнет со стены и полетит. Странно, - думал Йо-йо, - он никак не хотел выглядеть живым, пока его честно рисовали, а вот теперь когда добавили такое количество вранья он ожил. Впрочем, он же тень, а не живой зверь, может у них там у теней своя правда.
И Йо-йо заснул радостно, представляя, как завтра возьмет свой лук, который спрятан в секрктной каменной нише и пойдет охотиться.
Но наутро он занемог. Болела спина, руки, ноги и даже пальцы на руках и ногах. Ни о какой охоте не могло быть и речи. Йо-йо с трудом доковылял до угла пещеры, где у него хранился небольшой запас плодов.
- Кому вообще нужна эта охота? - ворчал Йо-йо, грызя подсохший плод, что в общем-то тоже было нелегко, поскольку зубов у него осталось немного, да и те сидели во рту неуверенно. Пока он завтракал - в пещеру заглянул тот самый наглый малец. Он внимательно осмотрел картину и, издав пронзительный вопль, убежал.
- Такое вранье, даже мальцы боятся! - огорченно вздохнул
Йо-йо и бросив недоеденный плод (аппетит все равно пропал) подошел ближе к Горынычу.
- Замажу все да и дело с концом! - сказал он сам себе и взял кусок угля, но не успел ничего сделать - в пещеру влетела толпа народу. Йо-йо мгновенно оттеснили, он забился в угол и наблюдал оттуда, как мужчины и женщины отталкивая друг друга и тыкая пальцами, глазели на Горыныча. Почему-то кто-то тут же принес кусок мяса и положил перед Йо-йо и даже какая-то женщина, в ожерельях из зубов хищных ящеров, потрогала его тонкой красивой рукой. Йо-йо подумал, что тени замутили разум всему племени, но не решился сказать об этом, тем более, что его никто особенно и не слушал. Погалдев еще возле Горыныча, они потащили Йо-йо к вождю, не обращая внимания на его стоны о больных костях. Вождь, прищелкивая языком, осмотрел Йо-йо со всех сторон и надел ему на шею просверленный и раскрашенный кусок чьего-то большого бивня на кожаном ремешке, а в руки дал два куска мяса. Обратно Йо-йо никто не вел под руки и он изрядно намучился от болящих костей, но куски мяса все-таки утешали его. Он притащил эти куски в свою пещеру, но в пещере сидели три молодых охотника, которые сказали ему, что в этой пещере теперь жить нельзя, чтобы не испортить картину, а ему сделали место в большой пещере. Йо-йо поковылял туда, но там стоял такой гвалт из-за детей и женщин, что страшно было войти внутрь. Тогда Йо-йо решил проверить свой лук, чтобы в случае чего можно было уйти подальше от племени. Лук хранился в сухой каменной нише под скалой. Йо-йо очень давно не бывал там и опасался, что кто-то мог взять его лук. Кряхтя, он опустился на колени и пошарил рукой в нише. Лук был там. Йо-йо обрадовался и начал вытаскивать лук, чтоб попробовать хоть разок. Лучше бы он не делал этого. Лук весь рассохся, а тетива почему-то истлела. Не в лучшем состоянии оказались и стрелы. Йо-йо пораженно смотрел на лук. Он наконец понял, как много времени прошло с того момента, когда он в последний раз охотился.
- Главное никому не говорить про это! - пробурчал он себе под нос, не очень хорошо понимая какое "это" он имел в виду. Оглянувшись по сторонам, он спрятал лук обратно и подхватив куски мяса, начал осторожно подниматься через колючие вьюнки к пустующей щели, в которой когда-то жил старик, посоветовавший ему рисовать. Он злился на старика, обманом отвратившего его от охоты. Сейчас Йо-йо уже казалось, что у него не было никаких проблем, а злой старик заколдовал его. Но куски мяса от вождя были прекрасны. Потом, когда он уже обосновался в щели - туда пришли два мальчика с женщиной. Они притащили глиняную посудину и развели огонь и женщина на этом огне сварила мясо. И Йо-йо показалось, что он снова охотник и он ел это мясо и никак не мог наесться и ему было странно, что столько времени он питался одними плодами. Ему даже стало немного не по себе от такого количества мяса, но он все-таки не смог удержаться и съел еще кусочек. Женщина, улыбаясь, наблюдала, как он ест и сказала, что завтра принесет еще потому, теперь он - гордость племени.
Но завтра женщина ничего не принесла. Ночью Йо-йо вдруг стало трудно дышать. Он попытался доползти до угла пещеры, где в последнее время хранил воду в каменной ямке, но не дополз и упал на каменный пол. Дышать ему стало совсем трудно. Он широко раскрыл рот, чтобы впустить побольше воздуха, но воздух почему-то пошел в обратную сторону. Потом на какое-то время совсем ничего не стало, а после Йо-йо обнаружил, что находится в незнакомом месте. Он начал оглядываться по сторонам, пытаясь сориентироваться, но это ему не удалось, зато он обнаружил некоторые очень неприятные вещи, в частности, все предметы вокруг были совершенно незнакомые. Более того, они даже на предметы-то не были похожи. Они перетекали один в другой и не было четкой границы на том месте, где они заканчивались. Йо-йо протянул руку, чтобы потрогать один из предметов и не увидел руки. Он посмотрел в то место, где должны были по его ощущению находиться ноги и ног тоже не обнаружил. Тогда он закричал, но крика тоже не было. Он подумал, что это, наверное, сон и решил подождать, пока проснется. Он перестал дергаться и затих. Прошло очень много времени, и случайно посмотрев, он понял, что руки и ноги есть, но стали другими, такими же полуреальными, как все эти непонятные предметы вокруг. Йо-йо вдруг догадался, что все это каким-то образом связано с его теневым Горынычем. В этот момент появились какие-то люди. Похоже было, что лица некоторых ему знакомы. Он рванулся было за ними, но почувствовал голос ниоткуда, который велел остаться на месте. Йо-йо с тоской вспомнил свою пещеру с Горынычем. Даже щель, оставшаяся от старика сейчас казалась ему прекрасной. Он даже не представлял насколько далеко находится сейчас от этой щели, где женщины племени уже давно обмыли и приготовили к погребению его несчастное тело, глупо погибшее от непривычного избытка мясной пищи. Не знал он и что было потом, когда его тело погребли. Маленький мальчик вырос и выучился рисовать. Он рисовал гораздо лучше Йо-йо, но ему не удалось нарисовать настоящую живую картину, хотя он постоянно ходил и смотрел на Горыныча. У мальчика (когда он вырос) появились ученики. Они тоже изучали Горыныча, но ни у кого не получалось нарисовать так же живо. Поэтому, когда выросший мальчик и его ученики умерли - их погнали куда-то вместе с другими людьми, а Йо-йо так все и сидел на том же месте. Он пытался спросить у голоса: почему его отделяют от всех. Голос долго молчал, но потом невнятно объяснил, что для охотника Йо-йо пока что нет компании. Через некоторое время компания появилась. Какие-то странные носатые люди и одежда у них странная - из каких-то очень тонких шкур. Йо-йо вообще не понял на каких животных могут расти такие шкуры. Шумеры. - объяснил голос и добавил довольно: мастера по камню.
- По камню, вишь ты! - пробурчал Йо-йо, у нас тоже из камня много полезного долбили.
Мастера, между тем, были, кажется, вполне горды собой. Они охорашивались, поправляя свои странные костюмы и полупрозрачность всего происходящего похоже, ничуть не смущала их. Они говорили между собой на совсем другом языке, чем тот, что бытовал в племени Йо-йо, но в этой реальности он легко понимал их и по своему невежеству даже не удивлялся этому.
- Ну и что вы там надолбили, мастера из камня? - наконец спросил он их. Они вроде бы совсем не обиделись и стали подробно ему рассказывать о каких-то богах. Он бы совсем ничего не понял, но в момент их рассказа полупрозрачное изображение работ возникало у них за спиной и Йо-йо смог ознакомиться с шумерским искусством. Он немного удивился зачем нужно делать богов из камня, когда есть солнце, огонь и гром с молнией, а шумеры дивились на Горыныча, который полупрозрачно возник за спиной Йо-йо, едва тот вспомнил о нем. Так постепенно за их разговорами вечность плыла, проходя свой бесконечный путь. Появились еще люди, они были художники из Египта. И снова дивился Йо-йо на незнакомых богов, а египтяне - на Горыныча. Постепнно людей становилось все больше и все совершеннее становились их работы. Йо-йо только ахал, глядя на критские изображения и греческие скульптуры. Ему даже стало стыдно, что он со своим Горынычем затесался посреди таких прекрасных художников. Поэтому он не удивился, когда однажды голос, про существование которого он уже успел забыть, сказал ему:
- Опять отделять тебя нужно, охотник. Не из той ты компании.
- Это уж точно, - грустно подумал Йо-йо, - хорошо хоть немножко с умными людьми побыть разрешили. - Но голос продолжал:
- Горыныч-то твой по рукам пошел. Всюду сказок про него напридумывали. Так что ты больше, чем художник получаешься.
И не успел Йо-йо поразмыслить как следует над сказанным, как какая-то непреодолимая сила вынесла его с его места и он оказался в окружении немного других предметов, которые, впрочем, были такими же непонятными и полупрозрачными, как и прошлые. Посреди этих новых предметов сидел человек, держащий в руках штуковину, похожую на лук, но с несколькими тетивами.
- Тоже, что ли, охотник? - подумал Йо-йо и вдруг заметил, что человек слепой. Это было странно. На что годится слепой? Он ведь даже рисовать не сможет.
- Ты кто? - спросил его Йо-йо.
- Это Гомер, - охотно объяснил голос. - Лучше не трогай его, а то он тебе Илиаду будет читать.
- Как это - читать? - не понял Йо-йо, но голос ничего не успел ответить. Гомер стал дергать тетивы на своем странном луке и все наполнилось звуками, которых Йо-йо никогда раньше не слышал.
- Надо же, как можно лук использовать! - удивился Йо-йо и спросил Гомера:
- Ты, наверно, великий охотник?
Но Гомер не отвечал, а все щипал свои тетивы. Потом он прокашлялся и, подвывая, начал рассказывать историю про очередных богов.
- Ты особо не старайся, - сказал ему Йо-йо, - мне твои боги ни к чему. Я уважаю солнце и гром с молнией.
Гомер замолк и некоторое время размышлял. Потом осторожно протянул полупрозрачную руку, чтобы потрогать собеседника. Неизвестно, смог ли он нащупать что-нибудь, однако, еще раз прокашлявшись, он неожиданно смущенно попросил Йо-йо:
- Ты уж послушай, ладно? Там совсем немного про богов, а больше про людей.
- Ладно, - согласился Йо-йо, - про людей послушаю.
Гомер снова подергал тетивы и подвывая, продолжил рассказ. Дальше было действительно про людей и эти люди все время обманывали друг друга, причем, звали на помощь богов и те тоже обманывали. Йо-йо слушал-слушал, наконец, не выдержал и перебил Гомера:
- Твои боги глупы, - сказал он, - они не понимают, что когда врешь - становишься мельче и теряешь силу.
Гомер задумался. Видимо, никто раньше не говорил ему подобных вещей.
- Знаешь, - сказал он, наконец, - просто наши боги слишком похожи на людей. Они даже иногда женятся на людях. Так что это как бы все про людей.
- Ладно уж, рассказывай дальше, - согласился Йо-йо, - может, найдется у тебя среди них хоть один хороший охотник.
Постепенно Йо-йо свыкся с богами и людьми и с тем, что они все - обманщики. Один из людей - Ахилл даже понравился ему. Правда вскоре Ахилла убили, и Йо-йо даже поссорился с Гомером из-за этого, но пришлось помириться, потому что расстроенный Гомер вздыхал с непереносимой тоской. Постепенно Йо-йо привык к Гомеру и его обманщикам и даже огорчился, когда однажды гомеровские истории вдруг закончились.
- Что же дальше? - спросил он Гомера. Тот был поражен.
- Я никогда не думал, что кому-то может понадобиться продолжение! - воскликнул он.
- Ну так, может, придумаешь? - предложил Йо-йо. Ему очень не хотелось скучать, а других развлечений не наблюдалось.
- Здесь ничего нового уже не сделаешь, - грустно сказал Гомер, - разве ты еще не понял? Что за жизнь успел - то твое.
- Что значит "за жизнь"? - возмутился Йо-йо, - разве мы с тобой не живы?
- Ты видно, вообще ничего не понимаешь! - рассердился Гомер, - ты когда последний раз ел? А живые-то каждый день вообще-то едят!
Йо-йо задумался. Действительно, выходило как-то странно: ему ни разу здесь не приходили мысли ни о еде, ни о других потребностях. И эта полупрозрачность... Но все равно происходящее было совсем не похоже на рассказы о смерти, которые он когда-то слышал от старых женщин его племени.
- Нет. - возразил он, подумав, - как-то не похоже. Если бы я умер - то меня бы взяли на солнце или я превратился бы в летающего ящера потому, что я ему посвящен.
- Знаешь что? - не без некоторого злорадства отвечал Гомер, - мне твои боги ни к чему. У меня свои есть не хуже.
Потом вздохнул и прибавил:
 - Только обманщики они все, эти боги, на деле-то все по-другому выходит.
Они долго молчали, думая каждый о своем. Наконец Гомер поинтересовался:
- А ты-то что такого наделал, что тебя помнят?
- Я старался быть хорошим охотником, - сказал Йо-йо. Потом подумал про Горыныча, но вспомнил, что Гомер слеп.
- Я не смогу тебе объяснить, - огорчился Йо-йо.
- Не надо, я уже видел, - сказал Гомер. - Замечательный зверь, он из твоих богов, не так ли?
- Нет, наши боги совсем другие, я просто убил его на охоте...- начал объяснять Йо-йо и вдруг почувствовал, что его слова вялы и не цепляют правды.
- Наверное, я и вправду мертв, - подумал он сквозь монотонные восхищения Гомера. - Ну что же делать - придется перестать жить.
Он стал вспоминать, что для этого нужно, но в племени было не принято лишать себя жизни - это и так постоянно проделывали с людьми хищные ящеры. Йо-йо вспомнил, как выглядят неживые.
- Перестану дышать и двигаться, - решил он.
Попробовал и тут же обнаружил неприятную вещь: оказывается он и так не дышал и не двигался.
- Что же теперь делать? - спросил он то ли Гомера, то ли самого себя, но услышал в ответ тот же неизвестный Голос из пустоты:
- Ты уже много делал. Теперь наслаждайся покоем.
Йо-йо задумался. А была ли его жизнь беспокойной? Конечно, его также, как и других могли сожрать ящеры и какие-то женщины, помнится, никак не доставались ему, но сейчас все это казалось легким и веселым, как детская игра. Тоска было, охватила его, но он вспомнил, что настоящий охотник должен уметь ждать и, успокоившись, отогнал тоску.
- Ну вот и хорошо, - одобрил Голос, - а то новые гости уже в пути.
Через некоторое время Гомер исчез и на смену ему действительно появились новые люди. Их одежда была непохожа ни на ткани, в которые облачался Гомер, ни на кожаные одежды самого Йо-йо. Они опять рассказывали про богов, но это были уже другие боги. Йо-йо честно попытался вникнуть, но запомнил только про богинь-воительниц, которые утаскивали с поля боя павших воинов, чтобы потом вечно пировать с ними в своих чертогах. Йо-йо подумал, что у этих богинь груди, наверное, острые и торчат в разные стороны, как крылья у птицы. В остальном же все было туманно у этих богов - они были похожи на людей, как и боги Гомера, но поступки их были совсем непонятны Йо-йо. Он так и не понял, зачем отец одной из богинь из любви к дочери усыпил ее, окружив стеною огня.
- Устал я от богов... - пожаловался сам себе Йо-йо, дослушав странных людей.
- Не переживай, - утешил его Голос, - они скоро закончатся.
Так и произошло. Куда-то исчезли люди, рассказывающие про воинственных богинь. Стали появляться новые люди. Костюмы у них становились все сложнее, а богов в их историях и вправду стало совсем мало. Все больше люди, да и то какие-то странные. Йо-йо запомнил историю про одного человека, который попал в страну совсем мелких человечков, и эта мелочь еще ухитрилась связать его спящего. Йо-йо сразу подумал, что этот способ не годится для охоты. Какой же зверь будет спать, когда его связывают!
Люди, рассказывающие эти истории, почему-то имели по два слоя волос на голове. Верхний был очень пышный и кудрявый. Почему-то время от времени они снимали его и посыпали мукой. Под этими съемными волосами были другие волосы - не такие красивые, но зато без муки. Да! Самое интересное - среди людей начали появляться женщины. Правда очень мало - одна, максимум две на целую толпу мужчин и груди их не торчали в стороны. Одна из них - то ли Мэри то ли Шелли ее звали - пыталась даже дружить с Йо-йо, но он не понимал как это можно: дружить с женщиной. Правда он все же показал ей своего Горыныча, она пришла в восторг и стала звать Йо-йо «мой Франкенштейн». Йо-йо даже немного боялся ее, и к тому же она всегда была в какой-то темной накидке, под которой совсем не разглядеть было какие у нее груди. И она, как Гомер, начала тосковать оттого, что ей теперь нельзя пересочинить свою историю про Франкенштейна. Теперь, по ее словам, она смогла бы написать намного лучше. Потом она тоже куда-то делась, вместе с теми, с кем появилась и Йо-йо, снова оставшись один, даже стал подозревать, что и здесь людей съедают какие-нибудь хищники, но Голос успокоил его, объяснив, что здесь люди подбираются строго по соответствию и сразу не всегда можно определить, кто к какому типу относится.
- Значит я никому не соответствую, - грустно сказал Йо-йо.
- Пока что да. - подтвердил Голос, - уж такой ты у нас оказался особенный.
Следующие люди уже не носили по два слоя волос. Движения их были порывисты, как у резвящихся птенцов птеродактилей и глаза нездорово горели. Они тоже рассказывали истории, и люди в этих историях были еще более порывисты, чем сами рассказчики. Они яростно боролись с чем-то, но никак нельзя было понять с чем. Йо-йо вспомнил, как сам когда-то боролся с теневым миром и зауважал этих людей, называвших себя романтиками. Впрочем, через некоторое время они тоже исчезли, и появился новенький.
Видно это был какой-то особенный человек. Когда он только появлялся - Голос, всегда молчавший в подобных случаях, здесь решил нарушить свое правило и подбадривающе пробормотал:
- Не беспокойтесь, господин Дарвин, все будет в лучшем виде!
- Что это еще за Дарвин? - пользуясь своим привилегированным положением, тихонько спросил Йо-йо, и Голос охотно ответил:
- Крайне любопытный человек. Всю жизнь занимался разными зверьками и червячками, и добился того, что червячки завелись в головах у людей.
Йо-йо озадаченно помолчав, уточнил:
- Занимался - это что значит?
- Ну... Собирал, ловил, зарисовывал, записывал, - попытался объяснить Голос.
- Понятно. - сказал Йо-йо, - он тоже вроде, как охотник, только я - лучше. Хороший охотник не будет собирать червей.
Последнее замечание Йо-йо Голос оставил без ответа, но тут сам Дарвин заметил охотника.
- Ух ты! Настоящий первобытный человек!
- Почему это я первобытный? - обиделся Йо-йо, - до меня куча людей была!
- Да еще по-английски говорит! - воскликнул Дарвин в полном изумлении. Йо-йо не понял, что значит "по-английски".
- Говорю, как умею. - сумрачно ответил Йо-йо. Подумал и прибавил совсем тихонько, себе под нос:
- Зато я червей никогда не собирал, как некоторые.
Сказал и пожалел - вдруг обидел Дарвина. Сиди потом вместе с обиженным невесть сколько времени - разве приятно? Но Дарвин почему-то вместо того, чтобы обидеться пришел в полное восхищение и воскликнул:
- Господи! Как безгранично Твое величие! И как ужасна моя вина перед Тобой за то, что я случайно показал человечеству ложный путь, уводящий от Тебя!
- Ладно уж, разберемся как-нибудь! - ворчливо отозвался Голос. Йо-йо шепотом спросил Дарвина:
- Так его Господи зовут? Ты знаком с ним?
Дарвин, помолчав немного, задумчиво ответил:
- У Него много имен. Но вряд ли люди смогут узнать Его настоящее имя.
"Значит, тоже из теневого мира" - подумал о Голосе Йо-йо, но решил ничего говорить о своих предположениях Дарвину. Вслух вместо этого он спросил:
- А ты сам-то какую историю сочинил?
- В смысле, историю? - не понял Дарвин.
- Просто все, кто сюда попадают - что-нибудь сочинили. Историю или картинку нарисовали или хотя бы поют, как Гомер.
Дарвин вдруг начал смеяться. Смеялся он так безудержно, что его седая борода встала торчком.
Йо-йо рассердился:
- Я не сказал ничего смешного! Будешь смеяться надо мной - бороду оторву!
- Прости пожалуйста! - поспешно извинился Дарвин, - я вовсе не над тобой. Просто очень смешно, что мои научные занятия приравняли к сочинению историй или даже песенок.
Йо-йо не знал, что нужно ответить в подобном случае, поэтому попытался утешить Дарвина:
- А может у тебя тоже есть какая-нибудь история или картинка, просто ты не помнишь? Я вот тоже не художник, а охотник... - прибавил он, совсем смутившись.
- Может быть! - загадочно ответил Дарвин, - может оно одновременно и картинка и история.
Он полуоглянулся назад, как делали все, когда хотели показать свое творение и Йо-йо увидел огромное пространство, заполненное зверями, птицами, рыбами и всевозможными червяками.
- Ну ты даешь! - шепотом сказал он Дарвину, - да ты самый главный художник из всех, кого я здесь видел!
- Что ты, я вовсе не художник! - возразил Дарвин, - это все другие люди рисовали.
- Зачем тогда за свое выдаешь? - возмутился Йо-йо.
- Понимаешь, тут картинка - не главное, - объяснил Дарвин, - это как бы история в зверях.
- Твоя история в зверях? - уточнил Йо-йо.
- Не моя, а всей Земли, - сказал Дарвин и Йо-йо вдруг увидел, какое у него усталое лицо.
- не подумай, я не сочинил ее, - прибавил Дарвин, - поймав взгляд йо-йо, - я просто вычислил родственные связи между ними и теперь людям легче понять откуда что происходит в природе... Если, конечно, Господь не будет против. - прибавил Дарвин, опасливо поежившись.
Йо-йо, забыв обо всем на свете, разглядывал зверей, большинство из которых он никогда не видел. Постепенно они начали бледнеть и исчезли. Так здесь всегда было с картинками, которые люди показывали друг другу.
- Здорово! - сказал Йо-йо по инерции продолжая вглядываться туда, где только что была картина из зверей. - Все-таки ты сильнее всех, кого я здесь видел.
- Людям не дано объективно оценивать, - непонятно ответил Дарвин и вдруг с жаром воскликнул:
- А что же ты ничего не показываешь? Это же, должно быть, так интересно!
- Ой... Мне как-то стыдно после тебя, - испугался Йо-йо, но Горыныч уже показался за его спиной. Показ картинок не всегда можно было контролировать.
- Какая прелесть! - вскричал Дарвин так громко, что Йо-йо вздрогнул. - Значит ты - автор дракона? И уже в каменном веке рисовали в таком современном стиле! Воистину, Господь велик!
- Не знаю ни про какой каменный век, - мрачно сказал Йо-йо, - а рисовать у нас было принято по-другому. У меня просто выбора не было, меня тень поразила, после одного случая на охоте.
И он попытался рассказать Дарвину, как все было на самом деле про жирняка. Дарвин слушал очень внимательно, а потом сказал то, что говорили многие другие:
- Как жаль, что я теперь не могу больше работать! После встречи с тобой моя теория могла бы стать гораздо совершенней.
Некоторое время они с Дарвином были вдвоем. Потом опять начали появляться люди. По сравнению с Дарвином они были обычными - простые художники, певцы и сочинители историй. Один из них очень понравился Йо-йо. Его истории были короткие и незамысловатые, но после них почему-то хотелось плакать, как-будто Йо-йо был глупым мальцом, которому еще далеко до посвящения в мужчины. Этого сочинителя звали Андерсен, он подружился с Йо-йо и иногда грустил, что уже не сможет сочинить еще одну историю про храброго охотника. Йо-йо тоже привязался к Андерсену и с ужасом думал о том, что он может исчезнуть с приходом новых людей.
Между тем новые люди продолжали появляться. Они теперь не только рисовали, пели и сочиняли, но и делали истории из движущегося изображения других людей. Это называлось коротким и непонятным словом «кино». Йо-йо так увлекся этим новым развлечением, что даже не заметил исчезновения Андерсена. А между тем среди новых людей появился ничем не примечательный человек, которому суждено было полностью разрушить покой Йо-йо.
Когда этот человек полуоглянулся назад, чтобы показать присутствующим свои достижения - Йо-йо, пресыщенный фильмами и балетами, даже не сразу посмотрел в ту сторону. Когда же он все же взглянул туда - то пронзительный крик вырвался из его глотки потому, что за спиной незнакомого человека он увидел своего Горыныча, но только не картинку, а живого, двигающегося изрыгающего пламя и даже ухитряющегося в промежутках между извержениями, подмигивать Йо-йо.
- Мой Горыныч! - завопил Йо-йо, - откуда он его знает?
- Горыныч твой - давно уже всеобщее достояние! - отозвался Голос, которого в последнее время что-то не было слышно.
- надеюсь, ты не будешь бить морду господину Диснею за то, что он сделал твоего Горыныча героем своего мультфильма?
- Значит это называется мультфильм, когда тени до конца оживают? Как бы я хотел сделать что-то подобное! - воскликнул потрясенный Йо-йо и тут же вспомнил как мечтали сделать что-то новое все, с кем он здесь общался.
- Я помню, это невозможно! -в отчаяньи крикнул он и закрыл лицо руками, забыв что все вокруг полупрозрачно.
И тут послышался смех. Смеялся Голос.
- Почему же невозможно? - сказал Голос, отсмеявшись, - разве в мире вообще есть что-то невозможное?
- Значит я могу попробовать? - не веря своим ушам, робко спросил Йо-йо.
- Да. - ответил Голос, - но только тебе нужно пройти небольшое испытание.
И тут же Йо-йо оказался в какой-то длинной пещере, где не было ни людей ни предметов. Йо-йо протянул руку перед собой, ожидая увидеть привычное полупрозрачное и совсем ничего не увидел. Тогда охотничьи знания вновь проснулись в Йо-йо и он понял, что нужно тихо ждать, пока ситуация не прояснится. И она действительно скоро прояснилась. Йо-йо снова услышал Голос:
- Твое желание возможно исполнить, - сказал Голос, - только тебе нужно вспомнить не осталось ли у тебя перед кем-нибудь долгов.
Йо-йо мгновенно вспомнил старика, не евшего мяса, того самого старика, который заставил его начать рисовать, чтобы сохранить зрение. Йо-йо тогда не знал чем расплатиться со стариком и тот велел: если рисунок живой получится - замолвишь за меня слово в том мире.
- я должен замолвить слово за одного старика, - сказал Йо-йо, - больше у меня долгов нет.
- Это очень большой долг - замолвить слово, - помолчав, ответил Голос. - боюсь, что тебе придется выбирать либо отдавать этот долг, либо исполнять свое желание.
Йо-йо почувствовал себя так, как будто случайно зашел в тупик и, поворачивая обратно, вдруг заметил, что его преследует хищный ящер. Все внутри у него сжалось, хотя он сам не понимал почему: ничего ужасного не было в ситуации. Можно было наплевать на старика, который, конечно, давно уже сгнил и выбрать свое желание. Но Йо-йо смутно чувствовал, что этого делать нельзя.
- Ну? - нетерпеливо спросил Голос, - что ты решил?
Йо-йо хотел вздохнуть, но даже иллюзия вздоха была ему теперь недоступна. И, поняв, что медлить бессмысленно, он сказал:
- Решил. Я выбираю старика.
- Да? А почему? - Голос показался удивленно-разочарованным, - ты же останешься без своего заветного желания.
- Понимаешь, - честно объяснил Голосу Йо-йо, - я все-таки охотник. А на охоте бывает так, что все приметы за то, чтобы поворачивать назад, а чутье говорит: нет, иди вперед и хороший охотник всегда послушает свое чутье.
- А ты вправду хороший охотник! - сказал Голос и вдруг напомнил йо-йо кого-то давно знакомого. - хороший охотник и совсем не глупый. Иди вперед, твое чутье не обмануло тебя.
Йо-йо двинулся вперед и впереди был свет и когда Йо-йо вышел на свет - он увидел того самого старика, на которого он только что променял свое самое заветное желание. Старик удобно сидел посреди света. Потом он заговорил и Йо-йо услышал Голос:
- ты правильно выбрал, дорогой охотник, поэтому сейчас ты отправишься туда, куда стремится твоя душа и будешь снова совершенствоваться в своем творчестве. Только теперь это будет гораздо легче и приятнее для тебя. К тому же в качестве награды ты можешь подарить такую же возможность кому-нибудь из тех, с кем ты познакомился здесь.
- Как здорово! - воскликнул Йо-йо, - я смогу обрадовать Гомера и Мэри и Дарвина и еще много кого!
- Нет, - мягко, но непреклонно сказал старик, - только кого-нибудь одного.
- тогда можно Андерсена? - попросил Йо-йо и старик кивнул. Андерсен немедленно появился в пространстве света. Йо-йо не видел его, как и самого себя, но ясно чувствовал, что сказочник здесь.
- Охотник замолвил за тебя слово, - сказал старик, - можешь отправляться жить сначала.
- Как дивно! - воскликнул Андерсен, - и конечно, самое первое, что я сделаю, когда вернусь на землю - я напишу новую сказку о храбром первобытном охотнике. Я уверен: мои друзья оценят ее!
И тут старик захихикал.
- Твои друзья! А кто это такие? Ты знаешь их имена? Ведь ты и своего нового имени еще не знаешь! И потом: почему ты так уверен, что попадешь именно на землю?
- Я, право, не знаю что сказать... - растерялся Андерсен, - но если мне дано будет помнить - я хотел бы написать об этом замечательном охотнике!
- А я бы хотел увидеть и нарисовать ту волшебную страну, из которой родом мой Горыныч, - сказал Йо-йо, но так тихо, что никто его не услышал.
...Две души летели рядом среди мириад душ, двигающихся в ожидании рождения по бескрайней вселенной. Они уже давно не помнили о существовании друг друга. В открытом космосе вообще не выживает слабая человеческая память. Но с помощью холодных и божественно стройных числовых комбинаций в них были заложены идеи - для каждой души своя, идеи, ради которых они снова должны были испытать бренную физиологическую жизнь.
Подгоняемые солнечными ветрами, перемешиваясь с космической пылью, они летели - каждая к своей цели.

"Наша улица" №116 (7) июль 2009