Сергей Ястржембский
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

вернуться
на главную страницу

На снимке: писатель Юрий Кувалдин беседует с фотохудожником Сергеем Ястржембским на его персональной выставке в галерее "Новый Манеж" 7 марта 2006 года.

Сергей Владимирович Ястржембский родился 4 декабря 1953 в Москве. В 1976 окончил международно-правовой факультет Московского государственного института международных отношений (МГИМО) МИД СССР по специальности "юрист-международник", в 1979 - аспирантуру Института международного рабочего движения АН СССР. Кандидат исторических наук. Занимал ряд государственных и общественных постов. Творчески проявил себя как талантливый фотохудожник. Участник многих выставок в России и за рубежом.

Юрий Кувалдин

ВЕНЕЦИЯ СЕРГЕЯ ЯСТРЖЕМБСКОГО

эссе

С изобретением фотоаппарата реализм в живописи умер. Просторный торжественный белый гулкий выставочный зал. Официанты в белых сорочках с черными бабочками чинно разносят подносы с бокалами шампанского. Чувствуется некоторое напряжение, как перед началом финального матча ЦСКА в Португалии на кубок УЕФА. Но там исход мы помним - мы победили! Вот высокий стройный господин в треуголке, маске и белых перчатках выходит с осанкой дожа под величественные своды галереи. Он еще не снял маски, а собравшиеся узнают в нем Сергея Ястржембского, помощника Президента России В. В. Путина. На реализме в живописи (копировании действительности) жирную точку в виде "Черного квадрата" поставил Казмир Малевич. Художник Александр Трифонов, которого Слава Лён считает лидером Третьего русского авангарда, сказал, что "Черный квадрат", как каждый чистый лист, есть начало новых возможностей и что художник должен создавать свой мир. Сергей Ястржембский не копирует Венецию на своих большеформатных фотографиях, а создает свою. Точнее, его работы - это холсты, написанные с помощью фотоаппарата. Хотя мы и узнаем Венецию, карнавальный город, но это другая Венеция, Венеция Сергея Ястржембского. На одной работе мы видим вверху композиции лодку, а под нею дом. Замечательный сюр, схваченный художником через воду канала, ибо лодка стоит в воде, а дом отражается. Прерывистые волнистые линии раннего утра, передают волнение художника перед красотой, которая постоянно спасает мир. Сергей Ястржембский передает настроение вечности через зримые образы.
У Мандельштама есть строки:

Тяжелы твои, Венеция, уборы.
В кипарисных рамах зеркала.
Воздух твой граненый. В спальне тают горы
Голубого, дряхлого стекла...

Андрей Тарковский говорил, что кинообраз может воплощаться только в фактических, натуральных формах видимой и слышимой жизни, при этом добавляя странное выражение, что изображение должно быть натуралистично. Разумеется, говоря о натуралистичности, Тарковский не имел в виду натурализм в ходячем смысле слова, он лишь подчеркивал, что сюр на экране должен складываться из тех же четко и точно видимых, натуральных форм самой жизни. То же делает в своей фотоживописи Сергей Ястржембский.
Евгений Рейн говорил мне, что Бродский пожелал снимать фильм о нем в Венеции и только в Венеции. Теперь мы уже знаем великолепную двухсерийную картину "Прогулки с Бродским". Есть книга "Венецианские тетради - Иосиф Бродский и другие", в которую вошло все написанное Бродским о Венеции в стихах и прозе, а также венецианские произведения круга друзей и круга чтения Бродского. Книга открывается известным эссе Бродского "Набережная неисцелимых". Оно было написано по-английски в 1989-м, привезено в Москву в машинописном варианте Анатолием Найманом в 1992-м.
Теперь я совершил поэтические под стихи Пастернака прогулки по Венеции с Сергеем Ястржебским. Он сказал, указывая на одну из фотографий: "Это я снимал часов в пять утра, в полной тишине..."

Я был разбужен спозаранку
Щелчком оконного стекла.
Размокшей каменной баранкой
В воде Венеция плыла...

Искусство фотографии Сергея Ястржембского можно с полным основанием назвать живописью. И вот почему. В ранневенецианской живописи под влиянием византийской манеры преобладают золотые фоны, плоскостные изображения фигур. Красочность и декоративность - основные выразительные средства венецианской школы. Например, Лоренцо Венециано неизменно использовал для своих икон золотые фоны, не применял перспективных построений и объемной передачи фигур. Но это только половина дела. Ведь в руках у Сергея Ястржембского не палитра и кисти, а фотоаппарат, который часто улавливает то, чего глаз не замечает. Поэтому плоскость может спокойно переходить в объем. Это как становление реалистических принципов у венецианцев середины XV века в значительной степени было обусловлено их знакомством с искусством флорентийских мастеров. Используя художественный опыт флорентийской школы, венецианцы особое внимание уделяли колориту и только в связи с ним решали такие задачи, как передача линейной и воздушной перспективы, как светотеневая моделировка формы. Распространено мнение, что искусство - средство познания жизни. Я не согласен с этим. На мой взгляд, искусство - другая реальность, далекая от жизни, и создается художником для бессмертия. Художником может быть очень субъективный, очень капризный человек, сдвинувший со стола всех богов, как статуэтки. Искусство - высший род деятельности человека. Художник на облаках, как Бог. Художник мыслит образами, сам растворяясь в этих образах. Поскольку бессмертие - это художественное произведение, пережившее свое время. Все уходит в песок. Искусство - бессмертно. Об этом постоянно с восхищением думаешь у гениальных полотен Сергея Ястржембского.

Все было тихо, и, однако,
Во сне я слышал крик, и он
Подобьем смолкнувшего знака
Еще тревожил небосклон...

Лидеры раннего этапа Ренессанса в Венеции, подготовившие искусство Высокого Возрождения, - семья Беллини (Якопо и Джентиле и в особенности Джованни), А. да Мессина первыми среди венецианцев освоили технику масляной живописи. В творчестве Джованни Беллини был найден синтез непринужденной повествовательности и чисто ренессансной темы величия и драматизма человеческой судьбы. Нам, приученным к искусству-отражению, пора переучиваться, пора проникаться истинами рецептуализма - искусства Третьего тысячелетия: искусство - не отражение, а создание своего, доселе не бывшего мира, углубление, достигаемое отстранением, уходом, изоляцией, сосредоточением, отказом, экзистированием. Не от мира к сознанию - от сознания в недра мира. Не изображение вещей - живописание идей. Сергей Ястржембский освоил технику фотографического создания своего мира. Его произведения основаны на чувственном восприятии мира. Непосредственность играет в ней большую роль, чем классическая традиция. Не столько архитектурность и геометрическая точность композиции, сколько глубокая внутренняя музыкальность отличает фотографии Сергея Ястржембского.

Он вис трезубцем Скорпиона
Над гладью стихших мандолин
И женщиною оскорбленной,
Быть может, издан был вдали...

Венеция Сергея Ястржембского разрастается в целое государство. Это государство - республика. Республика купцов, торгующих чуть ли не со всем миром. Венеции много приходилось воевать, но уже в начале XV века один из ее правителей заявил: "Самым лучшим для нас будет мир, который позволит нам зарабатывать столько денег, чтобы все нас боялись". И все это передают произведения художника Сергея Ястржембского. Морские просторы открываются перед нашим взором. Венеция торгует с греками и турками, с Сирией и Багдадом, с Египтом, Индией и Аравией, с Северной Африкой и Северной Европой, постепенно сосредоточив в своих руках большую часть товарооборота между Востоком и Западом. Сама открытая для всех ветров, она не замыкается, как папский Рим, в скорлупу классической латинской культуры, не объявляет "варварами" все другие народы. Мусульманский Восток с его сказочной архитектурой прельщает ее пестротой и яркостью красок. Ей интересна утонченная, аристократическая культура дряхлеющей Византии, она не отворачивается, как Флоренция, от цветистой поздней готики Милана и соседней с ним Германии.

Теперь он стих и черной вилкой
Торчал по черенок во мгле.
Большой канал с косой ухмылкой
Оглядывался, как беглец...

В разноформатных вещах Сергея Ястржембского Венеция, с сетью своих каналов, своими розовыми утренними туманами, чудесными восходами и закатами, пронизывающими влажную, полную паров атмосферу, представляет бесконечную игру красок и света. Глаз зрителя воспринимает всю музыкальность этих впечатлений Сергея Ястржембского, и не просто любуется, а как бы призывает взяться за кисти, чтобы краски невольно ложились на холст в таком же, как у Сергея Ястржембского, порядке, воскрешая, как во сне Тарковского, блестящие дворцы Венеции, выстроенные на сваях, с храмом Святого Марка - блестящую театральную декорацию. Искусство является, прежде всего, формой переложения души в образы (знаки), которые запечатлеваются в метафизической бессмертной Божественной программе. Это и есть бессмертие души. Биологическое бессмертие невозможно и бессмысленно. Тело является, на мой взгляд, всего лишь компьютером, сошедшим с конвейера. Большинство людей так пустыми компьютерами и остаются, или загружаются сущей чепухой - каким-нибудь статусом на иерархической социальной лестнице. И лишь персонифицированные, вышедшие из социума, сидящие на облаке (над схваткой) единицы, загруженные Рафаэлем и Рембрандтом, к примеру, начинают сами создавать свою реальность, которая переходя в метафизическое пространство, занимает там почетное место между теми же бессмертными Рафаэлем и Рембрандтом. Но и эта высокая цель, предельно высоко поставленная планка не самоцель для художника, а лишь способ выхода к людям, установления контактов с окружающими, иначе зачем нужно свои мысли и чувства предавать холсту, объективировать, ведь это можно переварить в себе самом.

Туда, голодные, противясь,
Шли волны, шлендая с тоски,
И гондолы рубили привязь,
Точа о пристань тесаки...

Произведения Сергея Ястржембского, как живопись Высокого Ренессанса, раскрывают богатейшую красоту форм и роскошь сочных красок Венеции. Если формы, предпочитая не мускулы, а цветущее тело, иногда лишены анатомической правильности флорентийского искусства, то все же они всегда в прекрасных линиях возникают из омывающих их волн красок Сергея Ястржембского. Венецианская серия Сергея Ястржембского меньше заботится об изображении действий, выражающихся в движениях, чем о передаче прекрасного, застывшего в камне карнавального памятника вселенной. Впечатанные в социум люди не понимают божественности жизни, заняты социальной мишурой смертных идей соподчинения и пользы, выдвинутых смертными людьми. Идет жесткий отбор в вечность, если можно так сказать. Реальность бесследно исчезает с лица земли, искусство остается. Реальность часто представляется нереальной.

Вдали за лодочной стоянкой
В остатках сна рождалась явь.
Венеция венецианкой
Бросалась с набережных вплавь...

На выставке в "Новом Манеже" 7 марта 2006 года вместе с произведениями Сергея Ястржембского были представлены работы Льва Мелихова и Валерия Сировского под общим названием "Венецианский триалог". Лев Мелихов непревзойденный мастер тоновой фотографии. Он избегает лобовых ходов в подаче Венеции, говоря, что если Венеция ассоциируется с гондолами, то у него на фотографиях их не будет. У Льва Мелихова есть снег в Венеции, есть вселенская поэтическая грусть. Недаром Лев Мелихов - учитель Сергея Ястржембского. Эти мастера являются живописцами и только живописцами, которые через объектив видят в цвете, в его бесконечных сочетаниях со светом и тенью основу живописи. Они отдают внутреннюю силу, заряд энергии, прежде всего, цвету и свету. И потому их колорит бурлит, каждый цвет приобретает на полотне звучание в перекличке с соседними цветами.

«Наша улица» № 90 (5) май 2006