Анна Ветлугина "Помочь человеку" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Анна Михайловна Ветлугина родилась 26 января 1974 года в Москве. Окончила Московскую государственную консерваторию им. П. И. Чайковского по классу композиции. Автор музыкальных сочинений: театральная месса "К нам пришел Иконописец"; музыкальный спектакль "Алиса. Шахматный этюд"; обработка стихир Иоанна Грозного; около 100 песен. Работает вместе с Петром Лелюком в ансамбле барда Евгения Бачурина. Как писатель дебютировала в "Нашей улице" в 2001 году, где опубликовала две подборки рассказов: “Сад Добрых Богов”, № 9-2001 и “Голосао”, № 10-2002.

вернуться
на главную страницу

Анна Ветлугина

ПОМОЧЬ ЧЕЛОВЕКУ

рассказ

Дорогому Нинцу, заказчику сей новеллы посвящается.

- Этому человеку нужно помочь! - произнесла тетя Нелли с неподражаемой интонацией в голосе. В интонации смешались пафос по поводу масштаба "этого" человека, обращение к моей совести - неужели она (совесть) допустит, чтобы ТАКОЙ человек остался в беде, легкие крупинки заискивания перед племянником (вспомни, как тетечка баловала тебя в детстве!) и осадок тревоги (а вдруг не помогу?). Я предложил тете чаю, чтобы немного разрядить обстановку, а потом уже вникать в суть вопроса.
Чай тетя Нелли любит до умопомрачения. При этом она совсем не разбирается ни в его сортах, ни в качестве. Она даже не знает секрета, который один уважаемый раввин, умирая, передал своему народу. "Евреи! - помнится, сказал этот раввин, - кладите в чай больше заварки!" Так вот, тетя легко может пить под видом чая сомнительные помои цвета мочи юного верблюда. Одно только условие необходимо для получения тетушкой удовольствия от чаепития, но здесь она абсолютно бескомпромиссна. Тетушкин чай должен быть горячим. Казалось бы, что здесь удивительного: чай принято пить горячим. Но у тети своя шкала ценностей. Для нее чай становится холодным уже через минуту после бурного кипения. Поэтому в гостях ей часто приходится чувствовать себя обиженной невниманием хозяев, упустивших тот благодатный момент, когда кипяток уже перестал бурлить, но еще не начал заслуживать тетушкиного презрения.
Электрический чайник, вскипев, щелкнул. Я нажал на нем кнопочку еще раз, чтобы указать тете, что я нисколько не забыл о ее предпочтениях, но даже наоборот, пускаюсь на различные хитрости только, чтобы сделать ей приятно. Чайник встревожено забурлил второй раз, а я уже держал наготове чашку с заваркой, чтобы при наливании как можно меньше остужать воду. Но тетя, всегда приходящая в восторг от такой предупредительности, сегодня не заметила моих стараний и, рассеяно пододвинув к себе чашку, тут же забыла о ней.
- Как же все-таки ему помочь? - вопросила она с безнадежностью человека, которому поручили улучшить состояние российских дорог. Я понял, что пришла пора интересоваться судьбой тетушкиного знакомого.
- Это великолепный художник, - начала тетушка, так и не притронувшись к чаю. - И мать и отец его тоже были художниками. Жена могла его понять, но она не захотела.
Я незаметно скосил глаза, чтобы увидеть большие настенные часы. Если тетя начала с жены, то это надолго.
- Существуют такие женщины. Они не понимают, кого послала им судьба. Не понимают, пока не станет поздно.
Тетя увлеклась. Она даже отхлебнула чаю, уже давно холодного по ее меркам, и послала в мою сторону быстрый, но выразительный взгляд, в котором была заключена вся правда о невнимательных племянниках. Я немедленно включил чайник снова. Тетя то журчала, как ручеек, то рокотала, словно море, покрывая позором неведомую мне женщину. Наконец завязка драмы прояснилась в моей голове.
ТАКОЙ человек жил в маленьком городе, в собственном домике, доставшемся ему от родителей. На жизнь он зарабатывал кистями и красками, иногда получая заказы на портреты, но чаще рисуя афиши и объявления для местного клуба. Жизнь его была возвышенна, но не мучительна, поскольку пил он немного, а заведующий клубом любил искусство и нет-нет, да и подбрасывал художнику какие-нибудь заказы, которые не занимали слишком много времени, необходимого художнику для писания своих настоящих картин, адресованных Вечности. Идиллия закончилась, когда художник женился. На содержание жены внезапно понадобились такие суммы, о которых он даже не понимал, как их можно потратить. У него, ходящего по пять лет в одном свитере, не укладывалось в голове, как платье может морально устареть. Жена вразумляла его скандалами. Он попытался найти более оплачиваемую работу, но вместо этого стал больше пить. Однажды, придя домой, он застал жену с заведующим клубом. Так у него не стало ни жены, ни работодателя. Он развелся с женой, продал оскверненный адюльтером родительский дом и уехал в Москву, надеясь на то, что Москва оценит его настоящий талант. В Москве он встретил своего знакомого, который был знакомым друга мужа подруги тетушки Нелли. Ему посоветовали к ней обратиться, потому что, несмотря на некоторые странности характера, всем известна безудержная доброта тетушки. Тетушка Нелли вселила художника на абсолютно безвозмездной основе в одну из двух комнат своей квартиры и теперь добивалась признания его таланта.
- Хорошо, - сказал я как можно более ласково, - как ты, тетушка, видишь мою роль в этом деле?
- У тебя много знакомых, в том числе среди людей искусства, - промолвила тетушка, показав недюжинную деловую хватку. Я попытался объяснить, что люди искусства обычно сами ищут, кто бы им помог.
- Ну и правильно, пусть помогают, - всем своим видом показывая безразличие к этим бесполезным людям, отреагировала тетушка и снова вернулась в скорбно-просительное состояние.
- Хорошо, - вздохнул я. - Художник, говоришь? Может дизайнером его устроить в какую-нибудь фирму? Он сможет проект сам разработать?
- Он?! - возмутилась тетушка самой мысли о том, что ТАКОЙ человек может что-то не смочь, - с его-то уровнем?
- Хорошо, - обрадовался я, вспомнив про одну знакомую - богатую дамочку, которой постоянно требовались эксклюзивные интерьеры. Можно попытаться всучить ей тетушкиного художника, предварительно сочинив какую-нибудь легенду, объясняющую его преимущество перед другими - известными и дипломированными дизайнерами. Потом мне в голову пришла более трезвая мысль - отдать его в подмастерья Глаше Цюрюпе, моей знакомой дизайнерше, которая постоянно не успевает охватить все свои заказы.
- А в каких программах он работает? - все еще размышляя и прикидывая, спросил я у тетушки. Та уставилась на меня в полнейшем недоумении.
- Что значит "в каких программах"? Он не артист, а художник!
Я объяснил, что имею в виду профессиональные компьютерные программы, используемые современными художниками.
- Компьютер?! - почти грозно, по слогам произнесла тетушка, и ее нещипанные брови взлетели до макушки, где размещался перехваченный резинкой пучок крашенных волос. - Зачем художнику компьютер? Он же убивает творчество!
Я попытался как можно доходчивее объяснить тете ситуацию на рынке труда, где без знания компьютера начинающему дизайнеру делать нечего.
- Какой же он начинающий! - оскорбилась было тетушка, но вовремя сникла и переключила недовольство на чай, температура которого, по тетушкиным меркам, уже приблизилась к температуре Охотского моря в зимнее время. Я торопливо включил чайник снова.
- Значит теперь все с этим компьютером...- задумчиво произнесла тетушка, с удовольствием потягивая только что отбурливший кипяток.
- Так, тетя, - сочувственно подтвердил я, набирая воды в опустевший чайник. - Надо бы твоего знакомого на курсы послать.
- Что ты! - воскликнула тетя с таким горячим негодованием, как будто я предложил ей немедленно продать Родину. - Какие курсы! Это очень гордый человек!
Я вздохнул, чувствуя, как в левом виске начинает противно тукать, что для меня является показателем стресса. В этот момент зазвонил телефон. Подняв трубку, я услышал деловитый голос Глаши Цюрюпы, своей знакомой дизайнерши.
- Привет-привет! - затарахтела она, - представляешь, у меня такой огромный заказ! Развлекательный комплекс! Двадцать семь разных интерьеров. Совсем запарилась!
- Послушай, - боясь спугнуть зародившуюся хрупкую надежду, спросил я, - а тебе помощник не нужен? Только он с компьютером совсем не дружит.
- Да пусть хоть наскальную живопись приносит, я сама обработаю, - тут же согласилась Глаша, - Мне идеи нужны. С креативностью у него как?
- Как у него с креативностью, - затряс я тетушку, которая в этот момент доливала себе кипятку из чайника. Слово "креативность" она, по-видимому, слышала впервые. Чтобы не вдаваться в филологические подробности, я передал трубку тете.
- Вот, объясни сама про своего художника. Там известный дизайнер, Глаша Цюрюпа.
- Глашенька, здравствуйте! - закричала тетушка, как будто судьба художника зависела от силы ее голоса. Я решил поберечь барабанные перепонки и вышел из кухни. Когда вернулся - тетя стояла и озадаченно смотрела на телефон.
- Слушай, а у Глаши есть дети, - вдруг тревожно спросила она, - а то я ей пожелала здоровья и чтоб детки хорошо учились, а может, у нее и нет детей?
- Кажется, есть, - соврал я, чтобы не расстраивать тетушку. - Но скажи, о чем вы с Глашей договорились?
- Она сказала, что возьмет его. Только он какой-то тест должен нарисовать. Не понимаю, зачем это нужно!
Здесь в тетушкином голосе явственно прозвучала неуверенность. Я пристально посмотрел на нее, и она опустила глаза.
- Так, - сказал я, - давай разберемся. Ты боишься, что он плохо нарисует?
- Ну что ты! Это же художник от Бога! - запротестовала тетушка, но тут же сникла и прибавила почти шепотом: Правда, мне кажется, сейчас он не очень в форме.
Я возмутился. Он еще и не в форме! И небось зарабатывать хочет хорошо! Словно прочитав мои мысли, тетушка жалобно сказала:
- Ему очень нужны деньги. Он же должен купить себе в Москве домик или хотя бы квартиру.
Я позавидовал тетушкиному умению витать в облаках. Она родилась, прожила всю жизнь в Москве и ухитрилась остаться не в курсе московских цен и даже самой жизни. Но надо было все-таки довести до конца разговор о художнике, поэтому, я как можно более строго спросил: видела ли она его работы. Тетушка съежила и стала похожа на маленькую печальную птичку. Тонким от растерянности голосом она произнесла:
- Не знаю, как лучше сказать. Его мольберт всегда пуст... Но он настоящий художник! Это в каждой черточке его лица видно. И все мои ученики заметили, что у меня художник живет.
Я не стал разочаровывать тетушку тем, что ученики, наверняка просто видели мольберт. Тетушка привыкла надеяться на своих учеников. Они - тетушкина опора. Она учит их игре на фортепиано, а они терпеливо выслушивают ее восхищения по разным поводам. Вот и теперь, едва вспомнив про учеников, тетушка заметно приободрилась, и даже в ее посадке появилось что-то гордое.
- Ладно! - вздохнул я, в третий раз наливая воды в пустой чайник, - если он рисовал афиши для клуба - значит хотя бы рука поставлена. Будет слушаться Глашу - авось что-нибудь выгорит.
Тетя посмотрела на меня как на непонятливого ученика.
- Художник намного выше, чем дизайнер, - наставительно произнесла она, - Конечно,
Глаша будет его слушаться.
Мне пришлось срочно поперхнуться чаем, чтобы скрыть бурный приступ смеха, вызванный словами тетушки. К счастью, тетушка ничего не заметила. Она вскочила со своего места и принялась колотить несчастного племянника по спине, чтобы не дать ему задохнуться. При этом ее знаменитая доброта была столь безудержна, что я едва спас свой позвоночник от перелома. Улизнув из-под града тетушкиных лечебных тумаков, я снова включил чайник, но тетушка засобиралась домой. Ей не терпелось похвастаться перед своим художником добычей - телефоном Глаши Цюрюпы.
- Бедная Глаша! - подумал я, закрывая за тетушкой дверь, - и детей-то у нее нет и мужа, да и я еще великих художников подсовываю.
Вскоре после этого лавина срочных дел обрушившись на меня, закрутила в бешеном водовороте и я - увы!- надолго забыл про свою добрую тетушку. Когда же через полгода, мучаясь угрызениями совести, я позвонил ей - выяснилось, что у нее большие перемены в жизни. Наша самоотверженная, готовая в любой момент придти на помощь тетушка, устроила, наконец личную судьбу. Она вышла замуж за художника. На вопрос, получилось ли что-нибудь тогда с Глашей Цюрюпа, тетушка ясно дала мне понять, что ТАКОЙ художник не нуждается в помощи всяких там Глаш. Я поинтересовался, нашел ли художник работу и узнал, что все тетушкины ученики обучаются у него живописи. Я подумал, что какие бы мотивы не двигали тетушкиными учениками, бюджет их наверняка не пострадал, поскольку тетушка из доброты всегда брала за свои уроки вдвое меньше, чем было принято.
Как-то проходя мимо тетушкиного дома, я забежал к ней в гости. Ее художественный супруг оказался в этот момент крайне занят, объясняя законы перспективы конопатой школьнице и ее мамаше. Тетя приложила палец к губам, и мы с ней на цыпочках отправились на кухню пить чай. Семейная тетушкина кухня ничем не отличалась от холостяцкой, только над столом появилась большая картина, изображающая тетушку с чашкой чая. Не вдаваясь в художественные достоинства картины, могу отметить, что над чашкой клубился старательно выписанный пар, указывающий на полное соответствие напитка тетушкиным идеалам.

"Наша улица" №105 (8) август 2008